Навалилась беда, как на огонь вода
27 февраля 2024 г. в 19:44
Последовало несколько сильных ударов ногами по распростертому на полу Мильковскому, от которых тот сдавленно хрипел, пытаясь подняться. Но стоило блондину привстать, как его снова сбили с ног. Березовский больше не стеснялся своих позывов агрессии, тем более не пытался их сдержать. Со всей силы он толкнул блондина на противоположную стену. Тот закричал, оседая и повалившись на четвереньки. Адская боль жгла затылок.
Женя не решался поднять головы на своего мучителя и видел только ботинки с окровавленными носками перед своим лицом.
– Мелкая шлюха! – прокричал Борис, вновь хватая Мильковского за волосы – Ты посмел убить моего ребенка!
"Он знает" – мелькнуло в голове, которая трещала от ударов. Мысли путались, Женя натурально взвыл – так больно вцепились пальцы олигарха в волосы. Березовский швырнул блондина на диван. Потом подошел и, прежде чем снять штаны и накинуться на беззащитное тело, с какой-то звериной яростью отвесил пару оплеух. Щеки Жени расцвели алыми пятнами, на глазах выступили слезы.
Не давая Мильковскому опомниться, Борис резко вошел в него и задвигал бедрами, вцепившись в плечи блондина и рванув их на себя. Перед глазами Жени плясали огненные круги, тело ниже пояса ощущалось как огромный комок боли. Он плакал, стонал, что-то просил – ничего не помогало, только злило олигарха ещё больше. Мильковский ощущал, что скоро близится развязка, и приготовился, что внутрь выльется горячая, стыдная сперма, ещё больше распалив порванную вагину... Однако Борис вдруг резко поднялся и вышел из Жени, дав тому передышку в несколько секунд. В ушах блондина воцарилась звенящая тишина и пустота, сопровождаемая немой болью. Как вдруг на лицо Мильковского полилось что-то теплое, с тошнотворно-соленым вкусом.
– Получай, шлюха! Ты даже кончить по нормальному не достоин! Глотай! Глотай, кому сказал! – Борис ударил Женю по губам, заставляя слизывать сперму, давясь слезами.
Мильковский плохо помнил, как отползал от Бориса, развалившегося на диване и наливавшего себе какого-то дорогого алкоголя, точно несколько минут назад ничего не случилось. Торопливо одевшись, Женя выскочилза дверь, ощущая страх. Но его никто не удерживал, и он быстро выбрался из злосчастного особняка, без конкретной цели идя по улице. Ноги сами привели его в уже знакомый приют, который казался островком безопасности посреди всеобщего ужаса.
– Женя.. – девушка-администратор кивнувнула Мильковскому – Что-то случилось?
Блондин только отмахнулся, начиная подниматься по лестнице. Девушка позвала было его, но он не повернул головы.
Сделав пару шагов в направлении жилых комнат, Мильковский неожиданно столкнулся с кем-то.
– Извините.. – он продолжал не поднимать глаз, видя только джинсы и туфли мужчины. Внутри все слабо сжалось – он ждал опасности от кого угодно.
– Это ты извини. Не ожидал здесь встретить парня. Можешь чувствать себя как дома, тут тебя никто не тронет. Или, может, нужна помощь? Ты какой-то потерянный.. – незнакомец внимательно всмотрелся в Женю. Тот отпрянул.
– А вы.. кто?
– Олег, основатель, этого всего, – он повел рукой, – Кстати, а ты?
– Женя. И я.. ну, здесь, вот.. – Мильковский замялся. Ему не хотелось говорить, что случилось несколько часов назад, но мужчина сам заметил кровавые разводы на штанинах.
– Что с тобой? Тебя избили? Или.. – Тиньков поджал губы – Ладно, пока это неважно. Пойдем в медкабинет.
–Да я.. сам, не надо..
– Пойдём, ты весь в крови.. – Тиньков мягко, но твердо взял блондина под руку и повел в кабинет врача.
– Я подожду тебя, – кивнул мужчина, усаживаясь на диванчик в коридоре – Если ты хочешь, конечно.
– Я? Ну, не знаю, как вам удобнее.. – Женя все больше и больше терялся от неожиданно теплого обращения и прятал руки в карманы джинсов, пытаясь выглядеть спокойнее.
– Значит, договорились. Не бойся, наши врачи не сделают тебе хуже.
Однако зайти Мильковский не осмелился. Он представил себе, как ему придется рассказывать об изнасиловании, как на него будет смотреть совершенно незнакомый человек, а потом обо всем расскажут Олегу... Женя не выдержал и заплакал, чувствуя, как все тело бьет дрожь. Блондин даже не сразу почувствовал, что Тиньков, вскочив с дивана, мягко обнимает его за плечи.
– Хорошо-хорошо, я понял. Мы сейчас тогда пойдем ко мне в кабинет, хорошо? И я обязательно помогу. И ты, если захочешь, сможешь мне рассказать.. или нет. Пойдем... – продолжая удерживать блондина за локоть, Тиньков повел его прочь от пропахшего лекарствами и болью закутка к себе.
– Женечка. Я понимаю, звучит неприятно, но.. я должен посмотреть, что с тобой, – Олег натянул перчатки, виновато пожал плечами. Мильковский затравленно глядел на него.
– Не.. не надо..
– Твои раны нужно обработать. Женя, обещаю, я не буду ничего трогать и вообще.. представь, что я просто врач.
Блондин замер. Ещё один мужчина будет прикасаться к нему в самой интимной зоне? Как же.. как же это все мерзко. Но он чувствовал, что другого выхода нет, да и Олег производил приятное впечатление, поэтому блондин, с трудом улегшись на жесткий диван (они что, в любом кабинете стоят?), кивнул Тинькову.
Тот действительно делал свое дело очень бережно, внутренне поражаясь тому, с какой жестокостью насиловали Мильковского. Заклеив последний разрыв на внутренней стороне бедра, мужчина с трудом разогнулся.
– Всё, Женя, можешь одеваться.. – Олег в смятении присел рядом и закрыл лицо руками – Какой кошмар...
Некоторое время оба сидели молча. Потом Тиньков посмотрел на Женю.
– Тебе точно ничего не угрожает?
– Н-нет, всп нормально.. это.. ну, в общем, нет.
– Как знаешь, – пожал плечами Олег. Они просидели рядом ещё немного, потом Мильковский извинился, и пошел к себе в комнату, где упал на кровать, обняв себя руками за плечи и заснул беспокойным сном, изредка вскрикивая от фантомной боли.
Разбудил его торопливым потряхиванием за плечо Троицкий.
– Женька! – он радостно обнял парня, чувствуя, как отпускает волнение – А мы тебя уже обыскались.. Ты куда пропал, Жень?
– Я? Я здесь.. вот, – вздохнул Мильковский, отводя глаза.
– Это я вижу. Жень, пойдем домой, тебя Юра ждёт, – негромко пробормотал Артемий. Но одно упоминание Шевчука заставило блондина вздрогнуть и отодвинуться от музыканта.
– Не знаю.. мне.. не надо мне домой.
– Что случилось? Он там с ума сходит, волнуется.
Женя только в испуге замотал головрй. Они поругались как раз за несколько дней перед абортом, и Юрий так просил оставить ребенка... Что сказать ему теперь? Нужен ли ему такой позор у себя дома? Заслужили ли они друг друга – оба?
Мильковский поджал ноги, обнимая их. Взглянул на Троицкого.
– Я не могу домой. Я там буду лишним.
– Ты что-то такое говоришь, Жень? Разумеется, Юра тебя при любых условиях будет любить.
– Ага, конечно. Даже если узнает, что его сын сделал аборт, убил ребенка? – не выдержав, Мильковский начал плакать на плече шокированного Артемия. Олег Тиньков, стоящий рядом, только вздрогнул от удивления и решил заговорить.
– Женечка.. послушай меня. На таких маленьких сроках плод ещё не сформирован – ты никого не убил, слышишь? Это был просто.. просто сперматозоид, спаренный с яйцеклеткой.
– Всё равно.. – прорыдал Женя. Он чувствовал себя грубо использованным и брошенным за ненадобностью.
Давясь слезами, Женя рассказал Артемию все о своих последних неделях. Троицкий был в лёгком шоке, но старался, как мог, утешить сына своего друга. Мильковский не успокаивался, и только под вечер согласился вернуться домой, покинуть приют. Провожать его вышел Олег, который, недолго думая, решил дойти до дома блондина вместе с Троицким. Женя этрму даже обрадовался, но страх все равно не отпускал его, парень постоянно прислушивался к любому шороху и вертел головой.
Юрий встретил Мильковского с тихой радостью, не спрашивая ни о чем. Тот только вздохнул, слабо обнимая мужчину. Артемий, который решился было рассказать обо всем Юре, только сжал губы. Нет, не сейчас – разрушить хрупкую идиллию у него нет никакого права. А ночью Мильковскому стало хуже: он проснулся от страшной боли, весь в крови и без сил пошевелиться. Блондину казалось, что умирает, однако где-то на грани сознания он успел различить вскрик:
– Скорую! Срочно звони в скорую!
– Юра.. – делая над собой усилие, прохрипел Мильковский.
Потом наступило спасительное небытие.