Андрею виделось, что он пробирается по лесу. Утро было, на траве ещё не высохла роса. Он тащил с собой узелок с едой и водой, тихо насвистывал.
Наконец в ответ на свист ветер зашевелил верхушки кустов и зашуршал ими. Андрей широко улыбнулся и прибавил шагу.
Вышел к дороге, а потом к холму да и поднялся. С холма было всë видно, и лес, и редкие домики внизу. Андрей уселся на траву, разложил завтрак, откусил приличный кусок лепëшки.
Ветер взъерошил волосы на его макушке, потрепал ворот рубахи.
— Эй, — позвал Андрей. — Чего заскромничал? Выходи ко мне.
Поток ветра стал сильнее, сжался в небольшой вихрь в ногах Андрея. Явился ему высоким мужчиной. Он был трëхлик: вместо ушей с двух сторон головы были ещё два лица, он вращал шеей, являя Андрею то одно, то другое. Руки и ноги его были расписаны знаками и завитками, а волосы растрëпаны. Три пары полностью белых глаз глядели на Андрея с любопытством и немного смущённо.
Андрей протянул ему кусок лепëшки и улыбнулся.
— Доброе утро тебе, любовь моя, — ласково сказал он.
— Д͝о́бр͝ое͝ у͘т͋ро͆, — ответил трёхликий. — Хо͜р̕о͘шӧ̀ л͝и͝ те͝б͒е с͘па͝л̕о̾сь͋? ͝
— Очень, — улыбка Андрея стала шире. — А ты волновался. Никогда так сладко не спал, как после твоих ласк.
Трёхликий уселся рядом и сжал его руку. Андрей тут же переплëл их пальцы: прохладный, гладкий, а узоры на пальцах слегка покалывают теплом. Андрею нравилось их гладить, нравилось трогать его, чувствовать его. Прошлой ночью они любили друг друга, а теперь Андрей хотел ещё. И, желательно, больше и всегда.
Трёхликий бог всё ещё глядел на него всеми глазами, потом сжал кусочек лепёшки в свободной руке, она рассыпалась на крошки, а потом крошки развеялись.
— В͝к͠у̕сн̚о͠, — произнёс он. — М̚н͆е н͘ра͝в͋и͠т̕с͝я̚ че̕л͜о͝ве͝че̕ск͝а̽я е͊да.
— Надо будет тебе приготовить, — воодушевился Андрей.
Они просидели вдвоём ещё долго. Андрей дремал у него на плече, чувствуя, как его головы периодически легонько касаются то одни губы, то другие.
Это было воспоминанием. Андрей как будто с трудом, но продирался через толстый слой беспамятства и понемногу видел, что да, было. Были и эти моменты нежности, были и лепёшки, и роса, были и тёплые ночи, когда он выходил к нему голым, и ветер ласкал его везде, то мягко, то сильнее. Потом ветер становился пальцами, осторожными и немного робкими, и Андрей стонал от удовольствия ещё громче.
— Я хочу и тебе сделать хорошо, — говорил он он потом, лëжа на траве. — Как?
— М͠н͠е̔ уж͝е̕ хор̽о̽шо̓, — отвечал ему трёхликий слегка застенчиво. — Н͆и̽ко͜г͐д͠а͛ т͐а͜к х̿о̿р͝о͝ш̓о не б͝ыло̚.͝ Нё͛ зна̽л͌, ͒ что͜ для̚ м̕ен̾я͝ эт͝о в́о͝о͊б͝ще̾ в̕ӧ͠ӟ͠мо͑жнӧ͝.
Андрей вспоминал ещё. У его бога было аж три лица, а он не мог уловить в памяти ни одного. Несправедливо!
В следующем воспоминании Андрей гладил его по щекам и носам, пытаясь запомнить. Такие знакомые, такие любимые черты.
— Не хочу с тобой расставаться никогда. Ты же меня не покинешь? — спросил он жалобно.
— Н͝ӥ за͒ ӵ̚то н̕е̕ п̀о͝к͋ѝн͠у̕.
— А когда я умру? Я-то умру, а ты вечно тут будешь.
— В͝с͑ё͐ р̾а̕в͑но т͝е͊бя͐ н͝а̾й̔ду̕. Все̚г̕д͘а͝ б̔уд̚ем вместе͜.͒
Андрей провёл пальцем между нахмуренных домиком бровей.
И сказал:
— Мишенька…
И вспомнил тут всё.
А ведь тогда его Мишей не звали, это сейчас всё так стало. Тогда он был грозным северным ветром, всеслышащим, громким, холодным. Но не для Андрея, конечно.
Теперь-то он хорошо видел все три любимых лица. И как можно было забыть?!
— Вот ты меня и нашёл, — шепнул он довольно. И проснулся.
***
Андрей лежал на выжженной земле. Небо было чëрным, с алыми всполохами. Воздух был спëртым, дышалось тяжело.
Он с трудом сел.
Горизонт был почти пуст. Только виднелись странные дома с кучей этажей. Оконца в них горели по-прежнему, и тени носились в них, спешили.
— Вот оно как, — пробормотал Андрей. Ну конечно. Книга открылась, и его утянуло в пекло. А где Миша с Алëной? А ещё старые колдуны? Его рука!
Он быстро глянул вниз. Рука, где до того находился цветок, была отрезана по запястье, но крови не было да и боли тоже. Просто вместо кисти пустое место.
Андрей вздрогнул.
Уж коли помер, конечно, лучше бы в том прекрасном сне остался с Мишей-трëхликим богом.
— А, Андрей Сергеевич? Приветствую вас, — раздался вежливый голос позади. Андрей аж подпрыгнул: там стоял бес, высокий, одетый как генерал из столицы. Его идеально прекрасное лицо было спокойным и строгим. — Моё имя Ситри. Возможно, оно вам знакомо. А если нет, то и пустяки. Обычно я не встречаю гостей, но вы — особый случай. Меня очень попросили сопроводить вас и проследить, чтобы вы прибыли в целости и сохранности.
Андрей кашлянул.
— А куда ж мы пойдём? — спросил он. — Кто меня ждёт-то? Вроде как видались с ним дважды, да имени мне своего не сказал.
— Не беспокойтесь. Он всё объяснит вам при встрече. Ваша задача сейчас — не отставать от меня. И да, поздравляю вас — вы прошли долгий и нелёгкий путь. Со времён, кажется, царя Соломона это никому не удавалось. Полагаю, вам стоит гордиться собой. Ну да оставим эти разговоры, прошу за мной.
***
Шли они долго, а пейзажи всё не менялись: чёрные горы, красный песок, жара, тени. Иногда они останавливались. Есть и пить Андрею не хотелось, но тоска снедала невыносимая.
В одну из остановок к нему подбежали маленькие бесята, и Андрей узнал их: это они у Пряхи в паутине путались.
— Андрей, Андрей, спас нас, не оставил! — пищали они. Принесли какие-то коренья и листочки мяты. Андрей съел их и почувствовал себя немного лучше. Погладил бесят по головам, как котят маленьких, те приластились и убежали потом.
Прошли ещё немного. В какой-то момент Андрей задремал на берегу огненной реки. А проснулся от того, что его волос коснулась рука.
— Андрей, — позвала Алëна. — Ненадолго я. Попрощаться хочу.
Андрей охнул и сел. Потëр глаза.
— Алëнка! — он схватил её за руку. — Ох, а ты почему здесь? Я испужался, думал ужо, что ты умерла!
— А я и умерла, — Алёна покачала головой. Андрей побледнел, вцепляясь в неё сильнее. — Да не боись, устроилася, не очень-то и мучают. Работа даже нашлась, вон, помогаю непутëвым, кого подерут слишком, кто заблудится. Только без тебя тоскливо да без Мишки твоего дурного.
— Я…я тебя заберу назад, вытащу!
— Нет, меня ужо не вернуть, Андрюша. Но ты не печалься. Сам-то не пропади, — она погладила его по щеке. — Ты ищщо не помер. Себя береги, не сдавайся. Как-нибудь да выберешься.
Андрей не хотел её отпускать, но всё же Алёна ушла, растворилась меж камней, а он долго сидел и утирал мокрое от слëз лицо.
— Вы готовы? — спросил Ситри, появляясь рядом. — Нам пора.
Андрей кивнул и наконец поднялся.
