Императрица из Поднебесной

Шухуэй оглядывала себя в полированном металле большого овального зеркала. Казалось бы, переступив через саму себя и сменив веру, она должна была непременно измениться — с небольшим страхом девушка коснулась носа, упругих щечек, линии рта. Приставленных к ней учителей принцесса пугала своими вопросами о религии — как можно молиться изображению распятого человека, и если ОН действительно воскрес, то почему не отомстил своим гонителям ? —но затем ей встретился мудрый старец Лаврентий, объяснивший, что всему будет свое время, главное — надеяться и ждать , а уж потом религия наставит новообращенную на путь истинный. Пока что чужое, данное в честь матери царя русов новое имя скрипело на языке. Наталия… Да, она сумет достичь величия, уважения и счастья в этой стране, то, чего никогда получит здесь дочь Поднебесной Шухуэй. Она не поверила, когда сопровождающий их господин полковник с неприязнью обронил, что новую столицу, Петербург, возвели практически из ничего. Самой путешественнице не терпелось увидеть этот бурлящий жизнью город с его чудесными церквями, возносящимся ввысь шпилем крепости, с живописными каналами и высокими домами, столь не похожими ни на что прежде увиденное. На забитых народом улицах толпились иностранцы со всех концов света и хорошо одетые торговцы. Везде ощущался общий дух дерзости, юности и надежды. Шухуэй удивилась, когда на это замечание, ее спутник сверкнул глазами. Нескромное удовольствие доставили и визиты людей самого высокого ранга, которые приходили засвидетельствовать свое почтение, очевидно предчувствуя ее скорый брак. Пусть это был всего лишь долг вежливости, но именно так, с малого, находят союзников. Екатерина, новая супруга государя Петра, оказалась совсем не похожей на ту ослепительную красавицу, облаченную в золотую парчу и увешанную драгоценностями, какой ее представляла себе только что прибывшая гостья. Закончив поклон, девушка была изумлена, увидев, что кресло из роскошного бархата занимает маленькая женщина, плотная, очень смуглая, с полными белыми руками и пухлым лицом. Неужели ради нее правитель разрушил свою первую семью, отправив в заточение мать своего законного наследника? И, тем не менее, Екатерина улыбалась: — Добро пожаловать, мы столько раз слышали о Вашем Высочестве и вот теперь можем познакомиться… —произнесла она, взмахнув, пригласила сесть рядом с собой на подушки и китаянка постаралась ответить на вежливые вопросы о поездке и о том, удобно ли устроилась. В гареме Запретного города обучали с детства, что вежливость и хитрость — одни из самых важных вещей в жизни. И нужно действовать именно таким образом, пока не имеешь никакого веса при Дворе. — Так значит у меня будет еще она сестра ? — просияла маленькая, хорошенькая словно куколка, рыжая девочка, догоняя Шухуэй в парке. Восьмилетняя Елизавета была счастлива, после того как объявили о помолвке старшего брата с царь-девицей из далекой, почти сказочной страны, да еще по слухам, ни на кого не похожей, и, обгоняя нянек, решила все разузнать первой. Странно, но за всеми хлопотами и новыми знакомствами, она стала скучать по так внезапно исчезнувшему Алексею, офицеру русской армии. За свою короткую жизнь Шухуэй мало встречала незнакомых мужчин, проводя все время за стенами Дворца. Признаться, она, конечно, была обижена, что он обходился с ней без должного почтения, к которому она привыкла, и где-то побаивалась его, нескладного и мало приятного в общении, походившего на насмешку Бога. Они расстались совсем недавно, но принцесса уже жаждала снова его увидеть. У него были острые черты, которые сложно было назвать располагающими, но во взгляде читался ум. И, быть может, она бы и переступила через себя, заставила себя что-то рассмотреть в нём, перестала бы, наконец, осыпать проклятиями и насмешками … Май Цзе, также ставшая Марией, смотрела на это с опаской и спросила, есть ли между ними что-то. — О чем ты говоришь, у меня есть обрученный жених, мы скоро станем мужем и женой… Принцесса объяснила, что ничего совершенно не было и быть не могло, но при это чувствовала себя ужасно. В один из вечеров с нижних этажей раздались крики, резко хлопали двери, забегали слуги, не считая, видимо, нужным предупредить свою будущую госпожу. Слегка мотнув головой, указала Марии Май Цзе выскользнула из своих покоев и посмотреть, что там происходит, но верная подруга по несчастью только испуганно отскочила, когда внезапно двери распахнулись, пропуская играющих музыкантов и смеющихся придворных. Ими руководил гигант со вздернутыми темными усиками, в неухоженном коротком парике, он то подбадривал, то ругал, все окружение, называя их шутами, приказывал музыкантам играть громче, и, подавшись вперед, хохоча, ухватил Шухуэй. — Здравствуй, Наталья-девица, а мы к тебе, невестушке пожаловали! Он был навеселе. Это чувствовалось по дыханию. Вблизи царь Петр выглядел моложе своих лет, но кожа его покрылась испариной, глаза вращались. Китаянке он казался страшным: этот человек, который был правителем, обладал властью над жизнью и смертью всех подданных и, казалось, мог распоряжаться даже их душами. Она вздохнула и даже не знала, что же делать дальше — проявить своеволие было бы величайшим оскорблением, но и позволить проявить к себе неуважение означало проиграть с самого начала. Это было первое испытание на гибкость, а потому чуть приподняла подборок. — Знакомство с Вашим Величеством для меня – великая честь, и Вы всегда можете располагать мной, как самой преданной служанкой, но умоляю не нарушать законов, Вами же установленных… Врываться ночью к девушке, невесте собственного сына — это не достойно ни Вашего титула, ни Вашей славы. Во взгляде Петра внезапно мелькнуло темное, нехорошее пламя, он внезапно остановился, опустил Шухуэй, махнув присутствующим, бросая на пол только что поданный хрустальный бокал: — Да, вы оба хороши с моим дурнем Алешкой! Эй, там, что молчите, пейте за счастье молодых! Но наконец, по прошествии долгого-долгого времени, все подготовительные процедуры, необходимые для великого дела, были завершены. Мария Май Цзе принесла с кухни целую гору хлеба и мяса, а также немного чая, заваренного по одним им известным древним традициям, чтобы поддержать силы в преддверии торжественного и утомительного дня. От такого количества еды на подносе новобрачная даже фыркнула: — Я же не на охоту собралась! Или, может, ты забыла? — Нет, конечно… — заговорщеским тоном произнесла она — это на вас, моя госпожа, охота будет! Служанки так и носились взад-вперед; они принесли простыни для вытирания, выложили на постель новое белье и нижние юбки и без конца трещали, восхищались кружевами, ленточками и тесьмой. От постоянного упоминания о предстоящем и сотни высказанных поздравлений, Шухуэй была вся на нервах, то лила слезы, то злилась представляя себя ягненком, которого, готовя к закланию, тщательно моют и причесывают, а потом попросту перережут горло; и мысль эта, надо сказать, была далеко не самой приятной. Юбки развевались и шуршали при каждом шаге. Иногда ей под ступню попадал мягкий бутон розы, и это было словно знамение. Гости, стоявшие по обе стороны от прохода до самого алтаря, опускались на колени и склонялись. Не видя лиц, она не могла прочесть их мысли, не могла понять, довольны ли они или хмурятся. Рады ли этому союзу или уже сейчас замышляют подлое предательство? Она перестала на них смотреть и, выпрямившись, сосредоточилась на мягком сиянии алтаря, где должна была встретиться с будущим, и в какой-то момент ощутила, что земля уходит у нее из под ног. Нет-нет, как можно, чтобы Алексей, ее несносный провожатый и охранник, был тем самым царевичем! — В лесу Вы были куда смелее, Наталья…— он почти что улыбнулся, но не искренней, а той саркастичной улыбкой, которую она с первого знакомства ненавидела. Венчание длилось примерно час. Служба велась на старорусском, так что она не поняла и половины тех обетов, которые пришлось произнести, хотя это были не просто обещания верности, которые дают молодые люди, а нечто куда более серьезное. Губы Алексея дергаются в странной судороге, когда он наклоняется к Шухуэй, но это сложно назвать настоящим поцелуем, скорее почти мимолетное касание. Когда все клятвы были наконец принесены, они двинулись сквозь эту толпу — девушка шла под руку со своим мужем, едва касаясь кончиками пальцев его рукава, — и со всех сторон слышался прямо-таки рев одобрения, и повсюду, куда бы ни взглянула, видела лишь чужие, алчные лица. После обеда, плавно перешедшего в поздний ужин, сопровождающие всё никак не расходились, всё смеялись, всё шутили, всё желали добра, пока царевич чуть ли не силой выпроводил их всех за дверь, включая фрейлин. Но и за закрытой дверью были отлично слышны их громкие голоса — они пели, спускаясь по лестнице, требовали еще вина, поскольку они хотят выпить за многие лета царевича и царевны, а также «смочить головку младенцу», который, если на то есть Божья воля, будет зачат в первую же ночь. Пальцы не слушались, а пуговицам, казалось, не будет конца. Она раздевалась, отвернувшись к стене, медленно, чтобы оттянуть неизбежное. И почти желала, чтобы все свершилось скорее. За спиной Шухуэй слышала такую же тихую возню, но не обернулась; не хотела смотреть, что там делает этот человек. Ее муж. Бесчисленные одежды закончились. Она осталась в одной сорочке. Теперь нужно оборачиваться. — Можешь не стараться, наше супружество останется только на бумаге, на договоре между нашими державами. Ты не нужна мне… — желваки на щеках Алексея чуть подергиваются, а его полуодетый силуэт, отбрасывающий тень, кажется еще более длинным. И встретившись с ним взглядом, Шухуэй поняла: ничего не будет. Опускаясь, будто от удара, в кучу нарядного, вышитого тряпья, никогда ранее она не ощущала себя такой одинокой и беспомощной, такой гонимой. Удовлетворившись местью от навязанной женитьбы, царевич криво морщится, словно остыв, откидывается назад, взъерошивает освобожденные от парика, темные, зачесанные назад над бугристым лбом, волосы и накрывает лицо ладонями, так плотно, что дышать не возможно. Комментарии : 1) Имя Наталья было популярно в Петровскую эпоху. Натальей Кирилловной звали мать Петра I, Натальей Алексеевной (1673—1716) — любимую сестру Петра I, Наталья Алексеевна – также дочь царевича Алексея от принцессы Шарлотты. Так что, следуя фамильной традиции, Шухуэй вполне окрестить Натальей. 2) Елизавета Петровна (1709- 1761) - дочь Петра I и Екатерины I. Имя Елизавета, в галлицизированной форме «Лизетт», пользовалось особой любовью Петра I. Так называлась шестнадцатипушечная шнява, строительство которой было начато в 1706 году по проекту самого Петра и корабельного мастера Ф. М. Скляева (спущена на воду 14 (25) июня 1708 года). Это был один из первых кораблей русского флота, построенных на петербургской верфи. Через два года после рождения Елизавета была «привенчана», как тогда говорили: её родители вступили в законный брак. По этому случаю царь дал 6 (17) марта 1711 года своим дочерям, Анне и Елизавете, титул царевен. Мне не удалось найти сведений об отношениях Елизаветы с Алексеем Петровичем, однако мы должны понимать, что на момент своей смерти Алексей был уже взрослым мужчиной (28 лет), а Елизавета – ребенком, а с учетом конфликта в семье вряд ли отношения были теплыми. 3) Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор, свидетелем которого стала Шухуэй, — одна из затей, учрежденных царём Петром I с целью развлечений, питейных увеселений, карнавальных действ и так далее; своеобразная шутовская «орденская организация», объединявшая царских единомышленников. Устройство собора копировало всю церковную иерархию. В составе собора были «дьяконы», «архидиаконы», «попы», «ризничий», «архиереи», в том числе «митрополиты», а также «диаконисы», «архи-игуменья» и «княжна-игуменья» и т. д. Среди членов Собора были такие государственные деятели, как Г. И. Головкин, Т. Н. Стрешнев, И. А. Мусин-Пушкин, Ф. М. Апраксин. Мне встречались сведения, что однажды Петр I потребовал участия сына-наследника в Соборе, в итоге Алексей после обвинений в адрес отца в кощунстве покинул Собор.