My favorite nanny

      Рюджин забрала Джису из школы в привычное время. Она понимала, что ввиду болезни девочки ей придëтся задержаться ещё на неделю. С одной стороны, она была этому даже рада. И новую работу всё ещё не нашла. Конечно, Шин понимала, что всё это оправдания. Но кто её осудит?       По возвращении она встретилась с Йеджи, разговаривающей с кем-то на кухне. Женщина прикрыла динамик и попросила подождать. Рюджин вздохнула. С каждым днëм видеть Йеджи становилось труднее. Чувства росли, и она не могла с этим ничего сделать. В любом другом случае Рюджин стремилась бы проводить как можно больше времени вместе с объектом воздыхания. Но сейчас единственным верным решением казалось исчезнуть из её жизни как можно быстрее, дать разрастающемуся пожару потухнуть. — Останешься на ужин? — предложила Йеджи. — Боюсь, без твоей помощи мне не справиться. — Хван мягко улыбалась, а Рюджин не знала куда себя деть, куда спрятаться от этой разбивающей сердце улыбки. — Готовка с Рюджин? — восторженно запрыгала подслушивающая Джису. — Кому-то пора перестать подслушивать! — Это не я подслушиваю, а вы громко говорите! — Джису сложила руки на груди и высунула язык, немного сморщив нос.       Рюджин согласилась практически сразу. Джису обладала врождённым очарованием и даром убеждения. Решили готовить пасту. И пока Йеджи разбрасывала по кухне грибы, Шин зачем-то объясняла младшей Хван, что нужно сделать, чтобы сливки в соусе не свернулись. Девочка внимательно слушала и кивала, но понимала, казалось, меньше половины.       Рюджин встала к плите и принялась перекатывать нарезанные шампиньоны по раскалëнной сковороде. Джису добросовестно искала на упаковке спагетти сколько их нужно варить и сосредоточенно хмурила при этом брови, что придавало ей немного комичный вид.       А Йеджи терялась. Во времени, пространстве, собственных мыслях, погружающих куда-то в темноту, в ту часть сознания, которую она настойчиво игнорировала на протяжении всей жизни. Рюджин была красива. Будь Йеджи художником, написала бы тысячу её портретов. Написала и спрятала. Подальше от посторонних глаз. Чтобы смотреть на неё — только самой — в моменты, когда девушки нет рядом. Потому что смотреть на неё хотелось, глупо и непонятно, слишком часто. Хотелось ловить её взгляд, вызывать улыбку, ту самую, искреннюю, с ямочками и морщинками в уголках глаз.       Она не знала, чем именно руководствовалась в тот момент, когда подошла к Рюджин. Не понимала, что двигало ею, когда опустила руки на талию и прижалась к вмиг напрягшейся спине, зарываясь носом в приятно пахнущие каким-то недорогим шампунем волосы.       Рюджин с такой силой сжала в руке лопатку, что чувствовала, как слегка шероховатая деревянная поверхность болезненно оставляла следы на ладони. Ей жизненно необходимо было сосредоточиться на чëм-то, кроме Йеджи. Кроме крепких рук, так нагло посягнувших на её талию. Кроме обжигающего дыхания, слегка сбито касавшегося её затылка. Кроме сильного тела, захватившего в ловушку. В ловушку из собственных чувств. — Семь минут! — воскликнула Джису, и Йеджи резко отпрянула, словно совершила нечто ужасное, нечто, что её дочери никак нельзя было видеть. — А аль-денте — это как? — Грубо говоря, слегка недоваренные, — придя в себя, проговорила Рюджин, бросив злой взгляд на растерянную Йеджи.       Шин выходила из себя. Хван Йеджи просто убивала её. Медленно и мучительно, сама того не осознавая. Хотя... Рюджин начинало казаться, что Хван делает это специально. Специально создаёт провокации, переходит черту, проверяет её. Но разве могла эта женщина быть так жестока с ней? «Вспомни, что она сделала на день рождения собственной дочери», — подкинул внутренний голос, и Рюджин нервно сглотнула. «Могла», — пришла она к заключению, и бросила быстрый, наполненный тревогой взгляд на Йеджи. Та подсказывала Джису, как выставить таймер на плите на необходимые семь минут. Они встретились взглядами, и Рюджин тут же нашла искусственный цветок на полке очень красивым и занимательным, потому что лучше уж было смотреть на этот чёртов цветок, чем на Хван, неосознанно играющую на её чувствах.       Всё оставшееся время Рюджин старательно избегала любых контактов с хозяйкой квартиры, отдаляясь каждый раз, когда та оказывалась в непосредственной близости. Даже Джису заметила, что что-то не так, и тихо спросила у матери, не поругались ли они случаем снова. Потому что Шин отвечала резко, стремилась находиться как можно дальше и избегала взглядов, смотря куда угодно, но не на Йеджи. И Хван это раздражало, обижало, заставляло чувствовать себя виноватой. Она и так знала, что наделала глупостей. Понимала, что всё так просто не искупить. Но ещё пару дней назад ей казалось, что они движутся в лучшую сторону. К взаимопониманию, тёплому общению, возможно, к прощению. А теперь Рюджин вела себя вот так, и она просто не понимала, что снова сделала не так. «Ты всегда всё делаешь не так», — съехидничало подсознание, и Йеджи уронила полотенце, которое собиралась повесить на ручку духового шкафа. Шин собиралась уходить. — Мы можем поговорить? — тихо спросила старшая, когда её дочь убежала с кухни, чтобы заняться своими делами. — В кабинете. Не хочу, чтобы Джису... — Ладно, — резко перебила Рюджин, уходя с просторного помещения первой.       Оказавшись в кабинете, она оглядела смутно знакомое пространство и горько усмехнулась. В памяти всплыл их последний и единственный разговор в этом месте, Шин просто не смогла сдержать эмоций. Тот день оставил отпечаток на всех них. Йеджи поняла, о чём она думала, это было не так сложно, ведь оказавшись в той же компании, в том же месте, всегда невольно мыслями оказываешься в самом ярком моменте, что там происходил. К её сожалению, ничего хорошего обе они не вспомнили. Вздохнув, Хван обошла девушку, замечая раздражённый взгляд, направленный куда-то в сторону. — Мне правда жаль за то, что произошло тогда, — тихо проговорила она. — Ты всё ещё злишься на меня из-за этого? — Нет, — чётко ответила Рюджин. — Тогда почему ты злишься? — голос Йеджи всё ещё оставался спокойным, мягким, таким, каким он часто был в разговорах с младшей. — Потому что не понимаю тебя! — Хван вздрогнула от неожиданности, на контрасте с ней Шин звучала слишком громко. — Ты ведёшь себя странно, Йеджи. У меня в голове не укладываются твоё поведение, твои слова, поступки. Мне иногда кажется, что ты сама не понимаешь, чего вообще хочешь! — Ты права, — Йеджи кивнула, соглашаясь. — Не понимаю. Но я пытаюсь разобраться. — Не впутывай в это меня, ладно? — Рюджин развернулась к двери. — Надеюсь, ты нашла няню для Джису. Я не планирую задержаться дольше, чем до конца следующей недели. — Рюджин... — И не иди за мной сейчас, Йеджи, — она тяжело выдохнула, услышав шаги за спиной. — Я серьёзно.       Стремительно покинув квартиру, Рюджин почти бегом неслась до собственного дома, заперевшись в ванной, как только оказалась там. Умывшись несколько раз ледяной водой, девушка оперлась на раковину, стараясь сдержать эмоции. Она не должна была плакать из-за Йеджи. Не должна была вообще хоть как-то реагировать на эту чёрствую женщину, думающую только о себе. Рюджин просто хотела найти работу, но обрела проблему в лице работодательницы, с которой по сути и не должна была особо пересекаться. Но всё пошло наперекосяк. Шин не знала, что послужило тому виной, да и неважно это было. — Дура! Дура! Дура! — она несколько раз стукнула по раковине, чувствуя нарастающую в ладонях боль, ненавидя свои чувства каждой клеточкой тела. — Эй, Джин-Джин, — голос подруги раздался за дверью, вынуждая девушку переключить внимание. — Если ты тренируешься выговаривать букву «р», то есть куда более приятные слова. Доллары, например! — Отвали, Че, — буркнула Рюджин, включая воду. — Не отвалю, — громче проговорила старшая, начав долбиться в дверь. — Выходи, давай поговорим. — Я не хочу разговаривать! — Ага, а Земля плоская, — перекрикнула она текущую воду. — Не знала, что ты приверженица теории Шелтона, — выключив воду, через дверь бросила Шин. — Шуток не понимаешь? — Если шутки у тебя такие же, как и Земля, то нет, — парировала Рюджин. — Ты только что признала, что Земля плоская? — уточнила Ли, услышав, как щёлкнул замок ванной комнаты. — Объясняю на твоём языке, — девушка вышла из ванной и тут же оказалась в объятиях подруги.       Черён усадила младшую на диван в гостиной, пока сама отправилась за приготовленным мятным чаем. Передав расстроенной девушке горячую кружку, она села рядом, дожидаясь, пока Рюджин будет готова говорить. За годы дружбы Ли хорошо поняла, что если у подруги что-то происходит, то она просто обязана выслушать её. Шин была тем человеком, который с трудом держал что-то в себе, а если и держал, то переживал всё это очень тяжело. Поэтому как бы Рюджин не упиралась, Черён всегда уговаривала её поделиться. И это действительно помогало, даже если она не всегда могла дать совет. — Она реально перебарщивает, — согласилась Ли, выслушав рассказ подруги.       Рюджин не успела ничего ответить, будучи перебитой на полуслове пришедшими одновременно с двух телефонов уведомлениями. — Лиа приглашает провести с ней день рождения в следующую пятницу, — прокомментировала Черён, и вновь опустила глаза в телефон, получив ещё одно сообщение. — Она сказала, что я могу прийти со своей девушкой. — Йеджи тоже, вероятно, будет там, — Рюджин опустила руку с телефоном на бедро, задумавшись. — Я не хочу идти. — Джин-Джин, ты не можешь просто бегать от неё, — Ли склонила голову в бок, заглядывая в диалог подруги, где было точно такое же сообщение-рассылка от их общей знакомой. — Ты ведь хочешь поддерживать общение с Хван-младшей? — Хочу, — вздохнула девушка. — Вот и разберись в отношениях со старшей, пока это не превратилось в катастрофу, — подвела итог Черён, похлопав младшую по плечу.       «Это уже катастрофа», — подумала Рюджин, прежде чем ответить Лие, что придёт на празднование. Черён ушла, чтобы обсудить с Бэй возможность их совместного появления на дне рождения, а Шин просто упала на свободный диван и уснула, забывая на время обо всех проблемах.       В воскресенье Рюджин получила звонок от Лии. Женщина сообщала, что они собираются погулять старой компанией, впервые с того времени, как тайное стало явным. Чхве долго упрашивала её пойти с ними, если не чтобы хорошо провести время, то хотя бы просто поддержать их с Юной. Но она отказалась, сказав, что не может. На деле же Шин просто не знала, как быть с Йеджи, ведущей себя откровенно не по-дружески. Но, зная предысторию, Рюджин и подумать не могла об её искренности. Понимала, что для Хван всё это ничего не значит. И не хотела остаться с разбитым сердцем.

***

      Понедельник оказался для Шин и младшей носительницы фамилии Хван большим удивлением. Вернувшись в квартиру, они оказались в атмосфере праздника. По всей квартире болтались гелиевые шары разнообразных цветов, на полу были раскиданы такие же цветы, но накачанные обычным воздухом, висели гирлянды. Юна, Йеджи и Лиа встретили их в коридоре, в праздничных колпаках и с дудками, которые Рюджин окрестила дурацкими за то количество шума, что они издавали. — Джису, — Йеджи опустилась на корточки, взяв дочь за руки. — Мне жаль, что я испортила твой важный день. Давай попробуем отпраздновать его ещё раз? — Мамочка, спасибо! — девочка бросилась в объятия женщины, едва не снеся её с ног. — Прости меня, — тихо проговорила старшая, но Джису услышала и лишь крепче сжала самого родного человека в объятиях, без слов отпуская обиду.       Рюджин, стоявшая чуть позади, не могла сдержать улыбки. Ей хотелось запечатлеть в памяти этот значимый момент, запомнить те счастливые эмоции, накрывающие её с головой. Отношения Джису и Йеджи налаживались. И она радовалась за них так сильно, что к глазам подкатывали слёзы. Что-то заставляло её быть уверенной в том, что у них всё будет хорошо. Даже если иногда Шин ставила поступки старшей под сомнения, девушка не могла отрицать, что Хван была хорошей матерью. Той, что была готова на всё ради своего ребёнка. То, как она старалась ради дочери, было действительно заметно и стоило дорого.       Не ускользнули от её внимания и старания Йеджи для Лии. Даже если она не поддерживала её отношения, то никак не показывала этого и вела себя с Юной так, словно ничего и не произошло. А Лиа была отходчивой, и хоть всё ещё подшучивала над подругой, не держала на неё зла. Рюджин даже немного завидовала ей в этом плане. Нет, она больше не злилась на Йеджи. Не держала обиды за то, что произошло, казалось, вечность назад. Но неприятный осадок всё ещё терзал душу, каждый раз напоминая о том, через что ей пришлось пройти.       Праздник прошёл хорошо, вот только усыпить радостную девочку оказалось той ещё задачкой. Совместными усилиями они потратили практически час на то, чтобы просто уговорить её лечь в кровать, и ещё столько же, чтобы она уснула. Вымотанные гиперактивным ребёнком взрослые устроились на кухне, чтобы выпить чай с тортиком, от которого Джису благополучно отказалась, заявив о споре с подружкой на пять тысяч вон, что сможет месяц не есть сладкое.       Рюджин была молчалива, в компании из четырёх она оставалась скорее сторонним наблюдателем, чем активным участником. Шин слушала рассказы Лии о работе, обращала внимание на их невесомые прикосновения с Юной и каждый раз смотрела на Йеджи, проверяя, заметила ли та. Йеджи замечала и, к большому удивлению Рюджин, никак не реагировала. И даже взгляд её казался каким-то... непривычным. Те, на кого ещё месяц назад женщина смотрела бы с презрением и ненавистью, сейчас спокойно сидели на её кухне, выпивая чёрный чай из красивого сервиза и заедая его приторно-сладким манговым тортом. И Йеджи смотрела на них с теплотой. Спрашивала об успехах Юны в моделинге, которым она всё же решила заняться, оставив карьеру айдола, перешучивалась с Лией, вспоминая забавные моменты из их общего прошлого. И только Рюджин, казалось, не разделяла всеобщего умиротворения. Она не могла чувствовать себя спокойно рядом с Йеджи, когда боялась, что каждый её жест и слово могут быть расценены неправильно. Что, если Хван действительно проверяла её? И стоило ей оступиться, как она вновь безжалостно бы избавилась от девушки? Рюджин радовало, что Йеджи относилась так хорошо к своей подруге, забыв о том, что та не вписывалась в её понимание картины мира. Но они не были подругами. И Шин убедилась в этом, когда осталась один на один с Хван. Лиа с Юной уехали домой, а Рюджин пришлось остаться, чтобы помочь убрать весь беспорядок, оставшийся после внезапного праздника. Она не собиралась оставаться, помогать, но оказалась не таким стратегом, как Лиа, а потому всухую проиграла ей в игру, которую старшая считала лучшим способом решения вопроса. Кто же знал, что в «камень-ножницы-бумага» тоже нужно задействовать мозг?       Йеджи была молчалива. И это так разнилось с той Хван, что Рюджин видела каких-то полчаса назад. Она скованно стояла неподалёку, протирая чистую посуду, отставляемую в сторону младшей. Шин могла лишь сделать вывод о том, что Йеджи всё же некомфортно с ней. А как иначе объяснить то, что та замолчала с уходом подруги? Справедливости ради, Рюджин тоже молчала. Но... а что ей было говорить? — Рюджин, останься с нами, — нарушила тишину старшая, вновь произнося фразу, звучавшую уже далеко не раз. — Йеджи, я уже всё сказала тебе, — она выключила воду и взяла в руки вафельное полотенце, промакивая их от лишней влаги. — Подумай о Джису. — Долго ты ещё будешь прикрываться Джису? — не выдержала Рюджин. — Меня уже тошнит от твоих манипуляций, Йеджи. Я не понимаю, чего ты хочешь!       Хван молча стояла напротив, практически не моргая. Она всматривалась в красивое лицо девушки, что сейчас было слегка покрыто румянцем на скулах то ли от злости, то ли от раздражения. Рюджин сводила брови, хмурясь на женщину, заставлявшую её думать слишком много, и плотно сжимала подкрашенные блеском губы. Йеджи знала, чего хотела. — Я схожу с ума, — надрывисто выговорила она, делая шаг назад. — Я так сильно хочу поцеловать тебя. — Йеджи... — Рюджин сглотнула, непонимающе уставившись на женщину. Она действительно сказала это? — Я правда сошла с ума, — Хван истерично усмехнулась и резко отвернулась, накрыв рот рукой. — Так, спокойно, — девушка неуверенно шагнула в её сторону. — Не подходи! — она замерла, не успев пройти больше и шагу. — Вы заразили меня своим... вот этим... — Бред, Йеджи, — Шин старалась говорить как можно спокойней, но мысли метались, а голова шла кругом от непонимания и страха.       Йеджи резко развернулась и подошла почти вплотную, окончательно сбивая и без того растерянную девушку с толку. — Ты... почему ты такая? — обратилась она к ней, бегая взглядом по озадаченному лицу. — Я не могу не смотреть на тебя, не думать о тебе, не хотеть касаться тебя. Это безумие. Это какое-то безумие! — Йеджи, успокойся, пож... — Рюджин вздрогнула, оборвавшись, когда холодная и слегка влажная ладонь легла на её шею. — Отойди. Пожалуйста. — Ты постоянно отталкиваешь меня, — она уткнулась лбом в плечо девушки, проигнорировав просьбу. — Ты сама не понимаешь, чего хочешь, Йеджи, — Рюджин чувствовала, как ледяные пальцы на её коже слегка подрагивают. — Это всё за гранью моего понимания, — призналась она, спустив руку на талию и уткнувшись носом в шею. — Это всё противоестественно, так нельзя. — И ты обнимаешь меня, говоря всё это, — подметила девушка, с большим трудом сохранявшая здравый рассудок.       Она не знала, как относиться к словам Хван. Можно ли было считать это за признание?.. Вряд ли. Йеджи всё ещё оставалась Йеджи. И Шин понимала, что ей ничего не стоит взять свои слова обратно, сказать, что ошиблась, и выкинуть её из жизни так, как она уже сделала однажды. Рюджин боялась этого так сильно, боялась, что навсегда потеряет Джису, и просто не знала. Не знала, что ей делать. Поступки Хван дали весьма полное представление о том, какой она человек. И Рюджин не хотела вновь проходить через боль из-за одного неверного шага. — Я ни с кем не чувствую себя так, как с тобой, — проговорила старшая, опаляя дыханием чувствительную кожу шеи. — Йеджи, ты сейчас усложняешь и без того сложную ситуацию, — тихо ответила Рюджин, не находя в себе силы оттолкнуть её. — Мне страшно от того, что я чувствую, — она отстранилась, оставив руки на талии девушки. — Но ещё страшнее от того, что тебя не будет в моей жизни.       И ей правда было страшно потерять Рюджин. Потерять человека, при виде которого сердце начинало биться быстрее, а ладошки потели, как у школьницы, не подготовившейся к уроку. Она боялась остаться без той, кто помог ей найти подход к собственной дочери. Без той, что поддерживала её и заботилась даже тогда, когда не должна была. Что была рядом в трудные минуты, не боялась говорить то, что думала, и всегда находила выход из любых ситуаций. Ей было страшно потерять ещё один смысл, появившийся в своей жизни. Она просто не могла этого допустить. — Йеджи, — Рюджин закусила губу, пытаясь найти нужные слова. — Мне стоит пойти домой сейчас. — Мы ещё поговорим? — с надеждой спросила Йеджи, наконец отпуская девушку. — Поговорим, — Рюджин неопределённо кивнула, словно и сама не была уверена в этом.       Шин ушла под молчаливым взглядом старшей. Она с трудом закрыла за девушкой все замки, следом опустившись на пол под грузом собственных поступков. Женщина спрятала лицо в ладонях, тяжело вздыхая. В голове всплыли слова Лии про иронию и то, что она такая же. Теперь это имело смысл. Йеджи истерически усмехнулась, подумав о том, что её подруга не только успешная женщина, но ещё и первоклассный экстрасенс или хотя бы менталист. В голове роилась тысяча мыслей — ни одной хорошей. Несколько часов прошли как минута, пока Йеджи наконец не нашла в себе силы подняться. Ей нужно было что-то сделать. Но что?