Hearts in halves // Сердца пополам

Нил       Настало время первой игры Воронов в сезоне. Они играют с флоридскими Бульдогами, командой среднего уровня. Нил превратился в сгусток нервов и ужаса. Хотя сложно было чувствовать что-то, когда сердце разрывалось от боли при мысли о том, что Эндрю оставил его позади. Конечно, он двигается дальше. Нил не должен был ожидать чего-то другого. Нил был идиотом и был ничем. Откровение Ичиро разбило его, так что было уже не важно, выиграют они или проиграют сегодня. Зачем ему теперь сражаться? Чтобы вернуться туда, где ему больше нет места? Нил вздохнул. У него по-прежнему были Лисы. Вне зависимости от того, срастется все с Эндрю или нет, его дом все еще был с Лисами. У него были Мэтт, и Рене, и Ники, Дэн, и Элисон, и Кевин. У него был Ваймак. Он был нужен им так же, как они были нужны ему.       Так что Нил постарался отложить боль в сердце и сосредоточиться на победе. Это был домашний матч, поэтому Нил не выйдет из Гнезда еще, как минимум, неделю — только на занятия, которые не сильно отличались от Гнезда, потому что у Воронов было отдельное расписание, по которому они учились вместе. Съемок и других мероприятий не будет еще несколько недель точно. Нил ничего не слышал ни о "благодарности" Ичиро, ни о дяде, что значило, что Мара проигнорировала его просьбу связаться со Стюартом против воли Мориямы. Довольно честно.       Нил отложил это на потом. Сегодня он должен был выиграть. За два часа до матча (весьма заблаговременно) Вороны собрались в комнате отдыха, где Тетсуджи начал выкладывать их план противодействия Бульдогам. Нил внимательно слушал. Он ненавидел тренера всеми фибрами души, но тот знал игру. Тренер знал, где найти слабости противника и как воспользоваться ими. Нил уловил иронию, услышав про тактику, которая так часто использовалась против него. Тетсуджи также знал и сильные стороны Воронов, у него была безупречная стратегия нападения, использующая достоинства каждого из игроков и минимизируя влияние недостатков, которых было не так много.       Нил был стартовым нападающим с Мариссой. Она с самого начала не была к нему дружелюбна, но перед разминкой они все же смогли обсудить несколько тактик, хотя и неохотно. Марисса была старшекурсницей и часто зависала с компанией Виктора. В защите начинали Виктор и Маркус, Парса — на позиции полузащитника. Нил удивился, что Парса — первогодка — вышел на поле вместо более опытных Воронов. Возможно, удивляться не стоило. Было ясно, что Тетсуджи многого ожидает от нового полузащитника, ожидает, что этот вундеркинд станет звездой прямо с порога. На воротах была Анита — настолько же потрясающий голкипер, насколько ненавистно это было признавать. Статистика девушки была почти так же невероятна, как статистика Эндрю. На тренировках ей было трудно забить, она была беспощадна. В общем и целом, сезон они начинали довольно сильным составом.       Нил чувствовал, что выходить в красно-черной форме на стадион, который из-за одетых в угольно-черный фанатов походил на море тьмы, было неправильно, но дискомфорт отошел на задний план. Когда глаза взметнулись к Восточной башне, он выругался и вернул внимание на поле. Ичиро был там сейчас? А Стюарт? Нил предположил, что Лорд был там, поскольку постоянно напоминал Нилу о "первой игре". Ожидания и ставки были очевидны. Его дядя, с другой стороны... ну, Нил не знал.       Когда время подошло к началу, Нил обнаружил, что в нем гудит какой-то мандраж. Что бы там ни было, он любил экси. Он играл не за ту команду, он не был счастлив, но несколько часов игры станут глотком свежего воздуха. Он ощутит контроль над собственной жизнью, ощутит свободу. Он отдал все ради этой игры и сделал бы это снова и глазом не моргнув. Прошедшие полтора года принесли ему больше боли и больше радости, чем, как он думал, было вообще возможно. Он вырос как игрок и в один прекрасный день собирался попасть в сборную. И мечта осуществится, способ не имеет значения. Только это совсем не так. И дыра в сердце напоминала об этом. В жизни были вещи важнее экси, и Нил это крепко усвоил. Может, он снова должен был адаптироваться, найти новый способ выжить — вернуться к тому, как он жил до Пальметто. Он мог любить игру и только игру, даже если она никогда не полюбит его в ответ.       Раздался свисток, и матч начался. Противником Нила стал Гаррисон, который был на полголовы выше него и обладал почти такой же скоростью, что уже было достижением. Они были почти равны, что усложнило противостояние с самого начала. Дело дойдет до грязной игры, а с этим у Нила теперь проблем не было. Он бегал, толкался, отдавал пасы, боролся и чувствовал себя свободнее, чем все это долгое время. Каждый сделанный вдох был вдохом освобождения. Корт пах потом, кровью и решимостью. Запах был приторно сладким для Нила, всегда бывшего бегуном в этой игре. В крови бурлил адреналин, из раза в раз доказывая этот факт. Сердце бешено колотилось, но он не останавливался, даже когда ноги отяжелели от усталости и оппоненты нацелились на него, пытаясь ранить достаточно, чтобы он похромал с поля. Но успеха они бы не добились. Нил вышел бы из игры только в мешке для трупов. До тех пор он будет отдавать ей всего себя.       Нил перебрасывался грубыми фразами — иначе быть и не могло. Он обнаружил, что всегда найдет что сказать, когда доведен до предела.       Первая проблема возникла, когда они с Парсой нацелились на одного игрока Бульдогов, который прорывался между ними. Нил мог оставить цель на полузащитника, но не хотел. Он на всей скорости понесся к оппоненту и не стал обращать внимания на то, что по пути снес Парсу. Тот мгновенно оказался на ногах лицом к лицу нападающего. Нил рассмеялся, проскочили маниакальные нотки, и это только сильнее взбесило Парсу. Вскоре развязалась полномасштабная драка, полетели кулаки и локти. Судьи быстро разняли игроков, но карточек не дали, потому что сцепились сокомандники. Нил продолжал смеяться, вытирая кровь из носа. Парса молча испепелял его взглядом, стирая кровь с разбитой губы.       О, игра становилась все веселее.       Виктор отомстил несколькими минутами позднее, достаточно пробежавшись по корту, чтобы впечатать Нила в плексиглас. Виктор, чертов зверь, прижимал его к стене корта, нашептывая угрозы на ухо. "Не ври, что тебе не нравится", — сказал он, толкнувшись бедрами в задницу Нила. Тело Виктора прижалось к нему, когда он попытался развернуться и оттолкнуть от себя защитника. "Больной ублюдок", — пробормотал Нил в ответ.       Судьям потребовалось слишком много времени, чтобы вмешаться и выдать очередное предупреждение о "неоправданной жестокости". Нил отмахнулся от этого и продолжил играть свою игру. Он забил три гола, Марисса — два. На удивление Нила, два очка принес Парса, несмотря на то, что с его позиции редко забивают. Они победили Бульдогов со счетом 7:2 — довольно маленьким счетом для экси, особенно для Воронов. Рико всегда забивал больше всех — в среднем шесть голов за игру. Он не был так хорош, как Кевин, но был чертовски хорош.       Несмотря на победу, начало сезона у Воронов не задалось, и, сойдя с корта в раздевалку, все уже знали, что их ждет ярость Тетсуджи. Старый тренер рвал и метал, поголовно отчитывая игроков, даже тех, кто всю игру протирал скамейку. Все Вороны знали, что быть Вороном значит терпеть жестокость Тетсуджи, но этот вечер был первым (как минимум, в этом сезоне), когда они проживали ее вместе. Большинство восприняли это спокойно, кто-то из новеньких заплакал, что сделало только хуже. Нил даже не дрогнул. Несколько воспитательных ударов от Тетсуджи ни в какое сравнение не шли с его истинным гневом.       Когда тренер закончил, раздевалка загудела комментариями в сторону игры Парсы. Нил услышал краем уха, что о нем уже спрашивали в прессе. Полузащитник сместил Нила с его места в числе наиболее популярных игроков экси в поиске. Несмотря на ненависть к парню, Нил был рад, что тот перетянул на себя немного внимания с его персоны. На самом деле, в груди Нила даже проскочила искорка надежды при мысли об этом. Парса был недоволен — будто это новость — и игнорировал большую часть сокомандников. В какой-то момент Тетсуджи позвал его в свой кабинет, поговорить наедине. Любопытство Нила вновь подскочило. Парсу восхваляли или наказывали? Если бы Нилу пришлось угадывать, он бы сказал, что восхваляли. Новичок реально казался любимчиком Тетсуджи.       К сожалению, внимание, которое Парса получал от тренера, раздражало Виктора. В особенности потому, что Парса по-прежнему игнорировал старания защитника присоединить его к своей "группе". Нил не был уверен, что не телепортировался во времена начальной школы.       Когда Нил вышел из душа, то обнаружил Виктора, поджидающего его у шкафчиков. Взгляд зверя заставил его напрячься. Остальные Вороны поспешили переодеться и разбежались по комнатам. Как только Нил натянул рубашку, Виктор уцепился за нее и потащил его к комнате. Его глаза горели диким огнем, какого Нилу еще не доводилось видеть. Необычную злость он списал на разочаровывающую игру и избиение от Тетсуджи. Или это была зависть новому полузащитнику? Нил запаниковал. Что еще это могло быть?       Когда они добрались до комнаты, Виктор бросил Нила на кровать, затем выбежал за Маркусом и Джонни. Блять. Нил знал, что бить сегодня ночью будут сильно. Он приготовился к боли. На лицах вошедшей в комнату троицы было одинаковое животное выражение. Словно они прямо на глазах Нила превращались в нечто незнакомое и нечеловеческое. Он на секунду задумался, сидят ли они на наркотиках или употребляют что-то, что настолько резко меняет настроение. Он сгрудился на кровати, выставив перед собой кулаки, готовый получить, как минимум, пару ударов. Нил никогда не сдавался без боя. ---       — Сегодня у тебя официальное посвящение в Вороны, Жан, — усмехнулся Виктор.       Что-то в его голосе было не так. Нил чувствовал опасность другого рода, ту, что он не понимал... Маркус и Джонни вышли вперед, но вместо того, чтобы напасть, схватили Нила за руки, чтобы пригвоздить к кровати. Он запаниковал и начал пинаться, но как он мог справиться с ними двумя. Они держали его, когда Виктор подошел ближе, расстегивая и снимая штаны.       Нет.       Нил закричал. Это не должно было произойти, но происходило. Виктор забрался на него сверху и начал срывать штаны Нила, пока Маркус и Джонни держали его мертвой хваткой. "Нет!" — снова и снова кричал он. Хватка на запястьях была цепкой и болезненной. Теперь он понял и дикий взгляд, и животное рычание, и отсылку на Жана... По частям медленно собиралась целая картина. Ужасающая картина.       Виктор положил руки на бедра Нила, удерживая его на месте. Нил закрыл глаза и закричал. Виктор переместил свой вес на него и начал. Ослепляющая боль, врезающееся чувство беспомощности, толчки Виктора снова, и снова, и снова. Нил был заперт в собственном теле, и ему ничего не оставалось, кроме как биться, и кричать, и яростно сопротивляться, пока это не закончилось. Царапины на руках и лице, жар в тех местах, где он даже не предполагал его возможным. Было так темно. Нил не знал, сколько времени прошло, когда они закончили. Он был в царапинах, в крови, в... Виктор, Джонни и Маркус ушли, оставив Нила одного, дрожать, трястись и с ужасом осознавать произошедшее. ---       Нил дал себе, как он считал, десять минут, чтобы обдумать свои мучения. Каким-то образом он добрался до душа и попытался смыть с себя все, что только что случилось, но душ не помогал. Когда вышел, он понял, в чем дело. Нил собирался бежать или умереть, пытаясь. У него не было сумки, но какое это имело значение? У него была пара рабочих ног и изувеченное, но живое сознание.       Не взяв ничего с собой, он доковылял до двери в комнату и пошел вниз по коридору, в котором царила тишина. У него не было плана. На самом деле, Нил знал, что его поймают, но он все равно должен был попытаться. Он проталкивался через двери, пока не дошел до закрытой. Он уже видел ее. Тетсуджи использовал код, чтобы пройти, как делали и некоторые другие вышестоящие. Нил не знал код, поэтому начал гадать. Около пятидесяти его попыток провалились, когда он попробовал взломать замок голыми руками. Он пытался выбить дверь. Она ни на миллиметр не поддалась. В коридоре было по-прежнему тихо, так что Нил вернулся к угадыванию кода, постоянно ругаясь себе под нос. Одна лишь вещь. Один лишь идиотский замок останавливал его.       В какой-то момент он оставил свою затею и поплелся обратно по темному коридору. В Гнезде стояла мертвенная тишина. Нил наткнулся на очередную запертую дверь. Код на ней он пытался угадать уже без всякого интереса. После десяти попыток зазвучала тревога.       Пиздец.       Коридор озарился красным. Через пару минут пятеро охранников высыпались в помещение, нацелив оружие на Нила и требуя, чтобы он поднял руки в воздух. Нил, вместо этого, побежал навстречу им, думая, что рано или поздно поймает пулю. Выстрелов не было, но один из охранников все же прижал его к полу. Остальные надели на руки наручники. Его потащили в Восточную башню.

***

Эндрю       День первой игры сезона у Лисов был отвратительным. Пришлось напялить эту ужасную оранжевую форму и ловить на себе еще больше взглядов, чем обычно. Монстр. Иногда Эндрю думал о том, зачем университету понадобился талисман, когда у них для этой роли был он. В общем, игнорирование существования каждого из студентов Пальметто было для него обыденностью. Они не стоили его времени или внимания. Несколько людей осмелились пожелать ему удачи, включая профессоров криминологии и криминалистики. Предмет едва ли интересовал его. Эндрю выбрал эту "область" не из иронии, как все думали, а потому что полностью соглашался с выражением "знай своего врага". Закон и правоохранительные органы были его врагами. Система была его врагом. Люди, считающие, что смогут уйти безнаказанными, были его врагами. А если он узнал еще и один-два способа скрыть убийство, жаловаться Эндрю не собирался. В старшей школе у него не было проблем с изучением этого предмета, так что теперь он просто углублял знания.       Эндрю не много внимания уделял учебе: благодаря его памяти не было необходимости. Профессор всегда был таким идеалистом, рассказывая о вещах типа "справедливости" и "гражданского договора". Хватило всего одной пары на первом году обучения, чтобы понять, что все это херня — реально, Эндрю уже знал все то. То, что преподавалось в аудиториях, ни в какое сравнение не шло с тем, что происходит в реальном мире. В свой первый год Эндрю развлекался тем, что возвращал профессора с небес на землю в эссе и других заданиях. В итоге, ничего в мире не изменилось, так что он перестал напрягаться и стал участвовать по минимуму. Теперь, казалось, он на все смотрел через призму этой философии.       Эндрю сидел на дневной лекции по криминалистике, когда в аудиторию вошла знакомая блондинка-чирлидерша, раскрасневшаяся, словно после бега. Она выдохнула извинения профессору и быстро села на место. О, блять, нет. Кейтлин — отвратная подружка Аарона — перевелась в эту группу. Была только первая неделя учебы, так что это было возможно. Какого хуя она забыла в этой группе? Она училась на медицинском. Их специальности никак не могли пере... о, нет. Это было не совсем так. Если и был один предмет, который мог быть в программе и Эндрю, и Кейтлин, так это был он. Естественно, Эндрю был очень везучим. Криминалистика была единственной обязательной дисциплиной на его специальности, она же была подотраслью медицины. Ничем хорошим ни для кого из вовлеченных это не закончится.       Эндрю сидел в конце, так что Кейтлин не заметила его. Он думал, может ли еще перевестись. Насколько он помнил, ему не нужен был этот предмет: он был элективным. Но сегодня был последний день для переводов, а времени дойти до администрации у него не было, если он хотел успеть на игру. Блять. Блять. Блять. Оставалось только удостовериться, что чертова Кейтлин не будет болтаться под ногами, даже если бы это значило из раза в раз угрожать ей ножом.       Только когда профессор отпустил их, девушка заметила Эндрю, пока он следил за ней с другого конца аудитории. Ее глаза расширились от шока и страха. Он проигнорировал ее и пошел через кампус. В последний их разговор он, с Нилом за спиной, сказал Кейтлин, что она может быть частью жизни Аарона, но никогда не его. Девушка тогда послушалась, но теперь ему придется видеть эту суку три раза в неделю. Эндрю напомнил себе, что это не значит, что она каким-то чудесным образом станет частью его жизни. Аарон закатит истерику, когда узнает. Он, наверняка, будет умолять Кейтлин перевестись. Аарон делал все возможное, чтобы держать девушку подальше от брата, а теперь соседство обеспечено им на целый семестр. Эндрю посмеялся бы над шуткой, которой была его жизнь, если бы она была хоть относительно забавной.       Стало еще хуже, когда он добрался до Лисьей норы. По прибытии Эндрю нашел команду в раздевалке (лишь немного припозднился, Ваймак переживет). Джек, мелкий кусок дерьма, уже создавал проблемы, возмущенный тем, как Ники смотрел на него, пока он переодевался. Эндрю никогда не забудет, что кузен сделал с Нилом в его первый год, этому не было оправданий, и он сделал все, чтобы удостовериться, что подобное не повторится. Эндрю достаточно хорошо знал Ники, чтобы знать, что Джек его только отталкивает, как отталкивает в принципе всех, кроме Шины. Так что Джек делал это только из собственных соображений, чтобы выглядеть как помешанный. Словно миру таких было мало. Оказывается, нож Эндрю в животе Джека был недостаточным предупреждением.       Эндрю потребовались две секунды, чтобы вынуть нож и приставить его теперь уже к горлу новичка. Он надавил на лезвие, пуская кровь. Эндрю слышал только звон в ушах. Может, Лисы просили его успокоиться, может, они подначивали его. Было не слишком интересно, чтобы прислушиваться.       — Кто-то до сих пор не научился следить за языком, — усмехнулся Эндрю, позволяя глазам сверкнуть злобой, показывая образ безумца, каким все его считали. — Я думал, ты вынес что-то с прошлого урока, но раз уж нет, мы можем повторять материал столько, сколько потребуется.       Джек фыркнул и попытался отпихнуть от себя Эндрю, но тот был слишком силен и слишком зол. Когда Эндрю почувствовал руку на предплечье — кто-то пытался остановить его — перед глазами вспыхнул красный. Он вывернулся и ударил Шину так сильно, что она рухнула на пол с громким шлепком. Девушка вскрикнула от боли и отползла от Эндрю. Тот вернул свое внимание к Джеку, на лице которого была смесь ненависти и страха. Ненависть победила, и Джек стал сопротивляться. Потребовалось ещё лишь два удара, чтобы он оказался на полу в крови, пока Эндрю возвышался над ним. Он поставил ногу между лопаток Джека, когда тот попытался встать.       — Не будем повторять этот разговор, да? — как ни в чем не бывало сказал он и развернулся к своему шкафчику, чтобы переодеться.       Остальные Лисы по окончании спектакля вернулись в движение и продолжили натягивать форму. После этого никто не пытался заговорить с Эндрю, и тот раньше, чем понял это, в полной экипировке оказался на воротах, ожидая начала игры. Взгляд Эндрю почти инстинктивно упал на линию нападения. Он искал копну рыжих волос, низкую и худощавую фигуру своего маленького кролика. Разумеется, увидел он только Кевина и Бенсона. Дэй запальчиво говорил что-то новичку — вероятно, пытался проинструктировать каждое его движение и каждый маневр еще до начала матча. Как будто Дэй мог контролировать движения его тела, если бы сильно этого захотел. Если бы Кевин мог клонировать себя, этот грёбаный наркоман уже сделал бы это. А пока у него были только Бенсон и Джек.       Эндрю, на самом деле, не знал, с кем они играют, пока команда не была объявлена в мегафон на весь стадион. Он был уверен, что когда-то об этом говорили, но поскольку последнее время Эндрю отфильтровывал большую часть того, что слышал, он не запомнил. В распечатанном Ваймаком расписании он проверил только дату игры с Воронами. Сегодня Лисы играют с Дикими Котами Аризоны. Эм. Ну, ладно. Он вспомнил что-то из статистики прошлого года. Раздался свисток, и игра началась.       Лисы начали жестко, Эндрю отбивал больше мячей, чем команда забивала в ворота противника. За первые десять минут он пропустил только один мяч. Еще два в следующие десять минут. Дело было не в том, что Дикие Коты были настолько хороши, дело было в том, что Эндрю не тренировался все лето. Он был не в форме, был медленным и отвлекался. Мышцы устали намного быстрее, чем обычно, и клюшка казалась тяжелее, чем он помнил. На игру было абсолютно поебать и Эндрю отчитал себя за то, что сказал Ваймаку, что будет играть. Что-то в дальнем уголке памяти напомнило ему, что осталось три недели до игры с Воронами. Ему нужно было продержаться до тех пор.       К перерыву Лисы отставали на два очка со счетом 4:6. Рене выходит во втором тайме — решение Ваймака. Эндрю не стал спрашивать о причине, он просто был рад, что на этом его работа окончена и можно просто растянуться на скамейке запасных. Вторая половина закончилась так же быстро, как и началась — Лисы, чемпионы в предыдущем сезоне, были разгромлены в первой же игре одной из слабейших команд. Разгромом это было для всех остальных. Эндрю же остался апатичным на грани раздражения.       Он настолько заскучал к концу игры, что подумал, что поездка в Колумбию будет стоить любых плохих воспоминаний, которые вызывает это место. Ники, Аарон и Кевин были готовы, как только добрались до общежития — готовы залить горечь поражения таким количеством алкоголя, какое только смогут проглотить. Кевин напомнил о приглашении Бенсона, но Эндрю тут же заткнул его. Больше никаких беженцев. Больше никаких бродяг. Кевин может делать все что хочет, но он никогда не превратит Бенсона в Нила.

***

Нил       Нила бросили в темную комнату на одном из верхних этажей Восточной башни и заперли там, по ощущениям, на несколько дней. Болело все тело. Его все еще мутило после того, что сделали Виктор, Джонни и Маркус. Руки были закованы за спиной, так что ему оставалось только ждать своей участи. Дверь была заперта, комната была абсолютно пустой, по позвоночнику пробегала дрожь. Пока он ждал, потная одежда высохла под включенным на всю мощность кондиционером.       Через какое-то время Нила несколько раз вырвало. Выступили слезы, все накатывала тошнота. Он не знал, как долго был в этом болезненном состоянии тревоги, но в какой-то момент из глаз потекли слезы. Он не плакал с детства. Отец быстро выбил из него эту привычку. Слезы всегда делали только хуже, поэтому он не понимал, почему плакал теперь. Несмотря на это, он не мог остановить дрожь и жжение в горле. Слезы скатывались по его лицу, и он, разбитый и сломанный, ждал наказания за побег, каким бы оно ни было.       Он вспомнил, как Эндрю смеялся — смеялся — после Дрейка.       Поздно ночью скрипнула открывшаяся дверь и Чен и Нара вывели Нила из комнаты. Он не сопротивлялся, лицо его было заплакано, но эта слабость, бывшая на виду, не имела значения. Ему было страшно и стыдно. Стало еще хуже, когда его притащили в комнату, где его ждали Ичиро и дядя Стюарт. Охрана толкнула его на колени перед мужчинами. При виде Нила у Стюарта тотчас отвисла челюсть, но он собрался. Ичиро не дрогнул, просто с любопытством осматривал Нила. Морияма был первым, кто заговорил:       — Я отчетливо помню, как говорил, что варианта сбежать нет, Натаниэль.       Нил смотрел на пол перед собой. Как он мог оправдываться? Оправданий не было. Только смерть.       — Ты будешь говорить, когда тебе скажут, — зло рыкнул Ичиро.       Нил молчал, желая, чтобы это закончилось как можно раньше. Стюарт сделал шаг к Лорду и пробормотал что-то ему на ухо. Тот чуть заметно кивнул и отошел назад. Стюарт подошел к Нилу и присел рядом с ним. Глаза Нила по-прежнему были опущены, но мужчина махал рукой перед его лицом, пока племянник несмело не поднял их. Дядя выглядел... обеспокоенным. Нил просто покачал головой, он не мог говорить о том, что произошло.       — Парень, ты должен поговорить со мной, — сказал Стюарт серьезным голосом. — Что произошло? Почему ты выглядишь так, словно прошел через десять раундов против прайда голодных львов?       Нил знал, что по всему его телу были разбросаны следы ногтей и зубов, что на запястьях чернели синяки. Он снова мотнул головой. Голос оставил его где-то между "нет" и мучительными всхлипываниями.       — Почему ты бежал, Абрам? — в этот раз более настойчиво сказал Стюарт, словно не мог поверить, что Нил сделал нечто настолько глупое. Он потянулся к плечам Нила, словно хотел его встряхнуть, и тот содрогнулся всем телом.       — Нет, — сказал Нил, наконец найдя голос.       — Говори, — скомандовал Ичиро. — У тебя есть один шанс, чтобы мы тебя выслушали. Считай себя счастливчиком, тебе предоставили такую любезность, и знай: это только потому, что твой дядя здесь.       Нил сглотнул. Никому из них он не мог смотреть в глаза. Он знал, что не может вернуться в комнату к Виктору.       — Думаю, сейчас я бы хотел умереть.       В этот момент Стюарт дал Нилу раздраженный подзатыльник.       — Заткнись нахер. Не говори так. Не смей говорить это мне. Если ты расскажешь мне правду, я смогу тебе помочь. Я здесь, чтобы помочь тебе, Абрам. Но ты должен все рассказать.       — Н-не могу, — выговорил Нил. Снова подступали слезы, но он смог их сдержать.       Стюарт двинулся назад к Ичиро.       — Что-то случилось. Парень не идиот. Он не стал бы делать ничего подобного, если только... — Стюарт прервался и нахмурил брови. — Если только Вороны не сделали с ним что-то ужасное, — казалось, он наконец нашел нужный ответ.       Ичиро принял эту информацию.       — Конкретизируй, — сказал он. — Мне нужен ответ. Без пиздежа. Или я не смогу исправить ситуацию и сочту ее безнадежной.       Нил всеми силами старался дышать. Как он мог — как он мог начать? Он все еще не был уверен, даже что понимает, что произошло. Почему все так резко изменилось? Или так было всегда, и Нил игнорировал знаки или даже не замечал их? Он пытался понять, как победа в матче привела к наказанию Тетсуджи, привела к... но ничего не сходилось. Все тело Нила сопротивлялось ему.       — Они держали меня, — сказал наконец он, качая головой. — Они... Я сказал нет. Я говорил нет, — его вдруг охватила паника, и Нил наклонился вперед, борясь за контроль над собственным дыханием. Комната уменьшилась, он уставился на точку на полу, словно вот-вот врежется в нее, может, даже станет ею. Грудь сжало. Нил был уверен, что у него начался сердечный приступ, пока он стоял на коленях, хватая воздух.       — Ебаный пиздец, — донеслось до него бормотание Стюарта издалека, затем дядя снова оказался рядом, опустился на корточки и коснулся рукой спины Нила. Нил яростно потряс головой и потянул руками, которые по-прежнему были в наручниках. Метал впился в кожу, но он едва ли это чувствовал. Перед глазами появились черные пятна.       — Я не могу... не могу вернуться туда, — выжал он из себя. Легкие горели, зрение быстро пропадало. Мозг паниковал. Он вернулся в ту комнату, вернулся в ту кровать...       Нил не помнил, что случилось потом. В один миг мир вокруг него рушился, а в следующий он уже оказался в незнакомой спальне, которая была намного приятнее любой из комнат, что он видел за свою жизнь. Его дядя сидел на стуле напротив, хмурый, но спящий, словно телохранитель. Проснувшись, Нил вздрогнул и осмотрел помещение. Кровать была огромной, хотя он не знал, почему отметил эту деталь. Он никогда не спал на такой большой кровати. Вид за окном было сложно распознать. На стене висел плоский телевизор. Где он, черт побери? Нил решил, что он был по-прежнему где-то в Восточной башне. Но почему он был жив?       Справа от него был прикроватный столик с несколькими белыми таблетками и стаканом воды на нем. Было ясно, что он должен выпить их, но Нил не хотел. Он ненавидел все, что затуманивало его разум, искажало реальность. Но как раз сейчас он не хотел сталкиваться с реальностью, поэтому проглотил таблетки, запив их большим глотком воды. Наверное, было глупо сейчас принимать лекарства, после того, что произошло или не произошло, но Нил все равно это сделал. Он почувствовал эффект всего через пару минут. Что-то теплое и пьянящее объяло его мозг, доведя до онемения. Боль в теле утихла, и ему вдруг очень сильно захотелось спать. Он снова посмотрел на дядю. Было по-прежнему странно видеть его в своей жизни после стольких лет. Веки Нила отяжелели и мир погрузился во тьму.