Танец ворона и совы

      

23 ноября 2023 года. Беговинск, Русия.

      Чтобы Карл его не спалил, Мичил спустился на лифте на первый этаж. Стиснул зубы, стараясь дышать ровно. Лифты тоже иногда падают, ё... Сраный страх высоты уже три года не отпускал. Не-а, рано или поздно выбьет из себя эту дрянь. А то чё за дурь: колдун-ворон, который истерит на любой высоте. Если страх останется, к Мичилу и ворон-помощник никогда не прилетит.       Выждал пару минут, зашёл в лифт и поехал на последний этаж. Руки подрагивали, дыхание сбивалось: снова начинался мандраж. Долбанная клетка, гробик на тросах. Ловушка. Да что ж Мичил такой трус? Ну, нет. Страхи его не победят. Он ударил кулаком по дверям, а через секунду из динамика раздался мелодичный сигнал. Двери открылись на этаже. Вот что кулак животворящий делает, хах!       Теперь к лестнице, два пролёта до технического этажа. Отпереть дверь и запереть за собой. Ещё два пролёта до крыши. Открыть навесной замок. Мичил давно обзавёлся ключами. Всего-то вопрос правильной суммы, занесённой в правильную кассу, хах. Он придумал отмазку, что типа ему это надо как фотографу: будет снимать город и заказчиков на его фоне, фотосеты на крыше и всё такое. На деле он не потащил бы заказчиков на крышу. Это риски, а оно ему надо? Других мест полно. Но тому, кто отдал ему ключи, было похер. Главное условие — не светить имя и должность «ключника», а там хоть ссы на головы прохожих, хоть скидывай что-то с высоты. Или кого-то…       На крыше было гадко: ветер хлестал плетями по телу, а низкое небо с тяжёлыми снеговыми тучами нависло будто прямо над головой. Мичил вдохнул сырой холодный воздух. Заставил себя подойти к краю, посмотрел вниз. Близился вечер, пасмурная погода крала остатки света. Полумрак искажал реальность, сплетал дороги и улицы в причудливую, опасную сеть, которая разломит и размажет каждого, кто упадёт ей навстречу. Но его эта сеть больше не поймает. Ни за что. Он останется на высоте и будет дальше наблюдать, как машины букашками проносятся мимо, а люди бегут по своим делам как муравьи…       Мичил внезапно охрипшим голосом проговорил:       — Я — Ворон. Птицы не боятся высоты. Я — Ворон. Мне по нраву высота. Небо — моя суть.       Его колотило от страха, но он раз за разом лез на крышу, чтобы вот так стоять у края. Тут ему нечего бояться. Дверь на крышу он закрыл на ключ и подпёр тяжёлым ящиком, который сам сюда и притащил когда-то. Нет ничего ужасного в том, чтобы стоять у края, если точно знаешь, что за спиной никого нет. И весь мир там, внизу. Под его взглядом. Под его контролем.       Вот только страх не ослабевал, а сеть улиц и дорог ухмылялась, шепча: «Не обманывайся. Ты мой». Он думал, что побеждает. Что он сильнее и смелее. Но каждый раз рано или поздно паника догоняла его и иллюзия власти над миром внизу рассыпалась прахом. Ё… Прям как в фильме «Области тьмы» было: «Я что-то упустил... Я был близок к тому, чтобы оказывать влияние на весь мир... А теперь всё, на что я могу оказать влияние — это тротуар».       Нет… Нет! Он хочет жить. Хочет летать вверх, а не вниз! Дыхание ускорялось, в ушах шумело. М-м-м, ни хрена. Сил нет дольше стоять. Сделал два шага назад, потом отбежал от края. Властитель мира херов. Руки тряслись как в припадке, ноги сделались ватными, сердце бешено колотилось. Страшно-страшно-страшно! М… Ма… Мама…       Сел посреди крыши. Снова стиснул зубы, до боли сжал кулаки. Как же он себя ненавидел в такие моменты! Жалкий, ничтожный. Один из тех, кто почти сдался. Именно поэтому в период реабилитации он не общался с такими же переломанными. Там было много сдавшихся. Проще ж присесть в инвалидную коляску, чем изо дня в день, из месяца в месяц, через боль и дикий страх…       — Когда я вижу сломанные крылья, Нет жалости во мне и неспроста: Я не люблю насилья и бессилья…       Откуда-то из памяти вылезли строки песни Высоцкого, хотя Мичил обычно не слушал такое старьё. Ну, старьё в тему. Нельзя сдаваться и тонуть в бессилии, как десятки тех на реабилитации. Он прикусил щёку изнутри, почувствовал во рту металлический привкус. У тех, кто сдался, не было отца-целителя. Впрочем, у них не было и отца-главы клана, который мог сказать не то и не там. В который раз из глубин памяти поднялись на поверхность воспоминания…       «— Ты молодец! — заулыбался папа. Его губы и через полгода после обряда были бледными, почти белыми. — Давай попробуем пройти от машины до дома без ходунков?       Мичил замер, ещё не открыв дверцу машины до конца. Прикусил губу, нервно выдохнул. Ноги по-прежнему подгибались от слабости и заплетались. Какое там без ходунков?!       — Нет… Я… Нет!       Папа дотронулся до его плеча, чуть сжал. Прислонился лбом ко лбу Мичила, хрипло прошептал:       — Надо пробовать, Мич. Ты можешь, я рядом. Если что-то не получится, я удержу тебя, не дам упасть.       Мичил сжал зубы и затолкал внутрь, проглотил рвавшееся наружу: «Не дашь упасть? Ну да, одного раза хватило. И вот я теперь какой!» Родители столько раз просили его не лезть на заброшки, объясняли риски… Не, ну чё, он ходить нормально не хочет?       — Помоги встать…       Ноги были ватными, тело чуть покачивалось вправо-влево. Но он стоял. Сам, без опоры! Шаг… Второй… Мышцы ослабли, но боли он не чувствовал. Папа, как и обещал, был рядом, страховал. На его бледном, сероватом лице снова появилась улыбка. У самого Мичила не было дара целительства, но он прекрасно понимал, что папа не просто его вытащил, вылечил. Он всю боль Мичила забрал себе, отдав взамен силу и непрожитые годы собственной жизни».       Сука… И так настроение говно, ещё и лезет в голову всякое. Мичил не заставлял никого ничем жертвовать! Он не обязан теперь… И Карл этот смотрел на него с такой брезгливостью и непониманием, как люди смотрят на свои ботинки, вляпавшись в говно. Он тупой, что ли? Что ни делай — бесполезно всё, время назад не отмотаешь.       Ветер задул ещё сильнее, с неба посыпал мелкий снег. Где-то в глубине души, ну очень глубоко Мичил понимал, что делает какую-то дурь с этими походами на крышу. А если однажды голова закружится или ветер окажется слишком сильным? Он вмиг похерит все усилия. И свои, и чужие. Но… Но…       — Я не люблю себя, когда я трушу…       Жалкий писк, а не пение. В наушниках играл электро-ремикс хита топового рэпера, а Мичил всё пел это старьё, которое скорее под стать его предкам. Ну и ладно, никто ж не слышал. Так-то он и рэп не прям любил-любил. Часто отключал один наушник и слушал… много интересного про себя. Ублюдок, неблагодарная мразь, тупорылый кретин. Ну хоть всё это от чужих. Нечего им лезть не в своё дело. А плевать в спину они могут сколько влезет, ему-то что? Лишь бы не толкали.       Поморщился, шмыгнул носом. Ему постоянно снились кошмары. Он там всё падал, падал, падал… И просыпался с криком, ещё чувствуя, будто захлёбывается кровью. На самом деле не помнил, был ли толчок. Судя по реакции отца, такое вполне могло быть.       В памяти осталось смутное ощущение удара в спину. Тогда он вроде бы даже через куртку почувствовал, что на руке толкавшего было кольцо с большим камнем. Тот камень врезался между лопаток при ударе. А было ли это на самом деле? Или додумал после, а сознание слепило из этого ложное воспоминание? Всё возможно…       Наверняка Мичил знал только то, что он до того раз десять лазал по той заброшке и не падал: умел сохранять равновесие и смотрел под ноги, чтобы не споткнуться. А ещё… Не было там до того внизу у дома сраной арматуры, не было! Ну что, он в глаза долбился, если за десять раз её не заметил? Впервые обнаружил её лишь тогда, когда ржавые штыри проткнули его насквозь.       Бр-р-р… Надо отвлечься, переключиться. Вытащил телефон, с настоящей страницы в NameBook написал компании, что скоро приедет в клуб «За облаками». Сказал, что проставляется, хотя цены там были тоже заоблачными. Ну чё уж, отобьёт траты парой фотосетов или там пятком портретов. А то хоть многие и считали его тупо потребителем, но тратить деньги предков на чужие гулянки — чёт совсем зашквар. Короч, отработает, хах.       Магическое слово «проставляюсь» заставило компанию быстро найти время. Он уже отключал с ними наушник и потому знал, кто он для них. Богатенький лошок, которого удобно использовать. Ну, ваще-то он тоже пользовался ими, только иначе.       Настоящие друзья у него были на фэйковом аккаунте, куда он и зашёл следом. Написал в общем чате.       Zloy Zmey: «Лошок поехал на тусу, чё 🤑😎 Завтра расскажу, мб интересное узнаю. Ну ваще у меня и так кое-какие новости есть, но эт потом. У вас как дела?»       Ваще обязательно надо завтра пересечься с друзьями. А то потом опять ехать к предкам в деревню на выходные. Только на этом дебильном условии они согласились, чтобы он учился в городской школе. Спецом даже искали вариант с пятидневкой.       Ну, Мичилу казалось, что они б и сами свалили в город или обратно на север, если б могли, но вот отцовская работа не пускала. Как он сам говорил, сложить полномочия улахан суора можно либо по выслуге, либо вместе с головой. Немножко жалко было мать, которая теперь разрывалась между сыном и мужем, желая быть рядом и с тем, и с тем, но блин. Мичил и сам справлялся, нечего с ним нянчиться.       White Fox: «Удачи!!! Я ща метнусь к тётке и её подружкам в салон, позвали. Они часто обсуждают последние новости. А мы тоже потом посплетничаем».       Crazy golyb: «Держись, братан)) Я погнал на подработку, тоже много увлекательного там слышу и вижу. Меня вроде разные чуваки любят, я же политическая проститутка ;)) И нашим, и вашим, и мордве, и чувашам».       Прыснул со смеху. Так повелось, что клан голубей за глаза называли политическими проститутками. А они не обижались на несправедливое прозвище, только стебались над этим. К тому же, их никто особо не воспринимал всерьёз, они этим умело пользовались.       Мичил тоже взял на заметку такой подход. С долбанутых спросу нет, хах. Блин, вот говно-то… Не смешно, если серьёзно. Они тупо надеялись, что подростков не воспринимают как угрозу, старались по-тихому разобраться во всём этом звездеце. Не ради сраного торжества справедливости, а ради того, чтобы понимать, от кого ждать подставы. Пока ждали ото всех на всякий случай.       Прикусил вторую щёку, прикрыл глаза. Они не лезли в политику кланов, просто хотели жить в безопасности. Никогда «большие дяди» не заключат перемирие. Им это не выгодно, похоже. Они не слышали мольбы с обеих сторон в духе: «Не уроните шарик, это же наш дом!» Ну и ладно, ну и насрать.       Не повторит он чужих ошибок, не полезет в дерьмо, чтобы вытащить из него других. О себе надо думать. Отца вот многие любили и уважали за то, что он не оставался в стороне. Но чёт ему это не помогло и в мире ничего не изменило. Всё его добро и неравнодушие привело лишь к тому, что он теперь корчится от боли, которую нельзя убрать или ослабить. Или уже не корчится…       Мичил медлил перед уходом с крыши. Там, внизу, опять надо будет что-то из себя строить, прятать страхи и делать вид, что не замечает приставленную к нему охрану. Вот с этим предки удружили прям! То ли боялись за него, то ли считали тупым, то ли всё сразу. В жопу их методы.       Мичил зачем-то зашёл в новостную ленту, наткнулся на чей-то панический пост про экзамены. Да затрахали ныть, ещё только ноябрь. О, комменты ещё круче:       «Мне страшно, я хочу сбежать!»       «Я б лучше в окно вышел, чем сдавал матан! Это ад, кошмар!»       «Убейте меня кто-нибудь сразу, я завалю экзамены, мне конец!»       Мичил скривился. Идиоты. Сколько в интернете идиотов. Разбрасываются такими словами и ваще не думают башкой. Всё, экзамены, конец света нах. Психанул, написал им:       «Сраные вы долбоящеры! Вот не буду писать замызганные цитаты про полёт с моста. Делайте чё хотите, естественный отбор никто не отменял. Но учтите, что чувствовать, как ваше мясо и требуху пропороли кости, и захлёбываться идущей горлом кровью — ну ваще не прикольно».       Ясен хрен, они это не всерьёз. Но пусть теперь читают его ответ и фильтруют свой тупой базар.       Мичил встал, выбрался с крыши. Снова на последнем этаже. Зашёл в лифт, взглянул на кнопки. На первый этаж, куда же ещё? Но палец будто сам ткнул в цифру «8». Ладно… Ему просто надо услышать, как отец что-то говорит. Или ему говорят. Короч, подтверждение, что он там… Что там он, а не его физическая оболочка.       Спустился на восьмой этаж, подошёл к отцовской квартире. Тихо… Минута, вторая. Они чё там, все дружно сдохли? Если б чё-то стряслось, визгу было бы на весь район. Да ведь? Ну суки, затрахали молчать!       Третья минута. Мичил качался с пятки на носок, внутри что-то противно корябалось. Не, ну и так понятно, что отец загнётся скорее рано, чем поздно. Мичил привык к этой мысли. Другие целители твердили, что после такого мощного, сжирающего магические и физические силы обряда, который провёл отец, больше трёх-четырёх лет не живут. Его выбор был. Плевать, как бы.       Четвёртая минута. Не, ну а чё? Так типа природа предусмотрела: родиться, расплодиться, подрастить потомство и сдохнуть. И природе ваще-то похер, в сто лет кто-то кони двинет или в тридцать восемь. Это, в принципе, тоже немало. Хотя кого он обманывает… Мало, конечно. Очень.       Пятая, сука, минута тишины. Да ну нах, пидорасы! Злился на отца звездец как, но к мысли о том, чем всё скоро кончится, не привык. Всё ещё… Природе-то похер. А Мичилу, что ли, нет?.. Сделал шаг в сторону квартиры, но тут услышал голос отца. Ясно, не загнулся пока, разговаривает с кем-то. Мичил развернулся и пошёл к лифту. Насрать на них всех, большой горкой насрать!