Особая честь

      Лет до десяти Драко попадал в отцовский кабинет со смутным чувством тревоги и стыда. Пугал его предстоящий выговор: мальчик редко давал отцу иных поводов увидеть его в незапланированное время. А стыдно было за слабость. Драко приходилось налегать всем весом на двойные дубовые двери с арочным рисунком, чтобы появилась щель, и он мог протиснуться внутрь.        Они ассоциировались с отцом, запретом и чем-то недостижимым, до чего Драко все растет-растет, но никак дорасти не может. Наверное, поэтому оказалось оглушающе увидеть, как они выпрыгивают из проема просто от взгляда Темного Лорда.        Люциус уже ждал их. Стоял, заложив руки за спину, перед письменным столом напротив зашторенного окна. Травма Неназываемого не удивила его.       Связь Главы с Родом трудно описуема, и все рассказы о ней, как правило, скатываются в патетику. Драко с раннего детства только и слышал, что однажды он “встретится с Родом глазами” или “разделит с ним дыхание”. Снисходительные обещания взрослых будоражили детское воображение. Драко пытал отца, маму, портреты покойных Лордов, гостей, детей гостей и совершал крестовые походы на семейную библиотеку.        Он успокоился только к шести годам, когда узнал о легилименции и — неожиданно — практиках Вуду. Это все еще не было идеальным примером того, как Глава связан с Родом. Но близко: что станет с куклой, то почувствует тело, но в случае с Родовой Магией не на физическом уровне, а ментальном.        Находясь за сотни миль от побережья, Люциус должен был почувствовать то же, на что отреагировала Родовая Защита: страх сына и негативное намерение Неназываемого. И всплеск Магии, ее направление и то как она набросилась рвать враждебную плоть. Как если бы он сам был ей.        Неназываемый прошел в кабинет. Драко с Нарциссой последовали за ним. На полпути мать взяла сына под локоть и ненавязчиво увела в сторону прямоугольной арки, которая делила помещение на рабочую и книжную зоны.        — Милорд. — Люциус склонил голову, затем кивнул сыну и супруге. — Драко, Нарцисса.       — По лицу вижу, ты уверен в себе. — Лорд согнул здоровую руку в локте, и черная ткань балахона гладко заскользила по волшебной палочки Люциуса. — Но слушай сюда, это не вопрос, станешь ли ты исправлять причиненный ущерб.        Люциус поднял брови, как если бы просил пояснить.        — Вопрос только в том, кто окажется быстрее: Проклятие, вплетенное в Защиту обезглавленного Рода, или Я.        Лорд замолчал, позволив угрозе повиснуть в воздухе, а Малфоям — подумать над его словами.        Драко не дал панике оглушить себя. Какая-то оптимистически-настроенная часть его была уверена: Неназываемый блефует. Не верилось, что он из принципа поставит на кон собственную жизнь. Даже если предположить, что его возрождение не какое-то невообразимое чудо. И смерть физического тела не является для Темного Лорда концом в этом мире. Все равно не вязалось. Если бы он пришел убивать, не спустил бы Нарциссе палочку, поднятую в спину. Даже если мама не собиралась нападать, это все равно оставалось вопиющим неуважением.       Неназываемый пришел на переговоры.       — Родовая Защита возвращает ущерб с удвоенной силой. Сегодня ты расплатишься по тому же тарифу. — Монотонно продолжал Темный Лорд. — Наша ситуация выглядит очень-очень плохо, Люциус. Это выглядит так, будто ты пытался меня убить.        Люциус покачал головой.        — Нет? — Лорд каким-то неестественным змеиным жестом склонил голову набок, улыбнулся и поднес изуродованную руку к лицу Люциуса. — Все еще нет?       — Я спасал своего сына. — Ответил отец.       От его ровного голоса в груди Драко все сжалось.       — У тебя больше нет прав на него.       — Это так. — С готовностью согласился Люциус. — Тело, душа, магия и жизнь Драко принадлежат Вам, Милорд. Вы вольны делать с ним все, что посчитаете нужным. Я не смею претендовать. Я с гордостью отдал Вам своего первенца.        — Ты отдал. — Согласился Лорд и вкрадчиво продолжил: — А Род Малфоев — нет. Сегодняшнее послание было громким и ясным.       Драко тревожно подобрался: если смотреть на его новоприобретенный статус личного слуги Темного Лорда с точки зрения Родовой Магии, то все заверения Люциуса действительно не стоят и кната. Драко — единственный прямой Наследник. Родовая Магия не станет считаться с договоренностями Люциуса с кем бы то ни было. Даже с Темным Лордом. Она как река, что течет по вековому устью. Ей невозможно угрожать, нельзя убедить и глупо пытаться торговаться.        — Вопрос с Наследованием мы с женой, — Люциус взглянул на Нарциссу. — уже решаем, Милорд.        Драко срочно потребовалось присесть: он почувствовал себя так, будто вот-вот разобьется о землю. Вся его жизнь была посвящена становлению Лордом Малфоем. Он не знал другого будущего для себя.        — Но прошу Вас, будьте снисходительны. Я растил этого мальчика. Я не мог смотреть, как он умирает у меня на глазах. Я даже не знал, что с ним случилось, Милорд! Защита Рода была моей последней надеждой.       — Так чего же не сказал? — Лорд с жутким хлюпаньем пошевелил обгоревшими пальцами. Вздувшиеся вены зашевелились под кожей. — Или это — досадное недоразумение, и ты рассчитывал на какой-то другой исход?       — Милорд, рана ужасна. Позвольте мне….       Люциус потянулся к Лорду, но тот резко опустил руку и спросил:       — Когда ты собирался сказать о Родовой Защите?        Люциус ровно произнес:       — Я готовился снять ее по истечению седьмого дня.        —  Хороша же та абсолютная защита, которую Глава Рода в любой момент может снять под пытками или Империо. —  Неназываемый насмешливо усмехнулся. Он смеялся и в то же время обвинял во лжи.       — Магия любого Рода — это, прежде всего, накопление многовекового опыта, Милорд. — Осторожно произнес Люциус. — Опыт моих предков показал, что необратимые заклинания, ритуалы и даже проклятия неудобны. Поэтому Родовую Защиту Малфоев возможно снять с согласия Главы Рода, кровной матери Наследника, самого Наследника и его Магического Наставника. К счастью, у нас есть все необходимые.         — Но зачем снимать, Люциус? Однажды наступит день, когда Защита Рода могла бы спасти Драко жизнь.        — Защита Рода не гарантирует безопасность, Милорд. — Учтивым тоном поправил Люциус. — Если нападет сведущий в Родовой Магии волшебник, он может оставить Драко сквибом, и мой сын больше не сможет выполнять свой долг перед Вами.        — Вздор! — Отрезал Темный Лорд. — Девяносто девять процентов современных волшебников не умеют колдовать. Защита хороша уже своим эффектом неожиданности: она так старомодна, что немногие вообще помнят о ней. И ты все еще не ответил на мой вопрос: почему не сказал? Мы бы все обсудили, Люциус. Почему испугался? Разве я не был справедлив? Не был лоялен к тебе и твоей семье?       Неназываемый обошел Люциуса и, остановившись сбоку, заглянул ему в лицо. Отец покосился в ответ. Линия его плеч напряглась. Наконец он ответил:       — Родовая Защита — это очень много магии. Даже для Рода Малфой. А мы с Нарциссой надеемся зачать ребенка. Второй в Роду и так всегда слабее первого. Но какой Род, если он старше двадцати поколений хоть раз не терял прямого Наследника? — Спросил Люциус и покачал головой. — Все поправимо, но ритуалы очень затратные. Я просто не могу позволить себе сейчас разбрасываться таким количеством магии в угоду защиты ребенка, который не возглавит Род. Даже если это мой сын.       Отец взглянул Драко прямо в глаза и произнес:       — Драко, ты должен понять.         Как маленький ребенок, напуганный резким шумом, Драко нашел взглядом мать. Но это не внушило ему чувства безопасности. Нарцисса в упор смотрела на мужа, уголки ее губ тянулись вниз некрасивой гримасой злости. Но она не вступилась. Ничего не сказала, как делала раньше, если считала, что Люциус перегибает.        Отец продолжил со странной подобострастной интонацией:        — Милорд, я бесконечно виноват в произошедшем. И готов понести любое наказание. Но мой Род не заслужил Вашего гнева. Поэтому. Я прошу о снисхождении. Я прошу позволения снять Защиту с Драко. Новый Наследник освободит его от обязанностей перед Родом, и он сможет посвятить свою жизнь служению Вам, Милорд.        Люциус замолчал, глядя ровно перед собой, и последовала безрадостная тишина. Лорд обернулся к Драко. И на безумную секунду юноше показалось, что он обеспокоен его состоянием и… чувствами. Алые глаза были такими внимательными, какими никогда не были отцовские.        Но потом Неназываемый отвернулся, обошел рабочий стол и сел в кресло нога на ногу. Здоровая рука с волшебной палочкой осталась на колене, а обожженную он протянул Люциусу.        — Я подумаю о твоей просьбе. — Сказал он.        Люциус тут как тут — материализовался подле кресла, с трепетной осторожностью обхватил черно-серую кисть, осмотрел не ожоги, а вздувшиеся вены.        — Милорд, я не рискну снимать проклятие чужой палочкой.        — Драко. — Лорд кивнул, чтобы юноша подошел.        Они обменялись палочками. Вначале Лорд забрал свою у Драко, потом велел Люциусу вернуть палочку сыну. И только после этого отдал ему его. Драко поздно вспомнил, что трость осталась валяться на побережье.        Люциус никак не дал понять, что пропала вещь, передающаяся в их семье из поколения в поколение. Он приложил кончик волшебной палочки к скоплению вен на запястье. Вены начали сдуваться: белая магия устремилась к палочке Люциуса. Сияющие нити поднялись вокруг древка, плотно оплели руку Лорда Малфоя, а потом втянулись под его кожу.        Тогда Нарцисса сказала:       — Тинки, принеси лечебные зелья.       Эльф появился с деревянным ларцом, и родителей Драко захлестнула суета. Они работали молча, даже не смотрели друг на друга. Люциус обрабатывал самые глубокие раны бадьяном, пока Нарцисса подготавливала бинты и бирюзовую мазь с мятным запахом.        Драко казалось, что он расточился за ненадобностью. Он был рад, что все разрешилось хорошо. Нет, правда. Он был рад, что родители не пострадали. Но в тоже время: а как же он? В голову Драко скользнула крамольная мысль: Хагрид чувствует к своим тварям больше тепла и привязанности, чем родители к нему.        У Драко задрожал подбородок.        — Драко. — Сухо обратился Люциус. — Ты слишком эмоционален.        Нарцисса прекратила наносить мазь на предплечье и, медленно выпрямившись, повернулась к мужу. У нее было такое лицо, словно она хотела начать убивать.        Неназываемый усмехнулся и сказал:       — Брось, Люциус, мальчик просто шокирован. В этом есть доля твоей вины. Это же ты решил воспитывать будущего Лорда, а не мне слугу. Неудивительно, что Драко чувствует себя так, будто из-под его ног вырвали мир. Его поведение сегодня — это твоя вчерашняя ошибка.       Драко ощутил легкое тепло благодарности в ответ на заступничество. Ему оказалось приятно узнать, что кто-то не считает его обиду странной и постыдной.        — Милорд, я взаправду не воспитал в нем верности Вам. Но это было опасно. Драко всегда был излишне вспыльчив. Гены. Порой я даже видел в нем своего покойного отца.        Неназываемый бросил короткий непроизвольный взгляд на Драко. Люциус продолжал:       — А род Малфоев только оправился от пережитого потрясения. Одна детская выходка, и мои недоброжелатели раздули бы из этого скандал, после которого Род уже бы не восстановился. А я мечтал о реванше. Мечтал, что смогу отомстить за Вас. И за нас всех.       — Интересно было бы послушать о твоих планах. — Протянул Лорд.        Люциус опустил подбородок, улыбнулся краешком губ.        — Конечно. — Медленно произнес он. — Я с гордостью поделюсь с Вами. Надеюсь, мои скромные изыскания окажутся Вам полезны, Милорд.        И он замолчал. И Драко буквально слышал его растерянность. Лорд поторопил:       — Ну так что? С чего планировал начать?         — Я, разумеется, я начал с расследования Вашей гибели. Простите, но я воспринимал Ваше исчезновение, как Вашу смерть. Я простился с Вами. — Люциус приложил ладонь к груди. — Но мне никак не давало покоя как стало возможным, что полупьяные бредни бесталанной провидицы оказались правдой? Я узнавал о работе пророчеств у совершенно разных людей. Но те специалисты, которые не зарабатывают на предсказаниях, а изучают их, все утверждали, что наша Вселенная родилась из Хаоса и стремится к нему. Предначертанное противоестественно ей.       — Твои источники считают пророчество фальсификацией?        — К сожалению, они не умеют так категорично. — Люциус раздраженно скривил губы. — Но они считают, что пророчества Трелони не соответствует критериям реального Предсказания, заданным Карлом Саганом в середине этого столетия. Саган писал, что способность видеть будущее экстраординарно и требует экстраординарных доказательств. Пророчество Трелони подобно другим сотням пророчеств, формулировки которых настолько размыты, что задним числом под них возможно подогнать половину хоть сколько-то значимых мировых событий.        Лорд со скепсисом поднял брови, и Люциус поспешил пояснить:       — Вот, слушайте: «Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца…».       — Куда точнее?       Люциус усмехнулся:       — Мы все попались на это, Милорд! — С некоторым, как Драко считал, неуместным энтузиазмом воскликнул он. — Но почему Избранный грядет? Для большего трагизма, не иначе. Почему он не будет рожден? Ведь Гарри Поттер, если речь идет о нем, только на подходе. А слово грядет, несмотря на смысл приближения события, весьма размытое понятие. Грядет эпоха. Грядет минута роковая. А у нас вот грядут роды. Понимаете теперь? Если бы Вам не повезло получить серьезное ранение от руки любого человека, он совершенно точно стал бы считаться Избранным. Чувствуете, насколько пророчество, которое на первый взгляд звучит невероятно точным, уже с первого слова — универсально.         Драко слушал со все возрастающим апатичным неверием. Отец сначала от родного сына отрекся, заявив, что его здоровье и жизнь больше не имеют для него никакого значения. А десять минут спустя вернулся к делам. Словно ничего необратимого не случилось.        — Если верить твоей теории, выходит, что дальше к пророчеству и придраться не за что. Потому что я сам нашел идеального кандидата и получается так, что сам сделал его Избранным.        — Именно, Милорд! Но для точного анализа хотелось бы услышать пророчество целиком….        Драко заглянул в увлеченные глаза отца, которые обычно были холодны и равнодушны ко всему, что имело значение для самого Драко. И воздух у ног юноши закрутился яростной воронкой. Драко попятился к выходу: второй магический выброс за неделю в шестнадцать лет — это уже не серьезно.       — Драко. — Отец нахмурился и процедил: — Возьми себя в руки.        Раздражение в серых глазах ошпарило щеки Драко ответной злостью. Снова равнодушное «соберись», да? А он ради него всю жизнь только и делал, что собирался. Лет с пяти Драко вдруг перестал хотеть играть в снежки в саду мэнора, ведь пора было взрослеть. И у Драко не пухла голова от бесконечных дополнительных уроков на каникулах. Да что там! Лет с восьми у мальчика даже переломы научились не болеть под неподвижным взглядом Люциуса Малфоя. Порой казалось, Драко и из могилы выпорхнет, как снитч, стоит только отцу рявкнуть прекратить разлеживаться.        Магия Драко хлынула в стороны. Он чувствовал ее силу и головокружительную легкость, с которой она вскрыла паркет, сорвала штору с гардины и с той же простотой тяжеленные двери с петель.        Волна ударила раз, а Драко уже захотелось еще. Еще раз выбраться за границы тела. И вышвырнуть, наконец, отцовский стол в окно.        Как его пугало в детстве стоять напротив этого лакированного гиганта и смиренно разглядывать на передней части позолоченный герб Рода, для которого Драко никогда не станет достаточно хорош. Пока сиятельный Лорд Малфой, навалившись на столешницу руками, отчитывал его за очередное «не удался».        «Как могу видеть, весь твой магический потенциал — все равно, что волшебная палочка в руках маглов! Опасен и бесполезен!»        Стол вздрогнул и со скрипом потащился по паркету. Отец отошел в сторону, прикрикнул:       — Драко!       Древесина оглушающе затрещала, а потом смялась в ком, будто ее сжал невидимый гигантский кулак.       — Люциус, он расстроен! — Заступилась Нарцисса.        — Это хорошо, Драко. — На контрасте с резким голосом отца сказал Лорд. — Ты спрашивал, каков механизм работы того заклинания. Как-то вот так оно и работает.       Магия юноши успокоилась так резко, словно ее накрыли колпаком.        Похвала от Темного Лорда стала самым невероятным, что Драко ожидал получить в ответ на устроенную сцену. По правде говоря, юноша был так обижен, что его присутствие перестало иметь значение. В моменте Драко казалось, что Неназываемый просто не сможет причинить ему и толики той боли, которую причинял Люциус.       Разумеется, это было не совсем так.       Злость улеглась. И, как это часто бывает после эмоциональных всплесков, Драко скрутило от стыда. Темный Лорд стал свидетелем совершенно отвратительной сцене, и уж теперь-то у него точно не останется никаких иллюзий, касающихся способностей Драко к самоконтролю. Но хотя бы он поверит в веские причины Люциуса не посвящать сына в дела прошлого. Хоть в чем-то Драко оказался полезен Роду.       В груди сдавило, и Драко отвернул голову в сторону коридора. Ему так невообразимо сильно хотелось убраться подальше от Лорда и Родителей. Забиться куда-нибудь в щель и там пережевывать свои обиды.        — Драко, это — вопиющее поведение. — Процедил Люциус.       — Он расстроен! — Вмешалась Нарцисса.       Драко посмотрел на Лорда. Неназываемый отстраненно наблюдал за развернувшейся сценой, легкая полуулыбка смягчила его жуткое лицо.        — Позвольте мне уйти? — Спросил Драко, игнорируя родителей.        — Будь в своей комнате. И не вздумай пить никаких успокоительных и тем более восстанавливающих зелий.       Драко ушел, не обернувшись на отца и мать. От разочарования и боли кружилась голова. Или так только казалось. Будто Драко завис в пространстве, а коридоры с молчаливыми портретами на стенах, древние вазы, декоративные арки летели мимо. А потом перед ним выросла дверь комнаты, и его рука поднялась и надавила на ручку вниз. Все как со стороны, как не с ним.        «Не смей хлопать дверьми перед отцом! ...Пока я жив, здесь ничего твоего нет!»        И пожалуйста. Подавитесь. Драко прикрыл за собой дверь с такой демонстративно-раздраженной педантичностью, что даже механизм замка не щелкнул. Драко чувствовал, что сейчас взорвется.        А потом он оказался посередине комнаты. И изумрудные стены, в которых Драко вырос, навалились со всех сторон листами с благодарностями, кубками на полках, классическими книгами, старыми томами о Родовой Магии. И Драко засмеялся, озираясь по сторонам так, будто впервые оказался в этом чужом помещении. Среди всех личных вещей, которые делали комнату Драко его комнатой, на самом деле не было ничего, что принадлежало бы ему по-настоящему.        Каждый кубок и костюм, каждую книгу, ученическое пособие или еще не написанное эссе можно было подписать: «во имя Люциуса Малфоя».        Драко мечтал угодить отцу с тех пор, как научился связно мыслить. Жил ради скупой похвалы и тяжелой отцовской руки на своем плече. А года в три так и вовсе с гордостью уведомил родителей, что однажды женится на папе. История, разумеется, превратилась в одну из тех стремных семейных шуток, которые кажутся забавными всем, кроме их главного действующего лица.       В раздрае Драко бросился кругами по комнате. Болезненная, нездоровая энергия переполняла его тело. И в тоже время он уже чувствовал опустошение, расползающееся в груди, которое раздавит его, как только злость иссякнет.         Как так получилось?        Страшная, постыдная мысль дышала Драко в затылок, как бы он не отмахивался. Но чем больше он старался не думать, тем навязчивее становилась гадкая, плаксивая обида. Как так получилось, что он бросился служить Темному Лорду ради родителей. И поэтому стал им больше не нужен?        Юноша задрал голову, сдерживая слезы. Путаясь в собственных ногах, он добрался до кровати и опустился у изножья на уголок, чтобы не тревожить Нагайну. Глубокое дыхание не помогло, и в груди появилась мелкая дрожь. Запрет Лорда на успокоительные начал казаться мелочной местью.        В безвольную ладонь юноши ненавязчиво скользнула змея. Драко стиснул челюсти. А можно не сейчас? Можно он не будет плясать над хотелками избалованной рептилии, когда в глазах стоят слезы. И он не понимает, зачем вообще теперь жить.        Нагайна окружила юношу гигантским глянцевым гнездом, как кладку яиц, нуждающихся в материнской защите. Она не капризничала, а с истинно-королевским самомнением считала, что прикосновение к ее драгоценной чешуе способно залатать любые душевные раны. В груди потеплело, и Драко длинно и с нажимом провел ладонью по желтому узор на спине.        Раздался треск аппарации. И посреди комнаты возникла Лолли с опухшими красными глазами.        — Лолли принесла фруктовый чай. — Хлюпая носом, сказала она. — Молодому Хозяину станет вкусно. Пожалуйста, не сердитесь, что Лолли подслушивала.        Нагайна лениво подняла голову, взглянула на домового эльфа, но тут же потеряла интерес и опустилась обратно.        Лолли пропищала:       — Это так мило с Вашей стороны, мисс Нагайна!       Веко Драко щекотно дернулось. И он подумал, что обязательно стрясет с Лорда обещанное мороженое.        Чай пах сладко-цитрусовым ароматом, из-за которого защипало в носу. Драко шумно отхлебнул, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Лолли. Эльфийка пялилась, сложив ладошки у груди и жуя трясущиеся губы. В самом деле, он будто бы умирал.       Убедившись, что Любимый Хозяин не собирается рассыпаться от горя, а может просто не способная стоять без дела, Лолли засуетилась по комнате. Щелчком пальцев она зажгла камин, чтобы «впустить уют» и накрыла юношу пледом. Наблюдая за ней, Драко впервые заметил странное в повседневном.        — Как ты колдуешь без палочки? — Спросил он.       Лолли застыла, широко распахнув глаза. Драко забеспокоился, что сломал ее. И эльфийка сейчас разучится колдовать, как та сороконожка, запутавшаяся в собственных лапах.        — Молодому Хозяину правда интересно? — Лолли засияла широкой улыбкой, отвесила поклон до пола и затарахтела: — Лолли колдует своей магией, Молодой Хозяин!       И они молча уставились друг на друга. Лолли с искренней услужливостью, а Драко в упор. Наконец, эльфийка осознала и слезно запричитала:       — Лолли плохо объясняет! Простите Лолли!        — Хорошо. — Драко вздохнул. — Давай, я буду задавать вопросы, а ты постараешься на них ответить.        Она закивала, глядя на него, как на мудреца.       — Ты используешь заклинания про себя?        Она покачала головой.        — Визуализируешь процесс и результат, может?        Лолли пожала плечами.        — Что значит ты не знаешь?! — Возмущенно воскликнул Драко.        — Лолли знает, что должна сделать и делает. — Ответила она. — Если Лолли хочет сделать шаг, она поднимает ногу, передвигает ее и опускает. Так же и с магией, Молодой Хозяин. Магия Лолли — это и есть Лолли. И наоборот. Единое целое.        У Драко заломило в висках.        — Допустим. — Пробормотал он и с отчаянием спросил: — Может быть, намерение?        Лицо Лолли стало задумчивым, а потом она кивнула, но поправила:       — Желание. Чтобы поднять ногу, Лолли нужно захотеть идти. Или решение? — Спросила она с любопытством. — Иногда Лолли совсем не хочет отзываться на зов Лорда Малфоя, но решает отозваться, потому что должна. И тогда Лолли аппарирует.        — Это и есть намерение. — Задумчиво сказал Драко.        — Тогда получается, что Лолли колдует намерением, Молодой Хозяин! — Радостно воскликнула эльфийка. — Это так приятно, узнать о Лолли больше! Спасибо Вам!        Но потом ее улыбка померкла, и она тревожно спросила:        — Но что будет с магией Лолли, если она потеряет намерение, Молодой Хозяин? Магия Лолли взорвется совсем как Ваша?       И Драко наконец осенило! Вот почему он вдруг зацепился за эльфийскую магию. Контролируемый выброс, который едва не перечеркнул все его представления о волшебстве, по ощущениям оказался до странного схож с элементарной магией самых низших созданий.        — Ничего. — Отстраненно ответил он. — Мысленное усилие обязательно вернет твое намерение обратно.        И Лолли снова просияла.        У эльфийки еще были дела на кухне мэнора, поэтому ей пришлось оставить Драко “на мисс Нагайну”. Напоследок она заставила угол пледа обнять его за плечо и исчезла.        На комнату навалилась тишина. И Драко только тогда понял, что умудрился отвлечься и забыть про родителей. Без присутствия непоседливой, громкоголосой Лолли это казалось невозможным. Драко поставил чашку у ножки кровати и, подхватив змею, как огромное и очень тяжелое колесо, засеменил к окну.        Он выдавил громкий, хриплый смех в ответ на шипение Нагайны и ее попытку оплестись вокруг шеи и плеч.