Серый на морях

Конечно, Серый согласился и без вопросов пересел назад, позволив родителям остаться «вдвоем» (насколько это вообще было возможно в автобусе). Конечно, он забрал папины наушники, вставил их в уши и даже уткнулся в телефон, делая вид, что ковыряется в настройках. Конечно, понимая, что в каких-то сантиметрах от него происходит что-то важное, включать музыку и действительно отгораживаться от родителей он не спешил. Родители это, наверное, понимали — а может просто не хотели, чтобы свидетелями их разборок становились чужие люди — и говорили тихо, спокойно, почти неразличимо. Серый переживал. Он помнил, как ссорились его первые приемные родители, помнил, как кричала на «брата» мама во второй семье, помнил, где оказывался после этого по итогу, и очень не хотел верить, что все повторится снова. Они же просто с папой играли, за такое не выгоняют, из-за такого не разводятся! — Я ведь попросила вас быть осторожнее, — очень отчетливо сказала вдруг мама, и Серый едва сдержал облегченный выдох от того, что вообще смог что-то разобрать. Папа ей, кажется, возражал, а может и просто оправдывался, но голос его звучал невнятно, будто он и не отрицал, что виноват, но и не понимал — а в чем. — А если бы в рот! — снова сказала мама. И снова папа принялся ей что-то объяснять, но ни его, ни маминых слов Серый больше разобрать не мог — как не мог и решить, радоваться ли этому, или не стоит. Все стало чуть яснее, когда папа маму обнял, а та не отстранилась шутливо и не отпихнула его обиженно, а наоборот — прильнула к боку, как Серый не раз прижимался сам, когда хотел помириться или проверить, что на него не сердятся. Серый поджал губы, чувствуя возникшую вдруг обиду, что его в этих объятиях нет, спохватился, что давно уже не смотрит в телефон, заставил себя отвести взгляд от маленькой щели между сидениями, за которой следил уже неприлично долго, и запустил наконец плейлист. Остановка на ужин прошла мирно, но не безмятежно: мама потрепала Серого по волосам и сказала, что просто переживала за них, Серый соврал, что все понимает, папа шутил — но не было в этом всем привычной легкости и беззаботности. После ужина, когда все снова грузились в автобус, чтобы наконец закончить экскурсию и разъехаться по отелям, папа спросил Серого, сядет ли тот с кем-то из них, или один, и Серый понял, снова позволил родителям побыть вместе, но в этот раз даже подслушивать не стал: отчасти, потому что не видел смысла, а отчасти потому, что заснул почти сразу, как автобус тронулся.