***
Нил Нил проснулся в той же странной кровати. В этот раз спальня была пуста. Он чувствовал оцепенение, сознание по-прежнему было где-то далеко из-за принятых лекарств. Нил не знал, как долго проспал или как долго был в Восточной башне. До него дошло, что Ичиро решил не убивать его, что значило… Нил понятия не имел, что это могло для него значить. Он вернется в комнату к Виктору? Продолжит играть за Воронов? Ичиро все-таки отпустит его назад к Лисам? Нил знал, что надеяться не стоит. Исчезновение Стюарта выводило его из себя, особенно когда ему так сильно нужны были ответы. Думать об этом не хотелось. Он никогда не хотел думать об этом снова. Посмотрев направо, он увидел новую порцию таблеток и стакан воды. В теле осталась тупая боль после всего случившегося. Оказалось, что Нил не был против онемения, которое окружило его мозг непроглядным туманом после принятых ранее таблеток. Эти выглядели так же. Не долго думая, Нил сгреб и проглотил лекарство разом. Вновь потребовалось всего несколько минут, чтобы боль поутихла и сознание уплыло в небытие. Он не вернулся ко сну, и заставил себя бодрствовать, дотянувшись до пульта и включив телевизор. Шла какая-то криминальная передача, на которую Нил обращал внимания ровно столько, сколько требовалось, чтобы оставаться в сознании. Эффект лекарств распространялся с током крови. Чувство было одновременно похоже на успокоение, головокружение и эйфорию. Он мог отделить то, что произошло (прошлой ночью? две ночи назад?) от нынешней реальности, и кроме этого ничто не имело значения. Он знал, что пропускал тренировки и, возможно, учебу, но пришел к выводу, что этот вопрос решил Ичиро или Стюарт. Мысли легко трепетали в голове – ничего серьезного или связного, только заплетающаяся и непостоянная бессмыслица. Он думал об облаках и их движении в небе, о чашках теплого чая и хороших днях с матерью. Однажды они остановились у озера – Нил не знал, где именно. Это было пресноводное озеро в Европе, дно которого было усеяно разноцветными камнями. Рыба, водившаяся там, покусывала порезы на коже. Они смеялись, уворачиваясь от нее. День был солнечным, вода – прозрачной и освежающей. Нил до сих пор помнит смех матери – такой редкий, но такой звонкий. Большую часть времени Мэри оглядывалась через плечо с пистолетом в руках, но иногда у них появлялась пара дней передышки. Они нашли отдаленное место и остановились там – не больше, чем на неделю, но все же. Нил помнил пресноводное озеро и горячие источники в Амстердаме. Помнил виноградники и джелато жарким летом в Европе. В какой-то момент они вернулись в Америку, где сторонились городов. Они видели маленькие городки и фермы и Большой каньон. Отец всегда находил их. Мысли Нила полетели дальше. Он думал о бродячих кошках, которые свободно разгуливали по улицам северной Италии. Оранжевых, и белых, и серых. Единственное животное, которое он мог бы завести когда-то, если бы жизнь замедлилась достаточно, чтобы сделать это возможным. Он задумался, любил ли Эндрю кошек. Нет, слишком больно об этом думать. Нил позволил таблеткам унести его еще куда-нибудь. Он парил в космосе, исследовал галактики, представив себя сгустком энергии, наконец свободным среди звезд. Сверкающие в небе, они всегда казались такими цельными, такими спокойными. Он мог исчезнуть среди них, и эта мысль принесла ему покой. В убаюкивающий поток сознания ворвался щелчок открывшейся двери, вошел Ичиро. Нил сел немного прямее в кровати, но сосредоточиться на чем-то было сложно, когда сознание находилось в столь отдаленном месте. Прежде чем он понял, что делает, его лицо расплылось в довольной улыбке. Это были таблетки. Это были таблетки. Это было то, как он себя чувствовал. – Вижу, обезболивающее работает, – Ичиро прищурился, изучая Нила на расстоянии. Тот лениво кивнул. Он тоже был уверен, что оно работает. Ичиро подошел ближе, держа в руках пару выписанных бутыльков, наполненных белыми таблетками. – Я не могу продолжать выкладывать их для тебя, так что доверяю это занятие тебе. Я уезжаю по делам. Стюарт едет со мной, но он вернется на несколько дней раньше. Он разберется с твоей новой комнатой. – О, хорошо, – сказал Нил, внезапно разнервничавшись, но что-то более сильное заставило его расслабиться, наплевав на все инстинкты, велевшие напрячься в присутствии Ичиро. – Кто-то из твоих сокомандников принесет учебные задания, чтобы ты не отставал. Ты освобожден от тренировок на несколько дней в связи с… обстоятельствами, – оповестил мужчина и подошел к кровати, чтобы оставить бутыльки. Нил просто уставился на Ичиро, челюсть чутка отвисла. Он…проявил внимание? Нет, дело было в лекарствах, потому что из-за них и комната немного светилась. – Два дня, Веснински, – сказал Ичиро. – После – возвращаешься к тренировкам. Больше никаких побегов. Я не прощаю дважды. Нил тупо кивнул. Морияма смотрел на него, словно ожидая внешнего подтверждения, что угроза была ясна. Его глаза сковывали и гипнотизировали. Нил смотрел в ответ. – У вас в глазах есть что-то зелёное, – сказал он Лорду, не оправдав его ожиданий. Витавшее в облаках сознание не позволяло мыслить здраво. Нил увидел проскочившее на лице мужчины удивление, исчезнувшее так же быстро, как и появилось. Затем комната начала переливаться разными цветами и он понял, что снова улыбается. Прежде чем он осознал, что происходит, Ичиро вновь потрепал его по щеке. Нил уставился на прикосновение, но оно прекратилось быстрее, чем он успел подумать. Лорд Морияма развернулся и покинул комнату, не сказав больше ни слова. Нил сидел в шоке. Но это были таблетки. Это была галлюцинация. Это был Эндрю. Нет. Не думать об этом. Он вернул внимание к шоу, которое смотрел ещё несколько часов, пока не почувствовал, как начал выветриваться эффект от лекарств. К этому моменту он устал достаточно, чтобы позволить себе погрузиться в крепкий сон. Когда Нил проснулся, тело болело намного меньше, но в голове носились мысли. Он в ужасе оглядел комнату, готовый к нападению. "Нет", – подумал он. Нет, нет, нет. Стали накатывать воспоминания: он снова был в той комнате, в той кровати, руки сжимали его запястья, и монстры удерживали его. Зарывшиеся в простыни пальцы. Горячее дыхание Виктора над ухом. Потом Джонни и Маркуса. Это было слишком. Нил судорожно хватал воздух, стискивая запястья и раздирая кожу. Начал царапать грудь, собственными ногтями пытаясь вырвать из себя воспитания. Было больно, но это позволило отвлечься. Наконец, Нил вновь посмотрел на бутыльки с лекарствами справа от него. Он мог заглушить это, мог опять затолкать воспоминания подальше. Пока он контролирует себя, все будет в порядке. Так что он потянулся к таблеткам, на глаз вытряхнул нужное количество и разом проглотил. Запив таблетки водой, он стал ждать прихода эйфории. "Не все так плохо", – думал он про себя. Проблем с лекарствами больше не было – они были для него в радость. Самая добрая вещь из тех, что встречались ему за долгое, очень долгое время. Последним, о чем он подумал, прежде чем вновь отключиться, был Эндрю.***
Эндрю Уотерхаус смотрел на Эндрю со своим “серьезным выражением”, которое едва ли впечатлило парня. Если бы он был на препаратах, то рассмеялся бы – серьезно – потому что своими усами и тем, как мужчина хмурился и кривил рот, когда Эндрю говорил что-то совершенно разочаровывающее, он напоминал моржа. А так, когда вызывающие манию таблетки были в прошлом, Эндрю смог только приподнять уголки губ в ответ на выражение адвоката перед ним. Они в очередной раз “прогоняли” то, как будет проходить предстоящее судебное заседание, до которого, хотелось напомнить, по-прежнему оставались месяцы. Это была не та вещь, на обдумывание которой он был готов тратить больше времени, чем требовалось. Но в сфере закона так не работает. Нет, в юридической сфере иски оплачиваются по часам, а это значит, что времени тратится в пять раз больше необходимого, так, чтобы жадные стервятники могли содрать последние деньги с тех, кто уже страдает от и без того нестерпимой судебной системы. Вероятно, Рэнди разобралась со счетами, потому что Эндрю тратил только свое время, а не деньги. А теперь он наслаждался недовольством Уотерхауса. – Что? – насмехался он. – Я сказал что-то неподобающее? Юрист прочистил горло в неловкости и раздражении. – Есть определенные формулировки, которые помогут расположить судью в вашу сторону, – проворчал он. – Например, “проломил ему череп клюшкой” будет звучать слишком жестоко, чтобы создать нужное впечатление о вашем брате. Вместо этого, попробуйте сказать “Аарон пытался защитить меня любым возможным способом”. Эндрю закатил глаза. – Вас там не было, мистер Уотерхаус. Если бы были, то, определенно, согласились бы с моим описанием событий. Аарон размазал ебаное лицо Дрейка клюшкой, и я абсолютно уверен, что часть его мозгов вытекла на пол в доме дорогого Лютера, – сказал он совершенно ровным голосом, наблюдая за полной ужаса реакцией адвоката. – Вам когда-нибудь приходилось видеть, что внутри головы человека, мистер Уотерхаус? – продолжил Эндрю, немного наклонившись вперед. – Не рекомендую к просмотру. Хотя, подождите, нет, рекомендую. Вам это потребуется, когда будете выступать перед судом, защищая людей, которые в своей жизни видели реальный пиздец. Может, тогда вы сможете стать перспективным юристом. Уотерхаус побледнел. Эндрю был уверен, что с каждой уходящей секундой адвокат приближается к отказу от их дела. Если бы это значило, что ему больше не придется смотреть на эти отвратительные усы, то Эндрю был бы этому рад. – Просто… примите во внимание мой совет, – наконец сказал Уотерхаус со вздохом поражения. – Мы еще несколько раз встретимся перед судом, чтобы пройтись по вашему выступлению, и я надеюсь, что мы сможем в эти краткие сроки довести его до ума. – Так в этом театре притворства буду "выступать" я, верно? – указал на себя Эндрю. – Не так быстро, Уотерхаус, – он разочарованно цокнул языком. – Предполагается, что вы покрываете меня на суде, мистер Уотерхаус! Вы должны врать за меня! Вы должны освободить меня от ответственности, как О Джея! – кричал Эндрю вслед хлопнувшей за вышедшем из кабинета адвокатом двери. Теперь Эндрю повернулся к Аарону, который молчал на протяжении всей встречи. Его лицо скривилось от отвращения, словно он не мог поверить, что Эндрю только что сделал то, что сделал. Аарон не мог ни слова сказать – неужели. Эндрю воспринял это как победу. Он пожал плечами, словно был тут ни при чем. – Просто немного повеселился. Такими темпами я сойду с ума со скуки. Уотерхаусу нужно вытащить пробку из задницы. Аарон покачал головой, не желая сейчас даже смотреть на Эндрю. Ну и ладно. В последний раз он открывал рот… Эндрю поднялся с неудобного металлического стула, на котором он сидел последние несколько часов, и пошел к выходу. Аарон молча пошел следом, сжимая и разжимая кулаки, словно не был уверен, хочет он ударить брата или придушить. Когда они дошли до мазерати, он наконец заговорил: – Мы идем к Бетси на этой неделе? А, Бетси. А, тот неприятный инцидент. – Нет, – сказал Эндрю. Ответ прозвучал окончательно и непреклонно, и Аарону хватило ума уважать его. Эндрю знал, что достаточно скоро снова услышит о совместных приемах, потому что его брат был той еще пиявкой. Достаточно странно, но игра на нервах Уотерхауса приподняла Эндрю настроение, и они приехали на тренировку немного раньше, чем планировалось. Они переоделись и стали ждать остальную команду. Эндрю позволил мыслям вернуться к словам Уотерхауса. Он знал это, знал, потому что месяцы назад Нил напоминал ему об этом и потому что часть его всегда это знала. Кэсс будет на суде. Он пытался не дать этому повлиять на него. Он годами избегал мыслей о своей когда-то возможной матери. Тюрьма легко помогла отвлечься, потом он разбирался с Тильдой, а затем Пальметто и один кролик, и... ну, она не часто посещала его мысли, если это было в его силах. Бетси никогда не наседала на него, а Эндрю никогда не поднимал эту тему на приемах. Для него это была пустая трата времени. О, когда эта рана еще кровоточила, а предплечья заживали, покрываясь шрамами, он проводил какое-то время, вспоминая минувшие годы. Жизнь с Кэсс и Ричардом Спирами, с этими прекрасными людьми, почти ставшими его родителями. И жизнь с Дрейком, его братом-педофилом. О чем теперь думала Кэсс, оборачиваясь назад? Думала ли она об Эндрю, хоть когда-нибудь? Знала ли о том, на что он шел, чтобы остаться? А мысль о том, что после Эндрю были еще дети… от нее закипала кровь. Так что да, одно время он много думал об этом. Суд вытянет на поверхность все эти мысли, поэтому он всеми силами пытался его избежать, а это значило, что он будет выводить Уотерхауса из себя до тех пор, пока разговор не станет необходим. И все равно мысли пожирали Эндрю. Вроде тех, что Кэсс могла знать, что что-то не так, но отворачивалась от этого. Разве это не значит, что она никогда не заботилась об Эндрю? Мысли вроде тех, что Кэсс знала, что он закрывал дверь по ночам и вздрагивал всякий раз, когда Дрейк был рядом, что учителя жаловались на его проблемы с гигиеной, потому что Эндрю любыми способами пытался отвадить от себя ее сына. Появление Дэн и Мэта в гостиной Лисов отвлекло Эндрю от мыслей. Впервые он был рад видеть капитана с ее верным щеночком на прицепе. – Как прошла встреча с адвокатом? – спросила Дэн, словно это ее касалось. Аарон бросил брату полный ненависти взгляд, но тот лишь пожал плечами. – Вероятно, Аарон проведет остаток жизни в тюрьме. Следующим заговорил Мэт. Он обращался только к Аарону. – Уотерхаус хороший специалист, поверь. Все будет в порядке. Дело уже почти решено. Суд – это формальность. Аарон фыркнул и отвел глаза. – Ну, в случае чего, у нас есть Шина, – сыронизировала капитан. Все замерли. Ну, Аарон и Мэт замерли, а Эндрю… что-то теплое растеклось у него в груди. Дэн только что попыталась пошутить?! Более того, это была шутка, которую Эндрю нашел весьма забавной. Он рассмеялся прежде, чем понял это. Вся поза Дэн изменилась, и она расслабилась, поддержав смех Эндрю. Это было… неожиданно. В комнату вошли остальные Лисы, и все встало на свои места. Ворвался Ваймак и начал ворчать об их провале в прошлую пятницу и о том, что им лучше быть готовыми рвать задницы на тренировках на этой неделе и выиграть следующую игру. Что ж, все вернулось на свои места. Эндрю вдруг почувствовал знакомую боль в груди. Он покончил с Нилом, но… но оставалось всего несколько недель до того, как взгляд найдет его – нет, не его – кролика. Он не знал, чего ожидать. Огромная его часть хотела ударить Нила клюшкой для экси за то, что тот был таким тупым мучеником, но по большей части за то, что тот ушел. Что он снова ушел не попрощавшись. Что он разрушил Эндрю и заставил его снова хотеть, ненавидеть и чувствовать. Другая часть Эндрю не хотела ничего, кроме как зарыться руками в волосы Нила и затянуть его в поцелуй, который никогда бы не прервался. Он хотел переплести руки с руками Нила и кожей почувствовать его тело. Эндрю хотел того, чего мог уже никогда не получить. Нил будет тенью прежнего себя, а что увидит он в Эндрю, было неизвестно. Наверняка, Нил, несмотря на внешнюю поебанную оболочку, сразу увидит нож, пронзающий его сердце, потому что… потому что это был Нил. Неожиданно мысли о Кэсс и суде стали более привлекательной альтернативой.***
Одна чирлидерша определенно хотела смерти. На следующей лекции по криминалистике Эндрю занял свое привычное место в конце аудитории. Он не заморачивался с конспектами, поскольку и так запоминал презентации профессора и большую часть того, что он говорил и чего не было на слайдах. Но Кейтлин – либо полная идиотка, либо рьяная суицидница – вошла в аудиторию следом за ним и осмелилась занять соседнее место. Его рука скользнула к повязкам и вытянула нож ровно настолько, чтобы девушка заметила блеск металла. Она напряглась, но в своем намерении сидеть рядом с ним осталась непреклонна. – Эндрю, – так же решительно поприветствовала она, смотря вперед и ожидая начала лекции. – Хочешь прокатиться после пары? – подтекст был ясен за ровным голосом Эндрю. Кейтлин ощетинилась. Он услышал, что она хотела что-то сказать, но сохранила контроль над собой. – Можем мы… – она запнулась. – Может, мы найдем компромисс? Я не хочу, чтобы ты всю жизнь меня ненавидел. Я знаю, что с уходом Нила… – Я думал, что ясно выразился, – сказал ей Эндрю. – Съеби нахуй с глаз моих, пока я тебя не убил. – Ты знаешь, – бросила в ответ Кейтлин, – не уверена, насколько ты был внимателен на последних двух лекциях, но теперь ДНК можно найти где угодно. Если ты навредишь мне, я, черт возьми, сделаю все возможное, чтобы тебя поймали, даже если это будет последнее, что я сделаю. Прежде, чем Эндрю успел пырнуть ее, девушка достала телефон. – Я провела небольшое расследование. Ты захочешь уделить этому внимание. После этого, если все еще будешь в настроении воспользоваться своим ножом, можешь показать себя во всей красе, – Кейтлин напечатала что-то в строке поиска и открыла инстаграм аккаунт какой-то невзрачной девушки. – Кампании Геторейда, – начала она. – Я просматривала сотрудников. Сначала я не была уверена, что ищу, но мне было любопытно, как это все устроено. По большей части, я хотела выяснить, есть ли кто-то, у кого была бы хоть косвенная связь с Нилом. Мы не можем с кем-либо связаться в Гнезде без возможных последствий, но есть обходные пути, особенно, когда Нил становится все более известен общественности. Эндрю сжал челюсти. – Каким хуем ты все это узнала и с чего взяла, что мне есть до этого дело? Ты ищешь иголку в стоге сена. Тебя убьют, если ты сама не сделаешь этого раньше. – Мы с Аароном рассказываем друг другу обо всем, – ответила Кейтлин. – Я хочу помочь. Эндрю услышал достаточно. Он дотянулся до ее запястья и с силой сжал его – все сильнее и сильнее, пока девушка не дрогнула от боли. Охнув, она выронила телефон, и тот с грохотом упал на пол. Несколько студентов обернулись на шум, но были недостаточно заинтересованы, чтобы пялиться или вмешиваться. Эндрю не отпустил. Наоборот, он усилил хватку, выкручивая запястье, пока не услышал приглушенный вскрик боли. Это привлекло внимание еще нескольких учащихся, некоторые уставились на них. Эндрю было все равно. Он наклонился к Кейтлин и сказал: – Еще раз заговоришь со мной о Ниле, и я голыми руками придушу тебя. Еще раз сядешь рядом со мной, и я вывезу Аарона на встречку. Все ясно? Чтобы я тебя больше не видел. Девушка с визгом вырвала руку, ее глаза блестели от боли и ярости. Ей хватило ума взять учебники, сумку и пересесть на другое место. Ебаная Кейтлин. Растущая опухоль. И все равно Эндрю сохранил имя девушки, инстаграм которой он увидел. Это не было его выбором – он не мог не запомнить его. Так что, оставив его в памяти, он вернулся к лекции.***
Нил Нилу довольно скоро стало неспокойно в этой гигантской кровати в этой гигантской комнате в пентхаусе Восточной башни, где, как ему сказали, он находился. Не верхний этаж, но предпоследний, который был не местом для “бизнеса”, а комнатой, где оставался Ичиро, когда был в городе. Это было странно. Это было слишком. Гостевая спальня, в целом, была в его распоряжении, и большую часть времени он оставался в одиночестве. Но, по очевидным причинам, Нил не был один в апартаментах, что выяснилось довольно быстро, когда у входной двери поместились трое охранников, вероятно, чтобы убедиться, что он не попробует снова бежать, или выпрыгивать из окна, или травиться лекарствами… Периодически они приносили еду, но в остальном не трогали Нила. Это его вполне устраивало, потому что первые несколько дней он был не в себе. Он использовал таблетки как теплое покрывало, обволакивающее его потрепанное тело, и пытался не думать об инциденте, который привел его сюда. Он уже понимал, что скоро должен будет вернуться к тренировкам. Если верить охранникам, Стюарт должен был вернуться сегодня-завтра. У Нила будет новая комната в Гнезде, так что ему больше не придется жить с Виктором. Это не отменяло того, что так или иначе сталкиваться с ним он по-прежнему будет, что он будет играть с ним, Джонни и Маркусом. Как только Жан справился с этим, не вскрывшись? Нил подумал об Эндрю и понял, что теперь понимает его немного лучше. Добровольно оставаться в доме Кэсс с Дрейком, мириться с этим так долго только ради возможности иметь дом… Он содрогнулся. Если бы он мог вернуться в то время и защитить Эндрю от всего. Не имело значения, что Эндрю начал жить дальше. Нил сделал бы все это снова: он взял бы ключ от дома в Колумбии, выбил бы дверь, чтобы спасти его от Дрейка, справился бы с Рико, чтобы защитить Эндрю от всего зла в этом мире, потому что мир был полон зла. И если бы Нил мог вернуться в прошлое и убить первого, кто притронулся к Эндрю, тех, кто был после него, Тильду, за то что она оставила сына – он убил бы их всех. После третьего завтрака в комнате Ичиро Нил решил попробовать немного потренироваться. Он делал отжимания, приседания, скручивания – все, чтобы размять мышцы и попытаться выгнать из них боль. Тело все еще болело, но теперь уже от невидимых ран. Запястья, как и царапины и следы от укусов, заживали. Когда Нил закончил с тренировкой, он подошел к столу, где стояли лекарства, и принял таблетки чуть раньше, чем должен был. Их было еще много, а ему иногда требовалось больше, чтобы пережить день. Много времени прошло с тех пор, когда Нил боялся быть под воздействием чего-либо. Теперь он предпочитал смотреть на мир сквозь туманную дымку таблеток. Мир начал кружить вокруг него, цвета комнаты расплылись, и на какое-то время Нил забыл о невзрачном здесь и сейчас. Его тело и разум онемели, и он оказался где-то далеко от них. Когда стены начали сливаться в одну, он понял, что достиг пика эйфории, и лежал так, улыбаясь, забыв обо всем. Вскоре после появился Стюарт. Нил смотрел телевизор – в последнее время он подсел на криминальные шоу – когда дядя вломился в комнату. – Ебаный пиздец, – воскликнул он, оглядывая Нила. – Дерьмого выглядишь, парень. И мы должны достать тебе мобильник. Эти тупоголовые не смогут нормально сообщить о состоянии здоровья, даже если сами будут подыхать. Они не знают других слов, кроме “жив” или “мертв”, – Стюарт подошел ближе к племяннику, чтобы лучше осмотреть его. – Раны заживают хорошо. А что с головой? – С чем? – спросил Нил, язык едва поворачивался во рту. – Ну, понимаешь, твое… – Стюарт широким жестом указал на голову, – твое психическое состояние? Последний раз, когда я тебя видел, ты был без сознания, а до того… – А, ээээмм. Я в порядке, – ответил Нил и обвел взглядом комнату, чтобы убедиться, что это не было сном и что Стюарт действительно вернулся. – Ни капли в это не верю, но, думаю, мы остановимся на твоей версии, – рявкнул мужчина, затем рискнул сесть на кровать рядом с племянником лицом к лицу. – Что у тебя с глазами? Ты хоть слушаешь? Эй. Эй! – Стюарт щелкнул пальцами перед носом Нила, возвращая к себе его внимание. – Сосредоточься. Сколько ты пьешь этой дряни? – он указал на бутылек с таблетками. Нил пожал плечами. – Полагаю, достаточно, – он не чувствовал пол-лица, но это его не волновало. – Ты словно в отключке, парень, – вздохнул Стюарт. – Это сильная дрянь. Нил кивнул или, как минимум, подумал, что кивнул. – Это помогает… кажется, – он тряхнул головой. Дядя действительно был здесь. Нилу нужны были ответы. Сосредоточься. Сосредоточься. – Что происходит? – выговорил он и медленно моргнул. Он не был уверен, что Стюарт, или вся комната, или сам Нил не перемещались в пространстве. О, это, наверняка, были таблетки. – Ну, ты больше не живешь с тем животным, это первое на повестке дня. Отношения Ичиро и Тетсуджи стали напряженнее. Но пока все вроде гладко. Они не могут выкинуть троих из команды в разгар сезона, но маленький Лорд убедился, что тренер обломает руки любому, кто теперь тебя тронет. Успеваешь? Нил был уверен, что пробормотал что-то в ответ. Стюарт хмыкнул. – Ладно, – вздохнул он. – Как в остальном? Вы выиграли первую игру, да? – Агааааа, – кивнул Нил. – Это хорошо, – сказал мужчина. – Рекламная кампания прошла по плану. Кажется, Ичиро хочет продолжать, значит, он тебя не ненавидит. А это уже больше, чем многие могут похвастаться. – Агаааа, – Нил понимал, что все шло не очень хорошо, но был слишком далеко, чтобы что-то сделать. Может, он переборщил… – Дать тебе поспать? – фыркнул Стюарт. – У тебя глаза наполовину закрыты. Я могу вернуться потом, если… – Нет, – ответил племянник, кое-как сосредоточившись. – Останься, – он понизил голос. – Лисы, дядя Стюарт. Ты знал, что лисы могут воспроизвести… более сорока… звуков. Или типа того, – Возможно, в какой-то момент он наткнулся на Animal planet. Стюарт мотнул головой. – Не упоминай Лисов, Абрам. Слышишь? Это по-прежнему не вариант. Работай здесь, выкладывайся. Может, через пару лет получится пересмотреть условия… но пока забудь об этом. Ичиро хочет, чтобы ты был здесь, и это все, что я могу сказать. Дерьмо случается, оставь это позади. Хэтфорды идут только вперед. Нил почувствовал, как что-то больно кольнуло внутри. – Эндрю, – пробормотал он. – Мне нужен… Эндрю. Дядя сел чуть ближе и положил тяжелую руку на плечо Нила. – Брось это, парень. Кем бы ни был этот вратарь – а по тому, что он за тебя сломал Рико руку, могу сказать, что он что-то да значил, – забудь. Просто оставь это, Абрам. Ради Мэри, да? Нил нахмурился на это. Головокружение и усталость резко усилились. – Ради мамы. В тот момент это не имело большого значения. Ничего не имело. Лицо Стюарта вдруг поникло. Потом Нил, наверняка, проклянет себя за то, что был под кайфом, когда ему впервые выпала возможность поговорить с дядей, но он не мог отменить действия лекарств. – Возвращайся, – в какой-то момент сказал он. Был Стюарт еще там или нет, слышал это или нет, Нил не знал.***
Эндрю Эндрю пропустил встречу с Бетси на прошлой неделе и планировал сделать так же на этой. Забавная штука: когда человек понимает, что уже на краю, и осознает, что начинает поступать несвойственно себе, и все снова становится плохо, он всеми силами избегает единственного, кто может заметить это и вытащить его из дерьма. Для Эндрю этим единственным была Бетси. Не в порядке Эндрю был уже давно. Было нормой, что у него все не так "розово и пушисто", но в последние несколько недель – ещё с той ночи в Райских сумерках – все стало намного хуже. Ему снова снились кошмары. Прибавить к ним стресс перед грядущим судом и все сопутствующие ему напоминания, стресс перед игрой с Воронами и перед встречей кое с кем после месяцев разлуки. Эндрю чувствовал себя изношенным кабелем с оголенными искрящимися концами, готовым подорвать здание, если о нем вовремя не позаботиться. Поэтому за пятнадцать минут до их "отмененной" встречи Эндрю написал Бетси, чтобы проверить, что она ещё не изменила планы. Она ответила почти сразу, эти было "да", и Эндрю пошел к мазерати, чтобы доехать до ее офиса. Когда он добрался, женщина ставила полный воды чайник на маленькую горелку, которую держала в кабинете. В двух чашках уже было насыпано какао и ждало, когда закипит вода. Бетси достала из мини-холодильника взбитые сливки и отставила это все в сторону, когда Эндрю сел на диван. – Эндрю, – поприветствовала она его с лёгкой улыбкой на лице. – Рада, что ты написал мне. Мы пропустили прошлую неделю. Надеюсь, у тебя теперь не слишком загруженный график. – Не слишком, – ответил он, неуверенный, с чего стоит начать. Он знал, что Бетси уже понимала его достаточно хорошо, чтобы уметь читать между строк – и это было ещё слабо сказано. – Итак, расскажи мне. Как тебе начало сезона и учебного года? – начала она. Относительно безопасная тема. Эндрю немного расслабился, чего она и добивалась. – Нормально. Предметы простые, первый матч мы проиграли, новички отстой – ничего нового, – пожал он плечами. – Именно, – Бетси кивнула. – Я надеялась, что ты сможешь рассказать мне что-то новое. Возможно, ты хотел обсудить что-то сегодня? Я понимаю, что наша предыдущая встреча с Аароном сильно тебя расстроила. Мы можем не говорить о ней, но прояснить ситуацию могло бы быть полезно. Эндрю безумно, безумно ненавидел эту терапию. Но не Би, так что он сказал: – Мы встретились с адвокатом. Это было не много, но он и не собирался облегчать задачу психотерапевту. Вскоре закипел чайник, Би разлила воду по чашкам, добавив взбитые сливки, и передала одну из них Эндрю. Он немного подул, чтобы остудить какао. – И как все прошло? Я могу как-то помочь тебе чувствовать себя более уверенно перед грядущим судом? Он пожал плечами. – Нет, если только ты не можешь помешать некоторым людям присутствовать там. – И кого конкретно ты не хотел бы видеть на суде? – Кэсс, – Эндрю думал, что произнести ее имя будет сложнее, но все оказалось не так плохо. Он представил ее светлые медовые волосы и карие глаза, платья с цветочным рисунком, какие она всегда носила, то, как светилась ее улыбка, когда Эндрю заходил в кухню. – Понимаю, – сказала Би. – У тебя есть полное право злиться или чувствовать себя неуютно или расстроенно из-за необходимости вновь пересекаться с Кэсс Спир. Ты не заслужил этого. Возможно тебе станет легче, если я приду поддержать тебя? Мы можем поговорить после, можем не говорить. Я просто хочу знать, что тебе будет к кому обратиться после суда, если это потребуется. – Я подумаю об этом, – сказал Эндрю. И он подумает. Это могла быть неплохая идея. – Рада это слышать, – ответила Би. Комната погрузилась в тишину, женщина попивала какао, ожидая, захочет ли Эндрю поделиться чем-то еще. Он тоже пил какао и какое-то время сидел молча. – Эндрю, – начала Би. – Я бы хотела поговорить с тобой о том, что произошло на предыдущей встрече с Аароном. В частности о том, когда он коснулся тебя. Ты не против обсудить это? Эндрю знал, что до этого дойдет. В конце концов, отчасти поэтому он все же написал Би. Проще сказать, чем сделать. Он не знал, с чего начать. – Окей, – сказал он и сделал еще один глоток. – Я осмелюсь сказать прямо, – заговорила Бетси, – совершенно не в твоем характере позволять подобный физический контакт без последующего возмездия, беря в расчет твою историю и все, о чем мы общались ранее. Эндрю согласился, но что он, блять, должен был с этим делать? Он молчал. – Появились ли у тебя после случившегося какие-то чувства, которые ты мог бы определить? – мягко продолжила Би. Вот и оно. Эндрю стиснул кружку в руках. Все всегда возвращается к этой нерешаемой задаче. Определение “чувств”. Настолько чуждое, непонятное и практически невыполнимое занятие для кого-то, типа Эндрю. Но он пытался. – В последнее время, – он прочистил горло и покачал головой. Слова носились у него в голове – он знал тысячи слов. Он помнил все, что когда-либо видел. Сейчас все было вверх дном, – мне кажется, что со мной что-то не так, Би, – сложил он. – Почему ты так говоришь? – Я так думаю, – напряженно сказал Эндрю. – Я думаю, есть вещи, которые будут всегда. Люди всегда будут брать, и брать, и брать. И, думаю, я заслуживаю этого, – боже, как же он ненавидел терапию. Он ненавидел в ней все. Эндрю не был уверен даже в правильности построения предложений и связности мыслей. Было так сложно сказать, что… сказать то, о чем иногда ему было нужно сказать. Почему это было так чертовски сложно? Его мысли и “чувства”, если он, действительно, чувствовал, словно разделяла стена. Если он не мог даже связать их, не было и шанса, что он мог о них сказать. Би несколько мгновений обдумывала это. – Эндрю, я уже долгое время тебя знаю. И одно я могу сказать тебе с абсолютной уверенностью: ты не заслуживал и не заслуживаешь того, через что тебе пришлось пройти. Это не твоя вина. Ты был ребенком, а они – взрослыми мужчинами. Ты не просил этого, Эндрю. И ты точно не должен подвергаться домогательствам теперь. Ты мне веришь? Эндрю пожал плечами. На самом деле, не верил. – Верю, – ответил он, потому что иногда ситуация требует такого ответа. Хотя, в основном, он сказал это потому, что чувствовал, словно кости грозились разорвать кожу. Он не хотел продолжать разговор. Он пожалел, что когда-то пришел к Би. – Ты заслуживаешь только хорошего, Эндрю, – сказала она, нахмурив в беспокойстве брови. – Ты заслуживаешь всего самого прекрасного, что только есть в мире. – Хорошо. Он сделал еще несколько глотков какао, наслаждаясь приторной сладостью его комбинации со взбитыми сливками. Это было то, что он любил всегда. Сладости были сродни сокровищам. Десерт был роскошью, с фургоном мороженого летом связаны одни из его самых счастливый воспоминаний. Хэллоуин был его любимым праздником, потому что он должен был стучаться в дома и собирать сладости – бесплатные сладости – что в приемных семьях он мог получить только по “особым случаям”. В начальной школе они обменивались шоколадками, а все его любимые учителя угощали его леденцами, когда позволяли надолго оставаться после уроков, чтобы не идти домой. Поэтому, естественно, он рано стал сладкоежкой и никогда от этого не отказывался. Беря во внимание его тяжелое и болезненное детство, да, самые счастливые воспоминания иногда заключались всего в одной шоколадке или рожке мороженого. У Эндрю не было нормального детства, так что ему очень скоро пришлось повзрослеть – в тюрьме. Выбор всегда стоял только между бить или быть избитым, сражаться за свою жизнь или умереть, пытаясь, – в ином случае, ему никогда не пришлось бы взрослеть. У него не было родителя, который научил бы его правилам и ограничениям. Пока держал голову опущенной и молчал, Эндрю не общался со взрослыми, поэтому, когда он вырос, у него не было понимания, как себя следует вести. Он был жестоким и не хотел ничего, кроме сладостей и хороших машин. Он держался за обещания, словно они были единственным, что имело значение, потому что для Эндрю держать обещание значило никогда не стать таким, как они – монстры его детства. Неудивительно, что он стал таким, какой есть. Кем еще он мог стать? Би понимала его, и это было больше, чем делали большинство людей в жизни Эндрю. Значит, она права и он достоин лучшего? Это совершенно не было похоже на правду. Не когда все инстинкты говорили ему отталкивать все хорошее, как только появляется шанс получить его. Не когда все хорошее вырывали у него из рук раньше, чем он успевал осознать, насколько оно было прекрасно. Уходя от Би, он чувствовал себя немного лучше, хотя и не получил существенных ответов. Он знал, что на это не стоило рассчитывать, но по-прежнему чувствовал себя побитым, измотанным и совершенно лишенным сил. Эндрю поднялся прямиком на крышу и достал пачку сигарет. Закурив одну, он зажал ее между губами и вытащил телефон. У него было несколько непрочитанных сообщений от Рене, спрашивающей, будет ли спарринг на этих выходных, и, на удивление, приглашение от Дэн, в котором говорилось, что они собираются в местный бар после игры в пятницу. Эндрю поморгал пару минут, глядя в экран, и отложил мобильник в сторону. Выпивать с Дэн, Мэттом и, вероятно, Элисон звучало как нечто крайне утомительное, но внезапно это показалось менее утомительным, чем в очередной раз возиться с Кевином, Аароном и Ники. Еще одна вещь на подумать.