Танец ворона и совы

Беговинск, Русия. 25 ноября 2023 года.

      К вечеру субботы стало хуже. Утром ещё рассчитывал, что за выходные оклемается, а в понедельник перетрёт с Албановым, который явно что-то знал о происходящем. Теперь же… Паша полусидел в постели, прижав к носу третий по счёту платок. На вдохе вдруг заболело в груди, перед глазами заплясали мошки. М-м-м… Что ж такое?       Родители шипели друг на друга за дверью, а у него не было сил сказать о кровотечении и о том, что снова поднялась температура. Да и желания тоже не было. Давно усвоил, что им на него плевать. Мать обвиняла отца в изменах, а он её — в неразумных тратах. Достали. Они серьёзно думали, что их никто не слышит? Паша с сестрой всегда слышали и замечали все ссоры.       Обидно. И не верилось, что взаимные обвинения взаправду имеют вес. Зачем отцу идти налево после того, как удочерил Пашкину сестру? Это ж и есть доказательство любви: принять ребёнка жены как родного.       Зачем матери безрассудно тратить деньги впустую, если она всегда была достаточно экономной? Единственная её «слабость» — благотворительность, на это она могла потратить много. Но это хорошее дело, а семья не доедала последний хрен без соли, чтобы подобное стало проблемой. К тому же, мать работала наравне с отцом. Так что справедливо, что она в рамках разумного распоряжалась частью бюджета, не согласовывая с мужем каждый потраченный златник. Видимо, родители просто искали повод для ссор. А вместе с тем перестали замечать детей.       Кровь вроде остановилась. Повёл плечами, стал поворачивать голову влево-вправо. Тело ломило. Ну точно вирус какой-то хватанул. Может, в клубе и заразился? Лекс мог заразить. Он с утра ныл в PhotoGram под фоткой с чашкой чая, что простыл вместе с братом и дядей. Фу ты ну ты! Снова боль при вдохе… Отец хлопнул дверью кабинета, мать шёпотом выругалась. Хорошо хоть, что сестры пока не было дома, она не слышала их разборки.       Глаза защипало от дебильных, каких-то слишком детских слёз. Когда всё сломалось-то? Паша пытался поговорить с родителями, но каждый такой раз они отмахивались и совали ему деньги. Даже отец, который ругался на мать за неразумные траты, почему-то считал, что решит проблемы сына, отстегнув ему на развлечения. Бред какой-то!       В попытке отвлечься взял телефон, написал Мичилу Албанову, что встреча пока отменяется. Вот неужели он сейчас дома с родителями всё так же показывает свой говняный характер? Идиот, если так. Пашку выворачивало от зависти к Мичилу. Если бы у того были мозги, он и эти три года жил бы как нормальный человек, не выматывая нервы ни себе, ни родителям. Сколько бы ни осталось его отцу, а он прожил бы остаток жизни счастливее и спокойнее, если бы сын не был таким… Таким… Слова ещё подходящего не придумали!       От накатившей злости перед глазами снова заплясали мошки. Мику Албанову в пору бы отцу в ноги кланяться и молиться на него, а не на северных богов. А что этот мудак творит? Поносит родных перед Лексом и Ником, позволяет им хлебальники разевать на семью. Лютый кринж! Не… Полный позор! Нельзя так. Эрхан — нормальный дядька, он не заслужил подобного.       Позже Паша всё-таки встретится с Мичилом наедине и разберётся, напускная дурь и скудоумие это, или реальное неуважение к хорошим родителям. Если второе… В жопу такое общение. С Лексом и Ником тоже пора распрощаться. Пусть тусят с дебилами, готовыми оплачивать их гулянки и ржать над ублюдскими шуточками. Надоели.       В горле пересохло, потянулся к многоразовой пластиковой бутылке. Пусто. Голова подкруживалась, но на кухню вылезти всё же придётся. Хотя бы для того, чтобы запить жаропонижающее. Спустил ноги с кровати, тихо зашипел от прострелившей голень судороги. У-у-у… Как больно-то! Чш-ш-ш… Только таблетку выпьет и завалится спать. А утром, может, получше будет.       Очень надеялся на это. Дня два потом ему разрешат не ходить на занятия без справки, а потом-то надо либо идти на учёбу, либо брать больничный. А сидеть дома и слушать ругань — то ещё удовольствие. Это во времена пандемии Паша даже радовался, когда по весне всех закрыли по домам. Тогда Соколовские ещё были настоящей семьёй. И дом был домом, каменной опорой, а не соломенным шалашом, грозящим рассыпаться без следа.       Паша встал и побрёл на кухню. Проходя в коридоре мимо выделявшегося пятном в интерьере старого зеркала с массивной рамой — родовой драгоценности матери, передававшейся по женской линии — краем глаза заметил, что его преследует уродливый одноногий силуэт. А?!       Отшатнулся, врезался в стену. Это что?.. Моргнул, посмотрел ещё раз в зеркало и вокруг. Никого и ничего. Показалось из-за температуры, точно пора пить жаропонижающее. Но в памяти почему-то всплыла та страшилка, которую Мичил однажды рассказал по пьяни: про сахаларских одноногих и одноруких демонов. Как же их… Что-то на букву «а» и исключительно во множественном числе. Как он их называл? Да какая разница! У Паши мозг плавился от температуры, только и всего.       Яркий свет кухонной люстры ударил в глаза, перед ними вновь заплясали мошки, а в груди сдавило так, что не вздохнуть. На этот раз судорогой свело обе ноги сразу, Паша повалился на пол. Больно… больно…       Кухню заволок густой туман, позвоночник прошило нереальной болью. Паша беззвучно открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Больше не видел уродливые тени, но чуял их холод, когтистые пальцы… Чушь! Бред! ...твари выдрали что-то незримое из его груди, от чего стало невыносимо больно и пусто. Больно… Мама… Больно…       На грани восприятия донёсся топот ног. Мама… Тени сгинули, а мать вскрикнула. Через застеливший глаза туман он увидел, как она метнулась к нему. Заорала не своим голосом:       — Макс! Макс, Пашке плохо!       Отец, судя по звуку, прибежал босиком. Бухнулся рядом на колени, с перепугу уронил телефон. Схватил его, набирая номер. Коснулся лба Пашки, пробормотал что-то вроде: «Да какая это, к чёрту, простуда….» Пока доносились гудки, с волнением спросил резко охрипшим голосом:       — Паш, ты меня слышишь?!       Сжал зубы от нового приступа боли, кивнул отцу. Тот уже говорил с кем-то другим, называл адрес… Вызывал скорую? Ну да… Логично. Снова обратился к Паше. Сознание ускользало, но удалось различить вопрос:        — …ра… курил, кололся или нюхал что-то?       Сил хватило лишь на то, чтобы помотать головой. Он же… не дурак. От наркоты гниют… заживо и… мозги в унитаз… сливают. Ник нюхал… Деградант. А он… Не… Нах надо. Но что ж опять… Бо… больно! А-а-а!!! На пике боли сознание поглотила темнота…