***
Гримм знал, что это не займет много времени, особенно с учетом того, что Бледный Король начал обращать внимание на своих детей с недавних пор (за что он мог быть сказать спасибо Гримму, если уж быть честным). Гримм смотрел на белую маску на столе. Белоснежная, изящная — она идеально подходила Бездне. Мастер Масок, как всегда, не подвел. Жуки с таким призванием очень тонко чувствовали все нити реальности и, главное, могли воплотить их во физическую форму. Гримм смотрел в эти пустые глазницы, когда дверь со стуком распахнулась. — Ты напал на моего сына! — ярость слышалась в каждой нотке. — Это был спарринг, — Гримм повернулся к Королю. — Но ты прав, то, что сделал я, было неправильно, и я готов искупить вину. Казалось, полное признание вины немного остудило гнев Короля. Он остановился, все еще напряженный, все еще злой, но его великий разум начал работать. — Объяснись, почему? — он скрестил руки на груди, сверля Гримма взглядом. Гримм не хотел об этом говорить. Тот момент, когда образ Рыцаря сменился на чужой, но такой знакомый. Когда все, поза, мимика, манера удара, повторила тот ужасающий момент его жизни. — Он напомнил мне… кое-кого, — Гримм вновь посмотрел на маску. Тогда он чуть не умер. Скоро он снова может умереть. Гримм протянул руку, касаясь рогов. — Из моего прошлого. Мотылька. Когда… они предали меня. Ну, предали они меня, очевидно, раньше, но ты понял. Гнев Бледного Короля тут же угас. Руки его опустились, пока он смотрел в чужую спину. Рыцарь рассказал ему все о первой встрече с Гриммом. Огромная дыра в предыдущем теле не была исключением. — Тебя ударили в спину. Грустный смешок слетел с губ Гримма. — А куда они еще могли меня ударить? Все же я Король Кошмаров. Конечно, кто бы посмел ударить бога в открытую. Бледный Король подошел ближе. Гримм ничего никогда не говорил о том, что случилось много лет назад, и Бледный Король не подымал эту тему. Можем, ему стоит спросить сейчас? Стоп. Что это за маска? — Гримм, — Бледный Король недоверчиво посмотрел на бога. — Что ты задумал? — Я могу умереть, — очень спокойно ответил тот. — Бездна заявила, что против того, чтобы Ороро остался сиротой. Бездна? — Что?! — страх, леденящий ужас заполнил каждую клеточку тела Бледного Короля. — Ты собираешься дать ей тело?! — Ты правда думаешь, что можно сказать Бездне «нет»? — Гримм недоверчиво посмотрел на Бледного Короля. — Не забывай, любой, рожденный в ней, навеки с ней связан. И я не собираюсь злить ее, когда у меня есть Ороро с ее частью! Что? — Бездна… может что-то сделать с нашими детьми? — сдавленным голосом спросил Бледный Король. — Ты хочешь это проверить? — спросил в ответ Гримм. Бледный Король посмотрел на маску. — Но она наверняка так зла на меня… — И Белую Леди, — напомнил Гримм. — И все же, я думаю, что теперь она от силы недовольна. Древние существа не склонны к сильным и долгим эмоциям. Если хочешь, ты можешь спуститься со мной. Ну, знаешь, попросить прощения, — он посмотрел прямо на Короля. — Мне кажется, тебе давно стоило сделать это, особенно с учетом того, что ты используешь ее частицы в своих машинах. Бледный Король отвел глаза. — Когда ты планируешь пойти к ней? — Завтра, — Гримм вздохнул. — Сегодня меня ждет первый бой. — Все? Ты начинаешь действовать? Гримм улыбнулся. — Ну не могу же я продолжать тунеядствовать тут. А теперь иди. Мне нужно подготовиться. Бледный Король кивнул и вышел из комнат Гримма. Секунду. Он же пришел отчитывать и требовать извинений! Бледный Король вновь повернулся к двери, но та уже была закрыта. Он дернул ручку. Хах. Заперто. Вот же хитрый ублюдок.***
Воющие утесы или скалы ветра, как привык их назвать Гримм, были третьим по счету любимым его местом. Здесь не было тьмы, здесь не было страха, но здесь была тишина и ветер, а также холод. Лучезарность не любила холод, но Гримм находил его очень приятным в моменты, когда все пылает внутри. Может, в этой разнице было виновато то, что их тепло было совсем разным. Он был пламенем, костром, пожаром, а она — солнечными лучами в теплый летний день. Правда теперь это всегда был ужасный зной, и это была и его вина тоже. Гримм вздохнул. Ему стоит перестать откладывать это, не так ли? Его сестра скоро почует, что он не во дворце, и тогда ему вряд ли удастся провернуть свой план так же эффективно. Гримм закрыл глаза, собирая свой огонь, свою суть, позволяя этому телу заполниться пламенем, стать его частью. Он открыл глаза, видя каждую ниточку, каждую деталь мира снов, что как тонкая вуаль опустилась на Халлоунест. Он видел ее в Грязьмуте, он видел ее под землей, на перепутье, в зеленой тропе, в городе слез — по всему Халлоунесту. Золотые и красные нити сплетались вместе, но так много красных ошметков, которые возникли из-за отчаянной попытки Лучи стереть его, валялось повсюду. Гримм поднял глаза туда, вдаль, где золотые нити перетекали в противные оранжевые, опутывая весь венец Халлоунеста. Как его сестра могла не видеть этого? Безумие ослепило ее. Пришло время исправить это. Гримм втянул воздух, концентрируясь, рассеивая собственный разум, чтобы пройтись по всему Халлоунесту, собрать каждый ошметок, каждую лишнюю частичку. Пламя горело так ярко, он чувствовал, как наполняется силой, столь безудержной, столь мощной. Совсем как тогда, когда он был богом… Она наполняла его всего, захватывая каждую клеточку. Больно. Становилось больно. Огонь начинал обжигать, его душа, его смертное тело начинали гореть, непригодные к такой мощи. Но еще чуть-чуть, еще немного… и Сейчас! Он толкнул магию прочь, по противным оранжевым нитям, сметая их с пути. Вся паутина начала краснеть, изменяться. Сила его сестры отступала, а на ее место приходил кошмар. Грезы уходили прочь. Жуки начинали метаться в страхе, о котором уже успели позабыть. Гримм почувствовал за секунду до. Прямо как много лет назад. Он уклонился прочь, не видя цели, не видя противника. Просто прочь. Меч скользнул прямо в то место, где он был секунду назад. Гримм появился на высоком уступе и посмотрел вниз. Мотылек в доспехах, с тяжелыми бусами на шее. Совсем как у него. С острым мечем. Совсем как у него. С шитом, парящим вокруг. Совсем как у него. — Как тебя зовут? — тихо спросил Гримм, чувствуя как старая рана, которую он так надеялся оставить с тем телом, потянулась, начиная кровоточить. — Маркот, — раздался голос его сестры. Она элегантно опустилась на уступ. — И да, он его потомок. — Даже назван в его честь, — Гримм грустно усмехнулся. — Ты знаешь, как задеть за больное, сестра. Лучезарность скривилась. — Такая мерзость как ты не имеет право называть меня так. Гримм покачал головой. — Боюсь, ты не можешь отрицать правды, Лучезарность, мы с тобой рождены в одном мире из одной силы. — Это неважно, — она вздернула подбородок. — Убери эту мерзость из моих владений. Гримм позволил себе гадко улыбнуться. — Если ты правда так сильна, тебе не будет ничего стоит справится с этим самой, — он позволил себе быть едким. Все равно это ничего не меняет, даже если его душа болит. — Не смей гаде- Он не дослушал, скользнув в тень. Все равно скоро все это закончится.