Возмездие низвергнутых Архонтов

      Злость, непонимание, смятение растекались под тонкой оболочкой, вызывая жжение по всему телу. Грудь пронзила острая боль, словно её насквозь проткнули ледяным мечом, желудок схватило напряжением. Казалось, мир рассыпался прямо под ногами.       Охваченный горьким подозрением Сяо выпрыгнул из облака остаточной тьмы лишь на мгновение. Его побледневший силуэт возник в трапезной так неожиданно, что Люмин и Паймон испуганно шарахнулись. Юноше не нужны были их вопросы и лишняя болтовня. Всё, чего ему хотелось — это вырвать правду. Схватив Люмин за руку, он вновь вызвал телепортирующую энергию. Ни удивленный, даже испуганный вздох девушки, ни визг Паймон не остановили его действий.       Не желая иметь лишние уши, Сяо перенёс себя и Путешественницу на высокую скалу, обдуваемую свирепым и колючим ветром. Не успела энергия развеяться, а Люмин прийти в себя, как он развернулся и угрожающе взмахнул копьём.       — Скажи мне правду! Какова истинная причина моего беспамятства? Откуда символы на полу в моей комнате? Где я был, когда рухнул в море Нефритовый дворец?       Широко раскрытые мутные глаза уставились на разгневанного Сяо. Люмин смотрела на него не шевелясь, как окружавшие их скалы. Лишь её воздушная одежда легко поддавалась ласкам ветра, двигаясь в танце по его велению.       — Не смей мне снова врать! — продолжил Якса, всё крепче сжимая копьё, что служило лишь рычагом устрашения. — Я уверен, что тебе известна правда. Иначе бы не знала так много о лекарстве, не появилась бы в моей комнате, когда я очнулся.       Черви страха пожирали Сяо изнутри. Он боялся, что окажется прав, боялся ответа Люмин, но решил во что бы то ни стало узнать правду. Всё внутри сковало железными цепями, мешая свободно двигаться. Выдохнув пар из лёгких, юноша замер так же, как и девушка. Растрепавшиеся буйным ветром волосы хлестали по лицу, лезли в глаза и в приоткрытый пересохший рот, но они оба словно не обращали на это внимание. Люмин почти не моргала. Совсем недавно розовое личико побледнело, как лежавший под ногами снег. Она смотрела на Сяо таким отчаянным, испуганным взглядом, что он не мог выдержать его на себе. Вспыхнувшая ярость начала остывать, успокаивая разгорячившееся дыхание и безумный танец сердца.       — Я должен знать, — уже более спокойным тоном вымолвил он.       Стихший голос подействовал на девушку как эликсир. Она чуть оживилась, шевельнула уже покрасневшими от холода ладонями и опустила взгляд. Сяо почти физически ощущал её смятение, что тяжёлым осадком ложилось на душу. Чем дольше молчала Люмин, тем сильнее беспокоился юноша.       — Что ты вспомнил? — не поднимая головы, тихо вопросила она.       Убрав копьё за спину, Сяо поведал короткие вспышки воспоминаний, что смешивались с его догадками. Чем больше он прокручивал в голове слова и смутные действия из прошлого, тем сильнее ощущал волнующее жжение в животе.       — Да, это правда было, — подтвердила Люмин и обхватила себя руками, стараясь защитить неутеплённое тело от беспощадного ветра. — Алан-Цуя ты сам устранил. Потом.       — Только он являлся опасной угрозой? — осторожно произнёс Сяо и, когда не получил желанного ответа, спросил напрямую, чувствуя, как внутри всё содрогается: — Я был сражён кармой? Я был одним из них?       Люмин молчала, покачивая отрицательно головой. Он прижал её своими вопросами, ей некуда было бежать. То, что девушка не сказала ни слова, то, как дрогнули её плечи, заставили мир Яксы рухнуть. Он пошатнулся. Грудь провалилась из-за протяжного выдоха, а потяжелевшая голова пошла кругом. Ему хотелось уйти, хотелось вырвать из себя страдающую душу, лишь бы избавиться от прошлого. Налитые свинцом руки повисли вдоль тела, в миг ослабевшие ноги подогнулись, и он упал на колени. Его широко раскрытые влажные глаза смотрели в примятый снег, пока в мыслях правил хаос и страшная боль от осознания, что опасения подтвердились.       — Почему… Почему я всё ещё жив? Я должен был уйти.       Сяо не сомневался, что в руках павших Архонтов он творил страшные вещи, и никто не в силах был ему помешать. Обычные слабоумные хиличурлы могли принести немало бед, а столетиями обучающийся боевому искусству Якса и того подавно. Снова он вернулся в начало, снова причинял боль и забирал мирные жизни. Сяо клялся себе и друзьям, что никогда не вступит на старую тропу, но коварный яд сделал своё дело, превратив в одного из поражённых.       Свирепое горе, что наполняло каждую его клетку, помешало расслышать хруст снега и слова, что Люмин так отчаянно произносила. Она присела рядом с ним на обжигающий кожу снег и пыталась привести в чувства покачиванием за плечи, но он её словно не видел и не ощущал осторожных прикосновений. Сцена в «Народном выборе» окончательно подтвердила его мысли. То смутное чувство беспокойства, что посетило в ресторане, усилилось в сотни раз. Человек, что с таким ужасом смотрел на него, явно видел его раньше, и Сяо догадывался когда. Юноша сам всегда говорил и думал, что нет таких переживаний, что длились бы столетиями, но ошибся. Чувство глубочайшей вины разрывало его изнутри, дробя сердце на осколки. Он раз за разом прокручивал всевозможные сцены, что вполне могли произойти во время его поражения, и самовольно уничтожал себя.       Ожившие пальцы с силой сжимали ноги, раздирая кожу до крови, но Сяо не чувствовал боли. Она не шла в сравнение с тем, что творилось в голове. Ему казалось, что он слышал крики людей, которые гибли от его руки, видел, как они молили о пощаде как тогда, когда был палачом Азала, но поражённая ядом рука не вздрогнула, не остановилась. Созданное на благие свершения копьё превратилось в оружие, что резало несчастных беззащитных жителей Ли Юэ, которых когда-то юноша поклялся защищать.       — Послушай, Сяо, пожалуйста, — молила его дрожащая Люмин, пытаясь оторвать ладони от покрасневших штанов. — Умоляю, посмотри на меня. Прошу.       Её ледяные ладони упали на мокрые скулы и силой повернули лицо на себя. Красные от горя и душевной боли глаза с трудом видели её образ, бордовые от холода уши едва различали голос в пучине хаоса.       — Это был не ты. Ты бы никогда этого не сделал. Слышишь? Сяо, пожалуйста, послушай, — из мутных глаз Люмин медленно стекали тусклые слёзы, что срывались ледяным ветром и уносились куда-то прочь. — Не кори себя. Всё закончилось. Главное, кем ты являешься на самом деле. Сяо…       Голос, что всегда так приятно ласкал слух, отчаянно сотрясал воздух, пытаясь достучаться до сознания юноши. Он смотрел на неё и чувствовал, как проваливается в пожирающий душу огонь. Его потрескавшиеся сухие губы дрожали, но не от холода. Всё прошлое, что Сяо так отчаянно старался замолить, облегчить своё греховное сердце, никуда не ушло. Оно преследовало его, пока не взяло верх и не перечеркнуло многолетний труд.       От падения в пучину душевной боли, от желания испариться сию же секунду Яксу остановили едва тёплые руки. Они обхватили его сгорбленную под тяжестью открывшейся страшной правды спину и притянули к себе. Сяо не сопротивлялся, не отстранялся. Его сраженная мраком голова бессильно упала на крохотное острое плечо. Тепло от девичьей шеи мягко прикасалось к обледеневшему уху, нежный аромат небесных цветов освещал тусклым лучом побежденные горем мысли. Сбитое прерывистое дыхание становилось более спокойным.       Юноша доверился смертной всецело и вскоре смог ощутить ветер, что трепал их волосы и переплетал тёмные и светлые локоны друг с другом, как талантливая ткачиха. Почувствовал, как чужие ладони скользили по его спине, услышал, как Люмин нашёптывает слова утешения.       — …Всё прошло. Это позади. И никогда ничего подобного больше не произойдёт. Главное, какой ты есть на самом деле. Ты всегда ставил людей на первое место, всегда боролся за них до последней капли крови, до последнего вздоха. Ты не можешь себя уничтожать за то, что было. Никто из ныне живущих не сделал бо́льшего добра для смертных, чем ты. Сяо, ты нужен им, нужен… Ли Юэ уже давно превратилось бы мертвую пустыню, если бы не Яксы. Если бы не твой долг…       Юноша почти не слушал, что она шепчет, лишь обрывками улавливая её слова. Сяо цеплялся только за её дрожащий голос, успокаивающую интонацию и переосмысливал всё, что легло на его плечи. Он виноват в том, что не смог побороть карму, не смог покончить с собой, как когда-то планировал. Это лежало на его сердце жгучим грузом, это не давало покоя, но осознание, что жизнь всё ещё льётся в жилах, что сила противостоять пораженным снова при нём, немного облегчало мысли. Покидать пост Яксы не следовало, ничего иного, как вновь принять прошлое, ему не оставалось. Он уже проходил через это и надеялся, что снова не столкнётся, но время решило иначе.       Глядя на то, как кружится снег, срываемый с каменных пиков, как несутся серые облака, решительность Сяо возрастала, мысли прояснялись. Раз ему вновь дали шанс, значит, он обязан продолжить своё дело, не допустить, чтобы хоть один несчастный смертный пострадал от рук пораженных ядом существ. Поддаться своей боли, своим ненавистным мыслям — это уничтожить себя самостоятельно. Дать врагу победить и окончательно перечеркнуть прошедшие годы мира. Этого юноша никогда бы не хотел допустить.       Тяжёлая голова чуть прояснилась, безумное сердце успокоилось, когда луна высоко поднялась над горизонтом, освещая себе проход белыми лучами. Ветер стих, уступая место колючему морозу, но Сяо не так ярко ощущал его. Тело Адепта принимало незначительные похолодания с терпимым равнодушием, а вот прижавшаяся к нему Люмин уже невесть сколько времени дрожала. Поначалу она скрывала это и почти не шевелилась, расслабленно припав к его плечу, но вскоре не выдержала. Тело охватило невиданное напряжение, зубы застучали с такой силой, что перекрыли собой завывания расхаживающего где-то внизу геовишапа. Но даже тогда она и слова не сказала Сяо, не попросила его убраться с этой вершины. Девушка уже какое-то время молчала, пряча нос в его тёмных одеяниях.       Когда юноша вернулся в настоящий мир из своих тоскливых мыслей, то сразу ощутил, как похолодела шея Люмин, как сильно она тряслась. Не думая больше ни секунды, он призвал телепортирующую энергию и уже через мгновение перенёс её в комнату, что она снимала уже несколько дней. Паймон в ней не было, но Сяо не обратил на это внимания. Усадив скованную напряжением девушку на кровать, он накинул на неё одеяло. Беспокойство вернулось в его сердце, но уже в совершенно иной форме.       — Я сейчас принесу чего-нибудь. Спрошу у Верр Голдет.       — Чай. Просто горячий чай, — зарывшись под одеяло с головой, едва различимо вымолвила она.       Стоило Сяо шагнуть на этаж регистрации, как взволнованная Паймон накинулась на него с ругательствами и даже угрозами, но он лишь пояснил, где сейчас Люмин и попросил Верр Голдет заварить согревающий чай. Женщина, наливая кипяток в кружку, осторожно поглядывала на устроившегося на скамье Сяо. Его потухший взгляд смотрел строго в пол, а голова отчаянно боролась с наплывами новой информации. Ему не хотелось вновь впадать в отчаяние, что с трудом удалось отогнать, но мысли не давали ему покоя. Это смятение ярко читалось в его трясущейся ноге и в сложенных перед собой ладонях.       — Может быть, уважаемый Господин тоже не откажется от чая?       Спокойный голос Верр Голдет вывел юношу из размышлений. Когда он поднял глаза, она уже стояла возле него и протягивала две большие кружки.       — Я заметила, что Вас что-то беспокоит, и осмелилась добавить немного лаванды и мелиссы. Путешественницу согреет сушёный пылающий бутон.       Сяо с благодарностью принял обе кружки и спустился в комнату Люмин и Паймон. Девочка, что всего несколько минут назад готова была растерзать Яксу за похищение подруги, притихла. Она растирала ей плечи, пока Путешественница осторожно попивала обжигающий нутро напиток. Девушку так трясло от холода, что Сяо подумал, что из-за своей невнимательности чуть не погубил и её.       И юноша, и девушка молчали. Охотник на демонов уже давно ушёл бы, но его страдающее сердце не желало в этот тяжёлый миг оставаться в одиночестве. Он стоял у окна спиной к подругам и попивал приятный на вкус чай. Ему хотелось знать больше, но не о смертях. Сяо страшился этой правды и предпочёл бы никогда об этом не узнать. Не отрывая взгляда от залива, он коротко спросил:       — Как же меня остановили?       — Это было непросто… — ответила ему Паймон и тут же умолкла, когда Люмин схватила её за ладонь.       — Это совсем неважно, — вмешалась Люмин. — Главное, что у нас это получилось. Ли Юэ не могло остаться без Яксы. Поражённые продолжали появляться, но несколько реже обычного… Скоро прибудет мой друг из Сумеру. Он является одним из главных создателей эликсира. Если тебе будет интересно, сможешь узнать у него лично, как удалось сделать лекарство. Он придёт проведать тебя и взять анализы крови.       Сяо обернулся и поставил чашку на подоконник. Не глядя на Люмин, он вопросил:       — Почему всё скрывали от меня? Зачем придумывали оправдания?       — Вообще, мы ничего не придумывали, а лишь недоговаривали, — Паймон взмахнула пальчиком и затихла, когда он посмотрел на неё острым взглядом.       — Мы все переживали за тебя и решили, что так будет лучше. Наверное, ошиблись, — Люмин опустила взгляд в чай и шмыгнула ещё красным носом. — Не держи на нас зла. Мы вовсе не хотели обидеть тебя или оскорбить.       Юноша глянул на её вжавшуюся в одеяло фигуру и осознал, что понимает поступки тех, кто намеренно умалчивал правду.       — Наверное, это отчасти верное решение, — спокойно подтвердил он. — Иной раз лучше не знать о своих деяниях.       — Как ты себя ощущаешь? — Люмин вонзила в него взволнованный взгляд, и Сяо сам выдал своё нутро.       — Мне нужно время, чтобы всё принять. Пока что трудно смириться. Но сейчас не самое удачное время для самобичевания. Мне нужно выяснить, кто стоит во главе возникших изменений. Поражённые меняют свои повадки. Меня это тревожит не меньше.       — А что изменилось?       — Раньше они почти никогда не появлялись днём, а сейчас что-то побудило их к этому. Это настораживает. Но не вам думать об этом. Я во всём разберусь.       Сяо забрал кружку и вышел из комнаты путешественниц прежде, чем они засыпали его новыми вопросами.

***

      На протяжении нескольких дней Якса почти не покидал свою комнату, если не считать его прямого долга. Он медитировал, рылся в блокноте и снова медитировал, стараясь раскрыть в сознании упущенные детали. Раньше этот способ ему мало помогал, но теперь юноша знал, что конкретно ищет. Ему удалось выяснить у Люмин, что его тело было поражено кармой несколько месяцев. За этот довольно долгий период он наверняка где-то таился, раз появлялся раз в три недели. Но где? Если Алан-Цуй был прав, значит, Азал должен был где-то прятаться. Именно это Сяо так отчаянно хотел выяснить, именно это не давало ему покоя. Он надеялся, что этот ответ скрыт в его голове, но ему ничего не удавалось раскопать на этот счёт, зато всплыло то, что совсем не ожидалось.       В день перед приходом ученого из Сумеру Сяо вновь погружал себя в транс за счёт благовоний и внутреннего спокойствия. Несколько часов подряд он просидел без движения, не отвлекаясь даже на шум за стенами. Долгое время лишь тьма окружала его взор, пока не начали появляться первые мысли, обрывки воспоминаний. Он вдруг вспомнил, как тренировался с Меногиасом, как ворчал на Боссациуса. Эти давно ушедшие моменты из прошлого разжигали приятное тепло в груди. Сяо доверился этим воспоминаниям и передумал рыться в кровавом прошлом. Он прокручивал короткие приливы тех дней, когда мог назвать себя счастливым, и чувствовал, как расслабляется тело, как оно становится лёгким, как мондштадский одуванчик. Оказалось, что такие простые воспоминания очищали душу эффективнее любых разговоров и утешений.       Короткие фрагменты его проживания с Яксами прервались, как только мысли улетели не в то русло. Голову Сяо пронзили тёплые и мягкие руки. Они едва ощутимо скользили по его израненным предплечьям и пальцам, лишённых перчаток. Он физически ощущал волнительную дрожь, мурашки на спине, ударившееся в груди сердце. Такие аккуратные загорелые ладони, скользили по его коже, ощупывая каждый рубец. Сяо хотел поднять голову и посмотреть, кому осмелился показать безобразные руки, но воспоминание прервалось настойчивым стуком в дверь.       Ещё никогда юноша не был так раздражён от внезапного вторжения. Наполняющее тело волнение отступило, когда он увидел на пороге с виду вроде бы обычного человека, за исключением длинных ушей и блестящего хвоста.       — Добрый день. Меня зовут Тигнари, — протягивая ладонь, легко поприветствовал юноша.       — Сяо, это и есть тот учёный, — выглядывая из-за рюкзака паренька, вымолвила Люмин.       Якса не очень доверчиво осмотрел Тигнари и чуть отступил, чтобы пропустить гостя в окутанную лёгкой дымкой комнату.       — Я не займу много твоего времени. Мне нужно лишь взять кровь для анализа и немного тебя осмотреть. В прошлый раз у меня не получилось дождаться твоего возвращения.       — Кровь для чего? Какого анализа? — продолжая хмуриться, вопросил Сяо и встал посреди комнаты, всем видом демонстрируя свою неприветливость.       — Я хочу выяснить, как после приема лекарства твоя кровь сопротивляется яду. Продолжают ли клетки связываться с материей или же удалось достичь какой-то устойчивости. Не волнуйся, ничего дурного я не затеял.       Сяо вопросительно глянул на Люмин, что решила остаться возле дверей. Она лишь чуть улыбнулась ему и глянула в сторону дымившихся курильниц.       — Что мне нужно сделать?       Тигнари объяснил, как следует поднять рукава и какие манипуляции собирался сделать. Юноша первый раз сдавал кровь, оттого с опаской поглядывал на иглу, что тянулась к его вене. Укол не был болезненным, но Сяо дернулся от добровольного чужого вмешательства.       — Значит, это ты изобрел лекарство? — с любопытством глядя, как из руки вытекает кровь, спросил Якса.       — Над этим работало множество талантливых людей, в том числе и твои напарники — Яксы. Благодаря писаниям Меногиаса и современным возможностям нам удалось добраться до истины.       Сяо припоминал, как друг экспериментировал на себе, закрывшись в комнате. Ни один из его опытов не принёс больших результатов, но юноше приятно было осознавать, что Меногиас всё же шёл верным путём.       — Лекарство мы усовершенствовали, — вынув иглу, продолжил Тигнари, одновременно обращаясь и к Люмин. — Теперь не придётся проводить обряд для ускорения действия. Единственное, пока не удалось изменить способ введения, но мы продолжаем работать. Если получится, то сделаем что-то вроде питьевого эликсира или таблеток. Пока не могу сказать.       — Значит, вы вводили лекарство мне в руки?       — Да. Это самый действенный вариант на данный момент.       Задерживаться в комнате осторожного Яксы Тигнари не планировал. Осмотрев его глаза и сообщив, что результаты будут готовы через три дня, он вышел, но Люмин не последовала за ним. Оглядев комнату, она наклонила голову и вдохнула обжигающий аромат благовоний.       — Для чего тебе так много зажжённых курильниц?       — Я размышлял, — отстранённо ответил Сяо и развеял через открытое окно тлеющий пепел.       — Может быть, ты спустишься с нами на обед?       — Думаю, что нет. Я собирался осмотреть территорию. Праздник Морских Фонарей всё ближе. Я должен быть готов.       — Я знала, что ты так ответишь, — яркая улыбка осветила её лицо, когда спрятанные за спиной руки обогнули тело и протянули тарелку с ароматным миндальным тофу.       Скрыть своего удивления Сяо не смог. Его приоткрывшиеся губы вдохнули жгучий воздух, а тело наполнилось каким-то нежным теплом. От только что наполняющего мысли недовольства не осталось и следа.       — Вы приготовили это мне?       — Да. Паймон подумала, что тебе может понравиться, если мы сами его сделаем. Янь Сяо занят готовкой для рабочих.       — Как ты это делаешь? — тихо произнёс ошеломлённый Сяо, ощущая волнующий трепет своего сердца, что для него совсем не свойственно.       — Что?       — Ничего, — тут же оживился юноша и забрал у девушки блюдо. — Спасибо. Если что-нибудь выясню, то сообщу. Мне нужно заглянуть к Чжун Ли, он позвал меня, и обсудить с ним накопившееся.       Люмин как-то натянуто улыбнулась и притронулась к ручке двери.       — Тогда до скорого. Наверное, пока тебя не будет, в комнату проведут трубы. Где только Хуай Ань нашёл таких быстрых рабочих?       С этими словами Люмин покинула комнату, оставив Сяо одного. Он несколько минут смотрел на ровные молочные кубики тофу и чувствовал необъяснимый прилив энергии. Юноша понимал головой, что вроде бы нет ничего необычного в готовке, Янь Сяо всегда подавал ему это блюдо, но душу словно что-то согревало. Только вкусив миндальный тофу он осознал, что именно так взволновало его. Её забота. Забота такого светлого человека о монстре, что совершает страшные деяния. Якса не считал себя достойным этого, но не мог отрицать, что её поступки ласкают его мысли и сердце.       Впервые юноша растянул обед, наслаждаясь приятным вкусом и воспоминаниями, как совсем недавно сам готовил тофу. Бесспорно, ему понравилось что-то творить в компании весёлых путешественниц. Они открывали ему совершенно иной мир, наполненный лёгкостью даже в столь смутные времена. И эта лёгкость заражала его, пусть и на короткое мгновение.       Отложив пустую тарелку, юноша поднялся и осмотрел комнату. Снизу уже слышался громкий говор мужчин и какая-то неразборчивая возня. В скором времени трубы для отопления должны были проложить и в его комнате. Подумав, что Люмин наверняка права, Сяо решил убрать все сто́ящие вещи по шкафам, чтобы в его отсутствие ни чья рука не прикоснулась к оберегам и опасным амулетам.       С осмотром территории пришлось повременить. Сяо быстро и довольно небрежно раскидывал свои предметы по закрытым шкафам. Простые вещи он просто прятал в ящики, а те, что имели какую-то ценность, юноша решил запереть на ключ, который нашёлся не сразу. Адепт уже давно не открывал это отсек, оттого думал, что увидит там скопление пыли, но ошибся. Ящик ни только не пустовал, но и хранил в себе какие-то бумаги. Сяо не помнил, чтобы туда что-то складывал, оттого отложил вещи на стол и достал странные листы. Таинственными предметами оказались конверты с печатью Фонтейна на лицевой стороне и его именем. Это ещё сильнее смутило Сяо.       Присев на кровать, юноша резво открыл конверты и извлёк оттуда то, что окончательно сбило его с пути. Загадочными листами оказались письма, написанные ровным почерком. Все они адресовались ему. В тексте ни раз прослеживалось его имя и имя Паймон. Осознание, что письма написаны рукой Люмин, быстро посетило его голову. Она рассказывала ему, куда ходила и что делала на землях Гидро Архонта, сетовала, что никак не удавалось найти брата, шутила над Паймон. От её историй веяло доверием и искренностью. Эти письма были адресованы не просто знакомому, а другу, которому девушка не боялась вылить душу, рассказать, что тревожит и какие мысли не дают ей спать. Она была открыта с ним, ничего не таила. С тех времён утекло много воды, через пару месяцев будет уже год, как написано первое письмо. Ушло то доверие, та искренность, и Сяо ощутил какое-то опустошение.       «Значит, она была совсем другая со мной», — пронеслась в голове нежеланная мысль.       Сяо быстро нашёл объяснение этим переменам. Дело в его прошлом. Как бы она ни старалась успокоить, поддержать, на самом деле девушка всё ещё опасалась Яксу. Опасалась человека, что разорвал её доверие.       После прочтения каждого письма, Адепта накрыла какая-то тоска по тому былому, о котором он даже не помнил. Неужели они были так близки, отчего она зачастую писала ему письма, или же Путешественница со всеми так откровенна? Выяснять это Сяо не хотелось. Как сказала сама Люмин: «всё осталось в прошлом». Взяв письма, он подошёл к окну и зажёг длинную спичку. Юноша думал сжечь всё дотла и развеять пепел на свирепом шквалистом ветру, но замер, разглядывая изящные буквы. Он снова вчитался в отдельные слова и предложения, снова погрузился в её окутанный тайнами мир, не заметив, как прогорела спичка. Объять их пламенем Сяо так и не решился. Убрав письма в конверты, юноша вернул их на прежнее место, заложив новыми вещами, и закрыл ящик.       Осмотрев ещё раз комнату, Якса остался доволен. Никаких важных вещей больше не лежало на видных местах. И всё же он покинул покои с какими-то смешанными чувствами, которые быстро ушли на второй план, как только внимательный взор устремился в долину.