My favorite nanny

      Рюджин даже не потрудилась закрыть шторы, вымотанная насыщенным днём и бушующим в душе океаном эмоций, а потому проснулась ни свет ни заря, раздражённая и совсем не отдохнувшая. Ночь была беспокойной. Она проснулась по меньшей мере пять раз, мучимая неприятными сновидениями, и уснуть после них удавалось не сразу — мысли не позволяли. Шин не могла припомнить, когда в последний раз у неё не получалось приготовить что-то. Но после подгоревшей яичницы и сбежавшего из турки кофе сдалась, решив банально покрошить салат и выпить яблочного сока из холодильника. Удобно устроившись за островком, она спокойно поедала свой завтрак, пока её спокойствие нагло не нарушили.       Увидев сидящую с одной подогнутой ногой девушку, Йеджи отчего-то улыбнулась. Видеть Рюджин на своей кухне было необычно приятно. — Доброе утро, — негромко проговорила женщина, заставив Шин вздрогнуть. — Ты такая пугливая. — Это не я пугливая, а ты ниндзя, — буркнула Шин. — Хватит, блин, ко мне подкрадываться!       Улыбка расплылась по лицу Хван. Она прошла на кухню, напрямую к Рюджин, и заглянула в полупустую тарелку. Положив руку на плечо девушки, Йеджи потянулась через неё и утащила половину маленькой помидорки, тут же ловко закинув её в рот. — Эй, верни на место! — возмутилась Рюджин, немного повернувшись, так, что теперь старшая находилась сбоку, а не со спины. — Ты пялилась в телефон, а не ела, — она пожала плечами. — Я решила проблему. — Ц, отойди от меня, — пробурчала Шин, смахивая слишком уж задержавшуюся на своём плече руку. — Кое-кто не выспался, — заключила женщина, отходя. — Спасибо за завтрак.       Закончив с едой, Рюджин направилась к мойке, чтобы привести в чистый вид посуду, оставшуюся после не самой удачной готовки. И, когда в раковине оставалась всего одна тарелка, она почувствовала присутствие за своей спиной. — Йеджи, шаг назад, пока я не кинула в тебя мокрую губку, — предупредила девушка, чувствуя, что закипает.       Йеджи откровенно перегибала, влезала в её личное пространство, вела себя слишком... не так, как должна была. Это напрягало и безумно раздражало. Потому что нравилось. Потому что хотелось. Потому что было нельзя. — Я хочу помыть тарелку, — спокойно ответила Хван, не двигаясь с места. — Тебе не обязательно дышать мне в затылок для этого! — заметила Рюджин. — Сама отойди, если тебе надо.       Она издевалась. Продолжала стоять достаточно близко, чтобы Рюджин на самом деле чувствовала её дыхание. Ей оставалось лишь сделать вид, что ничего не происходило. Для Йеджи, очевидно, так и было. И Рюджин стоило принять правила игры, даже если она была жестокой. Помыв последнюю тарелку, она выключила воду и сделала аккуратный шаг в сторону, стремясь как можно скорее покинуть опасную зону. И Йеджи позволила ей. Хоть и не хотела.       Взяв в руки телефон, Рюджин нахмурилась. Джису обычно самостоятельно просыпалась к этому времени, конечно, всё можно было бы списать на поздний отход ко сну, но тревога зародилась в её груди, вынуждая пойти проверить ребёнка. Как оказалось, не зря. На лбу девочки выступал пот, а сама она куталась в одеяло, мелко подрагивая во сне. — Йеджи, доставай градусник и жаропонижающее, у Джису температура, — протараторила Рюджин, вернувшись на кухню.       Хван тут же без слов оставила еду и дала ей градусник, отправив к дочери, а сама принялась за поиски необходимого лекарства. — У меня болит голова, — слабо проговорила девочка, когда Рюджин потревожила её, чтобы измерить температуру. — Потерпи немного, карамелька, мама сейчас принесёт лекарство.       К приходу Йеджи с жаропонижающим отметка на градуснике достигла тридцати девяти и четырёх. И пока старшая рассчитывала нужную дозировку, Рюджин направилась на кухню, чтобы набрать холодной воды и взять салфетку. По возвращении девушка нашла Йеджи сидящей на краю кровати, она бережно гладила дочь по голове, держа её маленькую руку в своей. Шин обратила внимание на слегка подёргивающуюся ногу, и это было единственным, что выдавало волнение женщины. Сев с другой стороны кровати, Рюджин охлаждала ткань и прикладывала ко лбу девочки, чтобы немного сбить жар и облегчить мучения ребëнка. Джису крутилась на кровати, хныкала и нервничала, не могла найти себе место. Температура снизилась, но лишь до тридцати восьми градусов, и это всё ещё было не очень хорошо. — Я вызову врача, останься с ней, пожалуйста, — попросила женщина, и Рюджин без вопросов кивнула.       Она бы и так не отошла от Джису. Шин была не так хороша в сокрытии переживаний, и в отличие от внешне спокойной Хван бесконечно кусала губы, сжимала в руках края футболки и дёргалась каждый раз, когда девочка шевелилась или издавала звуки. — Рюджин, если я умру, ты позаботишься о маме? — тихо спросила Джису. — Никто не умрёт, — строго проговорила Рюджин. — Ты всего лишь простудилась, всё будет хорошо. — Мама боится. — Конечно, она переживает, Джису, её любимый маленький человек болеет, — объяснила она, в очередной раз намочив салфетку водой и расположив на лбу ребёнка. — Врач будет через несколько часов, — Йеджи вернулась в комнату. — Я приготовлю что-нибудь на обед.       Рюджин приступила к готовке, всё валилось из рук и шло наперекосяк, но она всё же справилась с приготовлением супа, отвлекаясь в течение процесса на походы в комнату Джису и короткие переговоры с Хван. Закончив, Шин принесла девочке еду, хоть та и отказывалась, еë удалось убедить поесть хотя бы немного, чтобы у организма были силы бороться с болезнью. — Ты тоже иди поешь, — обратилась она к старшей Хван, что прожигала дырку в стене. — Я не хочу. — Не будь ребёнком, Йеджи, ты не сможешь заботиться о Джису, если сама будешь без сил, — с укором выговорила Рюджин. — Мне тебя с ложечки покормить?       Йеджи не стала спорить. Вместо этого хмурая ушла на кухню, чтобы вернуться через десять минут такой же хмурой, но по крайней мере сытой. — Я не слышу хрипов в лёгких, это хороший знак, — вешая фонендоскоп обратно на шею, заверил врач. — Температура, вероятно, будет ещё пару дней. На всякий случай ограничьте контакты, предполагаю, что это ОРВИ. По возможности не давайте больше жаропонижающее, можно дать только если поднимется выше тридцати девяти. Обильное питьё и постельный режим.       После ухода врача Йеджи оставалась хмурой, это и было понятно, всегда в разы тяжелее, когда болеют дети. Температура Джису держалась на отметке тридцати восьми, но девочка уснула, и Рюджин с большим трудом, но смогла уговорить Хван оставить дочь отдыхать. — Йеджи, — не выдержала Шин, когда она продолжала ходить туда-сюда по кухне, не останавливаясь ни на секунду. — С ней всё будет хорошо, все болеют, это нормально. — Я знаю, — вздохнула она, запуская руку в волосы. — Джису — это всё, что у меня есть, если с ней что-то случится, я...       Рюджин не позволила закончить. Поднялась со стула и притянула к себе, увлекая в объятия. Резко, без разрешения, так же, как и она когда-то. Она опустила голову на плечо женщины, прерывисто выдохнувшей от внезапного контакта. И уже спустя секунду Рюджин почувствовала, как слегка дрожащие руки легли на её спину. Шин вдохнула запах Йеджи, персиковый, слегка горьковатый, противоречивый. Такой же, как и сама Йеджи. Она гладила спину старшей, чувствуя, как постепенно напряжённые мышцы расслаблялись под её руками. И понимала, что поступила правильно. Если это помогло Йеджи успокоиться — оно определённо того стоило. — Спасибо, Рюджин, — прошептала женщина, когда она отстранилась. — Ты можешь остаться у нас? Пока Джису не поправится. Я не справлюсь одна, и работа... — Я всё равно пока безработная, — пошутила Рюджин. — Я всё ещё хочу, чтобы ты вернулась к нам. — Пойду проверю Джису, — ушла от разговора Рюджин.       Немного погодя Шин сходила за вещами в свою квартиру, зайдя заодно в магазин за продуктами и в аптеку за витаминами для Джису. Рюджин открыла дверь позаимствованными ключами, спокойно прошла внутрь, вымыла руки и направилась проверить ребёнка. Йеджи спала рядом с дочерью, и вид у неё был нездоровый. Шин аккуратно коснулась её лба, чтобы убедиться в своей теории. Хван действительно решила присоединиться к клубу болеющих. — Йеджи, иди в свою комнату, у тебя тоже температура, — Рюджин потянула вялую Хван за руку, но та рухнула обратно. — Так, я с тобой церемониться не буду. Я понимаю, что тяжело, но находиться вдвоём вам сейчас нежелательно, так что марш к себе, госпожа Хван. — Муха, — обозвалась Йеджи, поднимаясь с кровати дочери.       Рюджин казалось, что эта ночь была худшей в её жизни. Хуже одной больной Хван могло быть только две больные Хван. Температура Джису несколько раз зашкаливала, её тошнило, она бредила и металась по кровати. Старшая Хван не отставала, только при этом ещё умудрялась спорить, отказываться пить воду и ворчать. — Йеджи, Джису легче, она уснула, тебе тоже надо поспать, — уговаривала Рюджин женщину. — Попей воды и ложись, я буду в соседней комнате. — Я пойду в душ, — настаивала она, с трудом сползая с кровати. — За что мне это... — пробормотала Шин, тяжело вздыхая. — Три часа ночи, Йеджи, ты еле стоишь на ногах, какой душ? — Значит пойдём со мной, — нашлась Хван. — Я не могу спать потная, мне некомфортно... — бубнела она, пока шла (читать как ползла) к двери ванной комнаты. — Ага, может ещё помыть тебя? — Рюджин перехватила её и повела обратно к кровати. — Ты как вредная бабка, госпожа Хван, с Джису и то проблем меньше, а она ребёнок! — Мне нужно помыться... — Хван, если ты сейчас сама не ляжешь, я тебя насильно положу, — предупредила девушка. — Рюджи-и-н-а-а, — прохныкала усаженная на кровать Хван. — Ты первый раз болеешь или что? — Рюджин слегка подтолкнула её, помогая улечься. — Какой-то детский сад. — Мне плохо. — Ты ворчливая бабка, — Шин закатила глаза и вновь коснулась её лба, только чтобы понять, что он всё такой же горячий. — Спи, бога ради, ты так не поправишься совсем. — Проверь Джису, пожалуйста.       Младшая Хван уже более спокойно спала. Температура немного спала, и девочка отдыхала, в отличие от её матери, которая за время отсутствия Рюджин всё же ухитрилась закрыться в ванной комнате. Шин решила, что непременно дождётся её выхода, чтобы, во-первых, убедиться, что она в порядке, а во-вторых, дать по заднице за непослушание. Потому что Рюджин не подписывалась на то, чтобы нянчить капризную тётю, не умеющую слушать голос разума.       Когда Йеджи вышла из ванной, Рюджин пришлось отвести взгляд. Женщина не потрудилась надеть что-то, кроме белья, и это стало ещё одной причиной, по которой Шин захотелось стукнуть её. Никакого приличия.       Дождавшись, пока женщина перестанет шуршать с одеялами, она подошла к ней и поставила градусник. — Ты такая заботливая, — сонно протянула Йеджи, перехватив её руку, ставившую градусник. — Мне нравятся твои руки. — А мне, когда ты не делаешь глупостей, — буркнула Рюджин, радуясь, что Йеджи была настолько занята её рукой, что совсем не обращала внимания на стремительно краснеющие щëки. — Джису спит, температура немного спала. — Как хорошо, что ты есть, — пролепетала Йеджи, положив руку девушки на свой прикрытый одеялом живот. — Ага, очень хорошо, — пробурчала Рюджин и отобрала свою конечность, чтобы вынуть градусник. — Тридцать девять и три. — Я горячая, — Йеджи растянулась в улыбке, И Рюджин в который раз захотелось стукнуть её. — И дурная, боже... — Шин провела руками по лицу, нервно вздыхая. — Я схожу за водой. — Нет! — возразила женщина. — Просто посиди со мной. Вдруг мне станет хуже? — Если отвалится язык, я буду только рада. — Будь моим другом, Рюджин, пожа-а-алуйста, — протянула она, вновь схватив её руку и напомнив этим самым Джису. — Я так не хочу тебя терять.       Сердце Рюджин пропустило удар. Слышать это было неожиданно приятно, только вот... другом она быть не хотела. И не уверена, что смогла бы. Конечно, у неё не было вариантов. Им стоило разойтись, как хорошим знакомым, чтобы Рюджин всё ещё могла видеться с Джису иногда. Чтобы Йеджи не относилась к ней плохо просто за то, что она чувствует. — У тебя лихорадка и бредни, госпожа Хван, спи уже, пожалуйста, — она хотела забрать свою руку, но Йеджи крепче сжала её, вкладывая все свои силы. — Посиди здесь. — Детский сад, — вздохнула Рюджин, сдаваясь. — Я посижу, если отпустишь мою руку. — Она мне нравится. — Я очень рада за тебя, Йеджи, но мне неудобно сидеть так. — Тогда ложись. — Ну конечно, — Рюджин вздохнула. — Йеджи, мне тоже нужно отдохнуть. — Да, прости, — Йеджи отпустила её руку и повернулась на бок, отворачиваясь. — Спокойной ночи, зови, если что, — Шин поджала губы и вышла.       Она понимала, что на поведение женщины влияло её состояние, но видеть её такой было непривычно. Обычно сдержанная и молчаливая Йеджи практически не затыкалась, ужасно вредничала, и ко всему прочему вела себя откровенно и необоснованно прилипчиво. Рюджин и до этого с трудом понимала женщину, а теперь и вовсе не знала, что думать и как ко всему этому относиться. Голова ужасно гудела, уснуть получилось не сразу. Сон был беспокойным, и Рюджин несколько раз вставала, чтобы проверить Джису. Комнату Йеджи обходила стороной. Она понимала, что это ребячество, но ей тяжело было находиться рядом вот с такой неоднозначной Йеджи. Рюджин никогда не любила неопределëнность. Во всём, что касалось Хван, неопределëнности было хоть отбавляй.       Рюджин проснулась от того, что кто-то лëг рядом. — Ой, — Джису испугалась. — Я тебя разбудила. — Всё хорошо, — она села, проморгавшись ото сна. — Я схожу за градусником. — А потом почитаешь мне?       В комнате Йеджи было темно, но небольшая щель между занавесками всë же пропускала утренний свет. Хван безмятежно спала, откинув одеяло в сторону. И Рюджин сделала себе пометку отругать её за то, что та не посчитала нужным одеться, когда в её доме был посторонний человек. Конечно, можно было сделать скидку на то, что она болела и плохо себя чувствовала. Но это всё ещё было не очень правильно. — Рюджин? — сонно позвала женщина, когда Шин почти вышла из комнаты. — Я взяла градусник для Джису, — она обернулась, останавливая взгляд на лице старшей. — Ей лучше? — Да, кажется, — Рюджин кивнула. — А тебе? — Пока не поняла, — она рухнула обратно, устав опираться на локти. — Я зайду к тебе позже, — Шин взялась за ручку двери, но обернулась, бросив через плечо. — Только оденься, пожалуйста.       Температура Джису была чуть больше тридцати семи, но девочка казалась бодрее в сравнении с предыдущим днëм. И Рюджин искренне надеялась, что она оправится как можно скорее, потому что ещё одной такой ночи с двумя больными Хван она бы точно не пережила.       Йеджи сидела на кровати, причесывая волосы, когда вошла Рюджин. — Измерь температуру. — Я чувствую себя лучше. — Надо знать наверняка. — Не хочу. — Боже, ты закончишь вести себя как маленькая или нет? — возмутилась Шин, всучив ей в руки градусник. — Я пойду приготовлю завтрак, поступай как хочешь.       Рюджин действительно ушла на кухню и занялась приготовлением, убедившись перед этим, что Джису в порядке. Девочка расположилась на кровати в гостевой спальне и благополучно уснула. Это и к лучшему. Кто бы что не говорил, то, что организм восстанавливается во сне быстрее — непреложная истина. Йеджи оказалась на кухне минут через пять, интересуясь, может ли помочь чем-то, на что получила ответ «веди себя хорошо» и пошла недовольно проверять Джису. Вернулась и вновь подошла к плите, вставая над душой. И, похоже, окончательно решила вывести толком не спавшую, голодную и уставшую Рюджин из себя. Она провела рукой по плечу младшей и, остановившись, мягко сжала его, прожигая девушку нечитаемым взглядом. — Спасибо, что заботишься о нас, я ценю это, — проговорила Хван. — Я принимаю твои благодарности, а сейчас убери руку и отойди на два метра, мешаешь.       Йеджи повиновалась, немного нехотя отступая в сторону. Впрочем ослабленный организм и не позволил бы ей стоять так долго, чтобы терпение Рюджин лопнуло, поэтому женщина отправилась прилечь. Хван больше не была её начальницей, и она могла не опасаться, что вылетит с работы за то, что скажет или сделает. Казалось, девушка наоборот приобрела иммунитет, потому что именно бывшая работодательница просила её вернуться, именно Йеджи стремилась возвратить их взаимоотношения. И, Рюджин не могла не признаться, что ей это совсем немного льстило. Возможно, льстило ей это совсем не немного. Но в этом она бы уж точно признаваться не стала. Позавтракав, Рюджин оставила еду для Хван и вернулась в спальню, укладываясь рядом с безмятежно спящей Джису. Её лоб был только слегка горячеватым, поэтому Рюджин могла немного расслабиться и позволить себе поспать ещё чуть-чуть.       Каким было её удивление, когда, проснувшись, она обнаружила на другой стороне кровати спящую Йеджи. Ребëнок всё так же спал, почти в том же положении, что и изначально, разве что прижималась чуть ближе к своей бывшей няне. Рядом с Джису расположилась Йеджи, которая, судя по положению, засыпать не собиралась, но поддалась болезни, погружаясь в сон. От копошения проснулись все. — Вы не завтракали ещё? — сонно спросила Шин, на что те помотали головой. — Нужно поесть, обеим. — Как скажешь, мам, — саркастично бросила Йеджи, встав с кровати и получив недовольный взгляд от девушки. — Почему мама назвала тебя мамой? — хмуро спросила Джису, ничего не понимая. — Считает, что я веду себя как мама, — фыркнула Рюджин, помогая ещё слабой девочке слезть с кровати. — Ты была бы хорошей мамой! — прокомментировала Джису, вызывая улыбку на лице девушки. — Бегом умываться, Хван Джису, завтрак сам себя не съест! — Слушаюсь, мам! — шутливо бросила девочка и почти выбежала из комнаты, заметив строгий взгляд няни.       Хван были неисправимы. Обе. И Рюджин не могла сказать, что ей это не нравилось. Все трое проспали ещё полдня, а вечером приехала Лиа, которую из соображений безопасности в квартиру никто не пустил. Так уж вышло, что предупредить подругу о превращении квартиры Хван в лазарет никто не успел. Лиа, впрочем, не сильно расстроилась, сказав, что заскочит в гости к Черëн, а потом поедет на встречу с Юной. Чхве всегда находила, чем занять время. К вечеру Джису стало совсем лучше, температура старшей Хван же всё ещё держалась в районе тридцать восьми, но такой капризной, как прошедшей ночью, она уже не была. Йеджи постепенно возвращалась к привычной спокойной Йеджи. С одной стороны это было даже немного грустно. Рюджин не так часто могла видеть другие стороны Хван, но с другой, она бы заплатила много, только чтоб не сталкиваться с такой вредной стороной ещё хотя бы месяц. Впечатлений хватило. Шин пришлось остаться в доме Хван ещё на две ночи, потому что Йеджи на следующий же день поехала на работу, а Джису всё ещё была на больничном, чтобы убедиться, что выздоровела окончательно и не заразит ребят в школе. Рюджин благодарила свой крепкий иммунитет как никогда в жизни. Кому-то действительно надо было оставаться на ногах. И Шин радовалась, что этим кем-то осталась она.