Опиум на двоих

Вскоре выяснилось, что побеждать Себастьяна совсем не так весело, как сражаться с ним на одной стороне. Стоило Элли только появиться на первой встрече «Скрещённых Палочек», он подскочил к Люкану Шумсби и гордо представил Элли, как будто она научилась всему у него. Он то и дело её подбадривал и унижал их общих соперников, остроумно подмечая их слабые места и тем самым отвлекая от битвы; да и с палочкой обходился великолепно. В конце боя, пытаясь перевести дух, он восторженно заявил, что ещё немного, и они с Элли обязательно станут чемпионами школы. Чтобы Когтевранка и Слизеринец боролись бок о бок, да ещё и так успешно, — такого в истории дуэльного клуба, существовавшего уже целых три года, ещё не бывало. Отец никогда не любил слизеринцев, поэтому и Элли относилась к ним с опаской. И всё-таки когда потребовалась помощь с Запретной Секцией, единственным из известных ей нарушителей спокойствия на ум пришёл Себастьян. Она выловила его как раз на одной из тренировок «Скрещённых палочек», вывела во двор Часовой башни и пригласила сесть рядом на увитую плющом скамью. День был одним из тех, когда осень ещё притворяется летом, чтобы через неделю по-злодейски обмануть надежды на последние остатки тепла и гордо вступить в свои права. — Запретная секция? — брови Себастьяна лукаво подскочили. — А зачем тебе в Запретную Секцию? — Нужно найти книгу для профессора Фига, — быстро соврала Элли, жалея, что не продумала версию заранее. — В самом деле? — переспросил он с наигранным разочарованием. — А я-то думал, это обыкновенное стремление к знаниям, коим вы, когтевранцы, так славитесь… — Ты хотел сказать, к запретным знаниям? — Себастьян воодушевлённо кивнул. — Ну… Я даже не уверена, что такое стоило так глубоко прятать. Себастьян задумчиво раскрошил оранжевый листок, ещё секунду назад упавший на его мантию. — Полностью с тобой согласен. Сложным знаниям нужно как следует обучать, а не скрывать их от учеников. Элли хотела было сказать, что не это имела в виду, но, пожалуй, версия Себастьяна была даже сподручней. Она ведь даже не врала ему — просто не договаривала всей правды, а остальное Себастьян сам додумал. Тем же вечером после отбоя они встретились на лестнице, ведущей в Центральный Зал. Довольный ролью учителя и проводника, он показал ей Дезиллюминационное заклинание — и Элли, лишь бы не отнимать у него возможности побыть умней её, притворилась, что впервые о таком слышит. Сам Себастьян освоил заклятие невидимости так хорошо, что идти за ним след в след было непросто. Элли то и дело натыкалась на него — как и он на неё — и каждый раз прикусывала язык, лишь бы не издать ни единого лишнего звука. Справедливости ради, Себастьян был само спокойствие — и её, и свои ошибки он воспринимал скорее как повод посмеяться, а не затеять ссору и заречься от дальнейшей дружбы. Элли это немало утешало. Стоило им спуститься ко входу в библиотеку, и Себастьян снял с себя заклятие, лишь бы одарить Элли горделивой улыбкой. «Я же обещал», — произнёс он одними губами. Она заклятие снимать не стала — если он увидит румянец на её щеках, сослаться на холод сегодня не получится. Когда Себастьян открыл дверь, радость сдуло будто ветром: спиной к ним стояла мадам Пергамм. Чертыхнувшись, Себастьян пробормотал что-то неразборчивое и в секунду стал невидимым. Элли потеряла его из виду и теперь с трудом улавливала звуки его шагов. Мадам Пергамм повернулась на шорох, и Элли застыла, словно изваяние. Дверь, которую они только что открыли, поскрипывала, и у библиотекаря, похоже, возникли подозрения… Она двинулась было в сторону Элли, но где-то вдалеке раздался зычный грохот, словно упал книжный шкаф. Мадам Пергамм вскрикнула и поспешила к источнику звука, а Элли поспешила за книжные полки, где её ждал уже видимый Себастьян. — Спасибо, — быстро шепнула она, а он скорчил удивлённую гримасу. — Да брось. Я обещал тебя провести, а не обвести вокруг пальца. — Ты говорил, её в это время уже не бывает… — Обычно! — прошипел Себастьян. — Но всё под контролем. Пока ты там копошилась, гляди, что я достал. — Он выудил из рукава непримечательный стальной ключ. — Теперь просто следуй за… — Пивз, это ты? — раздался голос мадам Пергамм: хотя вопрос и прозвучал в будничном тоне «Есть ли кто-то дома?», ничего хорошего он не предвещал. Глаза Себастьяна превратились в две маленькие луны; он принялся горячо нашёптывать заклинание и изо всех сил махать палочкой, но бесполезно; если мадам Пергамм заметит его, Элли тоже несдобровать; сосредоточившись на дальнем шкафу позади Себастьяна, она махнула палочкой в надежде, что ударная волна повалит на пол кучу книг, и поднявшийся грохот отвлечёт мадам Пергамм. Однако заклинание сделало кое-что покруче: оно снесло с головы мадам Пергамм парик. Едва сдерживая смех, Элли прошептала несколько слов и повела палочкой: у парика выросли крохотные крылышки, запорхавшие к самому потолку и оставившие беднягу библиотекаря обесчесщенной. Пока та, охая и ахая, панически стреляла по беглецу чарами притяжения, Себастьян спокойно наложил на себя заклятие невидимости. — И чего ты копаешься? — передразнила его Элли. Себастьян фыркнул. Позже Элли думала, что всё прошло как-то уж слишком гладко. И Пергамм их не заметила, и оба заклятия на отвлечение внимания сработали… Конечно, так не могло продолжаться вечно. Конечно, рано или поздно их бы обнаружили; если не библиотекарь, тогда Пивз, этот мерзкий полтергейст, посвятивший свою бессмертную жизнь тому, чтобы портить жизнь смертным. — Кто-о-о-о-о-о это у нас ту-у-у-у-у-ут? — пропел он издевательски писклявым голосом. — Себастьян Сэллоу и его подружка! — Она не моя подружка, — устало ответил тот. — В самом де-е-е-е-еле? Если это твоя жаба, то ты достиг невообразимых успехов в трансфигурации… Я обязан сообщить… Матильда будет в тако-о-о-о-о-о-ом восторге! — Пивз… Не смей… Но того, похоже, нельзя было пронять ни обаянием, ни угрозами — да и поймать было непросто. Смачно выругавшись, Себастьян повернулся к Элли — и его взгляд тут же смягчился. — Я должен добраться до мадам Пергамм раньше Пивза. Не переживай, я что-нибудь придумаю. Элли, слегка озадаченная таким героизмом, раскрыла рот, надеясь его остановить, но поняла, что не знает, как. Может, ей и не стоило удивляться? Ведь он сражался с ней бок о бок в Хогсмиде, да и в «Скрещенных палочках»… «Он же слизеринец, — раздался раздражённый голос отца в голове. — Не сомневайся, ему от тебя что-то нужно». Даже догадываясь, что услышит, Элли мягко сказала: — Будь осторожен, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты из-за меня влип в неприятности. Его улыбка потеплела. — Не волнуйся. Я знаю, что сказать, и каким тоном. К тому же, мне нравится, когда мне кто-то должен. Себастьян подмигнул ей, прежде чем отправиться в обратный путь. Элли, прежде чем продолжила свой, простояла изваянием не меньше секунд десяти. И это невзирая на отцовские причитания, гремевшие в её голове подобно набату. «Зато какой он смелый, пап!» — произнесла Элли в надежде, что лекция прекратится здесь и сейчас. Всё же придя в себя, она отправилась ещё дальше, в глубины Запретной Секции, молясь всем несуществующим богам, чтобы с Себастьяном всё было в порядке. Отец молчал. Всё-таки, это была её инициатива, и если из-за неё у него неприятности… Он и так на плохом счету, а тут ещё и очередная проделка, и всё из-за неё… Элли немало удивилась, когда неспешно брела обратно, держа под мышкой заветную книгу, и услышала голоса рядом с библиотекарской стойкой. Вскоре она увидела Пивза, беспечно парившего между полок, мадам Пергамм и Себастьяна, напуганно озиравшегося по сторонам. — Снова пробрался в Запретную Секцию! — взвизгнула мадам Пергамм. — Мне казалось, мы это уже обсудили, но, похоже, все твои наказания бесполезны. — Я тянусь к знаниям! — пожал тот плечами. — Какой смысл хранить в школе книги, если их даже нельзя изучить? — Хватит! — последний возглас, похоже, забрал у бедняги все силы, потому что она продолжила тише и спокойней: — Пивз утверждает, что с тобой был кто-то ещё. Элли была уверена, что ещё одна секунда, и она либо провалится под землю, либо умрёт — ведь и сердце перестало биться, и лёгкие — дышать. — Тебя кто-то подговорил? Себастьян молчал. Элли так и подмывало подняться, показать себя, выставить перед собой книгу, чтобы мадам Пергамм увидела, что у них была причина пробраться сюда… Но она, чего доброго, ещё расскажет об этом директору или, что было бы ещё хуже, профессору Уизли, и Фиг будет ей недоволен… — Ты же способный мальчик… Ты не должен покрывать никого, кто навлекает на тебя неприятности. С кем ты пришёл? — спросила мадам Пергамм, и её глаза за очками-половинками превратились в подозрительные щёлочки. Мерлинова борода, да какая разница, что скажет профессор Фиг? Он должен понимать, что это срочно, что чем раньше они найдут книгу, тем быстрей поймут, что происходит… Да и Себастьян, который прямо здесь, прямо сейчас страдает за неё… Себастьян подчёркнуто фыркнул. — С каких пор вы верите этому негоднику? Он что угодно соврёт, лишь бы над другими посмеяться. Не далее как вчера он всей школе рассказывал, что вы вместо сахара кладёте в выпечку соль, а на голове у вас вообще парик! — Рот мадам Пергамм раскрылся то ли от удивления, то ли от ужаса. — Да, я тоже подумал, что это уже слишком! Та только вздохнула. — Всё понятно, мистер Сэллоу. Я сообщу об этом директору и… Надеюсь, что он поставит в известность вашего дядю. Ума не приложу, что он скажет… Воздух вышел из груди Элли с таким шумом, что она была уверена: её заметят. Но мадам Пергамм ушла вместе с Себастьяном, Пивз полетел за ними, и путь оказался открыт. Конечно, сердце продолжало отбивать похоронный марш, пока Элли кралась до своей гостиной, но стоило пружинам на кровати скрипнуть, и сон забрал её в свои крепкие, хотя и слегка беспокойные объятия. И первой же мыслью, с которой Элли проснулась, был вопрос «А что случилось с Себастьяном?» Решили ли его наказать там же, появится ли он сегодня на занятиях, не проспал ли он, и будет ли у Элли шанс с ним поговорить? А может, он и вовсе решил, что она бросила его там на произвол судьбы, и теперь считает её плохим другом? Только потом она вспомнила, зачем ходила в Запретную Секцию; но профессор Фиг, как выяснилось, отбыл в Министерство, поэтому единственным, с кем она могла поделиться этой радостью, всё ещё был Себастьян. Всем остальным, сколь дружелюбны они ни были, сколь ни хотели бы с ней подружиться, слишком многое пришлось бы объяснять. По пути на завтрак Элли беседовала с Самантой — точнее, вполуха слушала её историю про старшего брата, чьи ноги превратились в две свёклы — и даже перешучивалась с Эвереттом, но стоило им дойти до Большого Зала, как её глаза забегали по столу Слизерина. Ну где же, где эти беспокойные каштановые кудри? Элли закусила губу, налетела на заболтавшихся первокурсников, поспешно извинилась и неуверенно опустилась на свою скамью. Над столом поднимался аппетитный запах поджаренных хлебцов, отблески утреннего солнца играли с собственным отражением внутри питьевых бокалов, и желудок Элли умоляюще заворковал, как готовый к спариванию мартовский кот. Но сердце билось так настойчиво, что кусок не лез в горло. Судя по подозрительному прищуру Софронии Франклин, приостановившей утреннюю викторину, это было заметно, и Элли заставила себя съесть три хлебца с сыром, лишь бы не отвечать на ненужные вопросы. Всем, кроме Себастьяна, пришлось бы объяснять слишком многое. Она надеялась перехватить его между занятиями, но он постоянно ускользал, будто специально не хотел вспоминать вчерашнее. Перед трансфигурацией он прошёл мимо её стола и дружелюбно махнул, но потом сел с товарищем-слизеринцем и больше на неё не смотрел. Элли это даже немного возмутило: можно подумать, вчера между ними ничего не было! Последним занятием перед обедом была травология. Сколь ни любопытно было Элли познакомиться с мандрагорами, ей всё же хотелось уличить минутку и поблагодарить Себастьяна за то, что он её не выдал. Хотя бы секунду. Хотя бы мгновение! Она даже пыталась выхватить его взгляд, сделать немой жест — что-нибудь, что он бы обязательно понял — но каждый раз, когда к нему поворачивалась она, поспешно отворачивался он. Вот же невезение! Ещё и мадам Чесноук прилюдно попросила остаться после занятия. Само по себе это не так уж и страшно, но Себ уйдёт, и она уже не скажет ему то, что хотелось… Может, написать ему письмо? Предложить где-нибудь встретиться, где их никто не услышит? Кажется, он упоминал какое-то место, где они смогут «побыть наедине», но так и не объяснил, что имел в виду… — Мисс Финнеган? — профессор Чесноук вырвала её из оцепенения и звонко засмеялась. — Право, ваше лицо сейчас всё равно что маков цвет! Всё в порядке? — В теплицах так жарко, — пожала Элли плечами, плотнее закутывая шарф вокруг шеи. Профессор Чесноук сочувственно улыбнулась. Она сказала всё, что хотела, указала Элли на вопиющие пробелы в знаниях и дала список для чтения, чтобы не отстать от сверстников; и только тогда отпустила её с благодушной улыбкой человека, не способного на злой умысел. Злиться на неё было невозможно, хотя Элли и хотелось. И снова, войдя в широко распахнутые двери Большого Зала, Элли в первую очередь взглянула не на свой стол, а на слизеринский. Боковым зрением она заметила, как Саманта пригласительно махнула рукой, но взгляд её вперился в Себастьяна. Элли рванула к столу Слизерина, твёрдо решив призвать друга к ответу. Если он её избегает, он обязан объясниться!.. — Себастьян! Вот только стоило ему обернуться на зов, и вся её злоба и решимость испарились. Радость от встречи с ней схватила весь её негатив и распотрошила в труху, как жалкую мошку. У него такой тёплый взгляд, губы непроизвольно тянутся в улыбку… чего не сказать о его сокурсниках, воззрившихся на неё с таким удивлением, будто она была кентавром, заглянувшим в Хогвартс в поисках хорошего астронома. — Привет, — поздоровался Себастьян. — Привет. Я могу с тобой поговорить… пару секунд? — Хоть три, — он подвинулся, уступая ей место, и Элли послушно опустилась рядом. — Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты помог мне… с той книгой, — произнесла она, внезапно осознав, что их могут услышать. — Правда, когда мадам Пергамм увидела заметки, которые я делала… Она звучала… так серьёзно, — добавила Элли шёпотом. — Клянусь, я думала, тебе крышка. — Ну я же говорил, — улыбнулся Себастьян, и щёки его зарделись, — я знаю, как из такого выпутываться. Видишь, я здесь, и… ты тоже… — Он прочистил горло. — Кстати, об этом. Раз такое дело, мне… не имеет смысла отправлять тебе сову. Держи. Он вытащил из нагрудного кармана на мантии небольшой свёрток рукописного текста. Развернув его, Элли прочитала «Сегодня вечером, башня ЗОТИ. Хочу открыть тебе маленький секрет». — Никому ни слова, — прошептал он, склонившись к её уху, и от неожиданности Элли чуть не подскочила. Кто-то рядом с ними презрительно фыркнул. Что ж, одна тревога улеглась, но на её место пришла другая. Вечером она встречается с Себастьяном, и пойдёт с ним в какое-то секретное место. Впрочем, это волнение было куда приятней, а потому, слушая, как мистер Бинс рассказывает об очередном восстании гоблинов, она с трудом сдерживала улыбку. Натти даже толкала её несколько раз, чтобы убедиться, что на подругу не напустили какое-нибудь зловредное заклятие. Стрелки медленно плыли по циферблату, плыл по классу профессор Бинс, не спеша, размеренно, плыли и мысли Элли, и время, казалось, было готово тянуться целую вечность… И всё же, даже у вечности есть свойство внезапно заканчиваться. Та же судьба постигла и урок мистера Бинса. Занятия у профессора Гекат и профессора Шарпа прошли куда интересней и, как показалось Элли, даже слишком быстро закончились, и наступил вечер. Час икс. Момент истины. Она выскользнула из гостиной незадолго до объявления отбоя, положив под одеяло мягкую дорожную сумку и несколько подушек. Не то чтобы она успела уличить соседок в подлости, и всё же ей казалось, что перебдеть не будет лишним. Не хотелось, чтобы по замку поползли разговоры. В конце концов, она и так уже проводит с Себастьяном очень много времени, а теперь ещё и идёт в назначенное время к нему на встречу, и об этом никто, кроме них двоих, не знает… Мерлинова борода, она вообще в своём уме?! Когда Элли видит Себастьяна, лениво расхаживающего из стороны в сторону и то появляясь в кругу света, отбрасываемого настенным факелом, то вновь скрываясь во тьме, у неё появляются сомнения. В конце концов, с чего она взяла, что это хорошая идея? Не так давно на неё едва не напал Виктор Руквуд; а Себастьян слизеринец; отец всегда говорил, что верить им нельзя! Пару мгновений Элли колеблется, но Себастьян её замечает, отрезая все пути обратно, и улыбается хуже любого Экспеллиармуса. Элли быстро растягивает губы в ответной улыбке, только и думая о том, что он не должен почувствовать в ней фальши. — Готова? — шепчет Себастьян, поигрывая бровями. — К чему? — Я покажу тебе крипту. Место, о котором даже профессора не знают. Идём. Себастьян двинулся куда-то под лестницу — туда, где его очертания выхватывал разве что лунный свет да постепенно привыкающие ко тьме глаза Элли. И она, невзирая на сомнения, терзавшие её ещё несколько мгновений назад, послушно пошла следом. Догадываясь, что если об этом месте никто не знает, вряд ли его посещение можно считать соответствующим школьным правилам. А их она никогда не нарушала. До того самого момента, когда в её жизни не появился Себастьян; до того самого момента, как ей не пригодилось его умение пробираться незамеченным — почти — в Запретную Секцию. Когда он подвёл её к тому, что казалось лишь высоким корпусом деревянных часов, скрытых за гобеленом на явно астрономическую тематику, сердце заколотилось так, что Элли не сомневалась: ещё секунда, и оно разобьёт ей рёбра. Правда, понять, что это было — страх или воодушевление — она не могла. «И то, и другое, пожалуй», — решила она, когда Себастьян махнул палочкой, и солнце, луна и прочие круглые объекты на гобелене завертелись подобно шестерёнкам. Раздался щелчок, гобелен самовольно скрутился, являя их взору старую дубовую дверь. Через секунду открылась и она. Воровато оглянувшись, Себастьян пригнул голову, вошёл и зажёг свет на конце палочки, а потом взглянул на Элли и кивком пригласил её следом. Что ж, была не была. Пути обратно, должно быть, не будет… ну и чёрт с ним, решила Элли, и дверь за ней снова щёлкнула. Теперь и она зажгла свет, чтобы осмотреть непримечательные серые стены — казалось, этот проход был выдолблен в скале. По крайней мере, он был прямым, высоким и пах только гниющим деревом и чем-то ветхим, но ветхость эта была не столько отвратительной, сколько благородной, и беспокойство Элли немного улеглось. Себастьян вышел в просторный зал, высотой не уступавший ни одному из этажей Хогвартса. Он разбросал по стенам немного света, и Элли увидела кучу наваленных ящиков, пустых бочек, надтреснутых ваз и расколотых статуй с наброшенными на них простынями. — Это какая-то кладовая для старых поломанных вещей? — Я понятия не имею. Нам… Мне и Анне… Её показал Оминис Мракс, наш друг. — Мракс? — нос Элли непроизвольно сморщился, и от Себастьяна это не укрылось: — Вижу, ты тоже наслышана о его семье. Да. Но он не такой, как они. Гораздо добрей, хотя по нему и не скажешь… Он доверяет только мне и Анне. И просил, чтобы я никому не рассказывал об этом месте. Сможешь сохранить секрет? Трудностей в этом, конечно, не было… но что-то то ли в манере голоса, то ли в выражении лица, то ли в позе Себастьяна было не так. — Зачем тогда ты показал её мне? — глаза Элли недоумённо сощурились, а Себастьян свои вперил в пол. — Почувствовал, что… это будет верным решением. — Почему? — она нахмурилась ещё сильнее. — Если это такой секрет, то… — Оминису ты понравишься, — перебил Себастьян, и Элли покачала головой. Не стоило даже надеяться, что он объяснит всё как подобает, поэтому она отвернулась, притворившись, что разглядывает следы на древней каменной кладке. Как ни удивительно, но переживания Себастьяна придали ей сил. — Милая комнатка. Мрачная, но вполне подходит твоему характеру. «Просторная, внушительная, красивая, но не лишённая своих тайных прелестей», — добавила она про себя, подумав, что это может прозвучать как неуместный комплимент. — И уединённая! — молвил Себастьян с гордостью архитектора, будто сам всё здесь спроектировал. — Поэтому здесь можно бесстрашно заниматься любой запрещёнкой. — Что, даже опиум курить? Себастьян на мгновение оторопел. — А что, у тебя есть? — Конечно. Я храню его в ведре с совиным помётом, чтобы запах скрыть. — Обалдеть! — прыснул Себастьян, пожалуй, даже слишком вдохновлённо для 15-летнего подростка. Кажется, он и сам вспомнил, что пришли они сюда не за этим, потому что, прочистив горло, произнёс: — Это мы можем обсудить и потом. Сейчас у нас другая задача. Кстати, ты всё-таки нашла книгу? А то из твоих скрытных разговоров за обедом я ничего не понял. — Книгу? — Ну, ты же её искала в Запретной Секции? — А может, горшочек с золотом? — засмеялась Элли, не зная, сколько может доверить Себастьяну. Да и может ли? — Вообще да, нашла. Но ей недостаёт пары страниц. — Вот как? Поделишься, что за книга? Я показал тебе крипту, поделился с тобой секретом… — Притом не своим, — напомнила Элли с укором. — Я даже не уверена, что крипту стоит считать за секрет, потому что это тайна Оминиса, а не твоя. Себастьян что-то задумчиво промычал. — Мерлинова борода. А ведь ты права! Значит, я должен поделиться своим секретом? Хорошо, как насчёт… запретного заклинания? Такого, что тебе не станут преподавать в Хогвартсе? Того самого, что привлекло твоё внимание, когда мы сражались в Хогсмиде? Себастьян рассказывал совсем как купец, пытавший толкнуть свой товар, но что-то в его словах всё равно было интригующим. — А это безопасно? — спросила Элли неуверенно. Себастьян фыркнул: — Ты же со мной. Конечно, да. Просто смотри на меня, хорошо? Скажи: «Конфринго». — Конфринго, — произнесла Элли после недолгого размышления. Себастьян кивнул… но как-то задумчиво. — Ты что, боишься? — Элли неопределённо повела плечами. — Ну, что ж… Не могу тебя за это осуждать. Мы с Оминисом и сами себе брови сожгли после первых попыток. Как ни удивительно, но попытка Себастьяна её успокоить сделала только хуже. — Ладно, ты меня не слушай. С такими врагами, как у тебя, «Конфринго» — это самое важное заклятие! Всё-таки, они наверняка пользуются и чем посильнее и позапретней… Элли громко и тяжело вздохнула. Себастьян аж вздрогнул, но деваться было некуда — он был прав. Коротко ему кивнув, Элли подняла палочку и повторила за ним жестикуляцию. Себастьян отошёл на пару шагов и указал на потухшие канделябры. — Да будет свет, — пробормотала Элли, но её рука так дрожала, что струйка огня оставила пятно золы на стене чуть позади канделябра. Мало этого, так ведь и палочка так сильно нагрелась, что могла взорваться в любую секунду — и это встревожило Элли ещё больше. Вновь наводя палочку, она целилась дольше, но в этот раз выстрелила чуть выше и заставила цепь, на которой канделябр висел, раскачиваться. Успеха она добилась только с третьего раза; тогда Себастьян, прежде воздержавшийся от комментариев, восторженно заулюлюкал и захлопал в ладоши. Элли знала, что должна рассмеяться, порадоваться, похвалить себя за успех… но её руки бессильно опустились, палочка упала, а грудь начала медленно подниматься и опускаться. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Отец никогда не был благосклонен к ошибкам. Вдох, выдох. Вдох, выдох. И научил её сражаться с куклами, но не с людьми. Выдох, вдох. Выдох, вдох. — Ничего не понимаю, — произнёс Себастьян задумчиво. — Ты же с такой лёгкостью расправилась со мной в дуэли… Да и с нашими сокурсниками в «Скрещённых палочках» — тоже… А тролль? Ты и с троллем управилась. И испугалась обычного взрывного заклятия? Плечи Элли быстро поднялись и опустились, а с губ слетел разочарованный выдох. — Кажется, так. Когда мы боролись с тобой… Ты уж извини, но я не боялась за свою жизнь. — Она ожидала, что Себастьян шутливо закатит глаза, но его лицо осталось непроницаемым. — К тому же… Ты был рядом, когда мы дрались с троллем. И ты мне очень помог. — Не привык помогать, — ответил он тихо, вперив глаза в пол. В его словах было нечто, что Элли не могла объяснить, что требовало вопроса и некоторой степени доверия; Элли вовсе не была уверена, что Себастьян стал бы ей отвечать… Она так задумалась, стоит ли ей спрашивать или нет, что не заметила, как таращится на него вот уже целых 30 секунд. Словно почувствовав на себе её взгляд, Себастьян поднял собственный. И что-то произошло, промелькнуло на какое-то мгновение, на каких-то пять секунд, в течение которых Элли — возможно, впервые за всю свою жизнь — ничего не боялась. И она бы обязательно поняла, что это было, если бы сбоку от них не раздались шаги и голос: — Себастьян? Элли задержала дыхание. У входа в крипту, глядя в никуда и светя палочкой, стоял Оминис Мракс — тот самый, который не должен был узнать о её присутствии здесь. Ведь если она никак себя не выдаст, то он её не услышит, ведь так? — Ты что, не один?! — раздражённо закричал он. Себастьян явно не понимал, что сказать; он широко распахнул рот, его брови подскочили, но ни одно слово так и не вылетело из его рта. — Поверить не могу, что ты открыл кому-то наш секрет! — Ты сам говорил, что тут бывает скучновато, — Себастьян развёл руками, даже не думая пристыжаться. — Да и Анну тоже пригласил. — Анна — это совсем другое! Да и предложил я это не после одного или двух занятий за одной партой… Себастьян скосил обиженный взгляд на Элли, лучше всяких слов говоривший «Я так устал, поговори ты с ним, а?» — Вообще-то… мы не только на занятиях вместе сидели. Я попросила Себастьяна сопроводить меня в Запретную Секцию… — Зачем? — воскликнул Оминис, не скрывая своего возмущения. — Если тебя это успокоит, отнюдь не только ради острых ощущений. — Она врёт, не верь, — Себастьян хитро улыбнулся, а Элли почувствовала, как краска приливает к её щекам. Хорошо, что этого Оминис не увидит. — Хотя она действительно нашла там какую-то книгу, содержанием которой не хочет ни с кем делиться… — Не у всех же язык без костей как у тебя, Себастьян, — бросил его друг, и Элли, как неловко ей ни было, не сдержала усмешки. Оминис резко дёрнул головой в её сторону, словно хищник, заслышавший добычу. — А ты… Если хоть единая живая душа узнает от тебя о крипте, поверь, я не побоюсь использовать свои связи… Ты хоть понимаешь, кто я? — Полегче, Оминис, — вступился Себастьян, будто заметив, что Элли начинает терять самообладание. — Она уже смогла отвадить Виктора Руквуда, и с тобой справится! — Не было такого! — возмутилась Элли, и её визг удивил, казалось, их обоих — и Себа, и Оминиса. — Я наоборот испугалась, и… Оминис, прости пожалуйста, я… Мне жаль, что так вышло. Сейчас Элли волновало лишь то, что ответит её новый знакомый, но от неё не укрылось, как Себастьян спросил одними губами «Да что ты несёшь?» — Ещё бы тебе не было жаль, — произнёс Оминис столь же озлобленно. — Но я надеюсь, ты всё поняла. Скажешь хоть слово, и даже твой драгоценный Фиг тебе не поможет… А ты, Себастьян… От тебя я такого не ожидал! — Но он мне всё объяснил! — воскликнула Элли, чувствуя неожиданный прилив храбрости. — Он… Он хороший друг! Её возглас застал врасплох всех, кто присутствовал в крипте — в первую очередь, её саму. Чувствуя на себе недоумённый взгляд Себастьяна и видя изумлённое выражение лица Оминиса, она неуверенно протянула «а-а-а» и, пробормотав что-то о позднем времени, молнией бросилась в сторону выхода.