***
- Сегодня придется обойтись без ужина… Молодой мужчина с короткими серебряными волосами, волной спадающими на высокий лоб, греет тонкие пальцы над костром. Поленца весело потрескивают, периодически выпуская фонтанчики искр. Небольшой ладный очаг сложен так, чтобы сохранить тепло как можно дольше. До утра его, конечно, не хватит, но и замерзнуть никто не успеет. С залива дует сильный холодный ветер, обещающий бурю, но путники уютно устроились с подветренной стороны холма, за которым расположился огромный многотысячный город. - Я могла бы что-нибудь раздобыть. – пожимает плечами девчонка. В отличие от своего спутника, закутанного в теплый плащ, на ней лишь плотные коричневые брюки, простая холщовая рубаха да невысокие удобные кожаные сапожки. Резкий порыв ветра подхватывает прямые платиновые пряди, кидая в лицо, но девушка настойчиво карабкается на вершину холма, чтобы повнимательнее рассмотреть город, кипящий жизнью. Огромный. Должно быть, здесь живет много тысяч людей, а может и миллион. Город-крепость, окруженный со всех сторон высокой стеной. Город-порт, гнездящийся на берегах гостеприимного залива. Четко видно разделение на богатые и бедные районы. Трущоб неизмеримо больше, и сложно даже предположить, сколько людей там ютится и чем промышляет. Огромный мыс, выступающий далеко в море, венчает величественная громада замка, и девушка готова руку дать на отсечение, что эта изящная стрельчатая постройка цвета свернувшейся крови – дом местного правителя. А вот зачем нужно еще одно апокалиптическое сооружение, разместившееся на холме в другой части города, приходится только гадать… Округлое и пухлое с циклопическими воротами, через которые смело можно прогнать стадо слонов по десять в ряд. Ветер приносит волны удушающего смрада, ясно дающего понять, что в городе проблемы с канализацией, а значит здесь нередки и эпидемии. Девушка передергивает точеными плечами. Ей никогда не нравились подобные местечки. Ее стихия – свобода. В городах она чувствует себя точно в клетке, хотя иной раз, конечно, любопытно заглянуть в окна, за которыми кипит непривычная чужая жизнь. Тут наверняка полно таверн, где можно узнать множество интересных сплетен. Большинство из них - ложь, но кому интересна голая ничем не приукрашенная правда? Взгляд цепляет изящные контуры легких белых зданий, рассыпанных по городу точно горошины. Зоркие внимательные глаза прекрасно различают на башне каждого символ, отчаянно напоминающий пентаграммы, столь любимые ее отцом. Только лучей то ли семь, то ли восемь. Церкви. Ясно, как божий день… В голове мигом проносятся отвратительные картины, в изобилии усвоенные в ее родном мире: бешеные толпы религиозных фанатиков с пустыми глазами и перекошенными ртами, вилы, лопаты в руках, святые отцы, замотанные в серые рясы, костры инквизиции, девчонки, горящие на них… Фуууух… Надо держаться подальше от этого дерьма, если они тут задержатся. - Нет, Аэ. Мы слишком мало знаем об этом месте. Лучше не рисковать… Займемся этим завтра. Мужчина опускается на спину, закидывая руки за голову. Небо стремительно окрашивается в глубокие чернильные тона, проявляются робкие очертания первых незнакомых созвездий. Мир как мир… Они побывали по меньшей мере в полусотне таких же. Города, люди, чертовски мало магии, тишина. Полная тишина. Ничто не колеблет бесконечное поле Силы. А значит здесь нет и магов. По крайней мере, в таком количестве, как в его родном мире. … Почему они здесь?.. Ее зов был так силен, что изменил саму суть заклятия поиска, брошенное им наугад в поисках Долины, его собственного дома. Она втянула их в свой мир, прочно заперев выход. Отчаявшаяся девочка, умоляющая о помощи… Настолько сильная, что сама не знает об этом. Ее зов они слышали еще раз. Пару часов назад, когда солнце только начинало клониться к закату, сама магическая суть мира содрогнулась и пошла мелкой рябью, центр которой находился где-то внутри города, бурлящего жизнью. Пару мгновений казалось, что черепная коробка лопнет от пронзительного крика, разрывающего сознание. “Помоги!”. Одно слово, сумевшее изменить их жизнь. Пропитанное горечью и отчаянием. Обреченностью. Безнадегой. Будто хозяйка уже давно отчаялась получить ответ. И помощь. От него сводило внутренности, а на глазах выступали слезы. … Отяжелевшие веки медленно закрывают глаза… Что происходит там, внизу? Завтра они спустятся в город и попытаются разобраться. Ничего больше не остается. Выбраться они не могут. Насобирав крохи Силы, он кидал заклятие за заклятием, пытаясь вылезти из цепких объятий нового мира, но они рассыпались пылью, едва сложившись.***
Сон разрывает вопль Аэсоннэ. В живых отсветах догорающего костра Фесс видит, как дочь едва не кубарем катится с вершины холма. - Аэ, что?.. Что случилось? – плохо соображая спросонья, восклицает он. - Не знаю! Но там внизу АД! – вопит она, подхватывая некроманта под руку. – Да идем же! Вставай! Это надо видеть! - Хорошо… - недовольно бурчит он, сдаваясь ее напору. Едва оказавшись на вершине, Фесс понимает, что ад - весьма подходящее определение тому, что творится в городе. Даже с достаточно большого расстояния видны многочисленные пожары, улицы, залитые беснующейся толпой, целые реки факельных шествий текут в одном направлении – к зданию с огромными вратами. Отчетливо различимы небольшие группы смельчаков в золотых одеждах, рискнувших преградить путь безумцам. Крики смешиваются, превращаясь в недовольный гул. Аэ прижимается к его плечу, и некромант чувствует, как сильно пылает и дрожит ее тело. Да что ж такое? Фесс оборачивается к дочери именно в тот миг, когда та, закатив глаза, оседает без чувств. Все тело Аэсоннэ сотрясают мощные судороги, и некромант прекрасно понимает, что послужило причиной внезапного припадка – вся магическая основа приютившего их мирка дрожит и колеблется, теряя стабильность. Ему и самому не особенно хорошо. В голове гудит, в глазах двоится. Но сейчас главное – дочь. Фесс пытается прижать ее к земле своим весом, чтобы замедлить конвульсии, но она слишком сильная. Невозможно удержать дракона, если он того не желает. - Тише… Тише… - шепчет он, не рискуя использовать магию, чтобы сбить припадок. Глаза Аэсоннэ медленно обретают некую осознанность. - Папа, ты чувствуешь? Там умирают драконы… - губы едва шевелятся. Лишь теперь некромант ощущает скопление огромного количества знакомой силы… Темной. Текучей. Живой. Воздух дрожит, напитанный эманациями силы смерти. Он не знает умирают ли там драконы, но люди - точно. Много людей. Он мог бы купаться в океане энергии, чувствуя себя всесильным. - Я должна помочь. Это невыносимо! Им больно! – тонкие пальчики впиваются в виски до белых пятен. Помогая дочери подняться, Фесс раздумывает над тем, что похоже они опять крепко влипли в очень-очень плохую историю.***
Не дожидаясь согласия отца, Аэсоннэ ломанулась вниз со скоростью ветра, и Фесс возблагодарил всех местных богов разом, что у девчонки хватило ума не привлекать излишнего внимания своим настоящим обликом. - Да будь оно проклято… - бурчал под нос некромант, спешно подхватывая посох и привычную глефу. Не успели они выбраться из одного дерьма, как тут же угодили в другое. Где, спрашивается, она намерена искать драконов в этом муравейнике?! Хорошо бы уцелеть и избежать бесславной смерти под ногами беснующейся толпы. На удивление городские ворота распахнуты, а черный зев брошен без охраны. Фесс лишь хмыкнул. Еще бы… Тут не до запоздалых путников, когда в городе кипит настоящее побоище. Стоило им переступить границу огромного поселения, как в нос ударил отчетливый запах крови. И смерти. Янтарный камень в навершии посоха мутно засветился в темноте, вбирая свободно струящуюся силу, что в избытке покидала тела, которых они пока не обнаружили. - Ты знаешь куда идти? – недовольно пробурчал некромант, оглядывая пустынные сочащиеся отвратительными миазмами проулки. Дочь пожала плечами в неопределенном жесте и юркнула в самый широкий проем из имеющихся. Что ж… Разумно… Мысль о том, что они лезут не в свое дело, навязчиво пульсирует в мозгу, пока они петляют по темному вонючему проулку, к стенам которого жмутся сомнительного вида женщины. Трудно сказать кто они. Но, как мужчина, повидавший всякое, Фесс определил их как самых дешевых шлюх, которых всегда можно найти в изобилии в подобного рода местах в любых мирах Упорядоченного. Одна из них, замотанная в ужасающего вида тряпки, наверняка кишащие разного рода насекомыми, улыбнулась ему беззубым ртом и пролепетала что-то на незнакомом языке. Да, восстание восстанием, а монетки зарабатывать надо. Вот только у него нет монеток, равно как и желания возиться в подобной грязи. Даже страшно представить, что здесь можно подцепить, просто дыша с ними одним воздухом, не говоря уже о чем-то большем. Сама того не подозревая, дама оказалась полезна. По-своему. Ее шепоток навел на мысль, что неплохо было бы научиться общаться на местном наречии, и, так как, поддерживать постоянное заклятие некроманту совершенно не улыбалось, он, привалившись плечом к стене, обнажил запястье и ловко расчертил запястье кровавой руной, напоминающей восьминогого паука, которая на мгновение вспыхнула золотом. В ушах раздался болезненный щелчок, а под черепной коробкой забегала стайка муравьев, от чего захотелось разодрать кожу и расковырять кость в районе висков. Неприятно, но терпимо. А главное – полезно. Хорошо, что дочь не нуждается в подобных манипуляциях. - Эй, Делла! Сколько сегодня? - А то не видишь? – огрызается где-то в темноте переулка хриплый голос, и воображение тут же услужливо рисует его обладательницу – потасканную жрицу любви с волосами, сбитыми в колтун, и напудренными до невозможности щеками. – Все до последнего мужики хотят сдохнуть у ворот Драконьего логова. - Да помогут им Семеро! Может, если богомерзкие твари сдохнут, война закончится сама собой… … Война… Даже не удивительно! Где не воюют? Пожалуй, везде, где есть люди, кровь непрестанно льется реками. Должно быть, это часть человеческой природы. Ее черная злая сторона. Отвратительная до невозможности. Проулок заметно расширяется, вливаясь в довольно чистую улицу, обрамленную высокими домами белого камня, до краев заполненную живым потоком. Обезумевшие лица в дрожащем свете факелов кажутся масками. «Бей! Бей их! Бей демонов!» … Смертники… Если здешние драконы похожи на тех, к которым привык некромант, то большинству из этих людей не дожить до рассвета. - Это безумие! – шипит Фесс, поймав дочь за руку. – Посмотри на них! Чем мы можем помочь? Прикажешь убить их всех? Или убьешь сама? Ноздри драконицы раздуваются, глаза из небесно-голубых становятся желтыми, а зрачок вертикальным. Она не говорит ничего, но некромант тут же отпускает запястье дочери. Он не властен над ней. В ней нет его крови. Даже жалкой капли. Любви здесь недостаточно. Аэсоннэ подчиняется ему только, когда согласна… когда хочет этого сама. Сейчас явно не тот случай. Их толкают, пинают в спины и бока, шипят, изрыгают проклятия. Фесс не отстает, активно работая плечами и локтями, чтобы отстоять свое место в толпе. Аэ вьется рядом, текучая словно ртуть. Еще бы! Ей-то пинки и толчки нипочем. Это у него останутся синяки на ребрах, после встречи с черенками вил и лопат. … Неужели глупцы надеются этим победить драконов?.. - Нам нужен план! – пытается воззвать к разуму драконицы некромант, силясь оттеснить ее к краю людского потока. - План прост: мы идем туда и спасаем, кого можно спасти! – голос дочери дрожит и расслаивается, будто она… … Тонкие черты лица размываются. Кожа приобретает изумительный жемчужный оттенок, на щеках отчетливо проступает чешуя…. - Не смей! Слышишь?! – Фесс вжимает ее в стену, лишая свободы маневра. – Ты не будешь делать этого здесь! Они убьют тебя. Тело вибрирует в его руках все сильнее. - Ради меня… Ради памяти твоей матери… - шепчет он, прижимая голову дочери к своей груди. Это неприятно. Драконья магия обжигает все до последнего нервы, и некромант шипит от боли, усиливая напор. Спустя несколько мучительных мгновений девушка успокаивается Дикий грохот заставляет вздрогнуть обоих. Немного правее них несколько здоровенных мужиков выбивают дверь дома с наглухо закрытыми ставнями. - Если Неведомый не может покарать этих мразей, этим займемся мы! Дружнее братья! – вопит дюжий бородатый вилоносец. – Каждый пи*долиз черной шлюхи должен сдохнуть в муках! - Я! Я выпущу ему кишки! – вторит другой, вколачивая в крепкое дубовое полотно циклопических размеров топор, более уместный в руках гнома. Окидывая улицу быстрым взглядом, Фесс замечает то, что ранее не бросалось в глаза столь отчетливо: толпа ловко управляется чужими руками. Присмотревшись, можно легко обнаружить небольшие группы крепких мужчин, больше напоминающих переодетых служивых. Они вламываются в дома, вытаскивают едва ли не за волосы трепыхающиеся тела, вспарывают животы, устраивают поджоги. Улица за их плечами превращается в дымный кровавый ад. Кто-то сильно постарался, чтобы город заполыхал. Кто-то хитрый и умный… Понимающий, как вывести из равновесия огромные массы народа. Теперь видно и плачевное состояние обитателей города. Тощие замызганные оборванцы с фанатично горящими глазами. Судя по их истощенному виду, здесь правит голод, что, в общем, не редкость во время войны. Голод быстро превращает человека в животное, готовое грызть глотки за кусок хлеба, и такого запросто можно направить в нужное русло… Толпа выносит их на небольшую площадь, по всему периметру которой легко узнать мастерские, которые Фесс отнес к сапоженным и кожевенным. Об этом ярко свидетельствовал специфический запах дубленой кожи и масел для пропитки. Часть из них была вскрыта и разграблена. - Ты только взгляни… - дочка указывает горящими злобой глазами в центр, где на импровизированном пьедестале проповедует однорукий оборванец, замотанный в грязную робу. Он истерично кричит, и передние ряды эхом вторят его словам дабы донести истину до каждого, кто желает ее услышать. - Когда прилетят драконы, плоть ваша будет гореть и лопаться от жара, а потом обратится в пепел. Пламя бесстыдно обнажит тела ваших жен; они будут плясать в огненных платьях, крича и сгорая заживо; дети ваши будут плакать, покуда глаза их не расплавятся и не вытекут… - истошно вопит проповедник, потрясая обрубком правой руки, очевидно, полагая свое уродство некоей благостной отметиной богов, делающей его особенным и избранным. Пророк вещал и вещал. На площади становилось все теснее. Задние ряды плотнее напирали на передние, желая услышать святые слова из первых уст. - Вот дерьмо! Откуда они только лезут! – выругался Фесс, раздумывая над тем какова вероятность, что местный святой повторяет слова, вложенные ему в уста чужим злым разумом. Или, все же, смятение в умах вынесло на поверхность этого выродка? Всюду, где процветает людское племя, беда легко лишает толпу человеческого облика, превращает в озверевшее стадо, готовое идти за пастырем. Из самых глубоких, первобытных, уголков подсознания выбираются внутренние чудовища, гораздо более страшные, чем любая существующая в реальности тварь. И совершенно неважно живут ли люди в пещерах или в домах, цепляющих облака. - Сейчас глаза вытекут у него! – шипит драконница. – Я заткну его поганый рот! - Думаю, у меня это лучше получится. – ухмыляется некромант. Заклятие простое и острое, как нож, молнией врезается в проповедника, который вопит, закатив глаза «Убейте их! Убейте!», и Фесс чувствует неприятный укол в солнечное сплетение. Откат. Боль. Плата, за использование силы, чуждой его существу. Он – лишний здесь, и мир напоминает об этом. - Мои глаза! Глаза! Я ничего не вижу! – растерянно говорит пророк, растирая левой рукой веки, под которыми натянулись белесые бельма. … Поздно. Слишком поздно. Толпе уже безразличен ее пастырь. Лавиной она несется дальше, смывая на своем пути редкие отряды городской стражи. Озверевшие люди срывают злость на рыцарях, убивая их с особой извращенной жестокостью, будто наслаждаясь мукой на лицах сильных и смелых мужей, рискнувших преградить им путь. Некоторых, повалив с лошадей, раздирают на части буквально голыми руками. Точно вурдалаки, перепачканные кровью голодные рожи тащат куски окровавленного мяса в темные закутки, и некроманта передергивает от мысли, что возможно судьба этих частей – быть переваренными в желудках безумцев. … Впереди маячит махина Драконьего логова.***
Отсюда, с подножия холма, сооружение кажется еще больше, чем, когда они днем впервые увидели его сверху. Здание подавляет своей силой и мощью. Детально проработанная композиция, призванная внушать страх. Изящные барельефы и статуи драконов на вершинах колонн совершенно не сочетаются с изнуренным видом жителей города. Словно изваянные богами они лишь злят дикарей, мечущих в них камни и копья, скалывая камень, уродуя произведения искусства, чуждого темным сердцам даже в лучшие времена. - Держать строй! – слышен впереди зычный голос командира. Выходы на площадь перед логовом перекрыты многочисленными кордонами. Рыцари на лошадях, закованных в тяжелые металлические пластины, ощетинившись копьями отбиваются от наседающей лавины тел. Острия застревают в грудинах, пробивают черепа, распарывают животы. Бесполезно. Новые и новые партии смертников неудержимо лезут вперед. Особо дерзкие ныряют прямиком под копыта лошадей, подрезая сухожилия несчастным животным. Туши практически моментально разделываются, как и тела всадников. - На крышу! – не своим голосом вопит некромант, понимая, что еще немного и толпа наколет их на голодное железо. Только чудо и то, что они находились ближе к краю людского потока, помогло им спастись, пробившись к стене дома. Пальцы мельком рисуют в воздухе огненную руну, плавно толкая ее к крепкой дубовой двери, что мигом разлетается в щепу, открывая взгляду перекошенные испугом лица обитателей дома. - Простите! Нам наверх! – бросает некромант, втягивая за собой дочь. - Даже не вздумай! – дрожащим расслаивающимся голосом рычит Аэсоннэ парнишке, пытающемуся замахнуться на них тяжеленным мечом, не подходящим его хрупкому телу ни по росту, ни по весу. Тот замирает, стремительно бледнея. Демон. В его доме демон. Желтые глаза с вертикальным зрачком. Голос, всверливающийся прямиком в мозг. Воистину настало время чудовищ. Любой может оказаться монстром… Даже если он человек. - Загороди вход! – командует ему девчонка, и перепуганный парень кидается двигать монументального вида шкаф. На лестнице темно, как в гробу, и они мигом сталкиваются с женщиной, которая тут же валится на колени, умоляя не убивать ее детей. - Где выход на крышу? – кричит Фесс, но мать продолжает причитать, цепляясь за его штаны. – Чтоб тебя! Едва вырвавшись из цепкой хватки безумицы, они бегут дальше, про себя отмечая богатое убранство дома. Должно быть, здесь обитают не простые горожане. Еще бы! Любой согласился бы заплатить немалые деньги, чтобы иметь хотя бы призрачную возможность изредка лицезреть мистических чудовищ. А значит семье грозит вполне реальная опасность. Буйствующие бедняки не преминут выпустить богатеньким счастливчикам кишки, чтобы завладеть их имуществом. Плевать! Сейчас не до этого! Площадь перед Драконьим логовом отсюда как на ладони. Бой все еще кипит. Хотя любому уже очевидна незавидная участь еще сопротивляющихся рыцарей, зажатых с двух сторон беснующимся людским морем. Да, каждый мужчина, закованный в латы, забирает с собой на тот свет десяток-другой горожан, но едва ли это что-то значит. Их место мигом занимает два, а то и три безумца. Небольшие двери внутрь Драконьего логова вскрыты, и изнутри доносятся душераздирающие крики горящих заживо людей. Это тоже никого не останавливает. Потоки человеческих тел вливаются внутрь неудержимыми струями. - И что теперь? – вопрошает Фесс, растеряно шаря глазами по живому кровавому хаосу. – Ты же не предлагаешь убить всех этих людей? Да, он мог бы. Силы, покидающей тела, бьющиеся в предсмертной агонии, целый океан. Бери и твори. Некромант чувствует себя всесильным, полным до краев. Пожалуй, он мог бы испепелить весь город и еще не один десяток лиг окрест. Но какое право они на это имеют? Они, не ведающие, что вообще здесь творится…? Случайные путники, свалившиеся в этот мир не по своей воле… - Надо вскрыть ворота… - неуверенно говорит Аэсоннэ, тоже немного растерявшись от увиденного. Пока Фесс раздумывает, что из его арсенала могло бы с наименьшими потерями разрушить монументальные бронзовые створки, в голову словно бьет тяжеленный молот, и он стонет, опускаясь на колени. Руки трясутся. Мир вокруг будто трескается, дрожит, гудит… - Что это было? – шепчет он, постепенно приходя в себя. - Дракон. Они убили еще одного дракона.***
~ Рейнира ~
- Мой супруг скоро вернется, и все уляжется! – уверенно говорит королева, уставившись полуслепыми глазами на зарево сотен пожаров, занимающееся над Королевской гаванью. Этот город всегда принадлежал ему. Не ей. Он здесь хозяин. Только в его руках нити, способные усмирить толпу. Его любят. Неясно за что, но любят… Возможно, потому что в своей разнузданности Деймон приблизился к народу, сошел с пьедестала, стал в их глазах обычным человеком. Таргариены ближе к Богам, чем к людям… Но ему удалось поймать некий баланс. - Будет поздно, ваша милость… - шелестит старческий голос мейстера Герардиса. – Действовать необходимо сейчас! - Что я могу?! – шипит Рейнира, всеми силами пытаясь скрыть отчаяние, стальными когтями сжимающее сердце. Стоило Деймону покинуть столицу и направиться к быстро растущей армии, как здесь начались беспорядки. Сперва золотые плащи с грехом пополам справлялись, но постепенно ситуация вышла из-под контроля, а теперь и вовсе переродилась в бунт. Часть стражи перешла на сторону черни, подставив свою королеву. - Нужно продемонстрировать силу, ваша милость… - Как?! - У вас остались драконы… Покажите бунтовщикам, что такое драконьи наездники и что значит непослушание. - Я не пошлю сына в Драконье логово! – непослушные слезы выступают в уголках глаз. Невозможно. Слишком много раз приходил к ней Неведомый, примеряя разные обличия, и забирал самое дорогое. Его черты были в лице мертворожденной дочери. В облике ее родного брата, поднявшего руку на племянника. В перекошенных лицах солдат Триархии, убивавших Джейкейриса. А бедный малыш Визерис… Она даже не знает мертв ли он. Злобное божество не позволило матери проститься со своими мальчиками, так тяжело выстраданными. Смерть еще одного ребенка убьет ее. - Тогда скоро эта толпа будет здесь! - Значит так суждено! Замок выдержит осаду. Распорядитесь подготовить все необходимое. Голодное железо грызло руки, вскрывало нежную плоть, пило кровь, пока ее разрывали на части. Да, чудовище нуждалось в жертве. Трон ее далеко предка либо признавал хозяина, либо требовал ежедневных кровавых подношений за право владеть им. - Что прикажете, королева? - Что нам делать? - Город полыхает… - Толпа идет на Драконье логово… Пастырь сказал, что лишь кровь драконов отмоет грехи черни и оградит их от гнева Неведомого. Боги, что хотите вы от бессильной женщины? Что ей сделать? Рейнира кидала в топку кровавой бойни золотых плащей отряд за отрядом, понимая, что посылает мальчишек на смерть. Да проще перекрыть Черноводную, чем остановить безумцев. Под сводами черепа билась только одна мысль «Удержать замок! Удержать до возвращения Деймона! ОН знает… ОН все уладит… Сможет…». Плевать на драконов, на чернь, на все. Только бы мальчики были с ней. Ее последние сыновья. Джоффри и Эйгон. Эйгон жался у ног матери, испуганно поглядывая на нее огромными фиолетовыми глазами. Так похож на отца… Только блеклый. Безжизненный. Не такой жизни она хотела для своих детей! Где Джофф? Только что был здесь. Стоял в тени колонны, убиваясь, что толпа растерзает Тираксеса. А теперь… Исчез… - Где мой сын?! – кричит королева, уже зная ответ. Где-то за окном ревет Сиракс, будто подтверждая страшную догадку матери.***
- Папа! Там! Подле величественного замка, возвышающемся над хаосом, мечется, изрыгая пламя огромный золотистый дракон. Чешуйчатая туша взмывает вверх, чтобы резко кинуться вниз, едва не врезаясь брюхом в шпили домов и церквей. Снизу летят камни, стрелы, копья, выводя дракона из равновесия. На спине отчетливо виднеется ребенок. Мальчик. Темные волосы. Белое, точно мел, лицо. Он изо всех сил цеплялся за цепь, обвивающую мощную длинную шею ящера, но каждому понятно, что долго мальчишке не продержаться. Беснующаяся толпа внизу улюлюкает и поднимает повыше вилы и копья, истошно вопя что-то про бастарда и смерть. Завороженный чудовищной картиной некромант очнулся лишь, когда за спиной послышался шорох крыльев. - Стой! – успел выкрикнуть он, когда, оттолкнувшись мощными когтистыми лапами, жемчужная драконица взвилась в небо, забирая повыше, чтобы избежать гнева толпы. Аэсоннэ поднималась и поднималась, и Фесс терялся в догадках, что же задумала дрянная девчонка. Вскоре он и вовсе потерял из виду змеящееся в темноте тело. Грязно выругавшись, он прочнее перехватил посох и изо всех сил воткнул его в белый камень под ногами… Мальчишка соскользнул со спины брыкающегося дракона и повис, зацепившись из последних сил руками за цепь. Толпа внизу ликовала. Некоторые даже хлопали в ладоши. Кто-то вопил, что хочет оставить себе на память руку мальчишки. В мозг заползла мысль, что можно было бы смягчить падение легким заклятием левитации и опустить пацана. Но куда?! Пока некромант обдумывал эту возможность, яркая светлая молния спикировала на спину золотого дракона со скоростью света. Секунда, и трепыхающееся тельце в черно-красном камзоле безвольно повисло в лапах Аэсоннэ истошно вопя. Отягощенная ношей, она не могла теперь взлететь высоко и приходилось совершать немыслимые пируэты, чтобы увернуться от всего, что летело снизу. Золотой дракон, освободившись от неудачливого наездника, принялся выжигать всех, кто пытался навредить ему. Отчетливый запах горелой плоти заполнял легкие, не давая дышать. И некромант решил, что настал отличный момент пополнить запасы силы. Обхватив посох, он принялся шептать слова, плотно смежив веки. - Мамааааа! Мамочкаааа! – кричал пацан, извиваясь в цепких когтях, и Аэ уже решила, что не дотянет до долбанного замка, откуда, как она видела по картинам, мелькающим в буйной голове своей ноши, поднялся золотой дракон. … Платиновые волосы, уложенные в косы… Бледное лицо… Окровавленные руки… Аметистовые глаза, полные ужаса и слез… Корона…. Красивая… Мама… - Заткнись, или я тебя уроню! – выдохнула Аэ, сразу во всех диапазонах от голосового до ментального. – Мама будет плакать! Мальчишка замер, точно парализованный. Да, почти так он себя и чувствовал. Говорящий дракон! Должно быть, разум покинул его… А может он все же сорвался со спины Сиракс и долбанулся головой о крышу. Или вовсе умер. Замок приближался, и драконица видела, что двор и стены забиты до отказа мужчинами с золотыми и белыми плащами за спинами. Все дышало организованной суетой. Люди готовились к осаде, несмотря на то, что замок итак выглядел неприступной крепостью. Да тут точно можно было продержаться даже с малым гарнизоном несколько месяцев против пары тысяч закаленных бойцов, а против толпы так и вовсе вечность… С удовлетворением она отметила, что здесь ее не боялись, не хотели убить, да и вообще едва обращали внимания, полностью увлеченные своим делом. Как ни странно, но это место казалось полностью безопасным для таких как она. Драконица узнала ее сразу. На огромном открытом балконе белая королева отчаянно крутила кольца, сжимающие изящные бледные пальчики. Казалось, еще немного, и они сломаются, точно тонкие ивовые веточки. Страдающий аметистовый взгляд ее был прикован к сыну, что обмяк в крепких когтях точно куль с мукой и, возможно, отрубился от ужаса. За спиной матери маячила высокая стройная фигура немолодой уже женщины. Черные волосы до поясницы. Немного раскосые глаза. Опасная. Аэ чувствовала за милю ядовитое нутро незнакомки. Откуда-то из темноты выскакивали рыцари с белыми плащами и замирали за спиной королевы в ожидании приказа. Некоторые целились в драконницу из лука. И было понятно, что тело юного принца в ее лапах – единственное, что сдерживает лучников. Они боятся ее – быстро сообразила драконница. Почему? Они же не боялись того золотого дракона, что остался далеко за спиной жечь город, а она сама гораздо меньше и на вид уж точно менее опасна. - Не стрелять! – голос королевы пропитан нотками истерики. – Пошли вон! Рыцари поглядывают поочередно то на королеву, то на черноволосую женщину, одновременно боясь и подчиниться, и ослушаться. - Где всадник? Не может такого быть! Там никого нет! Свободный дракон? Чей он? Зеленые! – перешептываются мужчины. Резко тормозя над балконом, драконница поднимает жемчужными крыльями облака пыли, которая бьет в лица толпе, застывшей в смятении. - Он нас сожжет… - четко и плаксиво говорит до ужаса испуганный голос. - Агрррхххх… - выдыхает Аэ, от усердия выпуская дым из ноздрей. Все же драконье тело не приспособлено к тому, чтобы долго висеть над одним местом. Когтистые лапы разжимаются, и мальчишка падает на камень цвета свернувшейся крови. И, хотя дракон по-прежнему висит в нескольких метрах над площадкой, мать кидается к сыну с невероятной скоростью. - Живой! Он живой! Слава Богам! – заливаясь слезами причитает королева, прижимая сына к груди. - Запри мальчишку в подвале! Другой раз меня рядом не окажется! – раскатистый рычащий голос громыхает будто изнутри и снаружи головы разом. Аэ не может отвести горящие глаза от тощей женщины. Темный взгляд зачаровывает, утягивает в мутные глубины. Что за…? - Мисария! Помоги же мне! – кричит королева, заставляя женщину отвлечься, и драконница, встрепенувшись, тут же взмывает ввысь, навстречу облакам дыма и пепла.***
Чистая сила. Честная. Не украденная. Не подаренная. Простая как смерть. Сложная как сама жизнь. Пронизывает тело потоками, послушно сворачиваясь плотной пружиной в навершие посоха. Желтый камень горит все ярче. Скоро он заменит солнце. Даже с закрытыми глазами некромант отлично видит его. У него не так много времени, чтобы сотворить задуманное. Он немного перестарался, боясь, что силы для задуманного не хватит, и теперь камень может рвануть в любой момент. Где-то в недрах сооружения ревет дракон. Стены сотрясаются от силы его ударов. Похоже, он бьется в стены. Огромный. Отчаянный, почти человеческий, крик его боли лупит по нервам, заставляя действовать быстрее. Успеет ли Аэсоннэ? Если нет, все бессмысленно. Тонкие узловатые пальцы опускаются на навершие посоха, сильно сжимая, срастаясь с желтым камнем, обжигающим плоть. Плевать. Даже если сила прожжет руки насквозь, он должен остановить бойню. Посох сильнее ввинчивается в белый камень, и от его основания, змеясь, расползаются трещины. Расширяются. Переходят на стены. Ниже. Еще. Вот они уже на земле. Растут. Похоже, дому не устоять… Хорошо бы хозяевам хватило ума убраться подальше… Ощущения гаснут. Время течет медленнее. Боль в руках все сильнее. Шум собственного дыхания оглушает. Вдооооооох…. Выыыыыыыдоох… Еще раз. «Пройди через меня… Стань тем, что мне нужно… » Раскаленный поток вливается в вены, пламенем поднимаясь по рукам. Подбирается к сердцу. Больше. Ему нужно больше. Слишком много людей. Он чувствует каждого. Слышит, как стучат их сердца, которые он может остановить или заставить биться еще чаще, пока они не лопнут, превратившись в кровавые ошметки. Нет, не ему решать, кто сегодня умрет… Дом начинает дрожать. Где-то с шорохом отваливаются куски штукатурки. Кто-то визжит. Больше. Еще больше…. Камень гаснет. А в груди… пульсом бьется океан огненной мощи. Он всемогущ. Он – бог. Он… Руки безвольно падают вниз, и, подчиняясь его воле, сила мощной невидимой волной катится, пронизывая тела людей, меняя их. Совсем немного… Чуть-чуть. Незаметно. Как же рискованно творить такое в новом мире, где ты толком не разобрался как работает магия! Сотни глаз становятся мутными. Безумными. Закатываются под веки. Люди валятся друг на друга мягкими бесчувственными куклами. … Как валится и он сам, настигнутый расплатой за использование чуждой силы…***
Площадь, усеянная толстым слоем тел, выглядит братской могилой, и новые потоки безумной людской массы не рискуют вливаться внутрь. Испуганные невиданным зрелищем люди откатываются назад, устраивая давку в узких улочках. Жемчужный дракон кружит над телами, выбирая место для посадки. Давить их совсем не хочется. Твари живы. Скоро придут в себя. - Да чтоб вас всех разодрало… - шипит Аэсоннэ, перекидываясь прямо в воздухе. Тонкая девичья фигурка врезается в гору тел у небольшой дверцы, ведущей в темные глубины Драконьего логова, где бьется ОНА. Чертыхаясь и натыкаясь на вилы и копья, девчонка переползает через отвратительно смердящие туши немытых мужиков, ползет по телам, плотно наваленным в коридоре. Некоторые начинают глухо стонать, когда острые каблучки давят грудь или куда там в кромешной мгле ступили тонкие ножки. Стены неожиданно расступаются, и в затухающий всполохах драконьего пламени Аэсоннэ видит сколько стоит жизнь дракона. Горы пепла, сотни обугленных тел… Кто-то может еще и жив. Обожжен. Изуродован. Но жив. Нужна ли такая жизнь? Откуда-то сверху дождем сыпятся камни. ОНА ревет и, обезумев от ран и боли, бьется в потолок, рискуя обрушить его на себя и своих обидчиков. И на Аэ… … которая изо всех своих нечеловеческих сил крутит ворот… циклопический засов, блокирующий ворота, плавно поднимается. … Кто-то со стоном ползет к ней на коленях. Стойкая тварь! И сверху льется поток испепеляющего чертовски горячего пламени, обдавая и Аэсоннэ. - Тише, девочка… - шепчет драконница, надавливая сильнее плечом на бронзовое неподъемное полотнище. – Помоги мне, пожалуйста… Я не справлюсь сама… Помоги… Под ее усилиями врата приоткрываются на несколько дюймов, впуская холодный дымный воздух. И мигом, почуяв свободу, огромное змеиное тело врезается в образовавшуюся щель. - Лети, милая… - тяжело дыша, говорит Аэсоннэ, не отрывая глаз от голубоватой туши в кровавых потеках, что скрывается среди облаков.