Hearts in halves // Сердца пополам

Нил       — Вполне справедливо отдать тебе бывшую комнату Рико, — пробубнил Тетсуджи, провожая Нила вниз в Гнездо, — поскольку он не будет пользоваться ею некоторое время.       "Справедливо". Такое мягкое слово для чего-то столь ужасающего. Нил слышал тихий стук, стук шагов, следующих за ним, как будто излишняя осторожность не была необходима, когда сын Мясника был поблизости. Как если бы Нил мог в любую секунду изменить решение и напасть на них. Возможно, он должен был. Или, возможно, они запугивали его. Охранники служили постоянным напоминанием, что Нил был инструментом. Стоит один раз оступиться, один раз ошибиться, и он умрет.       — Нет, — ответил Нил, шаркая позади хозяина.       Туннели были темными и тускло освещенными, лабиринт теней под стадионом Эдгара Аллана. Все стены были покрашены в черный, перекрашены и выкрашены заново до совершенства. Черные металлические двери. Красная полоса у основания стен. Красно-черное Гнездо с камерами для пыток. Именно так Нил представлял то, что творилось в голове его отца.       — Это был не вопрос, Натаниэль, — ответил Тетсуджи, удивительно спокойно в сравнение с тем, каким грозным он был всего пять месяцев назад, когда Нил приехал в Воронье Гнездо на рождественские каникулы. Воспоминания о том времени были полны боли и ужаса. Лезвие Рико резало Нила на куски. Тетсуджи безрассудно бил его своей тростью — теперь тренер использует ее только для опоры во время ходьбы. Нил был истощен, измучен и заставлен играть в экси в агонии и измождении. Против воли его накачали наркотиками и сделали ему тату. Нил содрогнулся от едва различимых воспоминаний. Как минимум там был Жан. У него был партнер, было хорошо это или плохо. Теперь он был один.       — Я теперь Нил, — сказал он, желая проверить нынешние границы Тетсуджи. Какими были новые правила в Гнезде? Что изменил Ичиро? Мог ли он на самом деле управлять Тетсуджи на таком расстоянии? Что более важно, стал бы он? Как должен был выглядеть его новый ад без Рико? Беспокойство начало разъедать Нила. Беспокойство, нетерпение и мрачные ожидания. — Нил Джостен, не слышали?       Тетсуджи фыркнул, невпечатленный:       — Как ты знаешь, ФБР имеют немного власти здесь, — бросил он слова Нилу. — Также я уверен, ты осведомлен, что будешь наказан за разглашение информации этим паразитам.       Нил остановился на полушаге:       — Но я не...       — Ты не упоминал имен, поздравляю с наличием инстинкта самосохранения. Но ты все равно нанес вред многим людям Мясника. Это значительно замедлило наши поставки. Мы потеряли хороших людей, верных слуг. Мы потеряли преимущество, что добавится к твоему долгу.       — Хорошие люди, верные слуги — херня, — гневно бросил Нил в ответ. — Вы потеряли убийц и больных ублюдков, что растворяли в кислоте человеческие кости забавы ради.       — Как я и сказал.       Нил знал, что в споре не было смысла. Его дядя, Стюарт Хэтфорд, убил Мясника и заключил сделку с Морияма, обязавшись исполнять некоторые услуги вместо Натана. Нил знал, что они не потеряли и половины из того, о чем говорил Тетсуджи.       Теперь, думая о Стюарте, Нил хотел спросить о нем. Ему нужно было поговорить с дядей, чтобы узнать больше о последних соглашениях, чтобы узнать, что он мог сделать с Ичиро. Он прикусил язык, чувствуя, что Тетсуджи не одобрит упоминание его дяди — кого-то с реальной властью в главной ветви Морияма. Хэтфорды всегда были сильны. В основном они вели дела в Англии, но они увеличили влияние в Штатах после соглашения с Морияма. Нил должен был самостоятельно отыскать Стюарта. Главный вопрос — как? — был уже другой проблемой.       Они пришли в комнату Рико. По крайней мере, Нил ее помнил. Ладони начали потеть. Он никогда не хотел оказаться здесь снова. В комнате Жана их только били и оскорбляли. "За беспорядок", — говорил Рико. Ему не нравилось отмывать от крови свою комнату. Его комната была для психологических пыток. Промелькнули воспоминания о том, как они с Жаном жались в углу, трясущиеся, дрожащие, слишком исхудавшие и обезвоженные, пока Рико выплевывал на них самое ненавистное дерьмо, какое Нил когда-либо слышал. Он показывал фотографии отца Нила. Жертв Мясника. Его матери. Лолы. Мучителей Жана. Рико оставлял их здесь голодать, пока остальные шли в столовую. Их заставляли часами слушать оглушительный шум, когда Рико выходил. Без сна. Без еды. Только маниакальный смех Рико.       Нил остановился снаружи двери, когда Тетсуджи властным рывком открыл ее.       — Добро пожаловать домой, король, — насмехался он, швыряя Нила внутрь.       Приятная маска, которую Тетсуджи носил последние несколько часов, испарилась, и в его глаза вернулась ярость. Его трость обрушилась на Нила, прежде чем тот успел заметить перемену. Удар пришелся по позвоночнику, заставляя кости прогнуться. Следующий удар был еще более зверским. Нил поднял руки над головой, приготовившись к наказанию. Его новая жизнь.

***

Эндрю       Автобус, ехавший домой из Эдгара Аллана, казался похоронной процессией. Эндрю лишь раз в своей жизни был на похоронах. Тильды. По очевидным причинам, они не ощущались как похороны. Аарон все время плакал, обезумевший, опустошенный, сидевший на окси, кетамине и кто знает на чем еще. Эндрю помнит, как молча стоял рядом с братом и на протяжении всей жалкой церемонии сдерживался, чтобы не закатывать глаза.       Не все присутствовавшие на похоронах были одеты в черное, что было странно. Эндрю быстро догадался, что так бывает только в фильмах и сериалах. Смотрелось лучше, когда на всех было черное. Он мог видеть внешнюю привлекательность. Если бы он снимал фильм, то заставил бы всех надеть черное на сцену похорон. В конце-концов, черный был его любимым цветом. Черный шел всем.       "Она была такая добрая душа", — оплакивали Тильду. Она была тираном. Но никто не говорит о подобных вещах на похоронах, верно? Эндрю сказал бы, если бы ему дали слово. Хотя Лютер не позволил бы. Не когда он долгие секунды продолжал смотреть на Эндрю со стиснутыми челюстями и широко распахнутыми глазами. Эндрю видел сомнения на лице Лютера. Был ли это несчастный случай? Конечно нет, Лютер, это было недоразумение, ёбаный ты ублюдок.       Лисы спорили или скорбели всю дорогу. Все празднования их победы резко прекратились и на их место пришли страх и гадкое чувство потери и неизбежности. Прямо как похороны. Эндрю сидел в конце, в глазах время от времени темнело. Где должна была быть одна рука, он видел три, и он знал, что это не есть хорошо. Он боролся с нестерпимой головной болью и пытался оставаться в сознании. У него было сотрясение, но никто не должен был об этом знать. Он уверен, что если бы пришлось иметь дело с мельтешащей над ним Эбби, он бы пырнул ее. Сотрясение, по крайней мере, помогало держать мысли в стороне. Помогало держать в стороне его чувства. Прятало реальность за пеленой бреда. Никто не может сказать, что бы он сделал, если бы был в здравом уме. Поэтому он сидел в конце автобуса, пересекающего границы штата, думал о похоронах Тильды и дрейфовал на границе сознания.       Все это было нереально, так?

***

      В следующий раз Эндрю очнулся в больнице. Ужас извивался в животе из-за его сильной нелюбви к подобным заведениям. Мягкий свет, отсутствие уединения. Больницы были полны лжецов и людей, делающих вид, что помогают, когда на самом деле ты им нахрен не сдался. Очень похоже на весь остальной мир, но в больницах обмана было еще больше. Эндрю не мог собраться с мыслями. Стены были белыми, таким же были простыни, пол и пищащие машины. Истхэйвен. Пруст. Он вернулся туда? Все было нечетким и ненастоящим. Эндрю потянулся к ножам, но обнаружил, что не мог двигаться.       — О, он очнулся, — далеко. — Эндрю. Эндрю, слышишь меня? — старые яркие лампы светили в глаза. Теперь все были в белом. Не похороны. Слова кружились у него в голове. Его состояние не улучшилось.       Голова была завернута в какую-то херь, а медсестры болтали о возможном повреждении мозга. Но ничего из этого не имело значения для Эндрю из-за одной вещи, которую он больше не мог отрицать. Кто-то должен был узнать. Они залезли к нему в голову и узнали правду. Эндрю не смог своими силами справиться с японской мафией. Он не смог спасти Нила от Ичиро, когда тот больше всего нуждался в нем. Это была истинная правда, единственное, что имело значение. Он был глупцом, думая, что сможет.

***

Нил       Нил смотрел на дверь старой комнаты Рико и Кевина. Ичиро сказал, что Рико ушел, но Нил всю ночь пялился на металлическую дверь и ждал, когда тот войдет. Он придумал, что мог бы использовать как оружие. Нашел ручки, дырокол и кое-что еще из канцелярии. Он обыскал комнату трижды и, на удивление, не нашел реального оружия. Не было никаких следов ножей Рико, его наручников или снотворного. Должно быть, они вынесли это все, перед тем как отдали комнату Нилу. За несколько часов они смогли найти все припрятанное здесь Рико оружие? Или Ичиро планировал избавиться от Рико и забрать Нила вне зависимости от исхода сегодняшнего матча? "Я был абсолютно готов позволить тебе продолжать играть в Пальметто". Разве? Нил еще раз оглядел комнату. Работа была выполнена слишком тщательно, место обыскали очень внимательно для нескольких часов.       Разочарованный, он пытался принять тот факт, что может никогда не узнать настоящих мотивов Ичиро. Нил бросил затею поспать и вместо этого прижался спиной к стене у двери. Если кто-то нападет ночью, он сможет воспользоваться элементом неожиданности, находясь не там, где его ожидают увидеть. В коридорах было тихо — Нил прислушивался к каждому шороху за стенами своей новой комнаты. Он слышал, как кондиционер включался , потом выключался, потом снова включался. Ночью в коридоре не было никаких шагов, ни одна дверь не скрипнула, выдавая его посетителей. Иногда тишина была просто мертвенной. В голове Нила роились мысли, и он думал, насколько он был близок. Если бы хоть одна вещь изменилась, был бы он сейчас здесь? Эта кроличья нора была слишком опасной, чтобы спускаться в нее.       В Гнезде было холодно. По крайней мере, так говорил себе Нил, когда все его тело боролось с дрожью от паники и страха. Даже если бы он хотел спать, его трясущееся тело не позволило бы ему. Он думал, действительно ли Рико был настолько силен, что даже мысль о нем или его тень задолго после его ухода могли заставить Нила и глаза не сомкнуть в мучительном измождении. Но он никогда не боялся Рико по-настоящему. Что-то другое было причиной его страха. Что-то, что он не мог назвать или обнаружить. Что-то неуловимое и более сильное, чем все монстры мира. Нил костями чувствовал, что он пережил еще не самое худшее. Далеко не самое худшее.