Шлюха Ёнбок

      Выспаться ожидаемо не удалось. На утро голова болела так, будто Хван всю минувшую ночь отчаянно бухал и громко пел в караоке, голос был хриплым, глаза опухшими, лицо бледным, а волосы стояли торчком. Зрелище было настолько отвратительным, что альфа спешно оторвал взгляд от зеркала и направился в душ. Он решил для себя, что просто обязан выглядеть сегодня идеально. В душе томилась практически детская мысль о том, что надо показать гадкому и почти бывшему мужу, что он потерял. Это было глупо, но Хёнджин этого даже не отрицал. Да, он хотел, чтобы Ёнбок жалел о своих поступках, чтобы омега плакал и умолял простить его, чтобы он раскаивался и искренне ненавидел сам себя за совершенное им предательство. И если бы Ёнбок умолял о прощении, альфа бы нашел в себе силы простить, хоть и не сразу, но выдвинул бы ряд жестких условий, чтобы измен больше не было точно.       Хван включил воду и подставил лицо под теплые струи воды. Да, у него было время подумать, и теперь он даже не сомневался в том, что нашел бы в себе силы простить. И даже стойкое отвращение могло бы со временем пройти. Глупо отрицать очевидное — он любит Ёнбока, это его омега. И метка на его шее имела для Хвана огромное значение. Не стал бы он метить просто случайного омегу. Сколько у него их было — этих случайных омег, но каждый вызывал отвращение уже в ходе совокупление, а после оргазма хотелось лишь провалиться сквозь землю и никогда больше не видеть белый свет.       В общем, о разводе пока не могло быть и речи. Пока они еще женаты официально, у Хёнджина есть существенные права в отношении его мужа. Например, он может на вполне законном основании запретить Ёнбоку свободное передвижение по стране или ограничить его финансовую самостоятельность. А если хорошо постараться — и вовсе оформить опеку над мужем-омегой. Закон это более чем позволял. Считалось, что омеги слишком подвержены инстинктам и не могут в определенных случаях быть самостоятельными из-за своих слабостей. Так что пока они не вступили в брак, ответственность за них нес альфа-отец, а после вступления в брак, соответственно, муж. Альфы имели право как дать омеге полную самостоятельность, если посчитают, что тот вполне в состоянии отвечать за свои действия, так и полностью его ограничить, если омега вел себя непристойно или же был слишком слаб, чтобы решать что-то самостоятельно.       Конечно, омега вполне мог и обжаловать решение своего альфы, закон это предусматривал. Для этого нужно было подать иск и оспорить опеку, чтобы доказать свою состоятельность, и часто бывало такое, что омеги подобные дела выигрывали и обретали полную дееспособность и независимость. Но в случае с Ёнбоком хватило бы доказательств его измены, чтобы его поведение сочли непристойным, что не сложно, учитывая наличие видео, доказывающего измену. И если он будет при этом в браке, у Хёнджина прав на опеку будет больше, чем даже у родного отца омеги.       Все это Хван и обдумывал ночью. А еще он думал над словами Джисона. Да, отношения на расстоянии были очень плохой идеей с самого начала. Альфа, конечно, хотел забрать новоявленного мужа с собой в турне, но Ёнбок воспротивился: он ведь доучивался и не мог бросить колледж на последнем году. Более того, у омеги была еще и работа, которую он любил, и дом, доставшийся ему от дедушки, о котором он любовно заботился. А еще была его родня, проживавшая в другой стране, но приезжавшая периодически, чтобы увидеться. С ними Хёнджин не был знаком, что в общем-то неправильно. Он уже взял омегу в мужья, не спросив дозволения его родителей, даже не зная этих родителей лично. Тогда альфу это вообще не волновало. Но еще и забирать почти силком Ёнбока в первое турне, учитывая специфику их музыкального жанра, да еще и лишив его возможности получить образование Хван все же не мог.       Наверное, все же стоило. Ведь Хёнджин в итоге добился успеха, он мог сам полностью обеспечивать все потребности своего омеги, так что и не было бы тому нужды ни иметь образование, ни тем более работать. Теперь Хван об этом жалел, отметая прочь все шальные мысли о том, что Ёнбок, если хотел бы ему изменять, смог бы это делать и в турне. Или не смог бы?       Приняв душ, Хёнджин поспешил вытереться. Теперь он выглядел чуть более сносно, лицо заметно посвежело. Нюдовый макияж поможет сделать его обворожительным красавцем с глянцевой обложки журнала. Еще нужно будет уложить волосы, которые он не стриг с тех пор, как отправился в первое турне. Теперь они достигали плеч. Хван приноровился собирать их в хвостик на затылке, оставляя нижний пробор и два маленьких локона у висков. Смотрелось интересно. Не как у типичной рок-звезды, а как у стильного законодателя моды. Если Чонин говорил ему правду, то выходило, что огромное количество альф по всей стране копировали как эту его прическу, так и просто его повадки и поведение. Хван чертовски нравился омегам, а ведь все альфы хотят быть в центре внимания представителей слабого пола.       Закончив с приготовлениями, Хёнджин в последний раз осмотрел себя в отражении и, оставшись всем довольным, кивнул сам себе и направился на кухню. Ему жизненно необходима была чашечка свежезаваренного кофе. Крис как раз обещал, что сварит его утром, и не обманул. Это Хван понял еще в коридоре.       — Потрясающе пахнет.       Альфа прошел на кухню и сел за стол, не обращая внимания на то, что друг был в одном нижнем белье. Тот обернулся к нему.       — О, доброе утро.       Крис был привычно очарователен и раскован. К тому, что он любит оголяться, Хёнджин давно уже привык, как и остальные члены группы. У него было подтянутое спортивное тело с рельефными мышцами — просто загляденье. Хван, который всегда был от природы утонченным и изысканным, порой даже завидовал такому телосложению. Ведь именно таким и должен быть настоящий альфа. Верее, доминантый. Рецессивному можно быть и изящным, ему это прощается.       — Доброе. Есть что на завтрак?       — Я купил свежие пончики с заварным кремом. Будешь?       Устроившись поудобнее за столом, Хёнджин посмотрел на Бана.       — Когда ты вообще успел их купить?       Тот усмехнулся.       — Утром, после пробежки.       — Ранняя пташка, — Хван поджал губы. — Ты вообще спишь хотя бы иногда? Напомню — мы сейчас должны отдыхать, а не работать.       — Я и отдыхаю, — Крис очаровательно улыбнулся, заставив Хвана в который раз подумать о том, что если этот альфа когда-нибудь свяжет свою жизнь с омегой, то этот омега будет невероятным счастливчиком. Ведь такого красивого, доброго, заботливого и, что тоже весьма важно, терпеливого альфу днем с огнем не сыщешь. — Я отдыхаю, когда занимаюсь спортом, ты же знаешь. Ну так что — пончики будешь?       Хёнджин кивнул.       — Буду-буду. И мне жизненно необходим свежий кофе, который ты мне вчера обещал.       Кивнув в ответ, Крис разлил сваренный в турке ароматный кофе в чашечки, а потом принес пончики.       — Джисон уже позавтракал. Он говорил, что вы сегодня идете куда-то по важному делу.       — Ага… — аппетит едва не испортился, но Хван быстро взял себя в руки. — По важному.       — Ты поэтому так вырядился?       В голосе Бана прозвучали заигрывающие нотки. Он любил иногда шутливо флиртовать, а Хёнджин с удовольствием поддерживал эту игру, находя ее весьма потешной.       — А что, я тебе нравлюсь?       Крис поиграл бровями.       — О, еще бы. Так бы и трахнул тебя прямо на этом столе.       — Боюсь, я не готов терять анальную девственность сразу после того, как попил кофе с пончиками.       Они оба засмеялись, и на душе у Хвана отлегло. Ему на самом деле повезло с друзьями, особенно с всегда понимающим и готовым поддержать Крисом. Будь он сам по альфам, точно бы влюбился в Бана.       — Рад, что ты смеешься, — тихо отозвался Крис, продолжая улыбаться. — И выглядишь намного лучше, чем весь предыдущий месяц.       — Спасибо. Ты всегда меня поддерживаешь.       Бан кивнул, а Хван снова впал в раздумья. Друзьям уже надоело видеть его совершенно убитым, а Крис еще и виноватым себя ощущал, считая, что личная жизнь друга дала трещину именно из-за турне, которое он сам и организовал.       — Мы с Джисоном пойдем к Ёнбоку.       Крис, доедавший пончик, замер, а потом спешно дожевал и сглотнул.       — Вот оно что.       — Ага…       Хёнджин хотел поговорить об этом. Сейчас — хотел. Прошло уже достаточно много времени с тех пор, как он узнал об измене. Альфа уже и сам устал убегать от самого себя и необходимости обсудить произошедшее хоть с кем-то, но вот после минувшего разговора с Джисоном ему на самом деле полегчало, появилась решимость, так еще и ситуацию он смог нормально оценить.       — И что ты собираешься делать? — осторожно спросил Крис.       Хёнджин пожал плечами.       — Ну, вообще я собираюсь с ним поговорить. На этом мой план пока заканчивается.       — Ты боишься?       Крис всегда хорошо чувствовал настроение и состояние окружающих, так что он все понял, наверное, еще до того, как сам Хван хоть что-то осознал.       — Боюсь, — признался альфа. — Вчера курьер принес мне документы на развод. Там уже стоит подпись Ёнбока. Он, кажется, уже все решил и за себя, и даже за меня.       — А что ему еще оставалось делать?       Хёнджин вскинул голову.       — В смысле?       Он на миг растерялся, но Крис лишь улыбнулся шире.       — Давай говорить начистоту, Джинни. Ты его везде заблокировал, не позволил ему ничего тебе объяснить и просто исчез на несколько месяцев, потом прославил нашу группу песней, в которой поется о том, что твой муж шлюха. И плюсом к этому желтая пресса, пестрящая новостями о твоих интрижках с рандомными омегами. Учитывая все это, что должен был делать твой муж?       Так все звучало куда хуже, чем в воображении Хвана. Да уж, приятного мало. Каким бы виноватым не был Ёнбок, он имел право хотя бы на объяснение, но Хёнджин не позволил ему и слова сказать. Он просто исчез на полгода и не выходил на связь, притворяясь, будто вообще не женат. Помнится, некоторые из омег, которых он трахал на стороне, пытались расспрашивать его о Ёнбоке, очевидно, прикидывая, какие у них шансы остаться в жизни знаменитого певца хотя бы ненадолго. И Хвана это злило. Он не желал вообще о думать о предавшем его омеге, поэтому повышал голос, и случайные любовники на раз быстро занимали свои рты вещами куда полезнее и приятнее.       Но никто и никогда не осуждал Хёнджина за устраиваемый им разгул. Ёнбока осуждали все, а Хвану и слова не сказали. До минувшего дня, когда Чанбина прорвало на откровения.       — Но ведь это он виноват, а не я.       Крис кивнул.       — Я с этим и не спорю. Но, видишь ли, Джинни, вы оба — взрослые люди, к тому же женатые. Вы с ним семья. Ты мог так кинуть своего парня, например, и то это было бы весьма инфантильно с твоей стороны. В случае с законным супругом это уже неправильно.       Хёнджин недовольно поджал губы. Да, Бан прав, спорить бесполезно. Сейчас, уже остынувшим умом, Хван это понимал, хотя еще месяц назад отрицал бы всеми правдами и неправдами.       — И что ты об этом думаешь? Я инфантилен?       Крис пожал плечами.       — Да. Ты и сам это знаешь. Но я думаю, что ты просто пытаешься наказать Ёнбока. Ну, вроде как тебе было больно, и ты теперь пытаешься причинить боль ему. Тебе на него не наплевать, это очевидно. И ты точно осатанеешь, если твой пока еще муж разведется с тобой и начнет встречаться с другими альфами.       Хван вскинул голову.       — Что? С чего ты взял?       — Сужу по твоему поведению, — Бан одним глотком допил кофе и поставил чашку в сторону. — Ты ведь все еще не остыл. И бегал ты от разговора с ним потому, что боялся. Боялся даже не самого разговора, а того, чем он может закончиться. Например, окончательного расставания. Ты боишься потерять его окончательно, несмотря на то, что он тебе изменил и вы не так уж и давно вместе. Ты влип в эти чувства слишком сильно, ведь так?       Хёнджин сокрушенно выдохнул.       — Иногда мне хочется тебя ненавидеть за то, что ты постоянно прав.       Бан засмеялся.       — Я ведь старше тебя, а значит — мудрее.       Вряд ли разделявшие их три года возраста играли настолько большую роль, но Хван не стал спорить.       — Думаешь, мне стоит его простить?       — А сам как думаешь? Это же твоя жизнь. Я вижу, что тебе надоело убегать от себя же. Возможно, если ты продолжишь и дальше вести себя как блядун, то чувства притупятся или вообще пройдут, Ёнбок просто исчезнет из твоей жизни, и так будет только лучше. А возможно ты просто доведешь себя до ручки и потом будешь жалеть о том, что не дал ему второй шанс. Есть еще третий вариант — он тебя сам уже забыл и прощения ему не надо. Ты же не знаешь ничего наверняка, да?       — Ага…       — Хочешь совет?       Хёнджин с готовностью кивнул.       — Хочу.       — Тогда вот что, — Крис оперся локтями о столешницу и чуть придвинулся. — Оцени шансы сегодня, пока будешь с ним говорить о произошедшем. Если сердце дрогнет — лучше не отпускай его. Подумай о том, что ты сам его оставил одного и укатал в турне, постарайся простить, но потом еби его так, чтобы ходить не мог, и вообще не было даже мысли об измене. Но если ничего не дрогнет, и ты будешь испытывать только отвращение — подпиши документы о разводе и возвращайся домой. В конце концов, люди часто разводятся, никто от этого не умирает.       Все звучало логично и, главное, просто. Хёнджин кивнул.       — Ты прав. Скажи, Крис, а ты бы смог простить измену?       Он и сам не знал, почему ему так важно мнение со стороны.       — Как знать, — Бан задумчиво поджал губы. — Если бы кто-то обещал мне быть верным, а потом нарушил это обещание — я бы потерял доверие к нему. Но с другой стороны — я не сторонник моногамии, и мы бы обсудили все до того, как начать встречаться.       — Моногамии? — не понял Хван.       — Ну да, — Крис нисколько не смутился. — Я не требую от того, с кем я в отношениях, спать только со мной. Мне не принципиально, если он будет трахаться с кем-то еще, главное чтобы с презервативом и не тайком от меня. И не важно, альфа это или омега. Я не ревнивый.       Хёнджин недоуменно заморгал.       — Ты это сейчас серьезно?       — Вполне. Скажем так, если бы я встречался с омегой, и он бы захотел переспать с другим альфой и сам бы мне об этом сказал, я бы с удовольствием послушал его фантазии на эту тему и, возможно, даже захотел бы посмотреть на то, как это произойдет.       Хван не мог в это поверить. Разве не все альфы в мире ревнивые собственники? Словно услышав его мысли, Крис улыбнулся.       — Я долго шел к принятию себя таким, какой я есть. Изначально было сложно самому осознать, что мне нравятся альфы и максимально шлюховатые омеги, да. Но я это в итоге принял.       — Понятно… — Хёнджин все еще был растерян. — Шлюховатые, да? А насколько? Если это не секрет.       — Ну, — Бан задумчиво покрутил головой. — Если согласится на секс втроем, сразу станет моим идеалом.       — Жесть какая-то.       Хван усмехнулся. Он ни в коем случае не собирался осуждать друга, ведь это его личное дело. Тем более, что Крис поделился с ним чем-то сокровенным, а значит доверяет ему.       — Возможно.       В голове мелькнула шальная мысль о том, что если это правда, то тогда Бану Ёнбок должен теперь нравится еще сильнее. И примечательно, что он ему нравился еще в ту пору, когда омега был совершенно невинным и больше похожим на ангела, и никакого намека на шлюховатость. Хван замотал головой: нет нужды об этом думать, Крис перестал смотреть в сторону Ёнбока в тот момент, когда омега сделал свой выбор. Как знать, был ли тот выбор правильным.

***

      Он снова начал нервничать, когда кругом замаячили знакомые домики. Это был тихий район, очень уютный и спокойный. Дворы небольшие, но атмосферные, кругом детвора и куча гуляющих семейных омег. Дома были старыми, добротными. Хёнджин знал со слов Ёнбока о том, что их дом построил его прадед еще после войны. И с тех пор они жили там, сменяя поколения. Сначала дедушка и его братья, повыходившие замуж. Потом выросли его два сына-альфы, родились их дети. Когда дед захворал, сыновья уже перебрались заграницу. Один обосновался в Штатах, женился там и, вроде как, воспитывал сына, а второй сперва обитал в Европе, там женился и уже с мужем сперва вернулся в Сеул, пробыл лет пять, а потом они подались в Австралию. Их трое детей долго жили на две страны. Старший в итоге осел в Сеуле, отучился и работал, средний — Ёнбок, — унаследовал после смерти дедушки его дом, а младшего родители оставили у себя в Сиднее, хотя он и хотел жить с Ёнбоком.       Дом был небольшой, но пропитанной каким-то старинным духом и семейным теплом. Хвану нравилось в нем бывать, хотя это происходило очень редко. Теперь же ему предстояло вернуться туда по отвратительному поводу и, вполне возможно, это будет уже последний его визит. Или нет. Пока еще ничего не понятно.       Папка с документами лежала на его коленях. Казалось, будто это вещь обжигает ему кожу, заставляя нервничать еще сильнее. Хёнджин все пытался представить, как пройдет эта встреча, что ему говорить своему мужу. А что, если Ёнбок поведет себя совершенно не так, как изначально ожидал альфа? Что если он рассмеется ему в лицо и скажет, что и не любил никогда, и изменял именно потому, что плевать он хотел на мужа?       Хотя нет, это сомнительно. Хван обладал отличными активами, авторские права приносили ему доходы, не говоря о гонорарах и прибыли от рекламы. На его счету была приличная сумма, была его недвижимость, автомобиль и всяких дорогой хлам вроде украшений и брендовых вещей. Ёнбок мог отсудить у него половину всего, даже несмотря на факт измены. Но он отказался от раздела имущества, не потребовал даже отступных. А значит, был с Хёнджином точно не ради денег.       — Меня уже раздражает твое лицо, честное слово.       Сидевший рядом Джисон поджал губы и осмотрелся. Он в этом районе был впервые.       — Что не так с моим лицом? — спросил Хван, отыскав взглядом нужный дом. Здесь совершенно ничего не изменилось, разве что на низком заборчике было огромное черное пятно, как будто кто-то вырисовывал кривые круги краской. Это пятнище портило ограду. — Разве я не самый красивый альфа в мире, от вида которого омеги падают в обморок?       Хан закатил глаза.       — Самолюбия тебе не занимать. Я о том, что ты уже задрал своими мыслительными процессами — твои мысли уже можно видеть и трогать руками. Не думай — это явно не твое.       Хёнджин немного нервно усмехнулся.       — А ведь я эти мысли даже не озвучивал.       Он останови машину у нужной ограды, в последний раз запретив себе трусить и убегать от предстоящего разговора. Джисон уставился на дом.       — Он здесь живет?       — Да.       Альфа расстегнул ремень безопасности, и Хан последовал его примеру.       — Дома в этой части города недавно сильно подорожали. Ты знал об этом?       Хван мотнул головой.       — Не интересовался.       — Дом на самом деле дорогой.       К чему эти подробности о стоимости дома Хёнджин так и не понял, но развивать тему не стал. Даже если развод в итоге будет, он не намерен устраивать раздел имущества, сам же в итоге больше потеряет.       — Ты идешь?       — Зачем-то же я приехал.       Они выбрались из машины и направились к дому. Хван вновь вспомнил, как приезжал сюда раньше. Тогда у него еще не было автомобиля, он добирался на метро, а потом еще пешком минут двадцать, и это всегда стоило потраченного времени и сил. Ёнбок встречал его ароматной выпечкой и сытным ужином, крутился вокруг своего альфы, создавая уют. Хёнджин наслаждался каждым мгновением рядом с ним и чувствовал себя самым счастливым альфой в мире.       А ведь их первая брачная ночь тоже прошла в этом доме. Как раз перед его отъездом в турне. Тогда, когда все было так хорошо.       Они подошли к двери. Хван собирался постучать, но рука так и замерла в воздухе. Джисона он, должно быть, уже успел задрать в полной мере, потому что омега ткнул его плечо.       — Серьезно? Ведешь себя хуже кисейного омеги.       Он буквально оттолкнул альфу в сторону и постучал сам, Хёнджин даже не успел осознать, что к чему. Хан покосился на него, буркнул что-то себе под нос и снова постучал. Наконец, замок щелкнул и дверь открылась. Но за порогом обнаружился не Ёнбок.       Это был молодой красивый мужчина в белой рубашке и классических черных брюках. Запах выдавал в нем омегу. Незнакомец окинул пришедших взглядом — получилось практически лениво, словно один взгляд кричал о том, что ему совершенно плевать, кому приспичило стучать в дверь.       — Вам кого?       В голосе тоже не было и намека на хоть какую-то заинтересованность. Хван напрягся — омега ему не понравился с первого же взгляда.       — Ты еще кто такой?       Получилось намного грубее, чем хотелось изначально. Хёнджин почему-то взбесился просто от самого факта, что в доме его мужа кто-то ошивается. И не важно, что это омега. Опыт подсказывал, что и омеги могут хотеть и любить омег.       Незнакомец зыркнул на него так, что стало немного не по себе. Он деловито перешагнул порог и закрыл за собой дверь. Омега был действительно очень красивый — идеал внешности, не иначе. Холодная красота, так это называется. Хоть сразу бери и снимай на обложку модного журнала — весь тираж разберут молниеносно.       — Судя по беспардонному поведению, ты у нас Хван Хёнджин, верно?       Должно быть, омега постарался сосредоточить в своем тоне максимальное количество яда, так что неприязнь не заметил бы только слепой. Это вызвало в Хване ответную агрессию.       — Он самый.       Джисон, который на несколько секунд выпал из реальности, встрепенулся, ощутив, что дело пахнет жаренным.       — Эм… Все верно. Это Хван Хёнджин, а я Хан Джисон — его адвокат. Мы ищем Ёнбока. А вы, простите, кто?       Несмотря на накалившуюся атмосферу, Хван заметил, что голос его друга немного подрагивает. Еще бы, у Джисона красивые омеги — главная слабость, а тут вон какой красавец.       Незнакомец перевел взгляд на омегу и хмыкнул.       — Адвокат, значит, — потом он снова посмотрел на Хёнджина. — Я Ли Минхо, старший брат Ли Ёнбока.       Внешнее сходство не то, чтобы сильно угадывалось, но причин не верить не было. Значит, это тот самый брат, который учился в Сеуле. Хвана эта информация немного отрезвила.       — Он Хван Ёнбок, — заметил альфа.       Минхо поджал тонкие губы.       — Скоро это нелепое недоразумение будет исправлено. Соответствующие документы я лично отправил вам курьером. Полагаю, вы их подписали и решили вернуть? Можно было не приезжать самим — видеть ваши физиономии здесь никто не хочет.       — Погоди, — Джисон аж подскочил на месте. — Ли Минхо, точно! Ты адвокат, да? Это же ты подготовил документы.       — Это очевидно, — отозвался омега, даже не посмотрев на Хана. — Я представляю интересы своего брата, потому как он сейчас неспособен самостоятельно вести дела.       Хёнджин снова напрягся. Какого черта брат его мужа разговаривает с ним, как с врагом народа? Да еще и смотрит с таким высокомерием, словно перед ним не альфа, а мерзкий таракан.       — Мне нужно с ним поговорить. Где он?       До чего ни к месту был сейчас этот Минхо. Хван не ожидал, что на пути к пугающему серьезному разговору вылезет вот такое препятствие, и это действительно злило.       — А ему не нужно. Отдай документы и проваливай.       Хёнджин недовольно рыкнул.       — Пошел вон с дороги. Я собираюсь поговорить со своим мужем.       — Он тебе не муж с тех пор, как ты вытер об него свои вонючие ноги.       — Мы сами разберемся, кто из нас кому кем приходится, без всяких сторонних родственничков.       Минхо задрал голову, давая понять, что пропускать их в дом он не собирается. От него так и веяло пассивной агрессией доминантного омеги, на которых феромоны рецессивных альф вообще не действуют.       — Подождите-подождите, — подал голос Джисон, который определенно не хотел, чтобы все закончилось дракой. — Нам надо все обсудить с Ёнбоком. В конце концов, они с Хёнджином все еще женаты.       — Мой брат не хочет с ним разговаривать.       — Так пусть он мне сам об этом скажет.       Хван злился, но совершенно не понимал, что происходит. Это ведь не он виноват, это не на него нужно смотреть с такой ненавистью. Разве не так? И Минхо этот… Не важно, что это фактически родственник, альфа был готов отшвырнуть его куда подальше и идти в дом, искать Ёнбока, чтобы понять, какого черта его муж прячется за спиной старшего брата.       — Достаточно и того, что сказал я. Отдай документы и исчезни из жизни моего брата раз и навсегда. Ты всего лишь ошибка, которую он, к сожалению, допустил. Возвращайся к своим обдолбанным дружкам и шлюхам, пой свои отвратные песенки и спейся насмерть в подворотне, как можно дальше от нашей семьи.       Каждое слово сквозило холодом и ненавистью. Хван уже было открыл рот, чтобы ответить в подобном тоне, заявить о своих правах, проявить открытую агрессию, но дверь вновь открылась. Хёнджин замер, увидев до боли знакомое лицо, которое он, вопреки логике, не мог признать. Это был Ёнбок — все те же милые веснушки, аккуратный носик и пухлые губы, однако волосы были черными, настоящий цвет глаз скрывали зеленые линзы, а в нижней губе был прокол.       Хван отчетливо осознал страшную мысль — ничего не екнуло, это не его омега. Это не его Ёнбок, это кто-то чужой. Но обдумать эту мысль он не смог. Омега весь пылал от ярости: не пассивная агрессия, как у Минхо, а очень даже активная, всепоглощающая. Он приблизился стремительно и замахнулся, а потом перед глазами у Хёнджина потемнело от боли. Удар в лицо оказался таким сильным, что альфа едва не повалился на землю. Голова тут же закружилась, взгляд помутился.       — Я убью тебя, тварь!       Низкий бас Ёнбока звучал как никогда прежде угрожающе, омега, очевидно, и правда собирался его убить.       — Ликси, прошу тебя, не надо!       — Отпусти! Я убью его! Эта грязная паскуда посмела прийти сюда! Я размажу его ебло об асфальт!       — Ликси!       Когда возможность нормально видеть вернулась, Хван, схватившийся за разбитый нос, смог увидеть переменившееся лицо Минхо. Теперь омега был напуган. Он держал своего брата, чтобы не допустить дальнейшего рукоприкладства.       — Тварь!       Поскольку брат держал его за туловище, омега махнул ногой, все еще пытаясь достать до Хвана. Тот был растерян и сбит с толку, и дело было даже не в том, что ему сломали нос, а это очень больно.       — Ликси, пожалуйста.       На сей раз говорил не Минхо, но Хёнджин понял это не сразу. Джисон первым посмотрел на еще одного омегу, застывшего за порогом. Растерянность Хана легко было понять, ведь это был… еще один Ёнбок, бледный, с темными кругами под глазами, с зеленоватыми отросшими волосами. С огромным выпирающим вперед животом.       — Ликси, прошу тебя, не надо, — хриплым голосом сказал омега, обращаясь к другому, практически идентичному с ним парню. — Он того не стоит.       После этих слов все замерли — двое просто смиренно, двое — потрясенно. У Хвана застучало в ушах, а тело на миг стало ватным, перестало ощущаться как его собственное. Он вдруг понял нечто ужасное, картина медленно, но верно выстраивалась в голове.       Ёнбок много раз говорил ему о своих братьях. Говорил, но ни разу не уточнял, какая у него с ними разница в возрасте, и конкретно — насколько он старше младшего брата. На сколько лет, или на сколько… минут? Он не говорил об этом, но точно говорил, что никогда бы не покрасил волосы в черный цвет.