Север

Мир Кея сейчас не лучше поля, по которому несколько лет назад прошла коса огня: земля только-только вернулась к жизни, а ростки все еще до жалости маленькие, легко не заметить и задавить очередной цветок, отдельные пятна все так же безжизненны и пусты, похожи на пустыню, что запирает в себя каждую ночь. Нет ничего красивого и полезного, кроме надежды на лучшее и веры, что найдется кто-то, кто сможет дождаться нового расцвета. — Что ты хочешь увидеть? — почти растерянно шепчет он, отчего-то поддаваясь желанию коснуться чужой наверняка потной кожи, и голова тут же валится на плечо, придавливая пальцы Тецуро. — Стоит поскорее разобраться с главным делом и вернуться в замок. — Я хочу клубники. Это обезоруживает и вызывает дрожь. Куроо все еще помнит об этом? — Еще хочу увидеть, как ты рисуешь, хочу сводить тебя на базар и… Ты обещал мне показать, что тебе было дорого. Душа моя, мне важно все. Это выбивает почву из-под ног, все холсты тут же валятся рисунками на пол, а внутри все смешивается в одну бесконечность непонимания и сомнения. Совсем недавно искренность душилась, смелость пресекалась, а сейчас муж так нежно желает исполнить обещанное, едва заметно поглаживает ткань одежд, и от этого контраста нет возможности избавиться. Юг и Север и вправду слишком разные, чтобы существовать сразу в его одном мире. Но не только у него, должно быть, есть жажда познания, и если у Куроо это были легенды и язык, то пусть Кею удастся успокоить простыми рассказами и красивыми видами. — Тогда сейчас ты видишь то, каким дом был для меня последние несколько лет, — это немое разрешение пройтись дальше пары шагов от лестницы, осмотреть каждый угол небольшой мастерской, и Тецуро как будто и вправду заинтересованно проходится взглядом по каждому рисунку, что остался здесь: пейзажи из книг, портреты личных служанок с широкими темными бровями и волосами, спрятанными непременно в косы, едва намеченные большие работы с закатом сквозь единственное окно… — Я думал, что увижу затмение еще раз только в старости, — и Кей чувствует, что хорошего в этом мало. — А ты его видел каждый день. — Ты знаешь, что было со мной, и у меня не было возможности пережить это иначе. Вряд ли это оправдание собственной очевидной слабости, он и сейчас все еще ничего не стоит без мужа рядом, но хочется верить, что первые неуверенные шаги и вправду начаты, и пусть они в разы тяжелее, чем путь от северного замка к Дереву Легенд сквозь мороз и снег, однажды они должны привести к новому. Красному нужно только время разойтись под черным слоем, окрепнуть и выбраться наружу. — Когда цвета вернутся, подари мне свою картину. Это станет напоминанием о том, что ты стал счастливым. Вместо слов Цукишима макает уверенно палец в красную краску и рисует на чужом лбу длинную-длинную полосу, уходящую прямиком в темные волосы на висках. ---- Дворец все так же не старается спрятать от жара и вечного внимания, шумит и дышит, не позволяя ни на секунду уловить покой, и все это кажется вечным до тех пор, пока не удается выбраться в сад. Благо, останавливать их некому, его взгляда достаточно, чтобы убедить оставить их вдвоем наедине. Кей держит ладонь крепко, все еще с опаской, как будто из-за угла сейчас же выскочит король с очередной порцией злости и ненависти или кто-то, кому не составит труда навредить им двоим… Куроо значительно больше. Укрыться среди фруктовых деревьев и правда кажется спасением и прекрасной возможностью показать жизнь, какой она представляется чаще всего, стоит упомянуть солнечный Юг. — Ты видел, какими бывают фрукты и ягоды не в сушеном виде? — легко представить, что для Тецуро подобное и в принципе считается чудом, вряд ли даже Королеве могло прийти в голову попробовать доставлять свежие плоды напрямую до столицы, поэтому стоит легко собрать созревший апельсин, он тут же оказывается в чужих руках. По-особому забавно наблюдать, как сильные пальцы все никак не расправятся с кожурой, как будто опасаясь того, что внутри. — Не бойся, внутри сладкая мякоть. — Я пробовал по-настоящему только яблоки, и то, единожды, когда отец брал меня в путешествие до границы. У воронов всегда можно найти то, чего не достать в других племенах. И все же смотреть на то, как неторопливо Тецуро снимает слой кожуры, невыносимо, апельсин быстро возвращается в собственные руки. Для него это не более чем обыденность, незабытое мастерство, привитое еще братом с раннего детства, потому спустя всего пару секунд тянет одну дольку к чужому рту. И как только глаза Куроо расширяются от вкуса, на губы выбирается первая за все нахождение здесь улыбка. — Это апельсин. — Он… очень вкусный. Сушеный с таким не сравнится, — и это кажется самой ценной наградой, ведь даже здесь у Кея осталась возможность удивить и порадовать. Чужой восторг от вкуса легко спутать с детским, как будто Куроо малыш, который только-только сделал первые шаги, но уже чувствует власть над собственные телом, и это кажется до невыносимого милым. Муж… Король… Тецуро не влезает ни в одно слово, все кажется мелким, чтобы вместить весь смысл. — Хочешь еще? — Конечно! Выбора нет, всю дорогу по саду до кустов ягод приходится чистить все новые и новые апельсины, едва успевая передавать в липкие от сока ладони, пока наконец не удается опуститься совсем рядом со спрятанным в тени ровным рядом клубничных грядок. Их стало меньше, листья менее упруги и свежи, чем раньше… Видимо, всему виной только то, что больше ее некому есть в наполовину опустевшем замке. Цукишима чувствует, как на секунду сжимается сердце от осознания, что все это наверняка живет лишь благодаря памяти слуг, что посвятили саду всю свою жизнь: сколько садовников старели на его глазах, как их с холодными новостями о смерти заменяли новые, совсем худые и молодые, которым по семейному ремеслу суждено все так же провести жизнь среди грядок и кустов… — Она и правда драгоценна, — Старые Боги были до больного правы, видели дальше, чем он может себе представить. — Выращивать все это даже для одного дворца большой труд. — Думаешь, более тяжелый, чем быть принцем или королем? Вопрос ставит в тупик, рука зависает в воздухе, не решаясь схватиться за большую красную ягоду. Ответ давно очевиден для него самого, но вряд ли понятен для кого-то еще, кроме брата. Взгляд вбивается в землю, уходит в глубину, где должны быть все достойные ответы, но даже там пусто, а его чувства до ужаса слабы. — От их работы есть польза, а я даже не думал о том, чтобы выбраться из мастерской. Без меня жизнь продолжается, это место продолжает цвести, а семья править, а без них- — Без тебя не было бы мира. Не было бы моего счастья, не случилось бы покоя для матери, не появилась бы любовь у Арны. Чувствуешь? — Кей только поворачивает голову в сторону чужого голоса, а губ тут же касается клубника: в разы меньше, не до конца созревшая, смятая на самом кончике о землю, но взгляд Тецуро в разы слаще, чем все, что когда-либо можно было отыскать среди кустов, и полюбившееся северное шипение легко пробирается заново в сердце. — Твое существование уже драгоценность и для меня, и для всего мира. — Ты говоришь глупости, — выдыхает он обезоруженно, но клубнику кусает и… Тут же морщится. — Ты выбрал кислую. И вмиг на чужом лице абсолютная влюбленность сменяется беспокойством, чужие руки тут же перебирают соседние ягоды, то все такие же недозревшие, то уже переспелые, и все никак Тецуро не догадается взять то, что нужно. Это забавляет еще больше, собственное смущение отходит на второй план, и из ниоткуда появляется желание… немножко повредничать. Незаметно зубами сжимается подходящая клубника, а Кей совсем легко поворачивает чужую голову и вминает ее в губы. Слишком просто протолкнуть ее дальше прямо в рот мужу, едва задев кончиком языка выступившие от давления капли сока, а после тут же отстраниться. Без поцелуя и продолжения. Внутренние дьяволы просто ликуют с недоумения на любимом лице, а как только ловят секунды после осознания Тецуро произошедшего, заливаются хохотом. — Ты сейчас выглядишь не лучше ребенка! — покрасневшие отнюдь не от сока щеки, сбитое дыхание и прикрытые от удовольствия вкуса глаза — Кей в восторге от собственной шалости и сейчас неприкрыто держит за поводок лисью душу. Стоит рассказать об этом Королеве, как только они вернутся, а пока остается лишь успокоить смех и обернуться в сторону боя часов на главной площади. После пяти самое время выбраться на улицы столицы. — Если не хочешь пропустить все, иди за мной, или клубника оказалась интереснее? И все же, здесь легко побыть уверенным и острым на язык, ведь битва на его территории не будет иметь смысла, Тецуро не дурак. Может влюбленный до безумия и привязанный меткой мальчишка, но точно не глупец, потому поводок не успевает натянуться, не проходит и минуты, как рядом снова оказывается муж с полными ладонями ягод. Что примечательно, уже подходящих. — Я хочу еще! — И правда, ненасытный малыш Тецу. Остается только своровать несколько ягод и оставить в тени балкона на чужих губах несколько все таких же поцелуев… И Кей никогда не признается вслух, что вкус поцелуя Куроо в разы слаще, чем любая ягода.