Возмездие низвергнутых Архонтов

      Люмин никогда не знала, как может начаться новый день, и чем он закончится. Лишь короткие намётки плана могли смутно прояснить грядущее. Но и тут зачастую даже половины из пунктов не удавалось выполнить, осознание чего порой вгоняло девушку в тоску. Время слишком быстро утекало сквозь сито жизни. Путешественница и её подруга даже не заметили, как пронеслись в сумбурном вихре два безоблачных и тёплых дня.       Пока готовился новый и, как заверил мастер Чжан, совершенный клинок, Люмин и Паймон набрали нетрудных поручений. До самого позднего вечера, когда просторные улицы сменялись затишьем и медленно плывущими людьми, они носились с различными заданиями. Когда уставшие отяжелевшие ноги с трудом плелись по мостовым, а глаза зудели от царапающей глаза пыли, путешественницы встречались с друзьями и сидели за столиком в каком-нибудь ресторанчике или чайной. Душевные беседы скрашивали вечно спутанные мысли Люмин. Как бы не угнетала усталость, она с удовольствием соглашалась на встречу и одну организовала сама. Путешественница не забыла о Янь Фэй, что сильно пострадала от борьбы с поражёнными, и решила её навестить.       — Я скоро поправлюсь, — улыбалась ей вечно прыткая девушка, откладывая в сторону толстенную книгу.       Из-за полученной травмы Янь Фэй хромала и, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, расхаживала по комнате. Тугая повязка со спрессованным бинтом наперевес не позволяла колену как-то сгибаться. Люмин видела по её лицу, как такая неприятность расстраивает и вызывает морщину в межбровной складке. Всегда занятая работой и обучением Янь Фэй вынуждена была закрыться в четырёх стенах и лишь изредка выходить на улицу. Это отягощало её всё ещё бледное круглое личико, а и без того опущенные уголки глаз только подчёркивали с трудом скрываемую печаль.       — Мы принесли тебе вкусненькое, — сложив ручки за спиной, с напущенным смущением изрекла Паймон.       Янь Фэй заинтересованно уставилась на путешественниц, освещая комнату предвкушающей улыбкой.       Люмин раскрыла коробку, что держала перед собой, и комнату тут же наполнил нежный и слегка сладкий аромат.       — Не может быть! — девушка широко распахнула изумрудные очи и озарилась весёлостью. — Я так давно не ела тофу! Ах, он ещё до сих пор горячий!       — Мы знаем, как ты любишь тёплую пищу, поэтому очень торопились.       Люмин присела на стул возле стола и улыбнулась, глядя, как Янь Фэй быстро уплетает приготовленное блюдо. Предложенная Паймон идея идеально подошла для поднятия настроения.       — Люмин, о твоих поварских талантах я уже наслышана. Честно, очень вкусно. Спасибо, — Янь Фэй отодвинула уже пустую посуду и довольно выдохнула. — Расскажите, как вам Фонтейн? Я слышала множество тревожных новостей.       — Да. Неприятности просто вросли уже в наш путь, — Люмин расслабленно облокотилась на стол, понимая, что разговор будет долгим.       С Янь Фэй Путешественница не испытывала какой-то неловкости, хотя иногда внимательный взор зачастую мог навеять мысли о неправильной трактовке слов или действий. Юридический консультант хорошо знакома с законами Фонтейна и уже наперёд угадывала, во что превращались допущенные ошибки. В её правильности мыслей не приходилось сомневаться.       — Порой ты знаешь, что идёшь неверным путём, который ведёт к глубочайшему провалу, но всё равно поступаешь именно так, как подсказывает сердце. Я руководствуюсь им, и пока что оно меня не подводило.       — Пожалуй, Люмин, вам просто чудом удаётся вырваться из обстоятельств, что не совсем благоволят, — Янь Фэй улыбнулась и провела пальцем по дощечке стола. — Это хорошо. Зла добрым людям вы не желаете. Это знаю я, знает Цисин, знают жители Ли Юэ. Если нужны будут мои услуги, то обращайся.       — Жаль нельзя было пригласить тебя на заседание в Фонтейне, — выдохнула Паймон и гордо взмахнула пальчиком. — Тогда бы быстрее смогли расследовать убийство.       Янь Фэй поделилась, какие разбирательства посещали её, как она с ними расправлялась и как сама вызвалась в отряд по борьбе с поражёнными. Эта миссия находилась под строгим запретом, но девушке удалось узнать про трагедию раньше многих.       — Меня угнетала моя травма, — фыркнула Янь Фэй. — Приходилось отсиживаться, когда другие сражались. Мне жаль, что я не могла помочь в исцелении Яксы, но рада, что всё закончилось. По привычной жизни, какой бы она однообразной не была, невольно скучаешь, когда накрывают волны хаоса. Я уже потихоньку консультирую людей и совсем скоро возьмусь за полноценную работу.       Люмин видела, как лицо девушки светится от одной мысли о любимом деле. Вся её небольшая комната была завалена книгами, законами, картами, толстыми блокнотами. Создавалось впечатление, что это не покои молодой девушки, а библиотека. Такой крепкий интерес заставлял Янь Фэй с удовольствием браться за сложные задачи, где приходилось хорошенько пораскинуть головой. Это и приносило ей нескрываемое удовольствие, нежели простые, не требующие глубокого анализа бытовые вопросы.       Паймон и Люмин пробыли у Янь Фэй пару часов и, насладившись приятной беседой и улыбками, покинули её. Девушка шла на поправку, уже готовилась к новой усиленной работе и вроде бы успокоила в голове образы жестоких противников, что угрожали ей холодной расправой. Люмин порадовало, что Янь Фэй ничем не изменилась, оставляя огонёк в своём сердце.       Вечер тихими шагами подкрался к улицам гавани, расползаясь невесомым туманом над холодной мостовой. Люмин кожей ощущала влажные ледяные прикосновения незримых капель. Они вызывали несдерживаемую дрожь не только у неё, но и у Паймон. Девочка протирала ладошки и как-то беспокойно оглядывалась, словно ожидая каких-нибудь неприятностей. Люмин не поддалась её беспокойству, осознавая, что улицы патрулируются вооружёнными Миллелитами, да и сама она не из робкого десятка.       Разглядеть что-то дальше десяти шагов становилось затруднительно. Подружки полагались лишь на знакомые дома и фонари, свет которых тусклым конусом пробивался сквозь густоту тумана. Он настолько был плотным, что Люмин невольно вытягивала руку, думая, что сможет отослать его, как любую материальную субстанцию, но пальцы лишь собирали мелкую влагу, тонкой плёнкой оседая на коже.       — Смотри, какое-то объявление повесили, — стукнув зубами от противной прохлады, изрекла Паймон и указала пальцем куда-то в сторону.       Люмин вгляделась и вместе с подругой подошла к доске объявлений. Белые и серые мятые обрывки листовок с различной информацией перекрывал разноцветный плакат с крупным изображением самурая и Миллелита, что скрестили между собой оружия.       — Древняя традиция возвращается, — проводя пальчиком по бумаге, читала Паймон. — Приходите и лицезрите. Тьяньшу — могущество боевого мастерства, — она задумчиво протёрла подбородок и глянула на Люмин. — Что это такое? Какое-то представление? Или, может быть, они имели в виду блюдо Тяньшу?       — Тьяньшу… Где-то я это уже слышала.       Люмин вгляделась в картинку. Она была твёрдо убеждена, что уже слышала о нечто подобном. Пояснение крутилось у неё на кончике языка и стоило ей подкрасться к разгадке, как оно тут же куда-то проглатывалось.       — Ах, Люмин! Паймон знает, что это. Тьяньшу — это состязание. Сяо рассказывал Паймон о нём. Это бои самураев Инадзумы и Миллелитов, — девочка от предвкушения топнула ногами по воздуху и хлопнула в ладоши. — Всего через три дня. Паймон хочет побывать на этом событии. Сяо называл какие-то смешные прозвища, но они уже позабылись как-то. Вдруг и в этот раз нам удастся увидеть фееричные бои.       Три дня — срок короткий. У подружек не так много накопилось моры, чтобы провести выходной и позволить себе маленькие слабости. Люмин надеялась, что к назначенному сроку меч будет выкован, и она сможет взять более сложные и соразмерно хорошо оплачиваемые задания.       Надежды Путешественницы оправдались. На следующий день, как и обещал кузнец, меч уже ожидал свою владелицу. Не сильно длинный, но и не короткий клинок красиво отливал голубыми бликами, отражаясь в изумлённых глазах девушки. Она с волнующим трепетом взялась за нескользкую рукоять и повернула кисть, описав в воздухе круг.       — Какой лёгкий, — улыбнулась Люмин и, перекинув меч, вновь взмахнула. — Удобный.       — Я очень рад, что понравилось. В нём сочетается искусство сразу двух регионов — Инадзумы и Ли Юэ. Мне хотелось поэкспериментировать и впервые решил опробовать новый способ закалки. Меч очень крепкий. Так что, надеюсь, он будет служить Путешественнице во благо.       Желтоватые и крепкие зубы мастера Чжан осветили его закопчённое от тяжёлой работы лицо, посеяв множество нитей глубоких морщин.       — Это потрясающе. Спасибо большое!       Люмин ещё несколько раз опробовала меч, сразившись с невидимым противником, и, оставшись довольной, убрала лезвие в ножны. Теперь же ни одна шайка разбойников не посмеет унизить её или пригрозить Паймон. Разумеется, к новому оружию ей ещё предстояло привыкнуть, но Люмин не сомневалась, что это не составит труда.       Уйти от кузнеца, не расплатившись за такую отменную работу, Люмин просто не могла себе позволить, как бы мастер Чжан ни сопротивлялся. Она выплатила ему хоть и небольшую, но всё же весомую сумму.       Сразу после кузнеца подружки посетили секретаря и взяли три заказа на монстров, пока невысокой сложности. Люмин без опаски вышла за пределы города. Теперь она чувствовала себя увереннее и защищённее с новым мечом наперевес. Паймон, видя бесстрашие подруги, тоже перестала оглядываться, щебеча о чём-то у уха.       После нескольких дней приятно тёплой и ясной погоды наступившая к середине дня прохлада покрыла кожу колючими бугорками. Стоило северо-восточному ветру прикоснуться к открытым участкам тела, как неприятная волна лёгкого озноба схватывала позвоночник и убегала куда-то в конечности. Серое, совершенно однотонное небо заволакивало душу какой-то тяжестью, и даже успешная победа над противниками не принесла должной радости. Лишь вкусный ужин в компании Сян Лин скрасил мрак осени.       Всего за день до Тьяньшу Люмин и Паймон успели накопить достаточно моры, чтобы обзавестись более тёплыми вещами. Пока лето не планировало возвращаться в Ли Юэ, заставляя людей снять лёгкие одежды и надеть плотные наряды. Такая прохлада и сырость навевала какие-то мрачные мысли.       Сидя за столом в чайной, Люмин мысленно рассуждала сама с собой над проблемами, которые её в целом уже не должны были касаться, как несколько раз подметил сам Чжун Ли. Архонты. Эти павшие Боги не давали ей покоя. Прошло уже больше месяца, как она покинула их убежище. За это время они никак не проявили себя с того момента. По крайней мере, никаких слухов до Люмин не доходило. Их план провалился с треском.       «Неужели это всё? А что если окончательно истребить их души, то и тьма перестанет сочиться? Но где их искать? Нет, это невозможно».       Тяжёлые, спутанные, как ворох нитей, мысли вызывали головную боль, нежели приводили к каким-то ответам. Этот клубок не был по силам Люмин. Сколько бы она ни потратила времени на разгадку, ничего умного не приходило в голову. Эта тайна только расстраивала девушку и ничего полезного не приносила. Ей оставалось лишь молча надеяться, что павшие Архонты никогда не смогут выбраться из своей темницы и будут гнить там, пока время не сотрёт их в мелкий песок.       День, когда должно состояться состязание, Паймон ждала с нескрываемым нетерпением. Люмин легко угадала ход её мыслей ещё до того, как девочка принялась откладывать мору. Любительница вкусных блюд и веселья предвкушала хорошие гулянья, оттого с самого утра пребывала в хорошем расположении духа. Она легко поднялась и даже сама предложила взять пару мелких поручений, чтобы до вечера заполучить ещё немного монет.       Город активно начал готовиться к прибытию гостей из Инадзумы ещё утром прошедшего дня, украшая улицы лентами, фонарями, обустраивали площадь для будущих состязаний. Гавань почти у каждого поворота была увешана объявлениями о предстоящем событии, разогревая интерес жителей. Никто из нынешнего поколения не видел Тьяньшу, оттого не скрывали своего интереса, особенно дети.       Несмотря на пасмурную погоду и сильную влажность, Люмин смогла уловить всеобщую весёлость, что пропитала каждую улочку. Торговки и торговцы только и судачили о предстоящем событии, а некоторые и вовсе хвастались, что видели прибывший вчерашним вечером корабль с инадзумскими гостями.       Люмин была уверена, что Бэй Доу и Кадзуха тоже не прочь присутствовать на празднике. Лишь ближе к вечеру она с огорчением заметила, что их корабль так и остался в отделении, охраняя береговую зону.       Чем быстрее приближалось событие, тем теснее становилось на улицах. Вполне себе привычное для Ли Юэ движение. Все — от мала до велика — грудились возле просторной возвышающейся площадки, огороженной празднично окрашенными бамбуковыми жердями. Все близлежащие балконы тоже занялись жителями. Люмин и Паймон попробовали просочиться сквозь эту толпу, но вскоре поняли, что проще остаться в стороне. Сквозь головы людей сложно что-то рассмотреть. Немного уставшему к вечеру разуму Люмин пришлось поработать. Она отыскала оставленный какими-то торговцами дощатый ящик и встала на него.       — Так-то лучше, — довольно изрекла Путешественница и ухватилась за балку дома, чтобы не упасть во всё ещё плывущий поток красиво одетых людей.       — Сейчас будут играть музыканты! — Паймон подёргала задорно кулачками и весело хихикала. — Давно не слышали инадзумскую музыку.       Прежде чем начать основную часть состязания, одетый в длинные одежды мужчина объявил об открытии мероприятия и, сохраняя серьёзность лица, поведал о древней истории Тьяньшу. Старые традиции вернулись в Ли Юэ, тонким шлейфом напомнив, что люди каждого региона по своей природе едины. Это событие носит не только соревновательный характер, но и дружеский. Среди толпы коренных жителей региона затерялись представители Инадзумы, что тоже пожелали лицезреть возрождение традиций.       Затяжное введение вскоре закончилось, и музыканты взялись за инструменты. Духовые, струнные, ударные — всё шло в ход. Под традиционную музыку островного региона крупные и гибкие самураи выстраивались шеренгой перед ликующей толпой, синхронно оголяя блестевшие катаны. Их мощная броня внушала благоговейное восхищение у жителей гавани, вызывая громкие аплодисменты. Она не шла в сравнение с тем, что носили Миллелиты. Военная форма слуг гео Архонта выглядела более лёгкой, но не менее крепкой. И те, и другие поприветствовали толпу взмахами оружий и скрылись где-то за сценой, ожидая своей очереди.       — Наконец-то! — прошептала то ли сама себе, то ли Люмин Паймон и вспорхнула чуть выше, чтобы лучше лицезреть вышедших на арену двух мужчин.       Когда воины встали друг напротив друга, музыканты и толпа притихли. Понять, что испытывает широкоплечий самурай и Миллелит, удавалось с трудом. Их лица надёжно прикрывались шлемами, но крепко сжатая рукоять кричала о напряжении. Быть первыми за несколько столетий участниками Тьяньшу невероятно ответственно, и они, судя по всему, это прекрасно понимали.       Сложив ладони домиком перед собой, воины поклонились толпе и друг другу в знак уважения и отступили на два широких шага. Не только зрители ощущали повиснувшее волнение, но и половицы под ногами мужчин, издававшие жалобные скрипы.       Тишина ненадолго сковала округу. Вскоре лёгкая и мелодичная мелодия полилась из сямисэна, заглушая глубокое дыхание противников. Первые постукивания по струнам задали темп фуэ, флейтам, сонам и ударным инструментам. Музыка Инадзумы и Ли Юэ хорошо между собой срослась, превратившись в единую, бодрящую мелодию. Она вдохновила мужчин сделать первые сближающие шаги.       Миллелит и самурай наступали медленно, размеренно, словно ходили по тонкому треснувшему стеклу. Наконечник копья и катана угрожающе поблёскивали от развешанных повсюду фонарей, бросая жёлтые блики на стены зданий. Эти их осторожные, словно у хищников на охоте, передвижения вызывали всё больше волнующего напряжения в толпе, заставляя их перешёптываться и делать мелкие и довольно крупные ставки. Люмин тоже ощущала лёгкое волнение, но не собиралась поддерживать кого-то одного. Как она могла судить со стороны, оба воина были хорошо обучены, сосредоточены, оттого не спешили начинать сражение, изучая противника.       Первый удар рассёк воздух, когда большой барабан наполнил площадь протяжным и требовательным гулом. Миллелит, изогнув руку, обрушил на самурая длинное копьё, но оно прошло мимо него, просвистев мимо уха. Следующую атаку совершил инадзумец. Удар, и воздух зазвенел от встретившихся друг с другом оружий. Толпа ликовала от резвых атак и такой же точной защиты. После первых двух неудачных попыток осторожное сражение переросло в завораживающее состязание. Люмин крепко ухватилась за балку, с волнением наблюдая за происходящим. Её скользкие ладони с трудом цеплялись за гладкую опору, а губы непроизвольно покусывались от переполнявших чувств. Паймон тоже не скрывала своего трепета, оттого часто дёргала подругу то за руку, то за плечо, удивляясь какой-нибудь восхитительной атаке.       Воины Ли Юэ заметно отличались техникой ведения боя от инадзумцев. Их тела не были скованы тяжёлой защитой, позволяя совершать атаки не только оружием, но и ногами. Миллелиты прекрасно сражались и в рукопашном бою, если того требовали обстоятельства. Мужчина несколько раз пытался свалить грузного самурая различными захватами и подножками, но тот умудрялся уворачиваться, и бой закипал с новой силой.       Они пыхтели, отпрыгивали друг от друга в разные концы площадки, а потом вновь сходились под бушующие волны оваций. Толпа людей всё громче подбадривала тех, на кого сделаны ставки, раскидывалась ненужными советами и буйствовала, когда очередной удар не приводил к победе. Люмин невольно жмурилась, когда чьё-нибудь оружие в опасной близости от противника разрезало воздух.       Видя, что атаки воинов становятся всё более вялыми, уставшими, музыканты ускорили темп музыки, накаляя и без того пылающую атмосферу до почти видимых искр всеобщего волнения. Поначалу сложно было сказать, кто из противников начнёт первый сдавать позиции, но вскоре этот ответ проступил на поверхность. Даже неопытные в военном деле могли заметить, как трясутся руки Миллелита, встречая атаки самурая. Он всё чаще защищался, отступал и уходил от ударов, извиваясь как травинка на буйном ветру. Мужчина устал. Его ноги ходили ходуном, запинались о дощечки, а грудь трескалась от глубокого ненасытного дыхания. Не менее уставшему самураю оставалось лишь немного поднажать, чтобы Миллелит повалился от его удара ногой в грудь и чуть не вылетел с арены, как какая-нибудь пустая бочка в трюм. Первая победа, на разочарование некоторых жителей гавани, справедливо досталась гостю из Инадзумы.       — Вот это здорово! — хлопая в ладошки, восхищалась заведённая Паймон. — Люмин, ты видела, как он ловко увернулся, а потом бац, и Миллелит уже на полу? Паймон очень нравится!       И побеждённый, и победивший поклонились друг другу в знак признательности и удалились со сцены под бурные овации впечатлённой толпы. Начало столь горячего на эмоции события увлекло даже опытную Люмин. Она улыбалась от возбуждения и постукивала пальцами в нетерпении лицезреть дальнейшее течение.       Следующая пара отличалась от предыдущей лишь внешними данными. На этот раз самурай не казался таким крупным, а вот Миллелит превосходил его не только ростом, но и массой. Его мускулы вздымались, когда широкая ладонь сжимала древко копья. Наученные прошлым сражением зрители сразу смекнули, кто в этот раз вырвет победу, оттого большинство не поскупилось поставить на Миллелита довольно значительные суммы на перевес тем единицам, что всё же верили инадзумской военной школе.       Под воинственное слияние множества музыкальных инструментов, от которой даже воздух колыхался, мужчины начали осторожные шаги друг к другу. На этот раз они не нервировали толпу долгим вступлением, оттого быстро скрестили оружия. Миллелит и вправду показывал впечатляющее мастерство, умело пуская в ход своё тело и, словно приросшее к рукам, копьё. Значительно уступающему ему в росте самураю приходилось нелегко. Он оборонялся, пыхтел, отпрыгивал в сторону и лишь изредка наносил атаки. Как бы инадзумец не сопротивлялся, как бы не увиливал, его не смогло миновать поражение. Отбив контратакой катану, Миллелит подскочил к самураю и ухватил рукой за пояс. Доски под его ногами затрещали, когда он оторвал массивного мужчину от поверхности и перекинул через плечо так же легко, как мешок с соломой. Громкий удар доспехов о пол заглушился ликующим гамом зрителей. Люди подбрасывали в воздух шляпы, руки, разрывали площадь оглушительными криками и хлопками, отчего Люмин хотелось закрыть уши. В зрителях азарта таилось больше, чем в самих зачинщиках.       Ставки с каждым выходом новой пары росли. Люди подловили азарт и с наслаждением вкушали его плоды. Они не уставали подбадривать воинов, прыгать от возбуждения, хлопать и охать, когда очередной удар заканчивался неудачей. Люмин тоже принимала в этом хаосе скромное участие, но вскоре устала от криков, что не утихали ни на мгновение. Паймон тоже подустала от всеобщей шумихи, и они, не сговариваясь, решили немного перекусить и чуть-чуть прогуляться, когда объявили перерыв.       — У Паймон уже голова разболелась. Кричат ведь прямо в ухо, — фыркнула девочка и почесала волосы.       — Кажется, Тьяньшу — долгое мероприятие. Заявлено двенадцать пар, а прошло только шесть.       Люмин потёрла лоб, не представляя, как выстоять ещё шесть состязаний. С одной стороны, ей интересен был процесс, а с другой — удручала развернувшаяся какофония, из-за которой не слышно даже музыку. Разгорячённые люди не могли сдержать свои эмоции, особенно когда воин, на которого они поставили большие деньги, ошибался.       Как только объявился перерыв, все торговые лавки с едой и напитками заполонились людьми. Они толкались, ругались, если кто-то влезал без очереди, и прямо на улице распивали вина, празднуя свой выигрыш. Прорваться сквозь них всё равно, что идти штурмом на резиденцию Сёгуна Райден. Люмин и Паймон пришлось терпеливо ожидать своей очереди, чтобы купить хоть что-нибудь на перекус.       То, как люди пихаются и при этом возмущаются, не нравилось путешественницам. Люмин не скрывала своего недовольства, когда кто-нибудь грубо обращался с ней или с подругой.       — Поосторожнее, пожалуйста. Всем еды хватит, — хмуря светлые брови, говорила она, когда высокая женщина случайно или, быть может, нарочно пихнула её в плечо.       — А ты не стой, а шевелись. Встанут и журавлей считают, — тут же ответила ей незнакомка.       — Куда? Тут кругом люди. Перестаньте вести себя так, словно столетиями еды не видели, — Люмин демонстративно отвернулась, больше не желая трепать себе нервы, которые и так взбудоражились от всеобщего хаоса.       Женщина ещё что-то крикнула в ответ на столь резкие слова, но Путешественница воздержалась от продолжения перепалки, хотя язык так и свербел от желания.       Парящая рядом с плечом подруги Паймон беспокойно озиралась, зачастую прижимаясь к Люмин. Её не только настораживала такая толкучка, но и пугала. Всегда желавшая что-нибудь обсудить девочка хранила тревожное молчание, поджимая маленькие и тонкие губы. Лишь когда очередь перед ними немного рассосалась, она неуверенно дёрнула покрытое плечо Люмин. И без того раздражённая постоянным вторжением в личное пространство Путешественница повернулась к девочке и не очень приветливо фыркнула:       — Паймон, мы уже почти дошли. Потерпи. Осталось всего двое.       — Давай уйдем потом к нему. Паймон хочет уйти подальше от этой толпы, — не обратив внимание на тон подруги, взмолилась девочка.       — Куда? — спросила Люмин и обернулась, глядя по направлению её широкого белого рукава.       Рука Паймон возвышалась над толпой и указывала куда-то выше домов. Люмин не сразу поняла, что имеет ввиду подруга, пока не увидела его. Сяо сидел на краю крыши и чуть покачивал свешенной ногой. Его блестевшие большие глаза смотрели строго в их сторону, но девушка не была уверена, что он их заметил. Только что сжимавшая грудь издёрганность ослабла. Она рада была его увидеть спустя несколько дней после случая у рудника. Он выглядел таким расслабленным и вроде бы довольным, что Люмин не смогла сдержать улыбки. Путешественница улыбнулась ему, когда Паймон помахала ручкой, и изумилась, когда пусть и с трудом, но заметила его чуть дрогнувшие уголки губ.       — Давай ему тоже что-нибудь купим. Он наверняка там с самого начала сидит, — предложила повеселевшая Паймон, и Люмин поддержала её идею.       Они вместе достояли очередь и купили свёрток орехов, три закатника, кулёк сушёных ягод и бутылку рисового вина, на которой так настаивала продавщица, не желая отпускать без дополнения. Для перекуса этого было вполне достаточно, и подружки не решились вновь вставать в очередь за более сытными блюдами.       Толпа шумно обсуждала прошедшие состязания, порой не на шутку споря. Люмин с трудом протискивалась между людьми и хмурилась, когда они совершенно бестактно толкали за плечи. Жители наступали ей на ноги, заставляя болезненно шипеть. Подружки смогли выдохнуть, когда покинули многолюдную площадь и свернули в переулок. Не обращая внимание на молодежь, распивающую за углами алкоголь, они свернули на большую алую лестницу и быстро поднялись на самый верхний ярус цепи домов. Забраться выше, минуя выступы черепичных крыш, было нелёгкой задачей. Люмин обошла все углы и лишь у одного ей удалось обнаружить путь. Передав припасы Паймон, девушка вытерла о подол немного вспотевшие ладони от едва ощутимого волнения и ухватилась за край. Она чуть не сорвалась, когда элемент черепицы немного съехал с крепления, но вовремя перецепилась и, пыхтя от усилий, забралась.       Сяо сидел на коньке крыши и, чуть склонив голову, наблюдал за суетившимися людьми. Казалось, он даже не заметил приближения посторонних ног или же просто сделал вид. Люмин пошатнулась от резкого порыва ветра, подошла к нему и, бросив на чуть отставшую Паймон потерянный взгляд, присела рядом с ним.       — Здравствуй. Мы принесли небольшой перекус. Ты будешь?       Якса глянул в руки опустившейся рядом с Люмин Паймон и покачал головой.       — Добрый вечер. Я не голоден.       Спокойный голос расслабил и Люмин. Она свесила, как и он, ноги и стукнула носками друг о друга, надеясь развеять внутреннюю неловкость. Её одолевали мысли, что Сяо не хотел бы находиться в чьей бы то ни было компании, что они слишком навязываются, что он устал от чрезмерной настойчивости Путешественницы.       — А ты давно тут сидишь? — оборвала затяжное молчание Паймон и протянула подруге закатник.       — С самого начала.       — Тебе нравится? — откусив кусок сочного фрукта, вмешалась Люмин.       — Для первого раза после столь долгого простоя вполне неплохо, но непрофессионально.       Взгляд Сяо пробежался по людям и остановился на сцене, где ведущий вёл беседу с музыкантами. Как показалось Люмин, он не был отстранён, как прежде, но она всё равно опасалась спугнуть его. Положившись на не самый правильный, но действенный способ расслабления запутанных тревожных мыслей, девушка открыла бутылку и налила себе в маленькую кружку.       — Ты будешь? — протягивая ему вино, робко поинтересовалась Люмин.       Сяо посмотрел на тёмную бутылку, и его зрачки тут же сузились, словно он увидел древнего врага.       — Нет, я откажусь. Мне нельзя пить то, что люди называют увеселительным напитком.       Люмин не смогла сдержать улыбки, мысленно припомнив, что было с юношей, когда он при ней выпил. Но именно тогда она впервые видела, чтобы он позволил себе так отдохнуть. Пусть сдержанно, пусть не так, как простые люди, но столетиями замкнутый Адепт смог в тот день расслабиться.       Сделав несколько глотков кисловатого напитка, Люмин поморщилась и тут же закинула в рот пару очищенных орехов.       — Ты сказал, что они непрофессионально сражаются, — почёсывая задумчиво подбородок, заметила Паймон. — Почему так решил? Это же настоящие воины. С парочкой мы даже знакомы. Они патрулировали как-то город.       — Видимо, их стали хуже тренировать. Раньше правила были жестокими. Воины вкладывали больше сил в обучение. Из шести только двое могут гордиться своими навыками. Остальные слишком быстро сдаются. Смотрите, — он кивнул в сторону вышедшей на арену новой пары претендентов на выигрыш. — Миллелит ходит шаткой походкой. Нет уверенности ногах. Равновесие — это его слабость. Благодаря ему он и проиграет.       — Ты так говоришь, словно в этом совершенно уверен, — улыбнулась Люмин и сделала ещё пару глотков из кружки.       Как и все уже прошедшие состязания, мужчины поклонились зрителям и друг другу. Новая завораживающая мелодия сорвалась с инструментов музыкантов и полилась по площади серьёзным ритмом, заставив толпу вмиг умолкнуть. Перекинув копьё из руки в руку, Миллелит первый пошёл в атаку. Манёвры его были мощными, уверенными и довольно точными. Приземистый широкоплечий самурай едва успевал отбивать колющие и рубящие удары.       — Ты ведь ошибаешься, — глянув на расслабленного Сяо, Люмин натянула улыбку и с довольным видом налила себе ещё вина. — Посмотри, Миллелит очень ловок, несмотря на, скажем так, особенности его походки. Вот увидишь, он одержит победу.       — Да, Паймон тоже видит, что самурай скоро проиграет.       Сяо никак им не ответил, а лишь опёрся руками о крышу и продолжил наблюдать за сражением. Его уверенность поражала Люмин.       Звук кидающихся в объятья друг друга оружий сопровождался вздохами толпы и редкими вскриками, когда удары пролетали в опасной близости от тел противников. Миллелиту несколько раз удавалось свалить самурая на пол, но никак не получалось нанести победный удар. Мужчина постоянно увиливал от его атак и мигом поднимался, не обращая внимание на свою тяжёлую форму.       Сражение затянулось. Инадзумец не спешил переходить в наступление, а Миллелиту никак не удавалось даже коснуться копьём защиты противника.       Переломный момент настал, когда копейщик заметно устал. Он запинался о половицы, наносил неточные удары. Люмин казалось, что она даже с высоты видит, как тот тяжело дышит. И тут самурай перешёл в быстрое, но, на разочарование публики, короткое наступление. Он всего несколько раз взмахнул катаной и, припав к полу, подставил подножку отступающему Миллелиту. Ноги воина запутались, повалив тело на доски. Этого оказалось достаточно, чтобы самурай уложил на его шею ледяной металл.       Люмин насупилась и медленно покачала головой. И как она могла так ошибиться?       — Я же говорил.       — Я же говорил, я же говорил, — передразнила его Люмин и допила остатки вина из кружки. Щёки уже во всю горели то ли от чувства своей неправоты, то ли от лёгкого опьянения. — Между прочим, у него были все шансы. Просто самурай схитрил.       — Как же он схитрил? — сложив руки на груди, Сяо удивлённо уставился на Люмин, задрав брови так высоко, что они спрятались за покачивающимися прядями.       — Он не нападал, — вмешалась Паймон, тоже уязвлённая поражением. — Миллелит показал своё мастерство, а самурай лишь дождался, когда противник устанет.       — Это и есть его мудрость. Он выждал момент и сделал решающий шаг.       Путешественница отмахнулась от его рассуждений вялой рукой, внутри понимая, что Сяо прав. В данном сражении инадзумец оказался куда мудрее Миллелита, и спорить тут не было смысла. Перебив кислоту рта сушёными ягодами, Люмин вновь обратилась к нему:       — Как твоё самочувствие?       Этот вопрос заставил Сяо заметно напрячься. Его только что расслабленное лицо поросло паутинами горечи, но Люмин ни на секунду не пожалела о своём вопросе. Опьянённый, мягкий, как спелый фрукт, разум придавал ей куда больше смелости в этот вечер. Девушка надеялась понять его перед тем, как в скором времени покинет Ли Юэ.       — Я в порядке. Почему ты спрашиваешь?       Люмин почувствовала, как лёгкий холодок пробежал под кожей, но его быстро смирила Паймон, положив маленькую ладошку на руку подруги.       — Когда мы впервые встретились, ты плохо выглядел, — ответ на его вопрос сам всплыл в голове Люмин.       — Да. Мне нездоровилось. Сейчас всё в порядке.       Хмурый взгляд юноши пробежался по крышам домов и упал на арену. Тьяньшу продолжалось. Люмин решила пока не наседать на Сяо и тоже подключилась к немому наблюдению, попивая уже не такой противный, как при первой пробе, напиток.       Путешественница смотрела на участников состязания, но словно не видела их. Её хаотичные мысли постоянно уплывали куда-то против воли, и контролировать их стало совершенно невозможно. Чем больше Люмин заливала своё волнение, тем быстрее вскрывались потаённые мысли. Желанное расслабление уже давно наступило, но девушка всё равно продолжала опустошать бутылку, словно надеясь залить сердечные муки. Она поглядывала блестевшими глазами на Сяо и думала о том, о чём не позволила бы себе в здравом уме. Ей хотелось развернуть его лицо, прикоснуться ладонью к острой скуле, податься ещё ближе и поцеловать. Сначала в щеку, потом в острый нос и уже после осторожно коснуться губами его губ. Она хорошо помнила поцелуи Адепта. Эти ощущения вспыхивали так же ярко, как пламя в кромешной темноте. От одной мысли о поцелуе, хотя бы одном поцелуе, её шея, спина и живот покрывались короткими волнообразными покалываниями, чем-то схожими со свежим ледяным дуновением горного ветерка. Лишь остатки здравомыслия твердили ей, что эти фантазии сравнимы с безумством. Один неверный шаг, и он будет сторониться её. Даже простое прикосновения к нему могло вызвать раздражение, а ей не хотелось портить его умиротворение.       Слёзы сами навернулись на чуть прикрытые глаза Люмин. Как же невыносимо быть рядом с любимым человеком и не иметь возможности прикоснуться к нему, словно он был бездушным призраком, неосязаемым ветерком, что просачивался сквозь пальцы, оставляя лишь лёгких холодок. И это не шло в сравнение с тем, что она испытывала до того, как призналась Сяо в своих чувствах в гостинице. Теперь её сердце пылало ярче прежнего и ранилось в разы больнее.       Чувствуя, что горло сдавила тяжесть, Люмин опустила взгляд в пустую бутылку и отчаянно покачала головой. Дышать стало трудно из-за вмиг забитого носа. Стараясь не выдать своё трясущееся дыхание, Люмин закрыла глаза и попробовала успокоиться. Ватный разум словно специально нагонял на неё тоску о вечном одиночестве, усугубляя душевное состояние. Паймон первая заметила, как поникшая подруга сдерживается, как дрожат её плечи.       — Что с тобой, Люмин? — прошептала она, дёрнув за худенькое плечо.       Девушка не хотела, чтобы Сяо застал её в таком подавленном состоянии, оттого мигом призвала Паймон к тишине, приложив палец к губам, но мимо внимания Сяо это не прошло.       — Что-то случилось?       — Нет-нет. Всё в порядке. Не волнуйтесь, — прогнусавила она и шмыгнула носом. — Мысли просто тоскливые. Такое бывает иногда. Не обращайте на меня внимания. Сейчас пройдёт.       Сяо коротко и так резко выдохнул, что заставил Люмин поднять мокрые глаза. Их взгляды пересеклись, и что-то внутри девушки задрожало, когда она не увидела в нём какого-то равнодушия или открытого негодования. Его лицо светилось спокойным пониманием. Это подтвердил лёгкий кивок.       — Я понимаю.       От его короткой фразы Люмин словно стало легче. Она вытерла скатившуюся по щеке слезу и с каким-то облегчением вздохнула. Вновь заговорить Путешественница смогла лишь после выступления предпоследних участников Тьяньшу. Она заметила, что Сяо ни разу не обратил взгляд на арену, вглядываясь в темноту далёкого морского горизонта. Он о чём-то размышлял, и Паймон лёгким толчком в бок подтолкнула подругу к действиям.       — В последние разы, когда нам удавалось увидеться, я заметила, что тебя тоже словно что-то тревожит. Ты можешь поделиться. Никто никогда не узнает о том, что ты скажешь. Тебе станет легче.       Сяо поджал губы и так крепко стиснул ладони, что хрустнули перчатки. Чуть углубившееся дыхание и опустившиеся плечи говорили, что ему есть, что сказать, и Люмин смиренно ждала, когда он осмелится вновь довериться.       — Так и есть. Что-то не так, — юноша поднял ладонь и указал в сторону моря. — Видите развалины? Их раньше там не было. Если приглядеться, можно увидеть обломки крыши.       Сердце Люмин замерло, когда она поняла, что Сяо говорит об остатках прошлого Нефритового дворца, что когда-то обрушился на Осиала.       — Это просто невозможно, но они очень похожи на Нефритовый дворец, — словно прочитав мысли Люмин, продолжил он. — Но дворец сейчас над городом. Я не понимаю.       — Может быть, это камни? — пожав плечами, предположила Паймон. — Вода отступила и…       — Нет. Я не могу ошибаться. И не только это вызывает у меня вопросы. Инадзума. Она была закрыта сотни лет. Как самураи оказались в Ли Юэ? — Сяо повернулся к Люмин и так нахмурился, что она сглотнула. — Вы были в Инадзуме. Может быть, меня мало интересуют проблемы других регионов, но ворох, который вы там устроили, однозначно дошёл бы до «Ваншу», а, значит, и до меня путём слухов. Но никто сейчас это не обсуждает. Либо это произошло давно, либо людям запрещено об этом говорить.       — Ты говорил о своих мыслях с Чжун Ли? — Люмин почувствовала, к чему ведёт разговор, отчего у неё тут же пересохло горло.       — Говорил. Он напрямую никогда ничего не говорит. Я чувствую, что что-то не так, но не могу понять, что именно. Мир вокруг словно ненастоящий. Кажется, что я сплю каким-то странным сном. И, думаю…       Крики снизу оборвали его мысль. Все состязания завершились, и уже во всю шло награждение победителей, но Люмин сейчас это совершенно не интересовало.       — Что ты думаешь?       Сяо потёр ладонью заднюю сторону шеи и опустил взгляд в стопы.       — Думаю, что схожу с ума. Перед тем, как исчезнуть, Босациус тоже терял память. Если я не помню такие важные события, то мой разум не здоров. Но, что меня в особенности поражает, карма словно дремлет. Я не понимаю. Целый месяц поисков не принёс должных результатов, лишь короткие обрывки. Но я докопаюсь до правды.       — Сяо, — оборвала его Люмин и, сама не ведая, что творит, положила ладонь на его плечо, — возможно, не на всё есть ответы. Порой стоит смириться и жить дальше.       Обескураженный взгляд золотых глаз упал на ладонь Люмин. Она не знала точно, что за этим последует, но не стала убирать руку. Его тёплое плечо даже сквозь одежду грело её ладонь и, расползаясь по телу приятными мурашками, окрашивало и без того розовые щёки.       — Ты не сходишь с ума. Это же теперь невозможно, — Люмин почувствовала, как Паймон болезненно ущипнула её за другую руку и шикнула. — Если карма, как ты говорил, затихла, разве можно ей сейчас поразиться?       Острый взгляд оторвался от ладони Люмин и опустился в потрескавшуюся, заброшенную листьями черепицу.       — Я не знаю.       Между ними повисло затяжное молчание. Люмин и Паймон вместе доели купленный перекус и без особого интереса досмотрели церемонию награждения победителей. Судя по количеству наград, самураи оказались лучше подготовлены к состязанию, собрав на две призовые коробки больше. Сразу после объявления окончания Тьяньшу, люди неспешно потекли по улицам, как по горным тропам.       Спускаться в беспощадную лавину из жителей Люмин не горела желанием. Она решила немного переждать, охлаждая прохладным воздухом хмельную голову.       — Сяо, тебе нужно забрать вещи. Они всё ещё у нас в комнате. Я их постирала.       — Я уже и забыл про них, — хмыкнул он и поднялся.       — Нет, лучше переждать, — остановила его Паймон и зевнула. — Внизу сейчас слишком много людей. Затопчут.       Равнодушный взгляд острых глаз прогулялся по головам жителей и молча оценил правдивость сказанных слов.       — На Праздник морских фонарей людей ещё больше, — улыбнулась Люмин, когда он вновь присел.       — Возможно. Я ни разу на нём не был. Лишь демоны составляли мне компанию.       — А вдруг в этот год они дадут тебе отдохнуть.       Сяо покачал головой и нахмурился, углубив тени над глазами.       — Нет, этого не будет. Что-то надвигается. Я чувствую это. Это чувствует Чжун Ли.       Люмин и Паймон переглянулись друг с другом.       — Почему вы так решили? — вопросила девочка.       — Вам незачем это знать. Вы — случайные гости этого мира.       Эти секреты, недопонимания окончательно вымотали Люмин. Она посуровела и поднялась. Возникшее сильное головокружение пошатнуло её размякшее тело, но девушка устояла и, более того, смогла сохранить серьёзность лица.       — Хватит! Я давно уже не посторонняя для Тейвата. Ли Юэ очень близок моему сердцу. Говори, что скрываешь.       Такой требовательный тон удивил не только Сяо, но и Паймон. Она в изумлении уставилась на подругу и, подловив её настрой, тоже нахмурилась и повернулась к юноше.       — Да. Вдруг нужна наша помощь.       — Ваша помощь в этом деле не требуется. Пока ничего не происходит. Не лезьте туда, куда вас пока не просят.       — А вот грубить нам не надо. Мы пока ещё ничего тебе не сделали.       Ноздри Сяо раздулись, и он раздражённо фыркнул.       — Идём, люди уже разошлись.       Упрямый. Люмин понимала, что сейчас ей никак не получится сломить его. Сяо быстрее скроется от неё, чем ответит на вопросы. Выдохнув от досады, Путешественница собрала мусор, и они вместе спустились на мостовую.       По дороге в постоялый дом Люмин и Паймон решили всё же обсудить прошедшее состязание. В общих чертах им понравилось наблюдать, как два региона демонстрируют разницу своих боевых искусств. В отличие от подружек, Сяо молчал. Он шагал немного поодаль, сложив руки на груди. Люмин исподтишка наблюдала за ним, заметив, как его глаза осторожно вглядываются в тусклые переулки, набережную и на сам постоялый дом, где потихоньку один за другим растворялся в ночи свет жилых комнат. Город замирал, утопая в блаженном сне.       — Я подожду на улице, — не отрывая взгляда от места, где стояла пустая витрина торговца морскими гадами, проговорил Сяо.       Люмин не хотелось его задерживать, оттого быстро вошла в дом и поднялась в свою комнату. Летевшая сзади неё Паймон старалась не шуметь, но когда они вошли, она всё же прошептала:       — Вроде бы хорошо провели вечер. Тебе понравилось?       Путешественница улыбнулась подруге и активно покивала. Вечер действительно был неплох. Люмин не к чему было придраться. Они отдохнули головой, набрались впечатлений и сильно устали, отчего сон так и стучался в двери их разума. Пока Паймон кувыркалась в кровати, как кошка на тёплых лучах солнца, девушка собрала одежду Яксы и выскочила за дверь.       Быстрый шаг Люмин оборвался, когда она увидела в коридоре этажом ниже Сяо. Он стоял у лестницы и смотрел неморгающими глазами куда-то в сторону. Сердце девушки волнующе ударилось в груди, ведь это был тот самый этаж, где они впервые поцеловались. Люмин не сразу осмелилась подойти к нему, решив немного понаблюдать. Сяо, словно не заметив её приближения, встряхнул лохматой головой и прикоснулся сначала к перилам лестницы, а потом и к стене. Люмин замерла, как монумент, когда заметила его углубившееся дыхание сквозь приоткрытые губы. Мысли о том, что это может значить, поджигали её изнутри. Она ухватилась мокрыми ладонями за одежду юноши и сильно сжала челюсти.        «Нет. Не надейся. Забудь. Всё в прошлом», — твердила Люмин сама себе, лишь бы не дать надежде вновь прорасти в её измученном сердце. Лучше знать о безысходности их ситуации, нежели породить терзающие сомнения.       Девушка невольно качнулась с пятки на носок и тихо продолжила неспешные шаги. Когда она спустилась к нему на этаж, Сяо резко развернулся. Его широко раскрытые глаза пробежались по Люмин, пока быстрые шаги несли вперёд.       — Я должен идти, — забрав у Люмин вещи, строго изрёк он.       — Что-то случилось?       — Н-нет.       Сяо, как солдат, развернулся на месте и чуть ли не бегом спустился на первый этаж. Люмин только и оставалось в изумлении наблюдать, как его фигура удаляется. Но до двери он добрался не сразу. Когда оставалось всего десяток шагов, Адепт остановился. Его спина раздулась от глубокого вдоха, и он развернулся.       — Я хочу кое-что показать, — его растерянный взгляд пробежался по стенам дома и вперился в девушку. — Если у тебя есть завтра время, то я бы мог… То есть, если ты хочешь…       — Хорошо. У меня будет завтра время, — улыбнулась Люмин его замешательству.       В ответ Сяо лишь коротко кивнул и выскочил на улицу, оставив девушку в лёгком недоумении. Ей трудно было представить, что такого хотел показать юноша, что даже осмелился позвать её, но гадать не хотела. Одна мысль, что они завтра вновь встретятся, сеяла улыбку на порозовевшем лице девушки и стимул дождаться нового дня.