Особая честь

       Во взгляде и шаге Темного Лорда появилась целеустремленная тяжесть, от которой субботняя толпа шумной рекой расступалась в стороны, как перед островом. Драко нехотя плелся рядом да мысленно перебирал ободряющие скороговорки: «Не слушайте этого кретина! Вы — Темный Лорд! Одного Вашего имени боятся даже спустя пятнадцать лет со дня Вашей смерти! Гринсберги просто набивал цену!». И будь Драко чуть глупее, он, может, и попытался бы в грубую лесть. Но он не был.       Шаг за шагом разрозненные кусочки случайных фраз, оговорок, намеков минувшей недели собирались в цельную картинку.       Со слов самого Неназываемого, он скрывается в магловском мире, потому что не знает, кому может доверять. Но это ведь только вершина айсберга? Во время дознания Клауса он упоминал, что на всех собраниях, слитых в переписке, присутствовало всего трое. Похоже, это не было удачным совпадением. Похоже, Лорд разбил собственных людей на группы подозреваемых и собирал их в очередности, известной лишь ему одному. Так утечка информации стала ниточками в его руках, ведущими к предателям.       Кроме того, мистер Гринсберги выделил именно Чистокровных Лордов как потенциальную угрозу Неназываемому. Его магия была невероятной рядом с любым из ныне живущих волшебников. Но ведь Непобедимых попросту не существует. Десяток чистокровных Лордов с неизвестными мотивами в одном помещении — это весомая сила, с которой считаться придется даже такому, как он. А он и считается. Драко припомнил состав Пожирателей с собрания, на котором ему пришлось побывать. Случайность ли, что в одной гостиной встретились пятеро Лордов и Леди на шестерых талантливых, известных, очень амбициозных, но безродных волшебников и волшебниц, которым просто нет никакого дела до интересов старших семей? Люди, которым Темному Лорду было что предложить. Но которые никогда не смогут договориться между собой за его спиной.       Просто и гениально, чего уж там.       Солнце нагнало к Фортескью посетителей. Из окон кофейни галдели детские голоса, а на открытом ледовом балконе на десять круглых столиков остался пустым один — в центре. Неназываемый поднялся по хрустящим от снежного налета ступенькам крыльца, и любовная парочка за крайним уединенным столиком засобиралась уходить. Юноша и девушка хихикали и цеплялись друг за друга мизинцами, а их взгляды были столь откровенными, что причина спешки не вызывала сомнений.       К тому моменту, как Драко с Лордом устроились в плетенных креслах, а со стола расточились недоеденные порции, их сторона балкона опустела. Старая ведьма вспомнила, что забыла котел на огне, и потащила воющего внука скорее домой. Молодых девчонок заждались покупки. А двоих авроров в багровых мантиях с мест погнала совесть и служебный долг.       Из окошка кофейни выпорхнули, по стрекозиному взмахивая страницами-крыльями две книжки. Неназываемый поймал одну на подлете, шлепнул на стол и, склонившись над ней, потребовал:       — Прекрати кричать о моих жизненных трудностях на всю улицу. Мы пришли сюда отпраздновать итог переговоров, а не страдать. Поэтому вылези из своих переживаний и развлеки меня беседой. Это входит в твои обязанности.       Опустившееся перед школьником меню открылось на первой странице. Он прочел: «Яблоки падают в руки юных бунтарей…». Стоп! Что? Еще раз. «Запретный плод. Опьяняющий вкус чего-то там…». Так и не поняв ни слова из прочитанного, Драко спросил:       — Вы довольны?       — Все прошло хуже, чем могло, но лучше, чем я рассчитывал. – Лорд перевернул страницу. – «Шоколадная молния. Поймай грозу на язык». Не помню такого.       — Это из новинок. Оно приторно-сладкое и бьется током.       — Я не люблю приторную сладость.       — Горький шоколад? Что написал мистер Гринсберги?       — Срочное письмо для старейшин совета гоблинов. Выражал переживание, что гоблины приняли решение, полагаясь на недостоверную информацию. Тот-кого-нельзя-называть вернулся, и опыт смерти никоим образом не пошатнул его ментальное и магическое здоровье. Что звучит невероятно, но так оно и есть. Покуда я, Гринсберги Мозеникс девятый, сын Гринсберги восьмого и Мокустель Гринсберги, урожденной клана Рыххлоб с горы Неолит, имел неудовольствие говорить с ним лично. — Темный Лорд усмехнулся. — Гринсберги настаивает на смене курса, а его слово в гоблинских кругах весит немало. С другой стороны, гоблины есть гоблины. Готов поспорить, что в итоге они займут нейтралитет с небольшим благоволением к моей стороне. Лучше с мятой.       Больше сосредоточенный на перспективах ближайшей войны, чем на сладостях, Драко трудно вспомнил, какое там мороженое Панси любит больше всего из ее пятерки фаворитов.       — «Секс на пляже»: оно с мятой. Что значит «небольшое благоволение»?       — Это значит, что ввиду военного положения в стране, в целях безопасности банка, гоблины будут придирчивее обычного к документам, но некоторые ошибки могут и проглядеть. Это почти человеческий фактор. На большее с их стороны я сейчас рассчитывать не могу. Не думаешь, что я уже староват для глупых названий?       Драко мог усомниться в собственных вкусовых предпочтениях, но не в привередливости Панси Паркинсон.       — Оно вкусное. Зачем Вам этот не-нейтралитет гоблинов? Какой толк от их выборочной придирчивости, если их солдат не будет на поле боя?       — Чем занимался Люциус, что я должен теперь разжевывать Наследнику Малфоев элементарные вещи? Исход войны почти никогда не зависит от численности армии. Пожирателей Смерти даже в самые лучшие годы было существенно меньше, чем тех же авроров Министерства. Мы брали качеством количество. Эта стратегия работала тогда, и я нацелен заставить ее работать и сейчас. Все дело в том, что вооружение, оснащение и обучение стоит денег.       Лорд развел руками, мол, увы, но вот с такими банальностями приходится иметь дело и никак по-другому.       — А все денежные операции в Волшебной Великобритании проходят через гоблинов. Спроси меня, зачем нужна их поддержка, когда из-за одной пропущенной запятой в банковских бумагах твои деньги на недели застрянут между счетами. И на эти недели у тебя не будет ни новых зелий, ни новых палочек, ни артефактов. Ничего, кроме голодных, замерзающих, плохо оснащенных людей, которые сражаются ломанными палочками, слизывают капли лечебных зелий со стенок флаконов и жрут, что найдут. Боевой дух такой армии, поверь, очень быстро катится в ноль. Я еще ни разу не видел, чтобы идеология оказалась сильнее желудка. В подобной ситуации тебе останется только искать обходные пути, чтобы оплачивать и получать снаряжение. Но это будет стоить времени, и я даже не хочу представлять, каких ресурсов: работа «Гринграттс» это схема, которую обкатывали веками, в том числе на фоне военных конфликтов. Пока я буду оснащать свою армию, ты будешь занят изобретением волшебной палочки. Я бы предпочел не мороженное.       Драко растерялся. О чем они говорили до? А когда он додумался, изнутри опалил жар. Юноша одернул ставший удушливым ворот рубашки. Из-за того, что пошлый флирт исходил от человека с лицом его отца, ситуация приобрела черты больного сюрреализма. Наблюдая за ним, Лорд хмыкнул.       — Секс так секс. Раз ты говоришь, что это вкусно.       — Я буду это вот: «Запретный плод». — Торопливо выбрал Драко первое, что бросилось в глаза и перевел тему: — Вы поделились с мистером Гринсберги какими-то воспоминаниями? Я правильно понял?       Лорд кивнул и поймал его взгляд.       — Что именно, можешь не спрашивать. Я не скажу. Может быть однажды, когда ты станешь верен мне, а не родителям.       Не «если», а «когда», значит.       Драко занял нервные пальцы салфеткой. Он отогнул и загнул уголок, и тонкая бумага надорвалась по краям. Можно вынудить слушаться силой и запугиваниями. Но как возможно получить чью-то верность вот в такой ультимативной форме?       — Что для Вас значит верность? — Спросил Драко.       — Не поздновато дошел до правильных вопросов? Может, стоило уточнить до того, как полез в змеиную пасть?       — Я не думал о перспективах. — Тихо признался Драко.       — Я знаю. – Кивнул Лорд с такой легкостью, будто речь шла о чем-то само-собой разумеющимся. — Ты жил моментом и надеялся, что проблема в моем лице как-нибудь рассосется сама по себе.       В окне кофейни поднялся шум. Пихаясь, как глупые дети, да расплескивая сиропы, рожки с мороженым прорвались на балкон. Каждый стремился быть съеденным самым первым. «Запретным Плодом» оказалось охлаждённое яблочное жиле. На вкус как сидр. Его сладость с терпкими нотками дала в голову головокружением. Мороженное не было алкогольным, а только имитировало. Иначе оно вилось бы рядом с несовершеннолетним Драко, тыкалось бы ему в лицо, дразнило бы за обман, не позволяя съесть себя. Но юноша с жадностью слопал половину в надежде, что тело обманется и опьянеет по-настоящему. Но радостного расслабления так и не случилось, и есть мороженое в гнетущем молчании наполовину пустого балкона стало неловко.       Драко выждал некоторое время, чтобы десерты подсластили прошлую тему, и спросил об еще одной тревожащей его вещи. Хотя прежде он собирался обсудить ее в первую очередь со своим настоящим отцом:       — Что имел в виду Гринсборги? О том, что волшебники будут обречены, если Вы проиграете?       — То, что волшебное сообщество деградирует? — Вопросом на вопрос ответил Лорд. — Скажи, как ребенок чистокровной семьи, выросший в волшебном поместье, что ты почувствовал, оказавшись в Хогвартсе?       — Разочарование.       Едкое признание слетело раньше, чем Драко взвесил ответ. И он заел неприятное чувство терпким желе.       — Но почему? Что разочаровало тебя?       Никто прежде не просил сложить в слова это громоздкое чувство, ранее отбившее всякую охоту к учебе в Хогвартсе. Однокурсники по факультету без лишних обсуждений ходили с унылыми лицами, пока не смирились. Люциус отмахивался и советовал чаще бывать в библиотеке мэнора. А прочие взрослые считали, что избалованные детки просто вредничают вдали от дома. И так на памяти Драко Темный Лорд оказался первым, кто уделил внимание этой ерунде.       Растопив языком мороженое во рту Драко сказал:       — Когда я впервые увидел Хогвартс, эта громадина на скале, высящаяся над озером, над нами, мелкими первокурсниками в крошечных лодочках, по-настоящему впечатлила меня. Особенно на фоне ночного неба. Мэнор в сравнении с ним показался игрушечным домиком. А когда я увидел небо под потолком в Большом Зале, так у меня и вовсе закружилась голова. Я мог стоять рядом с магией самих Основателей. Это было так захватывающе! Но потом все пошло не так, как должно было! Директор выдал бессмысленную речь, все поели, и старосты потащили нас по гостиным факультетов. И уже по дороге меня смутило это смешное выпячивание движущихся лестниц да портретов, как какого-то невероятного волшебства! Будто во всем Хогвартсе показать больше и нечего! Маглорожденые шли, открыв рты. Полукровки, те из них, кто хоть раз бывал в нашем мире, важно дули щеки. А я все искал ещё что-то наподобие атмосферных чар в Большом Зале. Но ничего такого больше не было. И я все никак не мог понять, чего все вокруг разохались? Ну да, может, они просто раньше не видели ничего волшебного. Ладно, – думал я. Может, мой черед открывать рот настанет завтра. Послезавтра. Но он так и не настал. И потом, однажды я попытался кинуть в одного мальчишку заклинание «Туманного лабиринта».       Лорд приподнял бровь. И Драко поспешил заверить его:       — Я исподтишка. Никто бы не узнал!       Лорд примирительно выставил ладонь:       — Я просто удивлен, что Люциус не соврал о Тёмных Искусствах. Лабиринт скорее относится к чарам поддержки, но, тем не менее, это уже боевая магия.       — Меня правда обучали на дому. — Почти обиженно сказал Драко. — Но в тот раз чары не дались. Как будто магия застряла. Я расстроился, что за учебный год разучился колдовать. Позже заперся в комнате, чтобы попрактиковать, но почти все заклинания, которым меня обучил отец, словно застревали в волшебной палочке. Не знаю даже, как объяснить! Будто дерево раздувалось от магии. Когда с конца повалил дым, я бросил попытки. Но дома у меня все снова начало получаться. Я забеспокоился: непостоянство результатов — это всегда плохо. Но отец велел не волноваться. Он и рассказал, что чары Хогвартса гасят огромное количество заклинаний.       Лорд кивнул:       — Защиту на школе накрутили такую, что распутывать придется лет десять, не меньше. Я бы сказал, что проще снести и поставить заново нормально, но основу заложили Основатели, поэтому правильнее будет распутать. Если хочешь практиковаться в Хогвартсе, найди путь в Тайную Комнату.       — И где же она?       — Найди и узнаешь. — С усмешкой обломал его Лорд. — Но ты так и не ответил. Каким же должен был быть Хогвартс, чтобы даже ты, избалованный магией мальчишка, пришел, открыл рот и сказал: вот оно?       Драко пожал плечами.       — У меня же никогда не было в голове идеального учебного плана. Просто чувство, будто меня обманули.       Драко, наконец, нащупал нужную мысль и заспешил ухватиться за ее хвост, пока не выскользнула:       — Родители не рассказывали мне сказок. Я рос на семейных летописях, мемуарах, архивах. Помню, как перед сном мама доставала талмуд. Он был такой большой и тяжелый, что расплющивал меня по кровати. И мы с ней читали семейную историю с рождения первого Малфоя до современности. Больше всего мне, разумеется, нравились приключения Малфоя Максимилиана: они были самыми красочными и интересными. Я замучил мать!       Со смешком Драко покачал головой.       — Каждый вечер говорил ей, что история Максимилиана такая длинная, что я ничего не запомнил и надо еще раз повторить. Но он взаправду был тем еще авантюристом: светские рауты наскучили ему еще до совершеннолетия. Он поклялся, что проведет полжизни, путешествуя по миру. Сразу после школы Максимилиан отправился далеко на Север, туда, где еще не существовало Статута, чтобы попробоваться в роли бога. Неподалеку от магловского поселения он за полночи воздвиг себе крепость — снаружи из льда, а внутри из камня и досок. Он писал, что пришлось немного поломать голову над чарами, потому что он не сразу понял, как заставить внутренности дворца не просвечивать сквозь лед, а лед не таять из-за огней каминов внутри. Эта головоломка довела его до головных болей, но спустя несколько часов он нашел решение во временных чарах. Как я понял, там что-то вроде упрощенной версии чар, которые раньше использовали в хроноворотах.       Лорд хмыкнул, приподняв брови:       — Он слишком увлекся. Проще было поставить замок из камня и после связать его стены чарами тождественности с ближайшей льдиной.       Драко в замешательстве качнул головой. Что еще за чары тождественности? Он по смыслу понял примерную суть: вероятно, камень стал бы подобен льду и наоборот. Но как оно вообще должно работать?       — Нет, не важно. — Драко качнул головой. — Я бы вот застрял намертво еще на этапе строительства. Самое главное, что Максимилиан справился, и к утру у него был почти прозрачный замок. Местные приняли магию за пришествие бога и поползли с подношениями. Максимилиан полгода усмирял для них непогоду, помогал выращивать овощи, приручал диких зверей. В обмен на поклонение, ритуальные подношения и девственниц покрасивее.       Под лукавым взглядом Темного Лорда Драко стало немного стыдно за мелочность предка. Юноша кашлянул в кулак, чтобы справиться с нервным смехом, и продолжил:       — А потом Максимилиан заскучал посреди снегов, начал чахнуть от холода и махнул на юг, отогреваться. Но на Летающий Голландец напали пираты. Судно сбили с небес и потопили. Экипаж почти целиком состоял из гражданских, поэтому немногим удалось выжить в катастрофе. Максимилиан не погиб, но потерял свою палочку. Он писал, что очнулся посреди бесконечного океана, обломков судна и трупов. Пираты летали над водой, обирали погибших, добивали выживших. Максимилиан подумал, что это его конец. Он увидел в произошедшем злой рок Судьбы. Будто она бесславной смертью наказала его за то, что отказался быть запертым в родительском доме. Максимилиан так сильно рассвирепел из-за этого, что океан остановился. Природное явление оказалось невероятным на вкус выходцев полудиких племен. Пираты в спешке побросали все награбленное и попытались удрать на своем корабле. Но океан не пускал их подняться в небо до тех пор, пока Максимилиана не приняли на борт, капитан не уступил ему каюту и не поклялся подкинуть к берегам Азии.       Обуреваемый восхищением, Драко открыл было рот, чтобы поведать еще и о морском путешествии, но встретился с внимательным взглядом серых глаз и понял, что увлекся. Зачем он вообще начал рассказывать про Максимилиана? Приятным теплом отозвалось интерес Темного Лорда к рассказу и то, что не одернул на середине, требуя держаться ближе к сути. Неловко прокашлявшись, юноша продолжил:       — Я это все к чему. Чего-то такого я и ожидал от Хогвартса. Великое Волшебство во всем. Я думал, что закончу школу, и все чары, которые творил Максимилиан, станут для меня все равно что…. — Драко развел руками. — Все равно, что превратить бурундука в беретку и обратно. Сложно, но реально. Но вот я заканчиваю четвертый курс, а все волшебство, которое описано в его дневниках, как казалось мне невероятным, таким оно и осталось. Порой я даже думаю, а не приврал ли он? По сути, и я, и все мои однокурсники недалеко ушли от тех маглов, принимающих волшебство вчерашнего выпускника за божий промысел. В итоге, я обучаюсь дома. Мы бы не стали тратить время на Хогвартс, но отец считает, что я должен социализироваться. Вот и приходится совмещать домашнее обучение со школой.       — На что ты готов пойти, чтобы Хогвартс обучал тому как останавливать океаны без палочки, воздвигать замки, а для их стен закольцовывать время?       Драко в недоумении приподнял брови: так вот к чему все свелось. Наслушавшись громких речей мистера Гринсберги, юноша невольно ждал, что Лорд сейчас разоблачит Министерство Магии в полном составе. Он не знал в чем, но в чем-нибудь непременно. А получил общеизвестные факты в таинственном флере.       Современный Политический курс был старой кровоточащей раной на теле чистокровного сообщества. От Великобритании и до тех диких уголков планеты, до которых Статут только смог дотянуться. С трибун Законотворчество величали не больше и не меньше, а реформами! На практике же все сводилось к вредительскому запретительству магии.       В результате магические науки стояли на месте, а вместе с ними увяз и весь волшебный мир. На этот счет историк Батильда Бэгшот писала: «Магический мир стал, как затянувшееся илом озеро, пахнущее прелой влагой и обнесенное колючей травой. В нем есть жизнь. Разумеется, есть: и не в таких условиях приходится существовать живым организмам. Но нет бывалой красоты и Великого Будущего Волшебства, о котором грезили Волшебники прошлого». Но речь никогда не шла о деградации магии. Это слишком громкие заявления! У курса «обезопасить любой ценой» были как сторонники, так и свои непримиримые противники, которым только дай повод перехватить лояльность масс. Так что уверенность гоблинов в скорой смене мироустройства звучала наивно: первая же угроза с их стороны молниеносно откатит массу запретов к праотцам.       А Темный Лорд, значит, собирается отменить уже существующие законы силой, а появление новых пресечь, развесив головы виновных по улицам волшебных городов.       — Есть и другие способы влиять на политику страны. — Вежливо произнес Драко. — А кровавый марш еще никого не привел в светлое будущее.       Взволнованный тем, что посмел спорить, Драко прикусил губу. Но если он что и понял о Темном Лорде за сегодняшний день, так то, что он не склонен кидаться на собеседников, как дикое животное.       — Да, я тоже так когда-то думал. — Лорд искусственно улыбнулся. — А потом оказалось, что не все участники игры считают себя обязанными соблюдать ее правила.       — Что Вы имеете в виду?       — И это вопрос, ответ на который в первую очередь касается твоей верности.       — Вы так и не сказали, что для Вас значит верность.       Неназываемый пожал плечами.       — У меня нет никаких сомнений, что ты способен извернуться и подстроиться под любые мои запросы. Но от личного слуги я жду, в первую очередь, искренность.       Драко нервно усмехнулся и откинулся на спинку кресла. Тема его службы чем дальше, тем больше нервировала. Хотя бы потому, что нет ни одного шанса на то, что настоящий Драко Малфой устроит Темного Лорда. Даже если опустить малюсенький нюанс, что юноша искренне предпочтет и дальше бултыхаться в болоте, чем сжечь его.       Просто Драко был школьным задирой. А Тёмный Лорд собирался изменить Мир.       Неназываемый сердито качнул головой, будто: нет, ты снова не угадал, Драко. Он кинул несколько серебряных монеток на стол. Они с шумом покатились к центру, попадали, дребезжа и подпрыгивая, пока не растворились в кассу кофейни.       Тогда Лорд поднялся и сказал:       — Я хочу тебе кое-что показать.       Вдвоем они покинули кофейню, и она снова начала существовать для прохожих. За спиной Драко услышал детский вопль: «Мам, хочу!». С усмешкой юноша подумал о том кошельки скольких родителей Темный Лорд спас сегодня? Неназываемый свернул в узкий зазор между лавками, взял Драко за локоть и потянул за собой. И мир вывернуло наизнанку.