Большая разница

Открыть глаза пришлось не по своей воле: слух слишком чуткий, сон беспокойный. И громкий, но приглушенный звон стекла слышен где-то в коридоре. —Убирайся. — отрезает старший. В одном только халате, даже без привычного платка на лице, с давно уже откровенно-изуродованной челюстью, да и не только. В руке сверкают остатки разбитой бутылки из темно-вишневого стекла, а осколки теперь устилали пол под их ногами. —Я пришел к Виктору. — твердит низкий голос, явно севший, но не дрожащий. По темной макушке, а следом и по шее, стекает недавнее наполнение бутылки, а следом — струйка крови. Даже для Джейса этот удар был обезоруживающе-сильным. —Виктор спит, пшёл вон. — химик практически не хмурился, однако живой глаз горит недовольством. Синджед собирается хлопнуть дверью прямо перед носом советника, однако тот в последнюю секунду хватается за оную мощной карамельной ладонью, с силой отпирая и проходя внутрь с долей шаткости. —Извините, но мне всё равно. — тихо заверяет его политик, при этом осматриваясь. Но не успевает Талис завернуть за ближайший угол в поисках коллеги, как Виктор и сам показывается в дверях. —Джейс. — это не вопрос. Несмотря на сонный и немного затуманенный взгляд, Виктор всё видит, даже слишком хорошо. Вместо каких-либо слов кузнец заключает ученого в кольцо своих крепких и неудивительно-тёплых объятий. Правда, ответного действия не ощущается. И Талис виновато отступает назад, но во взгляде читается легкая тоска и недоумение. —И.. Надолго? — его вопрос понятен, его визит неоправдан. Так думает сам Виктор, пока химик закатывает глаза и оставляет младших наедине, так как сгорбленная фигура старшего уже вскоре скрывается в соседней комнате, откуда «Крыс» и вышел ранее. —Я мог бы спросить у тебя тоже самое. — Виктор щурится и опирается плечом на дверной косяк. На резкость во взгляде и колкость в словах младший ученый не может ответить. Не может и не хочет, потому что не имеет права. Именно поэтому склоняет голову и опускает плечи, потупив взгляд медовых глаз, полных последней надежды. —Ты..Отвергаешь мои чувства? — шепчет советник, после чего встречается с пораженным и глубоким раненным взглядом янтарных глаз, в которых так опасно переливаются пурпурные блики. —Я твои? — голос Виктора тут же предательски садится и полностью затихает. Джейс чувствует укол стыда, как только суть слов старшего ударяет в виски. —Виктор, прости, я.. Я не понимал, я был слишком зол на Мэл, я... —Ты стучишься прямиком ко мне в прошлое, ломишься в мое настоящее, чтобы что? Показать, что твоя компания лучше, чем компания Синджеда? —А что если и так?! — взвыл Джейс, явно вскипев, подобно чайнику. Виктор замирает, не в силах теперь даже отвести взгляд со смуглой фигуры перед собой. Талис же шумно сопит, погружая коллегу в воспоминания минувших дней. А было ли лучше в то время? —Виктор. Мне нужна пункционная игла. — Синджед сосредоточенно хмурится и бубнит под нос, не оборачиваясь на подростка, что терпеливо горбился за спиной химика, только и делая, что внимательно хмурясь и трепетно разрезая глазами высокую фигуру учителя, в особенности его тонкие руки, выполнявшие столь умелые движения прямиком над кушеткой. Мальчишка перехватил костыль крепко сжатой ладонью и ринулся рыскать по столу в поисках нужного наставнику предмета. Синджед не будет злиться на него. Синджед делает ему множество поблажек… Нервно сглотнув, Виктор хватает массивную конструкцию с иглой, так же поспешно вкладывая её в ладонь дока. Тот сжимает предмет в руке и подносит тот ко вспоротому животу жертвы своего скальпеля, однако тут же замирает и тихо, достаточно неприятно — Виктор отрицал этот факт -, хихикает под нос, еще не спрятанный, на тот момент, вместе со ртом, в платочной мешанине. Вместо слов ученый просто стягивает с губ тонкую маску и откидывает в лоток под рукой отданную ему иглу и уже окровавленные перчатки, мелькающие ранее на его ладонях. Подросток поджимает губы, явно недоумевая от перемены чужого настроения и появления на сухих устах странной усмешки. —Я вижу, как ты смотришь, Виктор. Я вижу, что боишься. Но это не страшно. — сухо озвучивает Синджед, двигаясь на юное, неокрепшее тело, а вот фигура младшего беспомощно откатывается назад, пятится практически без опоры в виде костыля. Юноша просто утыкается поясницей в ближайшую столешницу, даже не моргая. Лишь глядя в мелкие черные зрачки, так плотно слившиеся с не менее темной радужкой. Виктор пятится назад, словно вновь ощущает пустоту внутри еще не так давно больной ноги. Джейс тут же замирает и практически мгновенно остывает, делая в то же время один только шаг вперёд. —Виктор?. —Виктор. — тихо и успокаивающе-томно шепчет на ухо ассистента Синджед, почти шипит, явно стараясь отвлечь от иглы, которую так неожиданно вводит в бледную и худую шею мальчишки, —Вот видишь, это не страшно… Внутри Виктора становится неимоверно горячо, а глаза сами собой наливаются мутной влагой, то ли от испуга, то ли от раскаления крови в теле. Он хватает ртом воздух, словно при его нехватке, цепляется пальцами за угловатые плечи на уровне собственной растрепанной макушки и впивается ногтями в грязно-шоколадную рубашку, с которой спал сероватый хирургический халат. —Тише. Попробуй расслабиться. — голос Синджеда вновь затихает, а может и вовсе просто расплывается туманом в голове подростка, что в жесте крайнего доверия трется носом о грудь химика, которая сейчас так близко к его бледному, такому одинокому лицу. И мужчине не стыдно сдавить талию помощника скрюченными пальцами, ощупать его ребра, достоверно просчитать оные шершавыми подушечками, если у Синджеда вообще когда-либо была так называемая совесть. —Вик! Названный резко вскидывает голову и медленно опускает брови к переносице. Следом опускается и взгляд таких пустых, но всё ещё солнечно-ярких глаз, что теперь рассматривают смуглое, но точно побледневшее лицо Талиса. —Я думаю, мы обсудим все завтра. Проходи, когда посветлеет. — явно смягченно, а может и испуганно и растерянно глубоко внутри, произносит Виктор, а потом отлипает спиной от стола и уходит туда, откуда пришёл. Джейс остаётся думать посреди пустого коридора, однако вскоре послушно покидает лабораторию, скрытую ныне в Зауновской ночи.