Криминальная Россия: ОПГ «Озеро»

Женя снова сошелся с Борисом очень быстро – уже через неделю он стал полноправным хозяином особняка Березовского. Мужчина был с ним нежен, не вспоминал о том, что случилось с их отношениями до этого, а Жкня просто наслаждался, но каждый раз во время секса ждал только одного – почувствовать это томительное ощущение внизу живота, и потом предаваться мечтам о ребенке, который обязательно должен появиться на свет... Но прошло несколько дней, потом месяц – ничего не происходило. Мильковский мрачнел, каждый день прислушиваясь к своим ощущениям, но организм хранил молчание, не отзываясь. Тест показывал тоже самое – сколько бы Борис не изливался внутрь лона Жени, результата это не давало. Мильковский, преодолев свой страх, вновь записался к гинекологу и сдал все анализы, но она, глянув в распечатки, только укоризненно взглянула на блондина. – Молодой человек, да у вас по анализам в крови – остаточные наркотические вещества, вы что делаете? Как же вам рожать? Я, конечно, назначу терапию, но имейте ввиду.. Под внимательным взглядом Женя вжался в угол. Осознание, что он не может ничего, даже родить, жгло душу. Однако попыток он не оставил, после гормональных уколов чувствовал себя плохо, но не отступал. А в один из дней он ощутил – началось. Его затошнило на уроке и он еле добежал до туалета с колотящимся сердцем. Потом, никому не сказав, побежал домой, делать вожделенный тест. Ошибки быть не могло, стучала в висках единственная мысль. Одна полоска. Мильковский зарыдал, опустившись на холодный пол. Женя был не просто подавлен очередым провалом – казалось, его морально раздавили. Он не стал возвращаться в школу, а бесцельно бродил по дому Бориса, зайдя таким образом в небольшую домашнюю библиотеку, где взял одну книгу наугад. По странной иронии судьбы попалась ему Библия в новеньком переплете. Женя усмехнулся – он не был религиозным человеком, но всё же решил полистать. Следующие несколько часов Мильковский сидел, проглощенный прочитанным. Ему, казалось, открылся новый мир – мир смирения и веры. – Так вот, что мне было надо.. – прошептал Женя. Теперь пазл вложился, думал он: надо получить прощение, и ему станет снова доступно чудо – он родит, обязательно родит. Следующие дни Женя провел в религиозном экстазе. С пылом неофита он скупал иконы: Борис в последнее время стал щедрым и давал деньги, даже не спрашивая, на что Мильковский их тратит, с одним только уговором - никаких наркотиков. Жене теперь и самому было противно от мысли, что когда он был готов отдать душу за очередную дозу и он горько каялся, сначала ища какие-то слова от себя, а потом горячо заучивая молитвы из молитвослова и коря себя каждый раз, когда сбивался. Березовский пока ещё ничего не знал: он редко стал бывать дома из-за бизнеса, ЛогоВАЗ требовал много времени от своего нового владельца, зато бандитские разборки на время поктихли, и Мильковский был жтомк рад. Он молился и за Бориса, но главным образом – за будущих детей. И потом вечером, когда уставший Березовский появлялся на пороге особняка, Мильковский встречал его с робкой надеждой – вдруг сегодня повезет? Но одна полоска преследовала его даже во сне, где он пытался раз за разом спасти ребенка, но видел только маленький, посиневший труп и просыпался в слезах. Когда Борис наконец-то соизволил войти в комнату Жени (или кабинет, как называл его сам Березовский), а не в их общую спальню, он остолбенел. Стены с пастельными обоями и имитацией граффити – между прочим, настоящего американского производства, скрылись под огромным количеством икон, а сам Мильковский выглядел не то одухотворённым, не то просто сошедшим с ума. Он читал какую-то молитву, стоя на коленях, а при виде Бориса торопливо поднялся. – Это что такое? – беззлобно, но пришиблено спросил Березовский, осторожно дотрагиваясь до ближайшей иконы и рассматривая её с хитроватой усмешкой, которая, впрочем, не скрывала нервозности мужчины – Это жк какая-то шутка, да? – Ты чего, Боря! Какие шутки... Понимаешь, я много грешил, и теперь мне надо каяться, Борь.. и тебе тоже.. – Извини меня, дорогой, но это полный бред. Забудь и выкинь из головы, – Березовский старался скрыть свой испуг за равнодушием и холодностью, но Женя горячо замотал головой. – Вовсе нет! Послушай.. – блондин углубился в горячий рассказ о вере, а Березовский ощутил, как его волосы натурально встают дыбом от шока. Какое-то время Березовский дедал вид, что ничего не происходит, но поведение Мильковского пугало его. Борис не понимал, к кому обратиться: боялся и привлечь внимание к проблеме, и получить осуждение – вера, в конце концов, дело добровольное. Но в один вечер все изменилось. Березовский почувствовал неладное, когда на пороге его никто не встречал. – Женя! Женя, ты где? – Борис нахмурился и прошел вглубь дома, направляясь в комнату Жени. Блондин стоял к мужчине спиной, но, услышав шаги, обернулся. Лицо его исказила злоба. – Это из-за тебя всё! Ты трахаешься с другим мужиком! – Мильковский подбежал к Борису и неожиданно сильно ударил его по лицу.