Север

Тепло возвращается медленно, синева с ног, Цукишима уверен, сходит тяжело, и все тело не может даже дрожать от холода. Пошевелить хотя бы одним пальцем невозможно, все они застыли, вряд ли варежки могут вернуть в них жизнь, но в мыслях рядом с последним сном всплывают образы южных танцев: голос молодости и гибкости, словно молодые ветки куста малины, быстрый ритм и вечно голые стопы посреди остывшего к вечеру песка на главной площади. Все заново цветет даже в северных землях, и это больше похоже на чудо, хотя тем старцам наверняка и не такое под силу. Старые Боги сами пришли к нему. Стоит ли говорить об этом Куроо или лучше умолчать об этом хотя бы до сегодняшней ночи, когда рядом не будет лишних глаз и ушей? Может не говорить вовсе и найти ценность в настоящем, сложившемся короной в волосах и недалеким гулом праздника? Да, так определенно будет лучше. — Тебе бы отдохнуть и не выходить на холод, — с остатками беспокойства муж ладонью касается бледных щек и горячего лба, привычно ломая красивую полуулыбку. Сказать бы, что он справится сам, попросить не волноваться и вернуться к племенам, которым наверняка не хватает нового короля для полного счастья, но сил, чтобы и держать глаза открытыми, и открывать рот, не хватит. Все, что может дать Кей, это усталый взмах ресницами, который вряд ли может помочь хотя бы одному из них. — Давай я отнесу тебя в покои, ты сможешь согреться и- — Остановись. Сейчас приходится выбрать язык, поэтому глаза сразу закрываются, не спасая от бесконечной белизны, льющейся через большие окна. Солнце и правда празднует вместе с ними, наверняка Тецуро целовало в макушку всю церемонию, а сейчас надеется пробраться под слой шкур и шуб, чтобы согреть поскорее. Оно не отдыхает, светит каждый день что здесь, что над южным дворцом и не надеется на поблажки. Ему тоже нужно стараться быть сильным, чтобы на плечах мужа стало меньше тяжести, чтобы Королева была последней, кто несет всю ношу на своих плечах вместе с чужим мехом… Нужно поскорее вернуться на улицу, даже если ноги не смогут идти. Опора теперь всегда будет рядом даже с лисьим хвостом. — Нам нужно вернуться туда. — Пока ты не отогреешься, никакой улицы. В эту неделю рядом с тобой точно будут лекари. — Вы можете мне помочь, Ваше Величество, — с усмешкой тянет Цукишима, с усилием протягивая руку вперед прямо в чужой голой груди. Звучит новый статус непривычно, чужеродно, так же холодно, как полы южного дворца, не меньше, но по-особенному. Даже отец не удостаивался такой чести, голову склонить вынуждали правила, но сейчас Кей кланяется настолько, насколько дает застывшая шея, потому что это его выбор. Его Король. Его любовь. Северное Сияние наверняка пошло от блеска камня в чужой короне. — Как именно? — Просто поцелуй еще раз. Это быстро вернет мне тепло, и мы сможем вернуться наружу. Нас ждут, мы не должны бросать народ в праздник. Еще месяц назад такое бы точно не появилось в голове или хотя бы задержалось за зубами, чтобы не показаться вульгарным, но в этот день с искренним, словно первый снег, доверием он желает новой близости открыто, зная, что не осудят, что примут и исполнят так же, как падающие звезды. Северная болезнь уже пробралась далеко в душу, меняет русла рек чувств, чтобы снова зацвели клубничные поля, в которых каждая ягода будет совершенной и нужной. Теперь совсем не страшно, даже с закрытыми от усталости глазами Цукишима пойдет по чужим следам, держа крепко за руку, туда, куда попросит душа его мужа. И мягкость губ Тецуро все так же манит, пускает внутрь огромный поток раскаленного воздуха, что дает медленно, но уверенно снова устроить ладони на чужой шее, притягивая ближе под одну из шуб. Он не чувствует ничего, кроме всепоглощающего тепла, спустя целое мгновение варежки хочется сдернуть, как и добрую половину носков и мехов, но все это кажется неважным в сравнении с ощущением, что дарит само присутствие Куроо. Дома это точно назвали бы уютом, но для этого момента оно слишком простое. Нужно узнать, как его называют на северном языке. Оторваться вынуждает только недостаток воздуха, но расстаться даже на шаг уже невозможно, горящие от жара руки держат все так же близко, не позволяя отстраниться. Наконец находятся силы открыть глаза, и первое, на что натыкается Кей, это… Вечное сияние звезд в чужих темных зрачках, собранную со всех уголков северных земель нежность и себя а самом центре, укутанного метелью в свадебный наряд. Наверное, это и зовется любовью. — Ваше Величество, вы уже слишком долго смотрите на меня. Не боитесь прожечь дыру? — наконец-то на эти губы возвращается улыбка, и Цукишима настолько рад ее увидеть вновь, что пропускает попытку вывести на эмоции, только проводит пальцами по шраму на щеке, не в силах выразить все, что испытывает, находясь совсем рядом с Тецуро. Это просто сказочный исход, которому поверят только дети, но раз так, он совсем не против так же верить в солнечных зайчиков и по кострам, легендам и вечной любви врастать корнями в это место. — Спасибо, что Старые Боги свели нас. Пусть это будет судьбой, пусть небесами им предначертано быть вместе до самого конца, пусть всегда тепло будет рядом! Пожалуйста, Старые Боги, пусть это будет Северным Сиянием! Улыбка гаснет, оставляя после себя только задумчивость, и Куроо выглядит так в разы серьезнее, наверняка схож с его отцом. В этот раз засматривается сам, ныряет в глубину ледниковых вод внутри, наблюдает, как айсберги медленно ломаются, а в уголках глаз собираются слезинки от всех пережитых чувств. — Даже если это всего лишь случайность, я сделаю все, чтобы она стала нашей лучшей жизнью. Встать едва хватает сил, все меха остаются рядом, а ноги прячутся в сапоги, но боли больше нет как и ужасной усталости. Куроо своим присутствием лечит, держит крепко за руку и первый шаг держит под контролем. Стопы все так же горят, но уже способны держать все тело, правда все равно под руку подхватывают то ли в беспокойстве за его сохранность, то ли в надежде устоять самому. Идти непросто, как будто по тонкому льду среди бескрайнего озера, но Кей следует за северным солнцем шаг в шаг. Корона Тецуро идет ничуть не меньше, чем черная шуба.