Криминальная Россия: ОПГ «Озеро»

Целых две недели Женя просидел дома. Он очень долго отходил после избиения Березовским, шрамы на израненном лице сходили медленно, бинты почти не снимал. Появляться в школе с таким лицом, блондин меньше всего желал и Юрий взял для племянника больничный, чтобы тот смог полностью оклематься, а раны окончательно сошли бы на нет. Обида на Бориса жила по-прежнему, трубки не брал, стоило олигарху, позвонить, сразу идти на уступки, не горел желанием. Жене не на шутку стало обидно то, как относится к нему Борис, ведь любил мужчину всей душой, не принимал суровую реальность, где мужчина принял, срыввть зло на возлюбленном, поднимал руку, доводил до истерик. Блондин редко выходил из комнаты. К нему заглядывала лучшая подруга - Лусинэ Геворкян, помогала, прийти в себя. Она кое-как уговаривала Мильковского, выйти на улицу, себя в бинтах сильно стеснялся, не хотел, чтобы кто-то из знакомых видел в столь жалком виде. Вечерами блондина будто подменяли. Он делал вид очень упорно, что ничего не произошло, для Юрия создавал иллюзию, будто у него в порядке и отношения, и душевных переживаний вовсе не существует. Этим вечером к Жене все-таки соизволил, прийти Борис. Как бы не хотелось, пустил возлюбленного к ним домой, все же тоска за ним оказалась сильнее каких-то душевных терзаний. Сидя в комнате, Мильковский прижимался к Березовскому, не сдерживая слез, тихо всхлипывал. Все это время признаваясь себе, Женя понимал, как же сильно соскучился за Борисом. — Тише мой хороший, успокойся, малыш. Я же рядом теперь. Прости пожалуйста, я очень жалею о том, что сделал в тот день. Ты ведь знаешь, я очень сильно люблю тебя, — поглаживая Женю по волосам, тихо произнес олигарх, пока тот прижимался к нему. В вазе на тумбочке стоял роскошный букет и коробка конфет, их принес в качестве подарка Жене, чем тот несказанно обрадовался и еще больше растаял. — Пожалуйста, никуда не уходи только. Я готов все простить тебе и даже то, что ты сделал со мной. Только всегда будь рядом, я очень сильно тебя люблю, Боренька мой…— продолжал, всхлипывать Женя, — у нас ведь все наладится? Ты правда ни за что, не поднимешь на меня руку? — Правда наладится и в жизни не стану, больше избивать тебя. Поедем домой? Я тебе сделал твой любимый ужин, отдохнешь, а? — Конечно поехали. Я так соскучился по нашему дому, только сначала я хотел бы, познакомить тебя с папой. — С твоим папой? Ну, в принципе знаешь, я не откажусь. Все-таки твой отец должен знать, с кем встречается его единственный сын, — усмехнулся олигарх, нежно прижал Женю ближе. Встреча с Юрием прошла в довольно напряженной обстановке. Выйти за стол без бинтов, блондин упорно отказывался, поэтому сидел в них на протяжении всего вечера. Можете, подумать это странно, ведь как после того, что сделал Борис, Женя вдруг прощает ему даже изуродованное лицо? Любовь Жени оказалась в разы сильнее и про себя он решил, готов терпеть от Бориса все, только бы находиться рядом с мужчиной, дарить ему свою любовь, тепло, поддержку. Без Березовского не представлял жизни. Женя не знал, как жить, если Борис вдруг решит, с ним порвать. На Юрия олигарх произвел не самое приятное впечатление. Солист старался, до последнего сдерживаться, ведь не хотел, становиться причиной, из-за кого бы рухнули отношения племянника. Ему важно видеть Женю счастливым, знать, что его любят, он не один и есть рядом сильный мужчина. Березовский же в свою очередь держал себя в руках. С нежностью относился к Жене, все таки при Шевчуке давать пощечину по без того изуродованному лицу, он бы не стал, однако Женя одним своим видом провоцировал, сжать до синяков тонкую шею и душить, пока совсем не останется воздуха, личико покраснеет от сильного удушья. Да, Борис последнее время понимал, ему нравится, приносить Жене больше страданий, видеть то, как он плачет от боли. С одной стороны пугался таких изменений, ведь с чего ему издеваться над человеком, которого любит больше всех на свете? Борис терялся в себе. Он боялся, потерять блондина, этот страх плотно осел в его мыслях. Не хотел, чтобы Женя находил ему замену, в один день просто взял и бросил, ушел по английски. Посидев дома у Шевчука, пара все-таки приняла решение, отправиться к себе. Блондина уже клонило в сон, после избиения долго восстанавливался и поэтому сон занимал большую часть времени. Юрий отнесся с пониманием. Он видел, как Жене плохо от ран на изуродованном лице, возражать, не стал. Но перед уходом пригрозил таки Березовскому, ни за что не сметь, трогать его племянника. Волнение долгое время не отпускало Шевчука. Не понимал, с чем оно связано может быть, вроде у Жени все действительно шло хорошо, с другой стороны было впечатление, будто тот, многих вещей не договаривал или боялся, сказать. За ужином Милько отказался, принимать гормональные таблетки, какие ему давал мужчина весь месяц. После них сильно тошнило, кружилась голова, чувствовал себя не самым приятным образом. Борис заметил это и по одному взгляду стало понятно, дома стоит, ждать беды. Всю дорогу Женя просто молчал, тихо посапывая, положил голову на плечо Бориса. По приезду в их особняке царила давящая атмосфера. Блондин всем телом ощущал нарастающий гнев мужчины. В сознании упорно сидела мысль: Нет, так дальше точно нельзя нужно бежать, иначе самому хуже будет. Пока олигарх принимал душ с дороги, Женя решил, набрать своей подруге, попросить её, приютить на время. Так делал много раз. У Жени не оставалось сил, быть для Бориса какой-то грушей для битья, пьяного мужчину боялся сильнее всего на свете, ведь не знал, какого ужаса ждать от него снова. — Луся, привет. Ты одна дома? Послушай тут дело такое…в общем ты не будешь против, если я к тебе дня на три приеду? Мне срочно надо, — как можно тише произнес Милько. Он лежал на их кровати, внутри ощущал то, с какой скоростью рос страх. Всего буквально трясло, нижняя губа дрожала от волнения и испуга. — Здорово Женек, ну да одна мамка с батей на дачу умотали в Салават, так что вернутся не скоро. А у тебя, что случилось? — взволнованно интересуется Геворкян на том конце, — У тебя голос дрожит, Жень… ты что, плачешь там? Что происходит? — Нет, не плачу. Правда, все нормально ничего страшного не происходит, тебе не зачем волноваться. Просто Боренька уедет на какое-то время. А мне одному страшно оставаться в нашем доме, папа все равно на работе зависает, с тобой как-то веселее было бы. Беспокойство в душе армянки только возсрало. Она давно начала замечать странное поведение блондина. Геворкян считала Мильковского своим младшим братом, вместе дружили еще с детстконо сада, ходили в одну группу, росли в одном дворе, так и до сих пор Женя с Лусинэ были неразлучины. Их мало кто видел порознь, всегда девушка стремилась, помочь ему, защищала от многочисленных обидчиков, а доставалось Милько по жизни очень часто и тот боялся, давать сдачи, как бы не учила Женю, что бить в ответ за себя - нормально и нельзя позволять кому-то, себе вредить. Отношения с Березовским ей казались сомнительными во всех смыслах. Уж слишком часто Женя прибегал к ней то избитый, то в слезах, по часу Лусинэ успокаивала друга от смльной истерики и даже она не догадывалась о том, что Борис делал с Женей. — Не вопрос, Жень, разумеется, приходи. Ты ведь знаешь, мои двери для тебя всегда открыты и я буду рада, видеть тебя. Даже если родители дома были бы, они тоже тебя очень любят, — кивнула самой себе Лу, не находя места от переживаний, расхаживала по комнате, — Только позвони, когда приедешь, я тебя встречу и будем, у меня тусить. — Спасибо тебе! Я не знаю, чтобы делал без тебя, Лусь. Обязательно позвоню, как буду на месте… В этот момент телефон Жени выхватывает Борис, неожиданно отбрасывает нокию в сторону, а Лу на том конце провода услышала лишь испуганные крики своего друга и осталась в шоке, когда связь прервалась. Уставившись на Бориса испуганными глазками, Мильковский возмущенно произнес: — Ты…ты что, устраиваешь, Боря? Перестань, я тебя умоляю, только ничего не делай. Ты же только клялся, не сметь, поднимать на меня руку. Посмотри на мое лицо, во что оно из-за тебя превратилось…не надо! — Слушай сюда, сладкий ты мой, вот толькой твое лицо меня и останавливает, еще раз превратить его в кусок мяса, а ты этого заслуживаешь. Значит так, — глаза Бориса опасно сузились, а рука тем временем сжалась на шее блондина, волосы намотал на кулак, обращая внимание, — Чтобы первый и последний раз я видел, как ты отказываешься, пить те таблетки, которые я тебе даю. Твои закидоны, Женек, тебе только хуже делают. Так что, научись уже, быть покорным. — Да ну Боря, отпусти же меня, я…я задохнусь сейчас! Не буду я, твои таблетки пить, ты не даешь мне противозачаточные…значит и гормональные я пить, не собираюсь! Мне плохо после них! — Женя тихо всхлипнул, умоляюще посмотрел на мужчину, тот же сжал пальцы сильнее, лишая блондина воздуха. Неожиданно Борис отпустил, разжал пальцы, грубо отшвырнул испуганного блондина от себя. Он сам не понимал, зачем срывался на нем, каждый раз вымещал зло, всю агрессию внутри терпеть, приходилось невинному Жене. А тот же действительно влюбился в олигарха, отдавал всего себя и сейчас по щекам Мильковского неспеша стекали слезы, он сдавленно всхлипывал, отвернувшись от Бориса, а после решился, взять вещи и сделать первый, решительный шаг: уйти от Березовского по дальше, чтобы избежать повторения всех кошмаров. Ходить в очередной раз с избитым лицом, Женя хотел в последнюю очередь. Он начал, искренне бояться Бориса, при одном виде трясло, что не могло, не пугать. А пойти, Милько решил домой к Лусинэ, там хоть можно не много выдохнуть и побыть наедине со своими гнетущими мыслями. Лу с большой радостью приняла Женю у себя, предоставила ему все необходимое для жизни, уж ей точно не привыкать к приходам своего лучшего друга, так что она лишний раз не донимала его вопросами, понимая, что приходил Женя к ней на столько дней не от лучшей жизни. После ужина блондин выговаривался ей, изливая то, что наболело за все время. Женя прожил у Лусинэ несколько дней, пытаясь как-то ускорить процесс заживления ран – он не хотел возвращаться домой избитым. Подруга относилась к Мильковскому хорошо, немного грубо, но искренне утешала его, совершенно не тяготясь присутствием блондина в доме, но её родители... Семья Лу была из консервативных армян, что служило постоянной причиной мелких и не очень скандалов – Геворкян росла бунтаркой. И, разумеется, присутствие в доме незнакомого парня не могло не вызвать очередной дискуссии. Женя старался лишний раз не попадаться на глаза отцу и матери Лу, проводить больше времени либо с ней в комнате, либо за пределами квартиры. Но в один из дней хмурая девушка встретила его на пороге. – Слушай, тут такое дело... Короче, мои злятся. Говорят, если ты не съедешь, они мусорам позвонят... Типа, что ты тут делаешь и вообще. Извини, – она потупила взгляд. – Ничего, я понимаю.. – Мильковский старался выглядеть спокойно, но скрыть волнение не получилось – Но как же я теперь... – Домой иди, наверное, – пожала плечами Лу. – Да, конечно.. – рассеянно ответил Женя, ощупывая свое лицо и тело. Раны поджили, но не до конца. Сбор не занял много времени и вскоре Мильковский, ощущая на себе неприязненный взгляд четы Геворкян. Дома его радостно встретил Юрий. Не говоря ни слова, крепко прижал к себе, и блондин ответил на объятия, бессильно опустив голову на мужское плечо. – Женя.. – Шевчук хотел было начать расспросы: он очень волновался за Мильковского. Но увидев усталый взгяд парня, только мысленно махнул рукой – Я хотел сказать, что рад.. твоему возвращению. – И я.. – неожиданно для себя Женя понял, что очень скучал по дому. По своей маленькой комнате, по квартире, по Шевчуку, конечно же, и что теперь он может сделать вид, будто ничего не случилось и жить, как раньше. Женя прошел в ванну, где скинул надоевшую одежду и встал под душ, осторожно ощупывая пожелтевшие синяки на своем теле. Закончив водные процедуры и переодевшись в чистое, он завалился на свою кровать, надеясь наконец-то выспаться, но только закрыл глаза... Звонок в дверь, и сердце сжалось. Судя по голосу, он его нашел. – А Женя здесь? – в благожелательном тоне Березовского читалась хорошо скрытая угроза. Женя замер на своем месте, точно он мог раствориться в чистом белье и остаться незамеченным. – Да, конечно.. Женечка? – Юрий вошел в комнату – Это к тебе. За спиной Шевчука маячил Борис. Березовский прошел в комнату к с трудом приподнявшемуся на руках Жене, подвинув плечом удивленного Юрия. – Привет, солнышко.. – Мильковский вздрогнул, потупившись. Борис выглядел дружелюбно, но теперь олигарх пугал блондина одним своим видом. – При.. привет.. Музыкант, стоящий в дверях, почувствовал себя лишним и поспешил удалиться, сказав, что разогреет ужин. Как только за ним закрылась дверь, Березовский сел рядом с Женей, прижимая его к себе. – Ты прости меня, Женёк, – горячо шептал он, глядя на оцепеневшего блондина – Я же тебя больше жизни люблю, переживаю.. Березовский принялся целовать Мильковского, который точно окаменел в сильных руках олигарха, не сопротивляясь и не откликаясь на ласку. Но неожиданно ладонь Бориса легла ему на ремень штанов и начала спускаться дальше, в то время как губы Жени оказались залеплены поцелуем Березовского, уже беззвучно сгорающего от возбуждения – Боря.. – сдавленно прохрипел Мильковский, когда Березовский обхватил его запястья и завалил на кровать. – Ужин готов! – возвестил Юрий откуда-то с кухни, а блондин, воспользовавшись случаем, осторожно спихнул с себя олигарха и сделал вид, будто только что ничего не произошло. Борис смерил его внимательным взглядом, но промолчал. – Когда мы сможем увидеться? – тихо спросил Березовский, когда с едой было покончено. Женя пожал плечами, съежившись. – Позвони мне, – уже громче сказал Борис, потрепав Мильковского по плечу и встав из-за стола – Ну, бывайте, что-ли.. Я бы остался, но у меня, бизнес, дела. Аревуар! – Пока, – выдохнул Женя, когда за олигархом закрылась дверь. – Женечка, я хотел тебе сказать, – Шевчук выглядел неожиданно серьезно и решительно – Мне ваши отношения не нравились, ты знаешь. И теперь... В общем, мне кажется, что тебе ещё рано жить у мужчины и все такое. Я понимаю, у вас там любовь и чувства, но, Женя.. – Юрий замялся – Ты же знаешь, не все люди хорошие.. в общем, не ходи пока к нему, ладно? Я по-человечески прошу... – Хорошо, – Мильковский выдохнул, а про себя усмехнулся. Наивный Юра... Ничего так и не понял... Жизнь Жени с того момента превратилась в нескончаемый страх и ожидание чего-то ужасного. Березовский теперь постоянно бывал у Юры дома, звонил или поджидал в подъезде, Мильковскому было просто некуда бежать. Улица теперь пугала его, и даже в людном месте блондин ощущал незримое присутствие Боримп, которого одновременно любил, ненавидел и боялся, ощущая себя ужасно. Юрий, безусловно, замечал терзания племянника, но оказался слишком тактичным, чтобы лезть с вопросами. Блондин же молчал, то презирая себя за то, что поцелуи и грязная ласка олигарха его манили, то, напротив, желая его до искр перед глазами. Но все изменилось, когда в один пасмурный вечер в квартиру Жени и Юры тяжело постучали. Мильковский поплелся открывать, уверенный, что за дверью Шевчук, задержавшийся на репетиции. – Юр.. – блондин не договорил, его грубо втолкнули в квартиру, и Борис, промокший и слегка нетрезвый, пинком закрыл дверь. Он одновременно обнимал Мильковского и желал разорвать, целовал предвкушая, как разобьёт припухлые губы,и шептал что-то неразборчивое. Мильковский взвыл, и совсем не от возбуждения, отбежал от Березовского вглубь комнаты. – Ты чего,Боря? – сердце билось в груди, как бешенное. – Ничего... Просто устал. Ты же хочешь меня порадовать? Или сюда.. – бессвязно прорычал Борис, прижимая Женю к стене и пытаясь рывком содрать с него домашние штаны. Но блондин неожиданно вырвался, и олигарх не устоял на ногах, провалившись, как куль, Мильковский быстро оглянулся и поспешил прочь. – Куда пошел! Стоять, сука! Однако блондин был уже далеко, он спешно летел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Только на другой улице он пришел в себя: далеко от дома, один,без теплой одежды и в темноте, понятия не имея, где находится. Тяжело вздохнул и побрел наугад, прислушиваясь к окружающим звукам. Тогда Мильковский ещё кое-как пришел домой к утру, когда Борис ушел, кое как поборов желание разнести квартирк к чертям. Мильковский забился в угол и на вопросы Юрия уже привычно молчал, пока тот не махнул рукой. – Сложно нам с тобой стало, Женек... "Что ты обо мне только знаешь" – грустно подумал блондин. Он хотел поделиться своей бедой, она рвалась изнутри... Но одновременно мешал страх и ощущение собственной грязи. Он же любил Бориса, ему до дрожи хотелось, чтобы олигарх относился к нему так, как раньше, когда у них всё только-только начиналось...