Hearts in halves // Сердца пополам

Парса       Стюарт Хэтфорд — неопрятный, грубый дикарь. Парса никому не пожелал бы испытать то, что он пережил за их перелет из Западной Вирджинии в Феникс. Стюарт из тех людей, кто просит в самолете напитки и закуски и весь мусор от них пихает в карман на переднем сиденьи, несмотря на все рассыпающиеся крошки и вываливающийся из стакана лед. Заняв оба подлокотника, он развалился в своем кресле так, что Парсе пришлось весь полет сидеть сжавшись калачиком на своем месте. Стюарт смотрел фильм, и звук был включен настолько громко, что Парса отчетливо слышал каждое слово, даже несмотря на наушники британца. Худший тип людей, с которым можно путешествовать. Нил был невыносимым мелким ублюдком, но Парсе все равно не верилось, что он, хотя бы отдаленно, родственник Стюарта. Мужчина храпел, чего Нил никогда не делал. Он откинул спинку кресла, что просто не вписывалось в рамки бортового этикета. Он ходил в уборную трижды, что особенно раздражало, потому что Парса сидел у прохода, а Стюарт в середине.       По приземлении в Фениксе Парса был готов убраться от мужчины как можно дальше. Когда они высадились, он сразу же пошел помыть руки, чего Стюарт не сделал и из-за чего Парса стал еще больше сторониться его. Стюарт в нетерпении ждал его на выходе из мужской уборной, после чего они поспешили к прокату автомобилей.       Парса старался сдерживать свое волнение. Он виделся с Назрин пару недель назад, но не с Марим. Какими бы ужасными ни были обстоятельства, он радовался встрече с сестрами.       Стюарт объяснял ему, что девушкам могут дать какой-то срок, особенно если они не заговорят и не сдадут Ичиро. Благодаря Лорду и его ресурсам они недавно получили гражданство, так что можно было не беспокоиться хотя бы из-за депортации. По-видимому, Ичиро изменил их фамилии в официальных документах, так что они больше не были связаны с братом. В лучшем случае их ждет предупреждение, в худшем — минимальное наказание, опять-таки благодаря Ичиро и его ресурсам. Так что Парса не переживал за них, он просто хотел с ними встретиться, проведать их, узнать, может ли что-то сделать. На арендованной машине Парса и Стюарт поехали в местную тюрьму, куда заключили сестер. Кто-то из их людей здесь, в Аризоне, внес залог, но задача забрать девушек лежала на них.       Все казалось таким ненастоящим. Сначала огнестрел Нила, потом смерть Рико, грязная, кровавая драка с другом, который выпер его из комнаты, затем утечка улик и аресты, “уход” Тетсуджи. Все было как в тумане, когда он нашел полумертвого Нила, позвонил Эндрю, приехал в больницу, а потом Стюарт, и теперь они в Аризоне.       Стюарт припарковал машину, и в молчании они вошли в полицейский участок, где сообщили офицерам о том, что приехали забрать Назрин и Марим Кавех. В ожидании девушек Парса и Стюарт сели на неудобные металлические стулья, которые не сильно отличались от вчерашних (неужели прошел всего один день?) стульев в больнице.       Через несколько минут щелкнула дверь, ведущая к камерам, откуда в наручниках вывели девушек, уставших, но не сломленных. Выведший их офицер снял с них наручники и отпустил. Парса тут же подскочил и ринулся к сестрам. Назрин едва ли взглянула на него, тогда как Марим тепло улыбнулась и горячо обняла брата.       — Марим, — сказал Парса, улыбаясь, несмотря ни на что. Марим была солнцем в его жизни. Если Назрин была жестокой, свирепой и безжалостной — оружием, которым из раза в раз пользовались родители не обращая внимания на то, как это отражается на дочери — то Марим всегда была слишком чуткой для такой работы. На первый взгляд она казалась тихой, сдержанной и серьезной, но для любого, кто знал ее получше, она была полной противоположностью. Она просто делала необходимое, чтобы выжить в мире их родителей.       — Боже мой, ты посмотри на него! — говорила Марим, улыбаясь. — Как вырос! Ты только глянь, Назрин! Ты не сказала, насколько он вытянулся, — она махнула рукой на Парсу и бросила острый взгляд на сестру.       — Пару недель назад он не так выглядел, — сказала Назрин. Она не обнимала Парсу, держа руки сложенными на груди, потом девушка с прищуром посмотрела на Стюарта, решившего вклиниться в их воссоединение.       — Назрин. Марим, — он поприветствовал их кивком. — Все хорошо? Погнали отсюда.       — О, это было бы славно, — сказала Марим, цепля Парсу под локоть. — Надо показать нашему маленькому братишке дом.       Парса пытался не обращать внимания на то, как ужалили эти слова. Почему они не связались с ним раньше? Они построили полноценную жизнь здесь, у них был собственный дом, бизнес?! Парса отмахнулся от этих мыслей. У них должны быть причины.       — Он еще и стартовый полузащитник Воронов, — тепло продолжала Марим, пока они вчетвером шли к машине. — Мы смотрели все твои игры. Ты так круто играешь! Я помню что-то из Пекина, но чтобы ты был настолько хорош — нет.       — В прошлом году я тренировался с Рико, — кивнув, сказал Парса, словно это все объясняло. На самом деле, так и было. Каким бы жестоким ни был Рико, он сделал из Парсы прекрасного игрока. Он никогда не был слишком хорош, но об этом можно было больше не беспокоиться.       — Верно, — сказала Марим, и в ее голосе проскочили грустные нотки.       Парса думал, как давно они узнали, что он в Гнезде, если понимали, каким был для него тот год с Рико и этот год… Он надеялся, недавно, потому что сомневался, сможет ли смириться с тем, что они все это время знали и даже не попытались... не попытались даже поговорить с ним, не то что помочь. Но, если реально смотреть на вещи, что бы они сделали? Им нужно было позаботиться о себе, а Парсе о себе. И теперь они встретились. Может, их семье все же удастся залатать растущую трещину между ними.       Назрин села вперед рядом со Стюартом, оставляя Марим и Парсу на задних сиденьях. Назрин то и дело бросала на мужчину испепеляющие взгляды, очевидно, раздосадованная тем, что именно его “послали” забирать их. Стюарт казался другим. Парсе стало интересно, сколько раз уже пересекались их пути. Аризона далеко от Нью-Йорка. Определенно, не часто, но так или иначе знакомы они точно были.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила Марим, желая побольше узнать о жизни брата. — Мы слышали, что с твоим бедром все было… не очень хорошо.       — Уже лучше, — ответил Парса. — Хожу без костылей. Может, даже начну тренироваться, когда вернусь в Гнездо, — возвращаться в Эдгар Аллан резко перехотелось. Сейчас было так тепло и легко. В Аризоне зеленели пальмы, светило солнце и было просто прекрасно, насколько он видел. Гнездо же полно мрака и ужасных воспоминаний. А еще и месяц без Нила… он содрогнулся. Хотя бы остался ключ от их комнаты. О том, какой беспорядок ждал его там, даже думать не хотелось.       — Это здорово! — молчание. — А как там твой друг? — спросила Марим больше из вежливости. В этот раз Назрин бросила предостерегающий взгляд сестре, который остался без внимания. — Слышали, ты приехал из больницы? Проблемы с наркотиками?       — Мой племянник, — дополнил Стюарт, но больше ничего не сказал.       — Он… в порядке, — сказал Парса, не желая снова спорить с сестрами о Ниле. — Он в рехабе, — подчеркнул он, чтобы успокоить Назрин.       — От мозга у него, наверное, ничего не осталось, — буркнула та и отвернулась к окну. Ладно, план провалился. Парса вздохнул и решил пока пропустить этот комментарий.       — Ну, — сказала Марим, как истинный миротворец, — хорошо, что теперь ему помогут.       — Месяц нихера не изменит, — сказала Назрин, не боясь высказать свое мнение. — Знаешь, сколько сразу возвращаются к наркотикам? Пустая трата времени. Парню поможет только лоботомия.       Парсе оставалось только гадать, что же произошло в больнице между Нилом и Назрин, пока он был в отключке. Кажется… это было слишком. Даже для Назрин. Или, может, Парса просто не был готов к тому, как сильно изменилась сестра за то время, что они были порознь.       — Через месяц все будет в порядке, — вмешался Стюарт, защищая Нила. — Он сильный парень. Ты не знаешь, что он пережил. А теперь можешь заткнуться и сосредоточиться на дороге? Я понятия не имею, в какие ебеня еду, а GPS нихера не помогает.       — Следующий съезд, — бросила Назрин. — У тебя на карте буквально каждый поворот прописан, — она махнула на экранчик между собой и Стюартом, и всю оставшуюся поездку они переругивались друг с другом, пока наконец не подъехали к одноэтажному выкрашенному в бежевый цвет дому. Спокойный райончик, не слишком большая, не слишком маленькая постройка. Настоящий дом. С бирюзовой дверью, зеленеющей лужайкой и машиной на подъездной дорожке. Четверка вышла из машины и пошла внутрь, где — к величайшему удивлению Парсы — навстречу им выбежала собака.       — О, ты жив! — сказала Марим и наклонилась потрепать пса за ушами, пока тот счастливо махал хвостом из стороны в сторону. — Диего о тебе позаботился, да? Позаботился, да? — она осталась с собакой, а Назрин пошла на кухню. — Хороший мальчик. Парса, это Бенито!       Парса тупо смотрел на свою сестру, собаку, дом. В горшках стояли растения, на стенах висели картины. Не много, но достаточно. Стены были выкрашены в бежевый, юго-западный стиль прослеживался почти в каждой детали. Это было так… странно, так непохоже на дом, в котором они выросли.       Парса никогда не питал особой любви к собакам, поэтому прошел мимо Марим на кухню, где о чем-то спорили Стюарт и Назрин.       — Этого недостаточно, Стюарт, — отрезала девушка. — Адвокат сказал шесть месяцев, минимум. Ты, блять, издеваешься надо мной? Ичиро даже столько не дадут.       — Да, но он — это он, а вы… вы. Без обид, — ответил тот, пожав плечами. — Просто такова иерархия. Эй, все мы тут сидели. Так устроен мир.       — Не мой, — спорила Назрин. — Не когда я тут всем заправляю. Шесть месяцев? Год? Два? Все пойдет по пизде.       — Все работало и без тебя, — сказал Стюарт, всеми силами стараясь сохранить спокойствие. — Да, ты сделала некоторые улучшения, но и в твое недолгое отсутствие все будет работать нормально.       — Херня, — сказала Назрин. — Не неси херни.       — Я отсидел полтора года, когда мне было чуть за двадцать, — ответил Стюарт. — И это был совсем не такой пустяк, как мелкая торговля наркотиками. Ичиро уже многое сделал для вас. Много хочешь.       — О, я теперь много хочу? — бросила Назрин, вскинув руки и хлопнув по бедрам. — Я много хочу, потому мне обещали все разрулить, а теперь происходит такая хуйня? А? Нахера Ичиро приказал убрать Рико? Он подставил нас. Просто послал нахуй.       Стюарт чуть заметно побледнел, не находясь, что ответить. Парса с интересом наблюдал за перебранкой. Он понял как минимум то, что Ичиро принял решение убить Рико, не спросив совета Стюарта. Тот устало покачал головой и потом махнул в сторону парня.       — Может, потому что Тетсуджи избил твоего брата до полусмерти и Ичиро заебался терпеть старика? Холодная война все распалялась, Назрин. Кто-то должен был сделать ход. Кто-то… — он замолчал, погружаясь в свои мысли.       Назрин отвела взгляд.       — Я рада, что Тетсуджи больше не маячит, но мы договаривались ждать. Мы договорились ничего не предпринимать, пока не найдем решение проблемы.       — Что ж, ситуация изменилась, — так же упрямо, как девушка, сказал Стюарт и сложил руки на груди.       В это мгновение к ним присоединились Марим и Бенито. Вероятно, девушка слышала спор, но промолчала. Она часто делала так, когда была напугана или взвинчена. Парса обеспокоенно посмотрел на сестру. Та попыталась ответить ободряющей улыбкой, но брат видел ее насквозь. Ему это не нравилось, совсем не нравилось. Шесть месяцев? Это… он совершенно полностью соглашался с Назрин.       — На нас сильно давят, — продолжала та. — Хотят, чтобы мы выдали Лорда. Мы ожидали подобного, но даже ты должен признать, что это чушь.       Стюарт так и молчал, потерянный в своих мыслях. Парса не знал, что сказать. Он ничего не знал, ничего не мог и не в его власти было что-либо исправить. Мельком пронеслась мысль о том, чтобы указать на лицемерие Назрин, которая сама толкает наркотики, а потом поливает грязью Нила, но Парса подумал, что, наверное, лучше оставить это при себе.       — Эй, мы разберемся, — сказал Стюарт после долгого молчания. — Ничего еще не устаканилось, верно? Менты всегда приходят грозные, с пушками наперевес, но с ними всегда можно договориться. Думаю… просто дай нам немного времени с этим разобраться.       — Будто у нас есть выбор, — буркнула Назрин.       Тогда-то Парсе и пришел звонок с незнакомого номера с кодом Западной Вирджинии, на который он ответил с тревогой. Нил звонил из лечебницы и просил Стюарта, поэтому он передал телефон мужчине. Стюарт на несколько минут вышел из комнаты, а вернулся уже с нахмуренными бровями, и вернул телефон Парсе, признательно кивнув.       — Уже сорвался? — спросила Назрин, легко сложив два и два.       — Нет, — фыркнул Стюарт. — Он хороший парень, просто… — он замолчал, снова качая головой.       — Ичиро сделал это с ним, — заговорил Парса, не видя смысла прятать от сестер “правду”. — Он воспользовался им после… он подсадил его на наркотики, ясно? Хватит вести себя так, будто Нил какой-то… — еще раз, что такое законченные предложения? Стюарт кивнул.       — Он не… — он прочистил горло. — Мой племянник и Ичиро… это не то, что вы думаете. Это…       — Не совсем… — добавил Парса, хотя язык сейчас подводил их обоих.       — Он вляпался в кое-что…       — Не то чтобы… — Парса и Стюарт обменялись страдальческим взглядом. Они не могли много сейчас рассказывать, даже сестрам. Даже если могли, никто из них не знал, что сказать. Как можно выразить что-то настолько ужасное в обычных словах?       — Ясно. Что бы это ни значило, — сказала Назрин и повернулась к шкафам взять стакан, потом подошла к раковине, налила воды и сделала несколько глотков.       — Кто-нибудь чего-нибудь хочет? — заговорила Марим. — Есть вода и газировка. Вино? Еды особо нет. Можем заказать? Голодные?       И Стюарт, и Парса еще добрую минуту молчали, отвлеченные мыслями о Ниле, потом Парса мотнул головой и сказал: “Да, давайте что-нибудь закажем”. В итоге выбрали пиццу — четыре разных, потому что не смогли согласиться с начинкой. Марим провела Парсе небольшую экскурсию по дому, Стюарт сидел один в гостиной, пока Назрин поливала цветы и проверяла порядки в доме и на работе за время своего отсутствия. Она кому-то звонила, рассылала письма и факсы. Марим загрузила стирку, а Парса присоединился к Стюарту. Они так и сидели в молчании.       Когда привезли пиццу, все сели есть в гостиной, только Назрин забрала еду в свой кабинет. Парса смотрел ей вслед, не понимая, что чувствует. Назрин никогда не отличалась теплотой, но такой неприступной она тоже никогда не была. Раньше она ни за что не стала бы закрываться от Парсы. Теперь же он чувствовал растущую между ними стену и не понимал, чем заслужил это. Она приходила навестить его в больнице, и он думал, это что-то значит, но, быть может, он ошибся. И сестры обе сильно изменились, повзрослели, но Назрин больше, чем Марим. Она стала такой… холодной. И это тревожило, особенно, учитывая, насколько холодными были их родители и насколько холодным был их дом. Марим заметила его задумчивость и виновато улыбнулась.       — У нее много дел, — сказала она, словно это объясняло холодный прием сестры. — И мы по горло в проблемах, — хмуро добавила она через секунду.       — Знаю, — сказал Парса. — Если бы я мог чем-то помочь.       — Просто сосредоточься на себе, — сказала Марим. — Ну. Скажи. Без Тетсуджи будет лучше, да?       — Надеюсь, — кивнул Парса. — До конца года тренером поставили его ассистента Цзяна, но на следующий могут подтянуть нового тренера из Пекина. Не знаю, как это отразится на сезоне. Вряд ли хорошо. И со всем этим…       — Как Ичиро мог рисковать компроматом Тетсуджи? Бред какой-то. Он знал, что было в уликах. Он знал, что это свяжет его с наркотиками. Это было так… опрометчиво, — сказала Марим и снова мотнула головой, словно никак не могла в это поверить. — Обычно он намного осторожнее.       — Может, он не думал, что Тетсуджи действительно восстанет, — предположил Парса. — И просчитался. Может, он просто пытался ранить Тетсуджи. Донести свою мысль. И получил ответку.       — Может быть, — сказала Марим, но не казалось, что ее это убедило.       — Они весь год собачились, — сказал Парса, все больше убеждаясь в своей теории, пока говорил. — И становилось все хуже. Может, это был продуманный шаг, а не последняя надежда.       — Он просто… умнее, — сказала Марим. — По крайней мере, мы так думали, — и на этом они закрыли тему.       Тогда поднялся Стюарт, почти закончив с едой.       — Я пойду прогуляюсь, позвоню кое-кому. Скоро вернусь.       Парса и Марим кивнули, и Стюарт вышел через переднюю дверь. Они остались вдвоем. Решили включить телевизор. Такой странный день. Такие странные несколько недель. Странные, словно плохой сон, несколько недель. Парса посмотрел на Марим. Темные волосы, большие глаза, всегда полные любопытства. Какое счастье, что с ней все хорошо. Как только они добрались от дома холодильников и человеческих остатков к… сюда. Он понятия не имел.

***

Эндрю       Эндрю вернулся к Эбби только через пару дней, и за это время каждый успел позвонить ему или написать, хотя ответа никто и не получил. Смотря в прошлое, он думал, что все же стоило рассказать кому-нибудь, что происходит и где он. Раз он забрал мазерати, значит, жив, но большего никто не знал. К его приезду все уже слышали о том, что Нил Джостен лег в лечебницу. Желания разбираться с бесконечными расспросами их любопытной “семейки” не было. Никто, кроме Аарона, даже не знал о проблемах Нила с наркотиками.       Естественно, когда Эндрю вернулся, все уже собрались на кухне. Из Западной Вирджинии он выехал после заката, так что часы показывали почти два ночи, но у жильцов дома Эбби сна не было ни в одном глазу, Ваймак тоже был там.       — Эндрю! — воскликнул Ники, когда тот плелся по коридору как в самый обычный день. — Слава богу. Какого хрена?! Почему ты никому не сказал, куда уехал, и почему не брал трубку? Мы до смерти волновались.       — Ездил к Нилу, полагаю? — сказал Аарон, плохо скрывавший свою злость.       — Какого черта произошло, Эндрю? — спросил Ваймак, желая получить ответы. — У Нила передоз? Рехаб? Ты знал?! — Ваймак замолчал, когда его осенило. — Черт, ну конечно ты знал. Почему ничего не сказал нам? Почему ты никому ничего не сказал?       Эндрю пожал плечами, подойдя к холодильнику, достал молоко и налил в кастрюльку, затем достал какао порошок. И ничего больше ему сейчас не хотелось. Он сделал в голове пометку позвонить Бетси. Эндрю давно просрочил встречу со своим психотерапевтом — психотерапевтом, который не знал, что недавно он совершил убийство. Не получится избегать ее вечно. Хотя, все может быть.       — С каких это пор Эндрю вообще что-то рассказывает? — закатил глаза Кевин. — Меня удивляет то, что вы удивляетесь его поступкам. Ты никому нихера не должен, верно, Эндрю?! — Эндрю молчал, а Кевин продолжил насмехаться. — Верно. Потому что мир крутится вокруг Эндрю и все мы только гости в нем, и плевать, что кто-то еще может беспокоиться о Ниле.       — Кевин, — предупредила Эбби и повернулась к Эндрю. — Я могу сделать какао, если ты хочешь просто… присесть. Расслабься. Это не допрос. Просто мы все волновались за тебя, — она отодвинула для него стул у кухонного островка, и Эндрю почти захотелось отпихнуть его, но вместо этого он решил сесть и оставить какао на Эбби. Все-таки он сильно вымотался.       — На чем вообще Нил сидел? — спросил Ники. — Мы никто не знаем. Как так получилось? Он ненавидит выпивку и наркотики. Это так… на него не похоже.       Эндрю, на самом деле, не знал, с чего начать. Подсесть на наркоту, даже просто попробовать наркотики было так непохоже на Нила. Но он был сломлен, и понять его мог только Эндрю, потому что испытал это на своей шкуре. Нил рос в боли, но не знал той, какую терпел Эндрю. И нет правильного или неправильного пути справиться с ней. Нил сделал то, что мог, и это не его вина.       — Сейчас он лечится, — сказал Эндрю. — Остальное не важно.       — Так что, нам ждать подлянки от Воронов? — спросил Ваймак. — Какую часть из “запрещается любой контакт” ты не понял?       Эндрю помолчал.       — Никто не должен знать, что я ездил к нему. Это должно остаться здесь, все поняли?       — Я уже рассказал Элисон, — равнодушно протянул Кевин.       Эндрю хотел ему врезать, но прежде чем он успел, вмешался Ваймак:       — Ладно, никто больше не узнает! Эндрю, убери нож. Ты знаешь, Лисы умеют хранить секреты, в том числе и Элисон. Мы уже два года держим секрет Мориям под замком. Это секрет Лисов. Ясно?       — И нет, — сказал Эндрю, пряча нож под повязкой, — подлянки от Мориям можно не ждать, — если кто и пойдет, то Ичиро за Эндрю, но это — проблема завтрашнего дня.       Эбби налила какао и передала Эндрю, который только посмотрел на него. Тогда она закатила глаза и, достав из холодильника взбитые сливки, добавила их к какао. Довольный, Эндрю сделал маленький глоток.       — Ну хорошо, — сказала Эбби и села напротив него. — Будем искать плюсы. Может, из-за шумихи в прессе Эдгар Аллан захочет порвать связи с Нилом. Может, они отправят его назад, — о, если бы все было так просто.       — И Тетсуджи ушел, — сказал Ники. — Это должно что-то значить, так? Гнездо меняется. Сильно меняется.       Ваймак кивнул, обдумывая все это.       — Я узнаю подробности. Поспрашиваю, прощупаю почву, посмотрю, что смогу найти о новом тренере, Цзяне. Я не так много о нем знаю. Может, он захочет продать Нила обратно.       Эндрю знал достаточно, чтобы понимать, что последнее слово будет за Ичиро и вероятность того, что он выпустит Нила из своей хватки, если только не останется в тюрьме, очень мала.       — Не думаю, что ходить выведывать что-то — хорошая идея, — сказал Аарон, качая головой. — Даже если нам кажется, что все меняется, мы не можем знать наверняка. Все может остаться совершенно так же и что тогда? Вот тогда нам действительно стоит ждать какой-то подлянки.       — Ваймак остается тренером, — сказал Ники. — Он может задавать вопросы, спрашивать о том, что, скорее всего, волнует и остальных тренеров в лиге. Например, что случилось с Тетсуджи и почему на его место поставили Цзяна? Нас не могут убить просто за вопросы, ответы на которые хочет узнать весь мир.       — Могут, — сказал Кевин, ничуть не обнадеживая.       — Мы будем осторожны, — отвечала Эбби. — Дэвид знает, когда лучше говорить, а когда — промолчать.       — От Цзяна ничего не зависит, верно, Эндрю? — громко сказал Кевин. — Только от парня Нила, Ичиро Мориямы. Или вы все вдруг забыли, кто на самом деле заправляет в Гнезде? — Эндрю сжал в руках кружку, представляя на ее месте шею Кевина. Конечно, он тоже видел горькую правду. Эндрю часто считал его тупым, но настолько тупым Дэй не был.       — Кевин, — упрекнул Ваймак. — Почему ты так наседаешь на Эндрю, а? Правда думаешь, что ему приятно слышать все это дерьмо?       — Я не наседаю на Эндрю, а констатирую факты, — ответил Кевин. — Я просто не ношусь вокруг него, как вокруг младенца, который уронил свою игрушку на пол и разревелся, потому что, правда, Эндрю, так ты выглядишь последнее время. Ты все плачешь и плачешь из-за игрушки, до которой не можешь дотянуться, и у всех у нас кровь из ушей течет от этого.       — Кевин, замолчи, — в ужасе сказал Ваймак.       — Нет, — негодовал Кевин. — Эндрю знает намного больше о всей этой херне, чем говорит нам, и меня это достало. Хотя, знаете что? Ладно. Если Эндрю хочет сражаться со всем миром в одиночку, пускай сражается. Удачи тебе, Эндрю. Я заебался тебе помогать.       — Господи, Кевин, — вмешался Аарон. — Ты хоть знаешь, блять, сколько шансов мы дали тебе? Знаешь хоть, с чем нам пришлось мириться, когда ты появился здесь? Со всем этим дерьмом разбирался Эндрю. Ради ТЕБЯ. Так что хватить скулить из-за этого. И хватит бросаться на Эндрю.       — Думаешь это хоть чуть-чуть его задевает? — усмехнулся Кевин. — Эндрю здесь даже нет. Эндрю не было здесь несколько месяцев, или ты еще этого не заметил? Да хоть замертво упади ему под ноги — он просто перешагнет и пойдет дальше, хуй знает куда. Тебе на все плевать, верно, Эндрю? Видишь. Ноль реакции. Он ни черта не слушает, что ему говорят, и уж точно сейчас он не слушает меня, блять.       Эндрю размышлял над тирадой Дэя — весьма спокойно, если так посмотреть — пока делал еще один глоток какао. Кевин сорвался, разозлился. Тем, что он собирался успокаиваться, даже не пахло, это было ясно как день. Снова Аарон и Тильда. Но это не была проблема Эндрю. Кевин мог говорить что угодно, самые отвратительные в мире слова, но они не вернут жизнь Рико и не заставят Эндрю раскаяться в своих поступках или пожалеть о них.       Но он не хотел слушать, что еще скажет Кевин. Эндрю встал, поднялся по лестнице в свою комнату и начал собирать вещи. Их было не много: одежда, пара часов, обувь, книги, ноутбук. Все уместилось в две спортивные сумки, как и когда он уезжал из общежития. Закончив, он спустил сумки, отсалютовал свои фирменным жестом, показал Кевину средний палец и пошел к мазерати.       Эндрю ехал к дому в Колумбии. Добравшись туда, он сделал глубокий вдох облегчения. Дом был в его распоряжении. Не нужно больше возиться с Кевином, Аароном или Ники. Он достал из холодильника пиво и сел перед телевизором. Щелкая каналы, он наткнулся на сериал, от которого была без ума Дэн. Что-то о выживших после авиакатастрофы, которым в итоге пришлось есть друг друга, чтобы остаться в живых. Эндрю решил посмотреть одну серию, чтобы понять, стоит ли он своей популярности. Сериал был интересным, поэтому он сфотографировал экран телевизора и отправил Дэн вместе с сообщением: “Неплохо, о капитан”.       Та ответила спустя пару секунд: “Дождись пятой серии, это разнос”.       “Келли съедят первой, вангую”, — отправил ей Эндрю.       “Без комментариев”, — написала Дэн.       Да, Эндрю знал, что прав. Довольно странно, но он ждал, когда Дэн прилетит из Канады. Рене тоже должна была вернуться через пару недель. По пятницам встречи с Нилом и… все вправду менялось. Пока сложно было это заметить или коснуться рукой, но он чувствовал это. И для того, кто едва ли может что-то чувствовать, это было уже что-то.       Чуть позднее написал Аарон: “В доме?”       Эндрю ответил “да”.       Казалось это приободрило Ники, который отправил ему сообщение: “Кевин просто сам не свой после смерти Рико. Он не специально.       Следом позвонил Ваймак, которого Эндрю отправил на голосовую почту: “Эндрю. Слушай. Нам с тобой нужно поговорить. Ты должен мне все рассказать. Я не буду тебя сейчас дергать, но, когда начнется сезон, мы все проясним. Рад что с Нилом все хорошо. Ладно. Отдыхай. Пока”.       Наконец Эндрю доплелся по лестнице до своей комнаты, выключил свет, плюхнулся на кровать и уснул крепким сном.

***

Нил       — О, нет, нет. Можете меня пропустить, — сказал Нил, когда круг “групповой терапии” дошел до него. — Терапия на меня не действует.       Мягко говоря, на него бросили несколько любопытных взглядов. Программа лечения обязывала по утрам встречаться с “группой”, говорить с другими борющимися с зависимостью людьми, поддерживать друг друга и обсуждать проблемы. Но это была терапия. Промывщика мозгов Нил узнавал, стоило только такого увидеть, и Верна, главная в группе, вне всяких сомнений была врачом, одним из тех, кто специализируется на проблемах зависимости.       — Я, в прямом смысле этого слова, никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так говорил, — сказал Лукас, мужчина средних лет, сидевший рядом с Нилом. Повернувшись, он напрямую обратился к Нилу. — Это же терапия. Типа, не… гипноз, не промывка мозгов или игры разума.       — Это не такая терапия, какой ты привык ее видеть, Нил, — соврала Верна. — Это всего лишь место, где ты можешь свободно и безопасно поговорить и поделиться своим опытом. Сегодня мы лишь разговариваем и делимся какими-то событиями из детства, которые могли повлиять на наше благосостояние или неудовлетворенность жизнью. Разговор о прошлом может исцелить и помочь решить, куда двигаться дальше.       — Я понял суть задания, — сказал Нил. — Я просто считаю, что это пустая трата времени.       — Необязательно рассказывать что-то из детства, — все же пыталась Верна. — Что угодно, чем бы ты хотел поделиться. Что угодно, чтобы облегчить сердце.       — Я пас, — сказал Нил и уставился в пол.       — Боюсь, нам будет сложнее помочь тебе, если ты отказываешься принимать участие в лечении, — сказала Верна. — Я понимаю, что может быть сложно открыться. Ты отказываешься говорить вот уже третий день к ряду. Но здесь ты в безопасности, и мы бы хотели послушать тебя, Нил. Мы же хотим послушать Нила, верно? — она ободряюще кивнула и группа кивнула следом, подражая сказанным Верной словам, в попытке “открыть” Нила.       — Нет, правда, — сказал он. — Вы не хотите этого слышать.       Очевидно, Верна подумала, что это было сказано из чувства вины за свои поступки в прошлом, потому что дальше она сказала:       — Нил, ты очень важный член нашей группы. Ты важен. Ты имеешь значение. Ты нужен. И мы выслушаем, чем бы ты ни хотел поделиться.       Нил посмотрел на лица, обращенные к нему. Он не потрудился запомнить имена и только вполуха слушал рассказанные истории. Первые дни были самые тяжелые. К сожалению, ломки избежать не удалось даже в лечебном центре. Если был не с врачами, он сидел один в своей палате, как сидел один на кафельном полу в Гнезде. Шел период детоксикации, который, по словам врачей, физически был самым тяжелым. После него главной трудностью станет “работа с эмоциями”, чтобы не сорваться.       Нил не знал, чего ждать, не знал, что должен почувствовать, когда организм очистится от наркотиков, когда уйдет эйфория. Снова начались кошмары. Его трясло от мысли, что Ичиро узнает, что Эндрю приходил к нему в больницу, боялся, что Эндрю будут преследовать. Нил переживал за Парсу и его сестер, переживал о том, сколько у всех появилось проблем. Он боялся, что Ичиро с легкостью выберется из тюрьмы, боялся из-за того, что сказал ему, боялся обещания про Хьюстон. Он был весь на иголках из-за разборок в прессе, ярости Ичиро, когда он узнает о том, что Нил в рехабе, если еще не узнал. Нил почти наяву видел, как кто-то врывается к нему посреди ночи с ножом и бросается на него. И мысли об этом ничуть не облегчали ни сон, ни ломку. А сегодня еще и Венка давит на него. “Группа” раздражала сильнее обычного, поэтому его понесло.       — Хотя, знаете что? — начал Нил. — На самом деле есть кое-что, о чем я хотел бы высказаться, Верна. Это касается того, как обстоят дела с телевизорами в этой дыре. Даже в тюрьмах есть телеки. Даже, блять, в самолетах, на подводках, в ебаном космосе, на Марсе, блять. А здесь? Насрать на тех, кто хочет что-то посмотреть. Насрать на тех, кто хочет хоть самую малость отвлечься от постоянных разговоров о наркоте и о том, как она уничтожила все лучшее, что было в жизни. Что насчет позитива? Может кто-то сказать хоть что-нибудь, сука, хорошее? Я заплачу. Серьезно, я готов заплатить тому, кто скажет что-то хоть отдаленно обнадеживающее на этих блядских посиделках. Или мы собираемся все тридцать дней просто мрачно гундеть и плакать, чтобы потом вернуться в реальную жизнь с реальными проблемами?       В помещении воцарилась оглушительная тишина, но Нил, можно сказать, привык к подобному. Не здесь, нет, здесь он сорвался впервые. Но это напомнило ему о Кэти Фердинанд, об интервью, общении с прессой после игр. Было… почти приятно. Словно вернулась часть прежнего его.       Он оглядел группу с мыслью, что кто-то подшутил над ним. Быть не может, чтобы это на самом деле… работало? Хоть и не так, как ожидалось. И Нил совершенно точно не собирался признавать это вслух. Но… он сдвинулся с мертвой точки. Он чувствовал это. Возможно, он по частям начал собирать прежнего себя, хотя думал, что давно мертв и похоронен.       Нил выбирался из недр земли.       — Что ж, Нил, — пришла в себя Верна, — это определенно… хорошее начало! Все, давайте похлопаем Нилу за то, что он поделился, — она прямо-таки светилась, когда группа начала хлопать.       Нил сидел на своем стуле и ничего не понимал. Что это за хуйня сейчас была?       — И это подводит нас к другой замечательной теме, — продолжила Верна. — Давайте по очереди расскажем, что хорошего мы вынесли из этого опыта. Это может быть из вашей жизни до лечебницы или из вашего недавнего опыта. Может, то, за что вы благодарны? Может, то, что вы узнали о себе на этом пути? Клара, начни, пожалуйста.       И снова по кругу. Нилу это все так же не нравилось, он этого не понимал, но успешно пропиздел до конца собрания. До него дошло, что стоило ему раз заговорить, как от него ожидали, что теперь он будет “делиться” почти каждый раз. Это выматывало. Он словно притворялся нормальным человеком, что Нил всегда ненавидел, потому что никогда таким не был. Нил считал дни до пятницы.

***

Эндрю       Эндрю снова ехал в Западную Вирджинию. Пятница пришла неожиданно быстро. В их распоряжении была эта и следующая пятница, потом начнется сезон и весенний семестр. Нил считал, что Эндрю не всерьез говорил о пропуске игр, чтобы быть с ним в больнице, но Эндрю был совершенно серьезен. Нахрена ему экси, если он может поехать повидаться с Нилом? О том, как преподнести эту новость Ваймаку, он подумает в следующий раз.       Эндрю выехал рано утром, чтобы быть на месте к полудню, когда рехаб на час открывает свои двери и впускает гостей на “семейный день”. Парса вернулся в Западную Вирджинию и дал Эндрю зеленый свет использовать его имя, чтобы навестить Нила, со строгим условием рассказать обо всем. Кто-то из людей Стюарта поехал в Гнездо забрать Парсу, чтобы он мог “навестить Нила”, но, на самом деле, они просто уехали на пару часов в неизвестном направлении. Парса, казалось, радовался любой возможности выбраться из Гнезда, даже если он не навещал Нила, и Эндрю не в чем было его винить.       Вдали показался лечебный центр, и он тихо облегченно выдохнул, словно думал, что здание исчезнет или вдруг окажется нереальным. Эндрю припарковал мазерати и пошел внутрь. Пальцы подергивало какой-то эмоцией, которую он не мог назвать, той, что он долгое время не испытывал — с тех пор, как Нила еще не забрали. К счастью, документы здесь никто не проверял — он просто подписался под именем Парсы, и его отвели в “комнату для общения с семьей и друзьями”.       Нил сидел за столом и ждал, и чуть не свалился со стула — от удивления? радости? — когда увидел Эндрю.       Нил встал и широко улыбнулся, и Эндрю подошел, нырнув к нему в объятья с быстрым “да”. Мгновение они просто цеплялись друг за друга. На Ниле была толстовка, но материал был достаточно тонким, чтобы почувствовать тепло его тела. Эндрю заставил себя разорвать объятья, чтобы не поддаться желаниям и не коснуться его горячей кожи прямо под нижним краем кофты. Он чувствовал, что Нил согласится, но боялся, что еще слишком рано.       Они сели друг напротив друга, и Нил молча протянул руку между ними, предлагая Эндрю взять ее, что тот и сделал.       Нил выглядел невероятно. В глазах снова заиграла жизнь, коже вернулся цвет и даже легкий румянец на щеках, который, надеялся Эндрю, вспыхнул из-за него. Волосы снова были чистыми и пушистыми. Казалось, он набрал немного в весе и тени на лице разгладились. Эндрю знал, что ему все еще больно, что он все еще терпел ломку, что проявлялось в легком подергивании пальцев, лежащих в его руке, но рыжик выглядел в десятки раз лучше, чем все последние разы, что они виделись. Пронзительно голубые глаза Нила словно гипнотизировали Эндрю.       — Хорошо выглядишь, — Нил улыбнулся, и в глазах Эндрю промелькнуло удивление, словно он гадал, мог ли его идиот читать мысли. Но нет. Это было невозможно. Невозможно читать мысли. Зато было возможно, что Эндрю привлекает его. Нилу нужно было прояснить голову. Как он мог настолько запутаться?       — Так, — начал Эндрю, — о чем хочешь поплакаться? — он предположил, что у Нила уже сложилось свое мнение о больничке, и ему не терпелось услышать его, даже чисто забавы ради.       — Здесь нет телека, — Нил с прищуром посмотрел на него, будто в этом он был виноват. — Ты был прав.       — Естественно, я был прав.       — Это отстой. Наконец-то я выбрался из Гнезда и все равно не могу посмотреть твои игры, — жаловался Нил. — А местные работники даже взяток не берут.       — У тебя хоть деньги-то есть? — с сомнением спросил Эндрю.       — Я бы записал на счет Стюарта, — пожал плечами Нил.       — С чего бы тебе подкупать персонал в лечебном центре? — Эндрю вновь усомнился в том, что Нил действительно был реальным человеком. — Уже хочешь свалить отсюда?       — Естественно. Я просто хочу посмотреть, как ты играешь, — ответил тот, и что-то вспыхнуло в глубине его голубых глаз. Эндрю знал, как ему нравится, когда он закрывает ворота, но всегда думал, что это связано с личной выгодой, потому что они были в одной команде и Нил хотел выигрывать. Он не знал, что ему нравится смотреть, как он играет, просто чтобы… смотреть.       — О, в таком случае, хорошо, что я купил кассетник, — неизменным голосом сказал Эндрю.       — Неправда, — нахмурился Нил.       — Оу, но я купил. Не могу обещать, что буду записывать матчи. Но, можешь не сомневаться, я найду, что тебе посмотреть, когда ты выйдешь отсюда.       Нил наклонился вперед.       — Но я хочу посмотреть матчи.       Эндрю стучал пальцами по его запястью. Нил не двигался под его прикосновением, держа руку ладонью вверх. Эндрю медленно переместился к открытой ладони, потом к кончикам его пальцев.       — Ммм, что-то мне не хочется их записывать. У меня есть идея получше.       Нил сердито вздохнул.       — Что еще тебе записывать?       — Не знаю, — ухмыльнулся Эндрю. — На что бы еще ты посмотрел? — смятение Нила витало в воздухе. — На меня, — сказал Эндрю, и Нил медленно кивнул. — Как я думаю о тебе, — Эндрю продолжал постукивать по руке Нила, наслаждаясь каким-то странным озорством и предвкушая, когда до рыжего дойдет. — Как представляю тебя. В душе, в машине, откинувшись головой на…       Нил вцепился ему в руку, заставляя замереть. Эндрю наблюдал за тем, как он краснеет.       — Это то, что я думаю?       Эндрю смерил его взглядом.       — Это тебя заводит?       Нил зарделся ярко-красным, но кивнул.       — Да, но Эндрю, — сказал он. — Твоя игра тоже меня заводит.       — Наркоман.       — Ну, тогда хорошо, что я в рехабе, да? — медленно и насмешливо губы Нила растянулись в широкой улыбке, будто бы он знал, что эта улыбка делает с Эндрю, хотя, скорее всего, он не имел ни малейшего понятия.       — Три тысячи процентов.       Нил сильнее сжал его руку.       — Какого хуя. Я был на трехстах двенадцати. Куда так подскачил?       — Ты не можешь забыть об экси, даже когда я пытаюсь с тобой флиртовать, — объяснил Эндрю своему идиоту.       — Нет такого правила.       — Теперь есть. Вступает в силу прямо сейчас.       — Я просто говорю правду! — сказал Нил. Конечно же, так и было.       Он выпустил руку Эндрю, но тот не забрал ее, только начал очерчивать пальцами шрамы. Нил по-прежнему с жаром смотрел на него, что напомнило о том, какой эффект он оказывал на этого идиота. Нил наклонился чуть ближе и приоткрыл рот, смотря на Эндрю. Его ладонь почти обжигала, прикосновение походило на разряд тока. Эндрю смотрел на его губы и не мог отвести глаз, даже если бы хотел.       — Уже завелся?       — Да, — выдохнул Нил. — Но ты все еще не поцелуешь меня?       Эндрю хотелось больше, чем поцеловать его. Он хотел схватить Нила за запястья, прижать к полу, оседлать его…       Он заставил себя оглядеть помещение, словно они вдруг могли оказаться здесь одни. Но вокруг сидели другие посетители, стояло несколько работников. Другими словами, никакой приватности. Эндрю было почти плевать, но он помнил, что Нил был местной “знаменитостью”, что за ними наблюдали и что люди могли все разболтать и разрушить раньше, чем у них появится шанс снова стать чем-то. Словно читая его мысли, Нил отклонился назад на спинку своего стула.       — Видео. Видео, — бормотал Нил, будто был где-то далеко отсюда. — Поверю, когда увижу своими глазами.       Эндрю почувствовал, как жар подкрался уже к его щекам. Его разум иногда забредал в такие дебри, из которых самому было не выбраться. Он стряхнул с себя эти мысли в попытке сосредоточиться, в попытке сохранить спокойствие во время разговора.       — Эй, Эндрю, — заговорил Нил, но остановился и отвел взгляд. Он мотнул головой, словно передумал задавать свой вопрос. На лбу появилась хмурая морщинка, которая заинтересовала Эндрю настолько, что он настоял:       — Что?       Нил смотрел на стол между ними и сжимал губы. Рука Эндрю замерла в его руке, выжидая.       — Кто это был? — спросил Нил, и голос его прозвучал жалко и отдаленно.       Эндрю потребовалось не меньше минуты, чтобы понять, чтобы буквально угадать, о чем спрашивал Нил. Он спрашивал о Райских сумерках. Эндрю пытался забыть это. Первый, кого он избил. А потом, после игры с Воронами, произошел еще один случай, нечто намного хуже, в том темном коридоре клуба. Ни то, ни другое он не собирался скрывать от Нила, но как рассказать об этом тоже не знал. Как объяснить, насколько плохо все обернулось? Как объяснить это Нилу, когда он самому себе не мог это объяснить?       — Я не знаю, — сказал Эндрю, наблюдая за тем, как нахмурился Нил, пытаясь собрать кусочки пазла. Эндрю всегда плохо обращался со словами, но он мог попробовать. — Я просто, — он прочистил горло. Я послал его, но он не отвалил. Все шло к этому. А я просто… Я не мог пошевелиться. А потом ударил.       — Погоди. Что?! — воскликнул Нил.       Эндрю еще раз в уме прогнал свой рассказ, словно что-то забыл. Да, насыщенный выдался вечер. Он до сих пор винил себя, но пытался рассуждать непредвзято, как всегда наставляла Би. “Как бы звучала история, если бы ее рассказывал кто-то другой"? — всегда говорила она, потому что знала, что Эндрю склонен во всем винить себя. Он пожал плечами без всякого желания повторять. Он знал, что его услышали. Замешательство Нила сменилось гневом.       — Ты сказал ему отвалить? Эндрю. Это. Почему ты мне не рассказывал?       — Рассказываю сейчас.       — Но я думал… — Нил покачал головой. — Значит, ты сказал “нет”.       — Ты думал что?       — Я думал, ты кого-то нашел. Думал, что ты развлекался с кем-то другим, — признал Нил. Он проклинал себя, словно теперь это была его вина. — Так сказал Ичиро.       — И ты поверил ему.       Нил смущенно кивнул, пожираемый чувством стыда.       Знакомым тяжелым грузом слова повисли между ними. Ужасно было слышать их тогда, ужасно и теперь. Эндрю ждал, что на него накатит новая волна злобы на Ичиро за то, что он манипулировал Нилом, помимо всей прочей хуйни, что он сделал, но ее не было. И на Нила он тоже не злился. Злости не было совсем. Через стол Эндрю дотянулся до груди Нила и легонько коснулся пальцами, будто хотел показать, что все хорошо.       — Почему ты не ненавидишь меня, Эндрю?       Его рука замерла на сердце Нила, которое сквозь ткань толстовки мерно билось о раскрытую ладонь — тук-тук, тук-тук.       — Я и ненавижу тебя, Нил, — сказал он, держа руку на его груди, чувствуя. Он не знал, до чего пытался дотянуться, поэтому погружался в чувства, на которые был способен. Сердце Нила было у него на ладони, и Эндрю знал, но никогда раньше не чувствовал этого. Оно билось в нем, было его частью. Он никогда не чувствовал ничего подобного.

***

Нил       “Но я люблю тебя, — хотел сказать Нил. — Ты ненавидишь меня, но я люблю тебя”. Что-то его сдерживало. Может, то, как сменился весь облик Эндрю, когда он спросил, “кто это был”. Он увидел, как на его лице заплясали тени, как промелькнул страх, и только Нил мог их заметить, и даже ему пришлось присмотреться, чтобы разглядеть их. А потом Эндрю, который снова все спокойно принимал. Эндрю, который принимал все плохое, что с ним случилось, за сущий пустяк, принимал сомнения Нила, не подкрепленные ничем, кроме его убежденности в том, что Эндрю и глазом не моргнув оставит его позади.       Ведь что был Нил в великой картине мира? Он должен быть ничем, верно?       Рука Эндрю была на его сердце, и это казалось таким правильным. Он вспомнил, как долгое время там зияла дыра. После игры Воронов с Лисами он вложил свое сердце в руки Эндрю. Он даже не просил, но Нил вырвал его из груди и все равно отдал ему. Сейчас же казалось, что Эндрю возвращал его на место. Может, ему нужно было просто ненадолго одолжить его. Может, нужно было убедиться, что оно живое, что оно работает, прежде чем поместить его обратно в грудь Нила. Может, Эндрю просто нужно было знать, что стоит ему захотеть, и оно окажется в его руках.       Нил накрыл руку Эндрю своей, будто чтобы показать ему. Эндрю замер и хотел было отступить, но Нил ослабил хватку, чтобы он остался. Это был такой странный обмен, странное перетягивание каната.       Эндрю снова взглянул на Нила со знакомой обидой. Она не имела ничего общего с их разговором, но отражала долгие страдания. Его взгляд был таким чувственным и пронзительным, что мог бы тронуть самое ядро земли. Он доказывал, что нечто большее скрывалось за безразличием в глазах Эндрю. Так, он за долю секунды показал всю боль прошедших месяцев, и в этот миг Нил увидел, как сильно ранил его. Боль была настолько острой и яростной, что, казалось, Нил вдыхал ее вместе с воздухом.       Он вспомнил слова Эндрю в суде: “Что насчет тебя?”       Нил не был уверен, что он тогда имел в виду, но понимал теперь. Он понимал, что его отсутствие, все ужасы, произошедшие с ними, оставили на Эндрю глубокий след. Он будто отдал Нилу часть своего сердца в ответ. Нечто превышающее их небольшой обмен. То, что, возможно, Нил не заслуживал, но что все равно было его. Он хотел спросить, уверен ли Эндрю, было ли это “да или нет”, но в следующую секунду его лицо приобрело привычное выражение, и все исчезло. Он убрал руку, и Нил отпустил.       Нил был поражен. Эндрю всегда изумлял его. Ничто из его действий не должно было уже удивлять, но Эндрю находил все новые способы быть вечной неожиданностью, вечно быть рядом. Это сбивало с толку.       — Ты знаешь, что тут разрешено, — сказал Нил, только сейчас подумав об этом, и, вероятно, потому, что в дыхании Эндрю чувствовались нотки табака. — Сигареты. Это даже приветствуется. Лучший способ победить зависимость — обзавестись новой.       — Кажется, я читал где-то об этом, — ответил Эндрю.       Нил кивнул головой на дверь, ведущую к месту для курения. Не говоря ни слова, они поднялись и вышли наружу. Было холодно, ледяные капли дождя сыпались с неба, накрывая все тонкой пеленой тумана. Над головой серели облака. Нил тут же запихнул руки в карман толстовки. У Эндрю, как всегда, с собой была пачка и зажигалка. Он вытряхнул одну сигарету, прикурил и сделал длинную затяжку.       На нем была кожанка, черные брюки и новые на вид ботинки, которые Нил решил не комментировать, потому что понял, что они были от Ники и Эндрю будет ненавидеть его, если он заметит. Уши Эндрю покраснели от морозного зимнего воздуха.       Нил смотрел, как дым рассеивался у самого лица Эндрю, и глубоко дышал. Он вытащил холодную руку из кармана и потянулся за сигаретой в его руке. Он безропотно отдал ее, и Нил зажал сигарету между губ. Он не курил уже… уже очень давно. Ни одной сигареты в Гнезде. Ни одной с Ичиро. Значит, последний раз был с Эндрю. Эндрю облокотился на забор, наблюдая за тем, как рыжик сделал несколько мелких затяжек. Закончив, Нил вернул сигарету, и мгновение он просто смотрел, как она горела в его руках.       — Мы должны каждый день ходить на групповую терапию, — сказал Нил. — Я ее ненавижу. Я просто выдумываю разные истории. Я не понимаю этого, не вижу смысла. Как ты с этим справлялся? Тебе не казалось, что это херня собачья?       — Никогда не думал, что, может быть, если ты перестанешь выдумывать, это перестанет быть херней собачьей? — сказал Эндрю, устремив взгляд на тоскливый вид.       — Мы оба знаем, что я особо не могу рассказывать о себе, — пожал плечами Нил. Это было его оправдание на все случаи жизни, но это не делало его менее правдивым.       — Почему нет?       — Собственность, — ответил он.       Эндрю затушил сигарету о забор, и она упала на землю. Он сжал кулаки так, словно ненавидел это слово.       — Ты — больше, чем это, Нил, — сказал Эндрю. — Тебе не обязательно говорить о самых паршивых эпизодах своей жизни. Тебе не обязательно говорить только о пиздеце. У тебя целая… ты цельная личность. Ты больше не выдумка.       Нил покачал головой.       — Мне так не кажется. Люди там? — он указал на здание. — Они ничем на меня не похожи. У меня нет с ними ничего общего. Думаю, Лисы приняли меня только потому… Честно говоря, я даже не знаю, почему. Они должны ненавидеть меня. А если говорить о мире? Я все так же скрываюсь.       Эндрю кивнул на здание.       — Попробуй задать кому-нибудь из них три серьезных вопроса об их жизни. Готов поспорить, ты ошибаешься.       — Слышу это от тебя? Ты и шанса никому не даешь.       — Я не даю, — согласился Эндрю и смерил его непроницаемым взглядом. — Но ты даешь.       Нил отвел взгляд и пробежался руками по забору. Стало чуть теплее. Лучи солнца пробивались сквозь серые тучи. Нил встал лицом к лицу с Эндрю, прямо перед ним. Эндрю спрятал руки в карман его толстовки и подтянул ближе к себе так, что они частично касались друг друга. Нил чувствовал, как он держит его, как всегда, и это было знакомо, это вселяло уверенность. Его организм не был еще полностью чист, впереди ждала еще неделя детоксикации. Но после этого… он позволит себе подумать о видео и на секунду представить. Это будет… если он увидится с Эндрю… Нил дрожал в его руках. Он не знал, суждено ли этому случиться, но понимал, что ему есть, к чему стремиться и что будет ждать его на выходе отсюда.       — Что Парса говорит об Аризоне? — спросил он.       — Думаешь, мы часами болтаем по телефону? Я нихера не знаю, — ответил Эндрю.       — Ну, можешь тогда спросить для меня? — он промолчал, но Нил знал, что он спросит.       — Ты, — снова заговорил Нил, не зная, как подойти к теме. — С тобой связывался Стюарт?       — С чего бы ему со мной связываться?       — Можешь перестать отвечать вопросом на вопрос и ответить нормально, блин, — возмутился Нил.       — Нет.       Нилу не понравился такой ответ. Стюарт сказал, что будет присматривать за Эндрю. Да, прошло меньше недели, но все же… Нилу не нравилась мысль о том, что Стюарт не будет знать, если с Эндрю что-нибудь случится. И он ненавидел думать о том, что пока он здесь просиживает штаны, что-то плохое может случиться с ним.       — Ты был осторожен? С Рико? — спросил Нил, потому что, возможно, если он будет знать больше, то сможет успокоиться.       — Я оставил там золотую цепь Мориямы, — Эндрю пожал плечами.       — Блять. Эндрю, — выругался Нил. — Ичиро будет искать, кто его подставил.       — Он не докажет, что это был я. У меня алиби.       — Ему не нужны доказательства, чтобы преследовать тебя, — спорил Нил. — Ему даже это убийство не нужно. Он может взять тебя на мушку ни за что. За то… что ты знаешь меня.       — Думаю, сейчас у него есть проблемы пострашнее, чем старый добрый я.       Нил вздохнул. У Ичиро точно были проблемы пострашнее. Но у него было время. И он захочет совершить возмездие. И Ичиро… недолюбливает Эндрю. Эндрю ему совершенно не нравится. Что в каком-то смысле значит, что ему нравится Нил, хотя это по-прежнему полная бессмыслица. В следующий миг губы Эндрю коснулись шеи Нила, и в голове сразу стало пусто.       — Перестань думать, — слова Эндрю жаром отпечатались на его коже. И у Нила не осталось другого выбора.