My favorite nanny

      Йеджи проснулась в своей кровати, не сразу понимая, где находится. В помещении было темно. Джису лежала рядом, обнимая маму одной рукой. Поморщившись от неприятных ощущений в теле, Хван убрала руку дочери и села, борясь с головокружением. — Мам? — сонно пробормотала девочка, открывая глаза. — Мама! — Бойкот закончен? — хрипло спросила женщина, обняв дочь. — Мамочка, прости меня, я так испугалась... ты не просыпалась… Лиа позвонила... врач сказал, что тебе нужно отдохнуть… — Лиа? — удивлённо спросила она, не понимая, о чём говорит девочка. Последнее, что она помнила, как сидела возле комнаты ребёнка, а дальше... темнота. — Да, они с Рюджин и Черён пришли, а потом... — Рюджин была здесь? — Хван нахмурилась. — И Черён? — Да! Прости, мамочка, я забыла всё, не знала, кому позвонить, а они приехали... — Подожди, Джису, — прервала она. — Ты молодец. Прости, что заставила тебя волноваться. — Рюджин теперь вернётся? — Нет, — женщина отвернулась, чувствуя вину перед дочерью. — Но почему... мама, она хорошая! Она так грустно на тебя смотрела... — Милая, я найду тебе новую няню, — проговорила Йеджи. — Она будет лучше Рюджин и... — Лучше найди себе новую дочь!       Девочка резко встала и убежала из комнаты. Вздохнув, Хван спрятала лицо в ладонях. Что она натворила? На телефон пришло сообщение от Рюджин. Девушка сообщила, что они покормили Джису и докупили ей снеков в запас. Заблокировав устройство, она откинула его в сторону. Желудок болел, и Йеджи подумала, что ей и самой сейчас было бы неплохо поесть. Пройдя мимо запертой комнаты дочери, она покачала головой. Джису неисправима. В холодильнике стояло несколько контейнеров с едой из магазинчика на их территории. Йеджи взяла один из них и, разогрев, села за стол. Много поесть не удалось. Кусок в горло не лез. Ответив учителю Джису, что девочка заболела, Хван налила воды в стакан и вернулась на прежнее место. Открыла диалог с Рюджин. И снова закрыла. Стоило сказать ей спасибо? Наверное, стоило. После всего, что она наговорила ей, девушка пришла, чтобы помочь. И позаботилась о Джису, хотя не должна была. Определённо стоило. Но каждый раз палец зависал над буквами, и она блокировала телефон, откладывая. Все её установки трещали по швам. Что было такого в Рюджин и Лие, что она позволила себе так с ними поступить? Выгнала Рюджин, дала Лие уйти. И, что самое главное, окунула своего ребёнка в последствия этих решений. Лиа была её лучшей подругой. И даже с ней она обошлась как с чужим человеком, дав понять, что презирает. И за что? За то, кого она любила? И только из-за того, что не могла отпустить собственное прошлое. — Какая я дура, — заключила Йеджи, уронив голову на стол.       Ей нужно было поговорить с кем-то. «Теперь ты сама по себе», — всплыли в памяти слова подруги. Лиа действительно имела это в виду. Но всё равно пришла, когда понадобилась помощь. Возможно, ещё был шанс всё исправить? Что-то внутри кричало о том, насколько она была неправа. Возможно, если она признает это, Лиа вернётся? А Рюджин... могла ли она рассчитывать, что Шин простит её? Они не сделали ей ничего плохого, но получили для себя худший сценарий из всех возможных. — Лиа? — неуверенно проговорила она, когда подруга взяла трубку. — Я ответила, только чтобы убедиться, что ты жива, — сходу заявила женщина. — Сбрасываю тр... — Стой! — испугалась Йеджи. — Пожалуйста, не сбрасывай. Ты можешь... приехать? — Собираешься сдать меня властям или отправить на лечение в психушку? — уточнила Лиа. — Или... как ты там ещё говорила... расстрелять? — Лиа... — ей стало стыдно за собственные слова, брошенные когда-то перед подругой. — Я хочу поговорить с тобой. — Мы уже поговорили, ты была предельно ясна. — Я облажалась, — призналась старшая. — Пожалуйста, если тебе дорога наша дружба, приезжай. — Ты сама зарыла нашу дружбу в могилу и потанцевала на ней.       Проговорив это, Лиа сбросила звонок. Рюджин удивлённо следила за ней, боясь спрашивать что-то. Женщина казалась раздражённой. — Йеджи звонит, — Шин посмотрела на экран телефона. — Не отвечай ей, — Лиа вырвала её мобильный из рук и скинула вызов. — Думает, что может делать херню, а потом вот так просто возвращать всё? — Ты жестока. — Принципиальна, — хмыкнула старшая. — Так же, как и она. Я не её персональная собачка, которая прибежит по первому зову. К тому же мне нужно решить один рабочий вопрос и встретиться с Юной, она переживает. Я велела ей вчера не приходить на работу, но так ничего и не объяснила.       Черён спала в комнате Рюджин, отдыхая перед очередной ночной сменой. Проводив Лию, Шин написала несколько сообщений Джису, чтобы узнать, как у неё дела. Узнав, что девочка вновь закрылась в комнате, она немного расстроилась. Что, если Йеджи снова стало бы плохо? Рюджин жалела старшую, стараясь не думать о том, что произошло между ними. Ей всё ещё было больно. И, вероятно, она не смогла бы поговорить с Йеджи, не начав при этом плакать. Поэтому, когда Лиа сбросила вызов, девушка была благодарна. Не хотелось снова молчать в трубку, как в прошлый раз.       Лиа всё же зашла к подруге. На следующий день, предварительно выведав у младшей Хван, дома ли её мать. Она всё ещё была обижена и зла на подругу, но не могла поступить иначе, когда та делала первый шаг. На часах было только восемь утра, но остаток дня у Чхве был занят работой, которую она откладывала до последнего, погрузившись в ситуацию с Хван. Йеджи открыла ей дверь. Выглядела она уже лучше, но глаза выдавали количество пролитых слёз. — Джису всё ещё самоизолируется, — женщина кивнула на коридор, указывая на закрытую дверь дочери. — На её месте я бы тоже так сидела. — Но ты пришла, — заметила Хван, проходя на кухню. — Только из-за Джису. — Прости.       Йеджи принялась заваривать чай. Неловкость между ними зашкаливала, и Лиа не знала, что говорить. И стоило ли говорить что-то. Закончив, старшая поставила кружки на стол. — Ты можешь рассказать, когда ты, ну... стала такой? — Такими не становятся, Йеджи. — Я просто пытаюсь разобраться, Лиа, пожалуйста, — женщина выглядела растерянной. — Я поняла в старшей школе, — она вздохнула. — Мне понравилась девушка, мы начали отношения. — Стой... Соми? — Йеджи припомнила имя «подруги». — Да, — усмехнулась Чхве, вспоминая не самый лучший опыт отношений. — Тогда я поняла, что парни точно не мой профиль. — Я немного в шоке, прости, — призналась Хван, когда пауза затянулась. — Я понимаю, — кивнула Лиа, отпив немного чая. — Надеюсь, там нет отравы? — Перестань, — нахмурилась она. — Мне и без этого нелегко. — Ути, бедная, — Лиа состроила грустную гримасу. — А мне легко было на протяжении стольких лет выслушивать всё это от тебя? — Почему ты не сказала? — Ну, действительно! — Чхве отвернулась, чувствуя, что разговор становится действительно тяжёлым. — Я боялась, что ты отвернёшься от меня. — Я бы не... — она осеклась, понимая, что именно это и сделала. — Прости. — Люди, которых ты так ненавидишь, не виноваты в том, что произошло между тобой и Сухо. — Не произноси это имя. — Тебе надо смириться с этим, Джи, — Лиа вздохнула. — Я не виновата в этом, подруга Рюджин не виновата. Мы не выбирали, кого любить. И, если бы ты была достаточно умна, чтобы выслушать «ту девушку», то узнала, что Рюджин пошла в то место за компанию. — То есть, она не... — Не мне отвечать на этот вопрос. — Я дура. — Ещё какая. — Кстати... а что эта Черён делала в моей квартире? — вспомнила она, нахмурившись. — Хотела... как она там сказала... жопу тебе набить? — Чего? — Не ревнуй, они с Рюджин просто друзья. — Чег... какого хрена, Лиа? Ты сейчас за такие шуточки... — А мне смешно, — улыбнулась младшая, чувствуя облегчение. — И не выражайся, в конце концов, ребёнок в квартире. — Лиа, прости меня, — Йеджи опустила голову. — Я постараюсь, не знаю... разобраться в этой теме? Ты дорога мне, и я жалею, что повела себя так после всего, что дала мне наша дружба. — Уж разберись, — буркнула Лиа. — Обнимать меня не будешь? — А ты позволишь? — Если не воткнёшь мне нож в спину. — Ну, переста-а-ань!       Йеджи сжала подругу в объятия, чувствуя, что вот-вот расплачется. Лиа оставалась тем же человеком. Той же прекрасной девушкой, к которой она однажды подсела за парту. Какой же она была дурой, почти потеряв их дружбу. Зря заставила переживать свою дочь и... — Рюджин, — вспомнила Йеджи, отстранившись. — Как думаешь, она согласится снова быть няней Джису? — Узнай сама, Хван, я тебе не голубь посыльный, задолбала. — Ладно, не злись, я напишу ей.       Йеджи отправила пару сообщений, и Рюджин прочитала их. Но никакого ответа не последовало. Она нахмурилась и написала ещё несколько сообщений. — Теперь она игнорирует меня. — Так тебе и надо, гомофобка недоделанная. — Лиа, достала уже! — выбесилась Йеджи, чьи нервы и без того были на пределе. — Это меньшее, что ты можешь получить за то, через что мне и Рюджин пришлось пройти из-за тебя, — Лиа состроила умное лицо, а затем грустно вздохнула. — Ты ранила её, Джи. Она... очень нежная, ты не заметила? А госпожа Хван проехалась по её чувствам катком. Десять из десяти, Йеджи, разбила сердце бедной девушке. — Лиа, прекрати издеваться, я понимаю, что была неправа. — Она признаётся, ребят, вы это засняли? — Лиа, пожалуйста... — Ладно, хватит с тебя, — сжалилась младшая. — На сегодня. — Что мне делать с Рюджин? — обречённо спросила Хван. — Дай ей время, — порекомендовала Чхве. — И извиниться не забудь. — Ладно. — Мне нужно ехать на работу, поэтому прощаюсь, — она поднялась, оставляя полупустую чашку. — Умудрись не натворить больше ничего, пожалуйста. И не дави на Рюджин.       Лиа ушла, оставив Йеджи наедине с её мыслями и работой. Она не могла сосредоточиться, думая о том, что её дочь заперлась в комнате, а няня, уже бывшая, если учитывать, что контракт она успела расторгнуть в одностороннем порядке, игнорировала её. Ситуация была хуже некуда. Из-за вечных зависаний, оканчивающихся часовым прожиганием пустым взглядом дырок в стене, она закончила с работой только к десяти. Женщина уже привычно постучала в дверь дочери. — Как у тебя дела? — Отвали! — Ладно, спрошу позже, — проговорила она сама себе и пошла на кухню.       Она снова не ела практически весь день, но выходить в магазин и оставлять Джису в одиночестве ей не хотелось. Поэтому женщина сделала заказ через приложение и села на кухне. Настроение было где-то на дне, а усталость брала своё, заставляя двигаться очень медленно и неуклюже. Она вновь подумала о Рюджин. И почувствовала себя самым отвратительным человеком на земле. Йеджи признавала, что Шин была больше, чем просто няней для их семьи. Она практически стала её членом. Рюджин тратила на них своё личное время, была добра к ним. — Она даже поддерживала меня, — сказала сама себе женщина, чувствуя, что вот-вот снова сорвётся.       Она заставила свою дочь и значимого для неё человека пройти через страдания. И ей нужно было всё исправить как можно скорее. Идея возникла в голове, и женщина тут же разблокировала телефон и зашла в диалог, набирая сообщения. И уже через двадцать минут она открывала дверь, впуская внутрь девушку.       Рюджин не могла игнорировать её просьбу, когда дело касалось Джису. Она должна была помочь девочке адаптироваться к новой реальности. Ведь в этом всём была и доля её вины. Йеджи выглядела бледной, но явно лучше, чем в тот день, когда они обнаружили её на полу квартиры без сознания. — Как вы себя чувствуете? — вежливо поинтересовалась Шин, проглотив ком в горле.       Сердце Йеджи неприятно ёкнуло. С каких пор они вернулись к формальностям? «С тех пор, как ты выставила её из квартиры, дура!» — напомнил разум. Осознание больно ударило куда-то меж рёбер. Они были никем. Между ними больше не было никакой связи, кроме Джису. Рюджин больше даже не работала у них. Ничего не держало её.       Йеджи сглотнула, когда до неё дошло, что Рюджин уйдёт. Девушка ждала ответа, избегая взгляда. Хван видела, как на уставшем лице одна за одной сменялись эмоции. Она точно могла сказать, когда кто-то сдерживал слёзы и пытался отвлечь себя. Это был тот самый случай. — Я лучше, спасибо, — соврала женщина, она не чувствовала себя лучше. Совсем.       Рюджин кивнула и пошла к комнате Джису. Постучав несколько раз, она аккуратно спросила: — Эй, ты спишь? — Рюджин? — неуверенно прозвучало с той стороны двери. — Да, это я, карамелька, — она специально использовала прозвище, которое дала девочке, чтобы развеять все сомнения.       В ту же секунду дверь открылась, и Рюджин с трудом удержалась на ногах от резко налетевшей на неё девочки. — Ты помирилась с мамой? Теперь всё хорошо? — Мы не ругались, Джису. — Но мама выгнала тебя! И ты плакала! Мне было так грустно, — девочка прижалась к няне, с трудом сдерживая слёзы.       Йеджи подслушивала их разговор. Не специально, просто проход на кухню не имел двери, а комната девочки находилась ближе всех. И Хван ждала, что Рюджин начнёт обвинять её. — Прости, карамелька, я не хотела, чтобы так получилось, — она погладила девочку по голове, присаживаясь на корточки. — Я постараюсь поменьше тебя расстраивать, хорошо?       Но Рюджин не обвиняла её. От этого ей стало ещё паршивее. Шин была куда лучше неё. И Йеджи подумала, будь у них другие роли в этой истории, Джису была бы куда счастливее. — Сваришь мне какао? — Уже поздно. — Пожалуйста, — девочка надула губы. — Тогда я быстрее прощу тебя! — И в кого ты такая хитрая? — улыбнулась Рюджин, поднимаясь на ноги. — Пьёшь какао и в кровать!       Они оказались на кухне прежде, чем Йеджи успела осознать это. Джису совсем не обращала внимания на маму, как и Рюджин, которой она помогала доставать ингредиенты. Однако насыпала младшая Хван больше, чем требовалось. И Шин поняла её намерения. Закончив с варкой, она разлила какао по трём стаканам. И девочка отнесла один маме, потерянным взглядом наблюдавшей за их взаимодействиями. — Мам, это лучшее в мире какао, — заявила она, поставив перед женщиной чашку. — Ты обязана попробовать.       Йеджи перевела взгляд на Рюджин, но та смотрела куда-то в сторону, дуя на свою порцию. Она неуверенно взяла кружку и отпила немного. На вкус было действительно очень хорошо, поэтому Хван улыбнулась дочери, сказав, что она права. — Давай, Джису, пора спать, — Рюджин забрала у девочки пустую посуду. — Завтра тебе нужно вернуться в школу, а твоей маме на работу. — Ты заберёшь меня завтра? — с надеждой спросила она. — Заберёт, — уверенно ответила Йеджи.       Рюджин лишь поджала губы, не желая конфликтовать при ребёнке. Она уложила Джису спать и плотно закрыла дверь, убедившись, что та уснула.       Шин вернулась на кухню, где Йеджи сидела с опущенным в стол взглядом. — Она так полюбила тебя за короткое время, — тихо проговорила женщина, заметив присутствие. — Вы правы, — Рюджин кивнула. — Я тоже полюбила её. С детьми иначе нельзя, либо ты их любишь, либо не работаешь. — Ты могла бы вернуться к работе? — попросила Йеджи, поднимая на девушку взгляд, но та отрицательно покачала головой. — Но почему? Я повышу зарплату! Хочешь, не знаю... чего ты хочешь? — Госпожа Хван, очевидно, у нас разные взгляды на жизнь, — каждое слово давалось сложнее предыдущего, но она понимала, что так надо. — И как бы сильно я ни любила Джису, рабочая этика не позволяет мне продолжать деятельность. — Это бред, Рюджин, — Йеджи поднялась на ноги, теряясь в собственных мыслях. — Ты не можешь вот так уйти, это травмирует Джису. — То, что вы устроили в день её рождения, травмировало Джису, — Хван поморщилась, слышать правду было тяжело. — Откройте дверь, меня ждёт такси.       Конечно, никакое такси её не ждало. Она просто хотела поскорее уйти, пока ещё могла держать себя в руках. — Нет, — Йеджи сложила руки на груди. — Мне вызвать полицию и сказать, что меня держат в заложниках?       Раздался звонок в дверь, и Йеджи обречённо вздохнула, вспомнив, что заказывала еду. — Рюджин, пожалуйста, останься, — Хван сжала в кармане ключи от квартиры, которые бросила туда после прихода младшей. — Поужинай со мной. — Госпожа Хван... — Ради Джису. — Хороший ход, — Шин усмехнулась. — Но как это связано? — Ей будет лучше, если мы наладим отношения, — с умным видом произнесла женщина и тихо добавила: — И ты вернёшься к нам.       Вновь раздался звонок в дверь, и Хван поспешила открыть её, пока Рюджин стояла в стороне со сложенными на груди руками. Как только Йеджи открыла курьеру, она ловко юркнула в дверь, бросив «всего доброго, госпожа Хван». Женщина вздохнула. И что ей теперь делать?