Возмездие низвергнутых Архонтов

      Давление стягивало нежную и израненную кожу прочными тисками. Люмин не ощущала под собой никакой поверхности, лишь всепоглощающий холод и крепкую чуть тёплую руку. Она вцепилась в неё всеми остатками сил, боясь провалиться в бездонную пропасть. Никаких запахов, звуков, дуновения ветерка — совсем ничего. Казалось, она зависла в каком-то несуществующем пространстве, откуда выход знал лишь один Сяо.       Неведомая сила начала стихать быстро, не дав Люмин завершить и одной мысли. Мрак отступил, выкинув девушку на холодный и тёмный камень. Она не смогла удержаться на ногах от сильного толчка в спину и болезненно повалилась, содрав до крови и без того изрезанные колени и локти. Не обратив внимание на прострелившую тело боль, Люмин рывком поднялась и обернулась.       Портал выкинул её и Сяо в помещение, похожее на тюрьму, но никаких вещей для удобств тут не было. Лишь голые мокрые от плесени стены со множеством прочных сеток паутин и единичных светлячков, что едва освещали безжизненное пространство.       Сяо не планировал и на мгновение задерживаться. Он швырнул девушку, как тряпку, и собирался скрыться за прочными прутьями.       — Куда ты перенёс меня, Сяо? — строго спросила Люмин. Она старалась держаться храбро, но её трясущийся голос выдавал страх пуще любых действий. Увидев, что суровое лицо павшего Яксы никак не изменилось, девушка подлетела к уже закрытой решётке и прокричала: — Алатус!       Решительный шаг Сяо остановился. Люмин не знала, радоваться ли спонтанно возникшему в голове имени или же стоило промолчать. Когда безумные и холодные глаза уставились на девушку, она решилась продолжить:       — Ответь, что происходит? Где я?       Сяо стоял неподвижно, всё сильнее вселяя ужас в некогда храбрую Люмин. Его лицо оставалось неизменным, как течение времени. Ей хотелось оживить его, вызвать хоть какую-нибудь настоящую реакцию, но она боялась. Боялась любых намерений со стороны павшего, оттого тоже замерла.       — Скоро сама всё узнаешь, — вдруг процедил он чётко и взвешенно каждое слово и вновь шагнул куда-то вглубь коридора.       — Алатус, постой!       Не зная зачем, выдохнула Люмин и тут же пожалела об этом. Серый, освещённый лишь светлячками силуэт Адепта растворился во тьме и уже через мгновение появился перед заключённой. Резким и решительным движением он схватил её за горло, как какую-то безжизненную куклу, и пригвоздил к скользкой стене. Люмин ударила его в живот, но он даже не шикнул.       — Я бы вспорол тебе брюхо прямо сейчас, выпотрошил все внутренности и отдал бы их на сжирание поражённым. Да вот нужна ты нам.       Люмин едва дышала, бессильно хватаясь за напрягшуюся ладонь. Она чувствовала, как кровь приливает к лицу, как бьётся сердце где-то под черепом. Ей казалось, что дух вот-вот покинет уставшее тело, но Сяо отпустил её, дав свободно наполнить пустые лёгкие сдавленным и душным воздухом.       Его прохладная рука ухватилась за ленту, что держала подаренную им же подвеску, и так резко дёрнула, что крепление с треском оборвалось. Казавшаяся такой светлой, лёгкой и верной бабочка упорхнула от Путешественницы и с каким-то неестественным звоном ударилась о пол, выпустив из усиков янтарный камушек. Сердце Люмин треснуло вместе с ударом. Её наполненные солёными озёрцами глаза проскользнули сначала по хладнокровному Сяо, а потом воззрились на одинокую бабочку. Золотое украшение едва поблёскивало в этой властвующей тьме. Люмин увидела в ней своё несчастное отражение, окутанное злом существование. Выронив первые слезинки, девушка не побоялась дальнейшей расправы и бросилась к бабочке. Пострадала она несущественно, но Люмин с режущей сердце болью прижала её у груди, словно маленького ребёнка.       — Ты сдохнешь, но чуть позже, — едва внятно прошипел, как змея, павший Якса и пошатнулся.       Перед тем, как он растворился в пустоте, Люмин лишь мимолётным взглядом заметила, как закатились его зрачки под веки, а голова на мгновение поникла. Очередная выходка поражённого не могла не напугать теперь безоружную девушку.       Оглушительная тишина разом обрушилась на обессиленную и терзаемую болью Люмин. Не имея возможности устоять, она плавно скатилась по холодной стене и, поджав ноги, разрыдалась. Слова Сяо больно врезались в её мысли и сердце. Очередная неудача и отчаяние вновь победили. Лекарство не сработало. Все её надежды рассыпались, сгорели, превратившись в груду пепла, в который она сама себя зарыла. Люмин плакала, не в силах остановиться. Тяжёлые месяцы прошли впустую. Осознание, что Сяо действительно больше не помочь, разрывало её изнутри. Она потеряла его и себя. Потеряла навсегда.       Люмин не знала, где находится и что с ней будет дальше, да и не хотела знать. Выплеснув первую бушующую волну сердечной боли, она перевязала ленту с бабочкой и вновь повесила на шею. Слёзы душили её. Люмин не могла и не думала брать себя в руки. Упав на липкий и пахнувший плесенью пол, она продолжила тихо плакать.       Девушка устала. Устала от всего, что свалилось на её плечи. В эту минуту отчаяния она думала, что ей всё равно, убьют её или же начнут пытать. Всё, чего хотела Люмин, это освобождения от всего. Единственным, кто мог ей в этом помочь, оказался тревожный сон. Он завладел уставшим и измотанным телом быстрее, чем она успела успокоить бегущие по щекам солёные дорожки.       Сон так крепко вцепился в сознание Люмин, что она не смогла услышать скрип открывающейся железной двери. Лишь резкий и увесистый удар по ногам привёл её в чувства. Дёрнувшись от боли, она широко раскрыла болевшие глаза и тут же почувствовала знакомый, режущий нос запах. Сяо одним грубым движением поставил её на ноги и, ничего не сказав, вновь погрузил в давящую тьму.       Ещё не до конца пришедшая в себя Люмин повалилась на колени, когда чёрные всполохи развеялись.       — Я думал, она старше, — громогласный и низкий голос эхом пронёсся по стенам и заставил Люмин резко вскочить.       Помещение, в котором она оказалась на этот раз, было неким подобием небольшого зала, вырубленном прямо в камне. Его своды поддерживались неаккуратно обтёсанными колоннами, а пол устилала потрескавшаяся запыленная серая плитка. Лишь несколько факелов освещали сумеречную комнату, но их света хватило, чтобы кровь в жилах Люмин загустела. Помимо обступивших её хрипло дышавших поражённых людей и хиличурлов, прямо перед девушкой возвышался постамент с тремя изогнутыми, словно от удара, золотыми тронами.       Взгляд Люмин сразу упал на центральную фигуру и ту, что сидела по правую от него сторону. Люмин уже ощущала однажды их энергию и была поражена, что судьба вновь столкнула их вместе. Осиал с виду был похож на очень высокую, почти под три метра, фигуру массивного человека. Его длинные тёмно-синие волосы размеренной рекой спускались на колени и вновь сливались с телом. Синяя кожа древнего Архонта блестела, словно вода в океане, отражая свет не угасших факелов. Она постоянно теряла форму, грозясь расплыться, но Осиал вновь собирался и так же твёрдо и ненавистно продолжал сверлить девушку безжизненным взглядом тёмных, как морская глубина, глаз.       Его жена Бейшт выглядела куда «собраннее». Её тело не рассыпалось от лёгкого движения. С виду трудно было определить, к какому полу принадлежит это существо. Никакие признаки не выделяли древнюю Богиню, кроме роста. Она была чуть ниже своего мужа, но с такими же широкими плечами и массивной грудью. Строгое и надменное лицо иногда пряталось за парившими над ней сияющими яркой голубизной волосами. Казалось, вокруг неё витал не воздух, а вода, отчего они двигались совершенно хаотично, как и тяжёлая бестканевая одежда. И она, и Осиал больше походили на океанидов, чем на полноценных существ из плоти и крови.       На фоне своих, бесспорно, морских созданий сидевшее с левого края существо сильно контрастировало. Незнакомец, пропитанный тёмной энергией, шевельнул мощными, как горы, алыми плечами и чуть подался вперёд. Три пылающих глаза с нескрываемым любопытством изучали гостью, а одарённый шипом хвост, словно вырванный у скорпиона, постукивал в нетерпении по скользкому камню.       — С виду юна, но энергия твоя очень древняя, — тот же повелительный и мощный, как горная река, голос сорвался с его клыкастого рта.       Люмин не хотелось показаться совершенно беспомощной, словно это могло спасти её от лишних мук. Она сжала мокрые от пота ладони и распрямилась. Не потухшие в сумерках солнечные глаза пробежались по чуть согнувшемуся силуэту Сяо и уже через мгновение гордо уставились на своих надзирателей.       — Что вам нужно? — выплюнула она как можно быстрее, чтобы скрыть дрожь потрескавшихся губ.       — Какая прыткая, — хихикнула Бейшт. Она явно чувствовала своё превосходство, взирая на пленницу, что не так давно заточила сначала Осиала во тьме, а потом и её саму. — Говорить тебе не положено.       Взмахнув украшенной длинными сапфировыми когтями ладонью, Богиня обрушила на ослабленную девушку водяной, размером с крупного слайма, шар и вновь заставила упасть на колени.       — Встанешь ещё раз, я воткну шипы тебе в ступни, — тут же подхватил суровый, но едва слышимый голос. Лицо Осиала начало расплываться, теряя любые очертания, и ему пришлось поправить его широкими и узловатыми, как у дракона, пальцами.       — Ты подпортила многие наши планы, суя свой нос куда ни попадя, — прошипел массивный незнакомец, высунув раздвоенный язык. — Моё имя Азал. Тебе оно вряд ли известно, но…       — Я знаю, кто вы, — сквозь зубы процедила Люмин и вновь скользнула взглядом по Сяо.       Именно Якса когда-то рассказал ей об Архонте, которому служил много сотен лет. Люмин прекрасно помнила, с какой злобой и ненавистью он говорил о своей жизни до посвящения в Адепты Моракса. Помнила, какая из уст Сяо лилась желчь, когда он даже мимолётно упоминал имя страшного Архонта. Теперь же судьба вновь обернула всё вспять, повторив ненавистный юноше сценарий. Он смотрел на Люмин из полуприкрытых век какими-то пустыми, безжизненными глазами, ожидая какого-нибудь очередного безжалостного приказа.       — Ох, я понял, — Азал проследил за взглядом Люмин и хищно улыбнулся, оголив ряды гнилых, как обгоревшие спички, зубов.       Девушка с силой впилась ногтями в ладонь, жалея, что приоткрыла меленькую дверцу в свою душу.       — Значит, вы знакомы. Что ж, тем лучше.       — Так что вам нужно? — уже не так смело, вновь вопросила Люмин.       Сидевшая на своём тесном троне Богиня без конца ёрзала, как будто ей ежа подложили под зад, но стоило девушке вновь заговорить, она сорвалась. Подскочив с места, её мощная фигура тяжёлой поступью пронеслась по залу и подлетела к Путешественнице.       — Наша героиня хочет знать, зачем она тут? Да?       Её неестественно длинная и широкая пасть раскрылась, и из неё выполз скользкий тонкий язык. Густая, как слизь слайма, слюна медленно капала на потрескавшийся пол, пока Бейшт тянулась к лицу Люмин. Девушка попыталась отпрянуть от тошнотворного гнилостного запаха и противной наружности Богини, но та вцепилась острыми, как ножи, когтями в её скулы. Словно желая опробовать Путешественницу на вкус, она провела языком от чуть загорелого подбородка до испачканного в грязи лба. Бейшт ставила липкую и дурно пахнувшую серую дорожку на лице пленницы и остранилась, но пальцев не отпустила.       — Мы хотим насытиться твоей душонкой, — крепкие когти с лёгкостью проткнули тонкую, как бумага, кожу Люмин, выпустив на волю алую кровь так же просто, как сок из зрелого закатника.       Прострелившая голову боль заставила девушку зажмуриться, но ни один стон не сорвался с её крепко сжатых губ.       — Ненавижу таких, как ты, — яд ручьём полился из мертвых, истончающих лишь тьму, уст. — Думаете, что важны для этого мира, что всё вам подвластно? Знаешь, что я делала с такими?       — Бейшт! — превосходящий грубый голос Азала завладел небольшим залом и заставил Богиню дёрнуться, прочертив на лице Люмин три красных неровных полосы.       — Не смей и сейчас указывать! — взревела гордая Бейшт и выпустила из глубин гортани нечеловеческий вопль.       Казалось, что сейчас непременно разразится схватка — так сильно заискрился воздух. Но всё вмиг стихло, как только Азал поднял свою огромную тушу с трона. Он был выше любого присутствующего в зале существа. Его мрачная тень достигла ног Люмин, заставив её сердце на миг замереть. Девушка каждой клеточкой своего тела, каждым мускулом ощущала густую, почти осязаемую тьму, пропитавшую это скрытое от чужих глаз помещение ненавистью и нескончаемой жестокостью. Она давила на Люмин, как обрушившаяся скала, мешала свободно дышать. С каждым убегавшим куда-то мимо Путешественницы мгновением силы из её тела стремительно иссякали. Словно какая-то древняя, необъяснимая сущность вытягивала их за тонкую ниточку. Люмин попробовала встать, но ноги отказались подчиняться воли хозяйки, сраженные несдерживаемой дрожью.       Смерившаяся лишь одним взором Азала Бейшт вздёрнула горделивый взгляд и, подарив Люмин увесистый, но сдерживаемый удар по щеке, шаткой походкой отправилась к трону. Даже такая отвешенная не в полную силу пощёчина заставила Путешественницу рухнуть на каменный пол и болезненно удариться о плитку. Яркий фейерверк вспышек озарил её раскалывающуюся голову. Девушка попробовала выпрямиться, но всё вокруг завело такой буйный танец, что пол и высокий потолок то и дело менялись местами. Лишь только с помощью двух хиличурлов она смогла присесть.       Шум в ушах помешал Люмин расслышать тяжёлые шаги. Увидев перед своим взором широкие тёмно-бордовые ступни, она с испугом подняла голову и тут же столкнулась с испещрённым древом тёмных вен грозным лицом. Девушка множество раз сражалась с разнообразными существами, с Архонтами и их подобиями, но тут не могла даже подняться и достойно встретить противника. Слёзы сами навернулись на яркие глаза, но ни одна не выскользнула из своего заточения.       — Ты осталась единственная, кто способен нам существенно помешать, — прошипел устрашающе Азал и клацнул челюстью прямо у её уха. — Я чувствую, как тебе страшно. Не беспокойся. Скоро ты забудешь об этом чувстве. Забудешь обо всём.       Резко отпрянув от Люмин, Азал опустился на свой трон, оставив ей лишь мощный шлейф трупной вони.       — Скотский Моракс сдох, его псина теперь снова служит мне, следующей будешь ты.       — Да. Мне не терпится увидеть, как жгучий свет твоих глазок угаснет, и ты превратишься в мою куклу, — противный скрип разорвал помещение — это Богиня провела когтями по металлу.       — Пленницей ты нам не нужна, — отозвался словно из глубин булькающий голос Осиала. — Так что советую не сопротивляться.       Сердце Люмин замерло, когда из трёх божественных существ поднялось большое облако густой тьмы. Ей не нужно было объяснять, что последует дальше. Ясная мысль, что они захотели превратить её в такую же податливую слугу, как когда-то стоявшего поодаль Сяо, прострелила голову. Девушка попробовала встать, но ноги бесполезно вытянулись на ледяной плитке, словно вовсе не принадлежали её телу. Люмин простонала что-то неразборчивое и в последний раз глянула на понурившего голову Сяо. Его веки были закрыты, а какое-то вялое тело опёрлось на сияющее даже в этом мраке копьё.       «Так даже лучше», — пронеслась тихим смирением вымученная мысль.       Поднявшийся над павшими Архонтами чёрный яд вытянулся и змейкой обрушился на проигравшую девушку. Мгновение, и зал разорвал истошный громогласный крик. Жгучая тьма бежала по некогда чистым жилам, как раскаленные угли. Она вонзалась в тело, словно в него впивался легион гремучих змей, мучила и разрывала в агонии с виду юную девушку.       Стоило яду проникнуть в хрупкий организм, Люмин оторвалась от державших её плечи когтей хиличурлов и задрала голову. Она не видела и не слышала ничего, что могло освободить, но продолжала вопить уже сорванным голосом имя. Всего одно имя — Итэр. Её существо взывало к брату, молило о помощи. Девушка изгибалась, вставала и вновь падала. Она сгорала, как давно забытая свеча, как цветок в горячем горне.       Ничто и никогда не приносило столько боли. Ни одна мука Тейвата не могла с этим сравниться. Люмин рвала волосы, царапала себя, изгибая и ломая ногти, сдирая кожу до крови, что горячими струйками стекала по рукам, ногам и лицу. Ей хотелось вскрыть вены, чтобы выпустить из себя терзающий яд. Тёмная, неподвластная энергия сдерживала её силу, не позволяя дать достойный отпор. Она сопротивлялась поразившей тело заразе, цеплялась за яркой вспышкой озарявшие разум воспоминания, лишь бы не утопать в безумии, лишь бы оставаться как можно дольше собой.       Архонты знали, что быстро сломить Люмин не получится. Её света было слишком много, чтобы в раз иссякнуть, но они оказались терпеливы. С холодной, непроницаемой миной павшие взирали на муки узницы, лишь их глаза искрились удовольствием, а слух приятно ласкали надрывные вопли. Желая как можно больше увидеть и услышать, словно всего остального было недостаточно, Осиал приказал хиличурлам схватить Люмин и держать так, чтобы боги видели искорёженное пыткой лицо.       Путешественницу настолько разрывала внутренняя боль, что она совсем не почувствовала, как когти воткнулись в её горевшие и дрожавшие от агонии плечи, препятствуя новому падению. Она не чувствовала и не видела ничего вокруг себя. Воздух с трудом проникал в её сдавленные лёгкие, из сорванных связок изливалось лишь хрипение. Её ломало изнутри. Ничего, кроме смерти, она себе не желала. Ничего иного не хотела. Только покой.       Бирюзовая россыпь искр пролетела перед покрасневшими от мук глазами. Удар. Тяжёлые волосатые головы рухнули на спину Люмин, заставив повалиться покрывшимся испаринами окровавленным лицом на плитку. Только что разрывающая внутренности боль резко оборвалась. Вздрогнув от пережитой пытки, Люмин приподняла измученный взгляд и увидела промелькнувшую тень и замешательство в ликах Архонтов.       Когда тень остановилась у изголовья пленницы, слёзы градом полились из покрасневших от лопнувших капилляров глаз.       — Ся…       Только и смогла выдохнуть она, встретившись с всё ещё мутными очами. Разглядеть его лица у неё не было возможности. Всё произошло так быстро, что у Люмин не осталось даже возможности что-либо понять.       Сяо попытался ухватиться за девушку ладонью, уже окутанной энергией для телепортации, но его руки оплело чёрное лассо и отдёрнуло назад. Теперь тёмная сила, что всего мгновение назад вливалась в Люмин, вцепилась в юношу. Он открыл рот, но и слова не вырвалось оттуда. Путешественница только и успела чуть приподняться, когда его ладонь озарилась бирюзовой вспышкой, а глаза вновь померкли.       — Нет, — едва слышно вырвалось из неё, и тёмная с яркими всполохами энергия окутала её израненное тело, скрыв собой павших Архонтов.