Кровавое солнце.

Девочки стояли за кулисами, и у них были здесь свои дела, однако , которые требовалось сейчас решить. Меган, аккуратная, но всюду сующая свой нос блондинка, предпочла прийти, чтобы поговорить с абсолютно не относящейся к ней компанией, дабы просто высказать своё мнение. Она подошла невзначай, почти не скрывая, что хочет подмахнуть, узнав новую информацию. Это выглядело не более чем любопытство, вызванное интересом получить какую-то новую сплетню или в ней поучаствовать. Глаза Меган интригующе блеснули, в них появилась живость. — Шансы ведь должны быть равны! — С вопиющим чувством справедливости начала она, искуственно или правдиво возмущаясь, — Иначе конкурс и не состоится. Я считаю, вас вообще на сцену не нужно выпускать! — Всему причиной мой не имеющий равных голос и выдающееся гитарное соло? — Довольно самоуверенно, но очень харизматично ответила Рейнбоу, но Меган не была способна понять всю многоплановость личности Дэш, лишь отмахнулась от такой фразы, так как не была близка Рейнбоу. — Не смеши, Дэш.— Прервала её Буржуа и неспешно прошлась взглядом по девочкам, внимательно, но всё же поверхностно в силу своего восприятия, — Нужен совет женщинам, нужна подсказка? Бывает, что некоторые люди имеют некие преимущества перед другими, оттого и многие якобы соревнования, которые принято считать честными, такими не являются. Помощь подставного участника, со связями и блатом, с особыми навыками... Я говорю про неё, — Растянув последнее слово, Меган изящным движением руки указала на принцессу Твайлайт, всё это время спокойно, одиноко погруженную в свои записи. — Если бы вы так были бы в себе уверены, вы не стали бы так мухлевать. Сиятельная подняла взгляд, аккуратно и медленно откинула назад блестящую прядь волос, зная что это движение выходит у неё почти идеально. Её видят здесь "ценным оружием, тайным бриллиантом"? Это куда лучше. Меган заметила её важность для команды настолько, что посчитала это несправедливостью. И всё же Твайлайт была этому рада, она миленько улыбнулась Меган, понимая, что та в любом случае смогла оценить её достоинства. Твайлайт сделает то, что от неё требуется, но вот эта блондинка... — В тебе говорит твоя зависть, Буржуа, — Прервала Меган ЭпплДжек, — Если бы ты была бы уверена в себе, то не обращала бы внимания на других. — Пф, что за вздор! — Возразила блондинка, искреннее так не считая, видя лишь своим долгом сообщить своё мнение, правду, — Я просто отмечаю то, что может показаться мне неправильным. Удачи! Мои чувства в этих интригах не останутся уязвленными, я по-любому отыграюсь: так, чтобы только восторжествовала справедливость. Меган была бы интересным собеседником, но сейчас её никто не слушал, так как девочки ввиду своей яркой особенности, "теплости" были сейчас поглощены только собой. В наблюдательности и громкости Рейнбоу вовсе не было ничего плохого, Дэш смогла бы всё-таки пробиться в жизни и как-то выкручиваться, точно так же, как и Буржуа, однако блондинка другим девочкам казалась слишком скучной, даже заурядной. Меган удалилась, оставив за собой последнее слово, не уронив своего достоинства. Она была права насчет коррупции в данной сфере, да и в принципе насчёт их ситуации с шоу и мюзиклами, но... Что теперь сделаешь, если это и вправду так? Меган просто высказала ситуацию, как есть, признавая правила игры и решив поступать точно так же. Из всех её поняла, как ни парадоксально, только принцесса Твайлайт, но скорее как сторона, остающаяся в приоритете данной иерархии. А про Буржуа не стоит забывать, однако : она нормальный, чаще всего ведущий себя как взрослый, человек, со своими заморочками, желаниями и чувствами. Она отличалась от девочек тем, что не была одурманена флером детской, цветастой дружбы, а начала строить свою личность сразу по жизненным взрослым стереотипам, поэтому и была здесь инородной, чужой, оттого ни капельки не расстраивалась, если не подходила по идеологии к этим девочкам. Меган строила связи только из чувства нужды, только ради выгоды... Это казалось циничным, но процесса Твайлайт её в этом понимала. А вот странная связь непохожих друг на друга девочек в цветастой команде виделась для Меган всего лишь непонятным дурачеством, их заблуждением. Это пока ещё только они девочки... Наверное, только так и можно назвать. По крайней мере, если уж Спаркл хотела поступать так, как ей удобно, собрав такую необходимую ей компанию, то вся структура общества ей и подчинялась. Хотя сейчас и не об этом идёт речь. Сансет милым, мягким голосом, пожалуй, даже слащавым, пыталась поддержать девочек, говорила им о том, что у них всё получится, если они постараются в этом туре, то есть говорила вполне понятные и очевидные вещи, только вот её никто не слушал. Скорее всего, говорила Шиммер только для себя – с её мнением не считались, но ей просто хотелось участвовать в процессе группы, хотя бы так, зная, что здесь она всё равно не особо была нужна. И время пришло выходить на сцену. Сейчас все взгляды были прикованы к Рейнбоу, да и вполне ожидаемо: наставал её звёздный час, когда девушка, пролетев словно яркая, неординарно-смелая комета, прибавила бы энергии и бодрости каждому смотрящему на неё. В ней была какая-то немного пацанская, чётко выраженная харизма, ведь даже просто говоря о себе или рассказывая как у неё дела, Рейнбоу могла заинтересовать, увлечь, ведь была искренний и открытой даже просто как личность. Да, её иногда могли посчитать слишком громкой, грубоватой и не умеющей видеть меру, за ней замечали этот косяк, что было недостатком Дэш, ведь, когда она заигрывалась, то вовсе не могла остановиться... Но, если ей прямо говорили об этом, то девушка конечно всё понимала. К людям Рейнбоу относилась хорошо, доброжелательно, от этого у неё всегда было много знакомых и приятелей. С близкими друзьями, которым когда-то давала обещания, она вела себя особенно трепетно, испытывая привязанность. Вообще, Рейнбоу была приятным человеком, чарующим своей внутренней силой, её энергия заражала в лучшем смысле этого слова, обаянием любой в конечном счёте бы пропитался. Дэш и сама по себе была словно Луч. Бодрость и сила перекатывались в ней, наливались, взрощенные здоровой самооценкой. И, если она что-то говорила, то говорила это искренне. Иногда даже громко чересчур, что путали с бестактностью, но... Что же делать, если все эмоции выражаются так явно, если Рейнбоу и вправду так ярка, громка, никогда не остаётся без внимания? Если такой она человек, то почему же ей отказываться от своего образа, если он сам по себе и так прекрасен? Нравлюсь я себе такой Бархатистый, чуть низкий по тембру голос был у Рейнбоу уникальным, это её выделяло среди других и при пении, и при самовыражении. Зато она не строила вымышленный из себя образ, не утончала его специально, пытаясь стать такой же, как и всё. Рейнбоу была самой собой. И она наслаждалась, просто наслаждалась жизнью в своём образе, со своим телом, со своей неуёмной энергией. В этом выражалась её правильная, и, бесспорно, здоровая самооценка. Чётко обозначив посыл песни, свою фабулу, основную идею, которую и стоило объяснять, Дэш повторила фразу ещё раз. Нравлюсь я себе такой. Влетев на сцену, энергично проскользив в невысоких белых кедах с цветными наклейками, Рейнбоу начала свою партию, зачитывая высказывание под быстрые биты музыки. Здесь она действительно была как рыба в воде, испытывая кайф просто от того, что делает, и от её тела шли едва заметные импульсы бодрости, живости. Все взгляды были вполне резонно прикованны к Дэш, даже тех, кому она не нравилась – они наблюдали за тем, что нового придумает гитаристка, почему её номер о веселой музыке казался таким харизматичным. Рейнбоу нравилось выступать в образе радужной, яркой бунтарки. Такое казалось особенным, привлекательным именно своей незаурядностью, способностью самовыражения, одновременно и милого, и нового, очень современного, нетипичного. Перед Дэш и её музыкой внезапно меркло вообще всё другое – и именно поэтому эта пацанка казалась здесь почти полностью звездой, особенной девушкой. Не про неё ли написана история, не в её ли честь создан концерт? Я как рыбка В тени звуковой волны Так зажгу что, Враз порву за две струны. На меня вам не найти управы, Я держусь на гребне славы. Покрашенные в мелкие полоски разноцветными красками волосы девушки роскошно и дерзко взметнулись, стройная фигура в белых гетрах, широкой юбке-шортах и джемпере в небрежном стиле с нашивками и значками выглядела какой-то по-особенному творческой, привлекательной, выразительной. Остальные находившиеся на сцене выглядели, как будто стоят только на подпевке, невзрачные на фоне Рейнбоу, лишь массовка для неё. Даже свет от театрального прожектора попадал только на Дэш. Ликующая в своём триумфе, возможности высказаться, сиять и быть, Рейнбоу больше ничего не замечала. Казалось, она достигла пика своих нравственных качеств, могла их выразить, чувствовала телом моральное удовлетворение, да и создавала удивительно бодрящую, побуждающую творить невероятное, собираться с силами и вновь действовать, музыку. Рейнбоу была яркой и харизматичной путевой звездой, но и для неё самой выступление было чём-то новым и радующим, кровь бурлила от испытываемых эмоций, да так, что Дэш не видела совершенно ничего вокруг. Ей, может быть, было и простительно, но ведь могли бы найтись и недоброжелатели? Рок Рейнбоу был громким, пронзительным, наполненным однотипными высказываниями, репликами. Она сама тусила на сцене, сама будоражилась, может быть, ситуация для неё была не более, чем весельем, однако сейчас девушка-пацанка потеряла счёт времени и меры, не могла нашупать грани, всё так же упиваясь своими достоинствами. Может быть, она сейчас и достигла самых высоких точек выражения своих качеств, оттого и так была собой довольна, но зрителям и казалось сейчас, что Рейнбоу медленно, но верно доходила до самого совершенства. Вот цветастые волосы покрываются ярким ореолом, вот тело становится сильнее, легче, быстрее, вот вырастают, медленно, но верно, иллюзорные крылья... Это же подозрительно! Но Рейнбоу тем не менее становилась сейчас идолом, нереальным магическим идолом из живого человека, великолепного в своей энергии. Я! Потрясна, так классна! Не спорь со мной: Нравлюсь я себе такой! А ведь это звучало почти как аффирмация, незримые волны убеждения, действующие так магнетически. И именно поэтому слова Рейнбоу имели свою ценность, именно поэтому так притягивали. К ним можно было прислушиваться для того, чтобы хоть капелька её энергии смогла бы передаться восторженному её смелостью зрителю. Дэш и сама не заметила даже, как начала возвышаться, становиться лучшей версией себя, она даже не увидела этот процесс, поглощённая своей песней, самовыражением. Очень быстро девушка засияла, приподнявшись чуть вверх, от неё начало исходить радужное сияние... Ещё чуть-чуть – и крылья появятся, распустятся широким опахалом... ... Это не скроется от пронзительного, порочного взгляда сирен. Девочки конечно не придавали никакого значения "дурачествам" Рейнбоу, но вот зоркий взор Адажио смог бы заметить... Пожалуй, Сансет сначала подействовала, чем подумала. Она вдруг посчитала, что было бы опасно, если сирены увидят всё великолепие Рейнбоу, дурной глаз всё испортит, эта песня просто пропадёт просто так, нужно быстрее её завершить, закончить. А как известно, Шиммер однако была способна на экспрессивные поступки, догадки промелькивались даже быстрее, чем она успевала бы всё обдумать. Стремительно, уже не думая ни о чем, она выбежала из-за кулис, налетев на Рейнбоу. Ошеломленную Дэш оказалось легко сбить с ног, и процесс перевоплощения тут же оборвался. Рейнбоу непонимающе, приподняв вверх бровь, с недоверием посмотрела на Шиммер, даже не пытаясь объяснить себе причину её поступка. То, как резко всё завершилось, не скрылось ни от кого. Рейнбоу осталась недовольна, она так и не смогла понять искреннего порыва девушки. А тем не менее, под зажженной каким-то жёлтым, общественным светом прожекторов лампой на сцене девочки были недовольны. Они спешно ушли, показывая всем своим видом, что совершенно не связаны с только что здесь происходящим, что это происходило без их ведома. Не оглянулись даже. Даже Рейнбоу – и та не одобрила, посчитав только, что её просто прервали, причём грубо, бесцеремонно, бессмысленно. Дэш не старалась понять, даже хоть как-то поверхностно. Сансет Шиммер осталась перед гудящей, недовольной толпой одна. Гул становился все более громким, бесцеремонным, грубым, она слышала какие-то обрывки оскорблений, направленных только в её адрес, что почти тут же вызывало жгущее чувство стыда, покрывающее тело с ног до головы. Было как всегда неприятно, будто она снова оказалась обнажённой перед толпой... И снова неприятное, обжигающее чувство ненависти, которая окутывает снаружи чем-то липким, противным, неприятным. Будто сердце вырвали из груди, швырнули на пол, растоптали, зловеще хихикают, обвиняя во всех смертельных грехах... И справедливо обвиняют, наверное. Падшая чувствовала скованность, неловкость, и... Страх? Твайлайт наблюдала с интересом, именно так, она запомнила этот момент, но своими мыслями делиться не стала. Хотя это и не важно – сейчас на Спаркл никто не обращал внимания. — А это - девчонка, которую мы не выносим! – Смело , грубо крикнул её бывший любовник, как глас народа из толпы, выставив вперед руку. Сансет медленно подняла взгляд, пристально посмотрела на Флеша... За что он так с ней, разве знает, разве все понимает? Сентри отвёл глаза, смутился. Он первый проявил чувства сейчас, но при более близком контакте решил промолчать. Флеш осуждает её, так же, как и другие, осуждает по понятной причине. Но он не знает про проклятие, никакого понятия о нём не имеет... Как бы отреагировал, если узнал? Боялся ли, смог бы понять? Раздасованный, Флеш сжал кулаки и вышел вон со зрительских трибун. Сансет, закрыв прядями волос пылающие уши, тоже удалилась со сцены. Она слышала только как радостно, насмешливо, захлопала Меган. – Что ж, мы все сейчас полюбуемся на то, как Сансет Шиммер накидывается на людей в приступе завистливой ярости , – Язвительно проговорила блондинка. — Это не был приступ... Вовсе нет! — Нервно, снова сорвавшись, ненамеренно грубо ответила Шиммер, и Меган ей лишь с издевкой кивнула. – Может быть, объяснишь? – Не поддержав падшую, возмутилась Рэрити и по взглядам других девочек Сансет поняла, что те не одобряют её поступок, в их глазах видно лишь презрение, пренебрежение, чуть ли не отвращение. Так зачем же добиваться их одобрения, считая их лучшими, если это всё равно напрасно ? Если проклятия не избежать... Да и они всё равно не поймут. — Как же это всё мне надоело, — На эмоциях, доведённая почти до срыва, воскликнула Сансет, — Я... Хотела помочь, чтобы сирены магию не видели. Не хотите дружить - не надо. Я прекрасно всё понимаю. И вовсе не нужно было связываться со мной! Развернувшись, падшая поспешила домой, в свою маленькую съёмную квартирку. Она ещё не знала, что будет и что захочет делать с Ащес, но сейчас, вспылив, вдруг решила, что ей всё надоело. Нет смысла бороться за что-то, нет смысла продолжать эту историю... Сансет не замечала, как сильно покраснело её лицо. Сегодня решила покончить с собой, с Ащес навсегда. Когда дождётся заката. Ей уже нет смысла что-то говорить, кому-то что-то доказывать.