«Обещай, что дойдешь невредимым»
Голос Тецуро звучит слишком близко, не воспоминанием вчерашней ночи, а настоящим сумасшествием и божественной властью пересекать расстояние от замка до цепи силой мысли. Он взволнован, но в то же время нежен, тепло впускает в тело, собирает его остатки в сердце и оставляет солнцем на груди. Это не оставляет оправданий, и приходится с усилием заново подняться на ноги. Хотя бы потому, что обещал Куроо, нужно дойти. Чтобы не подвести его веру. Но ноги не идут совсем, невозможно даже пошевелить пальцем под глубиной снега, и отчаяние медленно, но верно, занимает все место в мыслях. Хочется по-детски расплакаться, спрятаться в чужой шее и никогда больше не выходить на улицу без того, кто будет рядом и так же заботливо переставлять ноги в сугробах. Цукишима просто стоит не в силах сдвинуться, потому что еще один шаг — его захлестнет волна собственных чувств.«Тебе не нужно притворяться, что ты сильный. Я рядом и могу тебе помочь»
Куроо видится лишь вдалеке, без шубы, с беспокойством и желанием сорваться самому, забрать со снега к алтарю, прекратить северную пытку над южным принцем, и чужие губы точно складываются в его имени. Волнуется сильнее, готов нести ношу за двоих, чтобы все закончилось как можно скорее. Всего несколько способно выдать заведенное тело, без новой причины не желая двигаться вперед. Нужно что-то еще, что-то значимое настолько, чтобы сорваться на бег по сугробам вперед до самого Дерева Предков, которое как будто не становится ближе!«Если нам суждено до конца жизни быть рядом, я хочу узнать, что на твоем сердце»
Шаг за шагом…«Твой голос похож на метель. Мне нравится слушать тебя»
Медленно, но верно…«Ты похож на солнце»
До самого конца… В голове проносятся все слова, что слышал здесь Цукишима от будущего мужа, все разменивается на шаги сквозь потеплевшую белую ткань одеяла, тянущегося до алтаря, он не сдается, шагает измученно, но твердо, смотря вперед на того, кому не страшно отдать собственное сердце на века, кто сумел пробраться глубже, чем кто-либо еще, с кем свадьба перестала казаться ужасным наказанием за недостаточность. Куроо — его благословение, лунный свет, наблюдающий каждый момент искренности в холодных стенах, тепло, которое не достать так просто даже среди простых жителей. У самых ступеней к алтарю стоят дети. Те самые, кто верит в солнечных зайчиков, скачущих в их совсем маленьких ногах, и только они одаривают улыбками, как будто кричат о признании за простую сказку и обещают оставаться рядом столько же, сколько будет загораться Костер Легенд. Некомата только взглядом одаривает и без слов выражает уважение его южной жертве на благо народа Севера.«Душа моя»
Обессиленно Кей валится в чужие руки, не способный вновь подняться и встать рядом с мужем на обряде, но, кажется, и без этого Куроо гордится им, поднимая ослабшее за последние минуты тело на руки и позволяя вдыхать свой запах с шеи в беспамятстве. Смола — его дом.