Возмездие низвергнутых Архонтов

      Вихрь событий подхватывал сильнее, чем когда-либо в прошлом. Сяо ощущал себя так, словно являлся главным героем какого-нибудь захудалого романа, попавшего на полки магазина «Ваньвэн» совершенно невообразимым способом. Всё происходило слишком сумбурно, загадочно, на первый взгляд закономерно, но так, словно во сне. Хотелось ли проснуться столетие назад в своей пронизанной одиночеством комнате, тогда, когда ещё не был знаком с Путешественницей, до нахлынувших изменений, однозначно юноша не мог сказать. С одной стороны, кошмары, что зачастую ему снились, не нашли бы себе пока подтверждения, а с другой… Сяо понимал, что это тот исход, который в любом случае настиг бы его, невозможно было избежать с помощью силы воли. Всё уже произошло, и он не в силах что-либо изменить.       Мысли, совершенно спутанные и нелинейные, блуждали по разболевшейся голове, отражаясь глубокой складкой на лбу. Якса успел осмотреть бо́льшую часть территории Ли Юэ к моменту, когда предстояло явиться на пик Цинъюнь. Стоило солнцу лизнуть вершину самой высокой горы Заоблачного предела и скрыться за её холодным серым камнем, Сяо явился в назначенное место. Старые друзья, с которыми он раньше виделся довольно редко, если не считать Чжун Ли, уже ожидали его визита.       — Снова опаздываешь, — надменным тоном выплюнула Хранительница Облаков.       Расположившаяся за столом в беседке Мадам Пин сухо посмеялась над посуровевшим Яксой и постучала по взъерошенным перьям Сянь Юнь с виду слабой от возраста ладонью.       — Полно. Уж не собираешься ли ты отчитывать юношу?       — Да, сейчас не время, — вмешался Творец Гор и встряхнул тёмной головой.       По взгляду всех собравшихся Сяо понял, что это не просто встреча старых друзей. Оно и к лучшему. Ему уже давно хотелось обсудить происходящие изменения и услышать сторонний взгляд на вещи.       У подножья Заоблачного предела не было так холодно, как на вершинах. И всё же разогнавшийся ветер неслабо трепал перья, волосы и шерсть собравшихся. Оттого Адепты решили укрыться в просторной беседке за выдвигающимся защитным барьером, что когда-то изобрела Хранительница Облаков на случай серьёзной опасности.       — Теперь можно поговорить о том, что удалось выяснить, — двигая к себе чашку с заваренным заботливыми ручками Мадам Пин горячим чаем, начал Чжун Ли.       — Холода крепчают, — ответствовал Владыка Лун, постукивая копытами по мокрому после растаявшего снега полу. — И, судя по всему, не собираются отступать. Я проверил старые расщелины и не нашёл этому объяснения. Как и говорил раньше, Драконий хребет не имеет никакого отношения к заснеженности Ли Юэ.       — Согласен. В таком случае засыпало бы только Тростниковые острова и, возможно немного гавань, но снежный покров везде практически равномерен, словно Ли Юэ разом накрыла огромная снежная туча. Я облетел всю территорию и могу сказать об этом с уверенностью, — добавил своё слово Творец Гор.       Сяо показалось удивительным, что Адепты соизволили покинуть свои обители и самостоятельно провести расследование. Они в последние столетия стали больше предпочитать уединение, отстранённость, нежели решались вмешиваться в жизнь людей.       — Само по себе пока это не несёт серьёзной опасности, если мы продолжим подпитывать энергией неподготовленных к холодам животных и растения, но вскоре этого станет недостаточно. Животные столкнутся с голодом. Уже через пару месяцев столь необычные перемены потянут за собой последствия, — заметила Мадам Пин.       — Мои изобретения могут выявить, когда настигнет очередная волна снегопадов и, скажу я вам, она будет в разы сильнее предыдущих, — Хранительница Облаков гордо посмотрела на сохранявшего спокойствие Чжун Ли, словно надеясь хоть чем-то его удивить. — Колебания энергии сдвинулись с места и стали неравномерны. Поначалу наблюдалось снижение, и регион перестали мучить мелкие осадки, а сейчас график вновь пополз вверх.       — Равномерно ли наблюдается рост силы, или же где-то есть отклонения? — вопросил Чжун Ли.       — Лишь один раз произошёл выбивающийся скачок в Каменном лесу Гуюнь. Это случилось два дня назад, но сейчас там всё так же, как и везде.       Сяо хоть и не понимал, как Сянь Юнь смогла сделать какие-то измерители, что помогают ей узнать колебания даже на расстоянии, но представлял, о чём речь. Каких-то крошечных изменений пронизывающей регион энергии он не мог ощутить, но такие скачки вполне в силах рассмотреть.       — Значит, у вас нет даже предположения, на что могли бы опереться? — подал свой голос Якса.       — Трудно сказать, — спустя небольшую паузу отозвался Владыка Лун. — Это может быть связано с несколькими факторами. Нет ни одной достоверной мысли, что могло привести к дисбалансу.       — Может быть, юному Яксе есть что сказать? — с мягкой полуулыбкой вопросила Мадам Пин и чуть подалась вперёд, выглядывая прищуренными глазами мысли Сяо.       Ставить какое-то серьёзное предположение оставалось опасным. Если оно окажется ошибочным, Адепты понапрасну направят на него своё внимание, не заметив всплывшую на поверхность истинную причины. Юноша боялся высказаться, оттого сжал кулаки и опустил взгляд в стол.       — Неужели Яксе нечего сказать? Ты же больше всех настаивал на расследовании, — вставил своё слово Творец Гор.       — Есть, но у меня нет весомых доказательств, лишь отдельные мысли, — Сяо опустил плечи и посмотрел на Мадам Пин, надеясь увидеть в её глазах понимание. — Есть некоторые несостыковки, они ведут к одному. Я не могу утверждать и просить вас поверить мне, но, как мне кажется, к этому могут иметь какое-то отношение сражённые Архонты.       Поднявшийся после его слов гул негодования давил на Яксу. Вот так всегда происходило, когда кто-то осмеливался выдать совершенно безумную мысль. Творец Гор, Хранительница Облаков и Владыка Лун восприняли его слова в штыки. Они выкидывали множество факторов, что могли опровергнуть слова молодого Адепта, и в какой-то мере он с ними соглашался. Его теория действительно недалека от разряда «невозможно», но Сяо не мог легко откинуть её в сторону.       — Тише, друзья мои, — вмешалась в гомон Мадам Пин, — серьёзных заключений ещё никто не ставил. Это лишь предположение Сяо. Дайте ему хотя бы объясниться.       Будущий ропот стих, словно врезался в невидимую преграду. Их хмурые глаза уставились на Яксу, без слов давая ему продолжить.       Сяо рассказал обо всём, что было ему известно. Адептов удивило, что поражённые ядом существа начали выбираться даже тогда, когда на улице правил день. Появление Алан-Цуя заставило не только их задуматься, но и Чжун Ли. Мужчина молча потирал подбородок и терпеливо выслушивал мысли собравшихся. Больше всех Сяо ожидал его комментариев, но тот пока безмолвствовал.       — Это всё действительно странно, — подтвердил Владыка Лун. — И как бы безумно не звучало предположение, его надо проверить, осмотреть места, где были погребены Архонты. Что скажете, Владыка?       — Я уже проделал эту работу, — наконец, вмешался Чжун Ли. — Под монолитами, что и следовало ожидать, не осталось и намёка на тела. Время стёрло их в пыль. И всё же не стоит списывать со счетов их перерождение. Если предположение Сяо окажется истиной, Ли Юэ грозит смертельная опасность. Регион не готов к таким серьёзным противникам.       — Да, я видел, как сражаются Миллелиты. Их руки совсем ослабли от отсутствия реальных опасностей, — недовольно пробурчал Творец Гор.       Дискуссии, как поступить, длились несколько часов. Одни соглашались, что стоит присмотреться к поражённым и их покровителям, другие — искали объяснение происходящим феноменам в нарушении баланса после ухода Моракса или же вовсе ссылались на участие Селестии. Сяо не принимал чью-то сторону. Он не был абсолютно уверен в своей теории или же не хотел верить. Опасность, в таком случае, слишком высока. Ему и остальным Адептам следовало как можно скорее отыскать ответы, пока перемена погоды не навредила всем существам, проживающим в Ли Юэ.       Так и не остановившись на чём-то конкретном, Адепты разошлись по своим обителям, надеясь найти истину в своих размышлениях. Сяо тоже собирался отправиться на ночной осмотр территории, но его задержали.       — Значит, ты что-то вспомнил? — мягкая и тёплая ладонь остановила резкие и нервные движения Яксы.       — Отчасти, — ответил он Мадам Пин и посмотрел на Чжун Ли, что задумчиво вглядывался в каменные колонны Заоблачного предела. — Я знаю, на чьей стороне был несколько месяцев назад. Зря Вы всё скрывали от меня. Быть может, я бы вспомнил, где прячутся Архонты быстрее.       Сяо ожидал, что Чжун Ли охотно вступит в разговор, но тот снова молчал. Его тёмные брови нависли над суровыми глазами, что так отчаянно искали подсказки, но не во внешней среде, а в тяжёлых мыслях. Мадам Пин тоже не спешила разбавлять молчание. Она, как верная служанка, скромно дожидалась слова Властелина, для равновесия спрятав руки за немного сгорбленной спиной. Сяо вдруг вновь поймал мысль, что образ доброй старушки очень к лицу Владыке Песен и Скитаний. За годы проживания в обществе людей её заносчивый характер сгладился, сделав из неё мягкого Адепта, и юноша уважал её сильное перевоплощение.       — Знаешь, Сяо, не всё так просто, — Чжун Ли резко, но мягко прервал мысли Яксы и подозвал ладонью к себе. — Видишь янтарнохвостого сокола, что парит над заснеженными вершинами? — когда юноша кивнул, он продолжил: — Когда-то он был совсем птенцом, вылупившимся вон в той скале. Его родители заботились о нём и его братьях и сестрах. Они кормили их, оберегали от врагов, готовили стать самостоятельными. Представь, если бы кто-то сказал бы этому птенцу, что он сможет полететь в любую секунду. Что стало бы с ним, если бы он послушался?       — Разбился бы. К чему Вы клоните? — сложив руки на груди, недоумевающе вопросил Сяо.       — К тому, что всему своё время. Птенец взлетел и не разбился лишь благодаря терпению. Я не знал, суждено ли тебе что-то вспомнить или нет, оттого решил положиться на время. И оно само расставило всё по своим местам. Если ты что-то вспомнил, значит, так предопределено. Я рад, что ты смог сохранить самообладание и научился прощать себя.       — Это слишком громко сказано, — заметил Сяо и уставился на сокола, что сосредоточенно выслеживал жертву. — Сейчас я лишь хочу убедиться, что опасность минует Ли Юэ. Это главное.       Хруст снега за спиной нарушил их разговор.       — Сложно узнать в этом юнце нашего скромного Адепта, — улыбнулась Мадам Пин сначала Чжун Ли, а потом и Сяо. — Глаза светятся ярче янтаря в полночь.       От такого замечания Охотника на демонов бросило в краску. Какой ещё свет женщина увидела в его глазах, он не особо понял, но смутился. Радовало лишь, что на улицу уже опустились стойкие сумерки, мешающие разглядеть красноту его скул, вот только Чжун Ли всё равно улыбнулся, глядя на мечущийся взгляд Адепта.       — Что правда, то правда. Инициативнее стал, — добавил к словам женщины мужчина. — Это неплохо, Сяо. Любой рост приводит к чему-нибудь.       — Неправда. Я всё такой же.       Чжун Ли и Мадам Пин посмеялись над его напыщенно суровым лицом и всё же решили разойтись. Консультант ритуального бюро взял курс в сторону гавани, а Владыка Песен и Скитаний надумала посетить «Ваншу», где в скором времени состоится небольшой праздник в честь запуска отопительной системы. Сяо проводил обоих до моста и отправился по своим делам.       Всю ночь и последующий день юноша бороздил заснеженные просторы региона, хмуро поглядывая в серое небо. Погода почти не радовала даже умеренно облачными днями, не говоря уже о ясных, оттого на душе становилось как-то тоскливо, мрачно. Сяо не переставал думать о прошлом и возможном будущем, отчаянно осматривая всевозможные точки появлений поражённых. Он надеялся отыскать хоть какие-то весомые зацепки, но всё напрасно. Демоны затаились. Ни одного следа ему не удалось обнаружить.       Уставший и голодный Якса вернулся в гостиницу ближе к вечеру. «Ваншу» за время его отсутствия успели украсить разноцветными лентами и яркими фонарями. Торговая площадь сменилась праздничной сценой, где во всю шли какие-то игры под задорную громкую музыку. Совсем недавно пустовавший Постоялый двор оброс весёлыми людьми, кучкующимися даже в коридорах. Не желая ни с кем сталкиваться, Якса миновал лестницу и сразу телепортировался к себе в комнату. Впервые с момента, как он очнулся, помещение наполнилось теплом. Широкая труба, соединяющая все этажи, проходила в углу и пряталась где-то в потолке. Удивительное изобретение, способное прогреть даже самые выстуженные комнаты.       Сяо быстро переоделся в сухую тёплую одежду и собирался спуститься вниз, но передумал. Там наверняка не протолкнуться, помыслил он, оттого решил дождаться глубокой ночи и тайком пробраться на кухню. Протерев копьё от влаги, юноша лёг на кровать и прикрыл глаза, надеясь хоть немного вздремнуть.       При сильной усталости юноша редко обращал внимание на посторонние шумы, но тут не мог отключить сознание, невольно прислушиваясь к музыке, доносившейся с улицы. Это была его слабость. Мелодия успокаивала мысли, расслабляла тело и приносила долгожданное спокойствие, что воздушным покрывалом падало на напряжённые всего мгновение назад мышцы.       Полежав какое-то время в постели, Сяо поднялся и переместился на крышу гостиницы, откуда хорошо обозревалась площадь. Не так давно шумные игры сменились танцами и ритмичными стихами, что зачитывали сами гости. «Ваншу» такой праздник шёл только во благо. Блуждающие путешественники теперь наверняка быстро разнесут весть, что гостиницу снабдили новыми технологиями, благодаря которым температуру в комнатах можно регулировать. Грозивший провал и опустошение теперь миновали постоялый двор благодаря находчивости хозяев.       Сяо, даже сидя на крыше, слышал, как на общем балконе гости восхищались небольшим праздником и поздравляли Хуай Аня и Верр Голдет с таким дорогим, но, несомненно, стоящим вложением. Юношу это не особо интересовало. Он предпочитал вслушиваться в переплетения звуков, наслаждаясь полноценной песней, и наблюдал за уже хорошо знакомыми друзьями. Его взгляд быстро отыскал в толпе Люмин и Паймон. Он был совершенно уверен, что они не пропустят даже крохотного веселья, и не ошибся. Подружкам составляла компанию Сян Лин и новый сумерский знакомый — Тигнари. В отличие от девушек, он не танцевал, а лишь в такт покачивал пальцем и, прислонившись спиной к перилам, попивал что-то из глубокой кружки.       Все в этом обществе радовались простым вещам, улыбались прохожим, заводили с ними непринуждённые лёгкие разговоры, звонко смеялись над шутками или над чьей-нибудь пантомимой. Сяо смотрел на них и понимал, что никогда бы не стал частью этого веселья. Он ощущал себя грозовой тучей среди ясного безоблачного неба. Его сущность словно не умела так же легко отдаваться всепоглощающему веселью. Пусть так, но ему очень хотелось побыть хотя бы один день на месте одного из этих смертных, хоть раз ощутить это счастье, позабыв обо всём прошлом, и просто полноценно насладиться пропитавшей воздух лёгкостью.       Выдохнув возникшую в душе тяжесть, Сяо встряхнул головой, протёр снегом лицо и вновь пустил взгляд вниз. Его спрятавшиеся за приспущенными веками глаза сами зацепились за Люмин. Она выглядела такой воздушной, беззаботной и яркой, как светлячок в ночи, что он не мог оторваться. Её плавные, грациозные движения гипнотизировали древнего Яксу. Ему казалось, что он не видел ничего изящнее в своей проклятой жизни. Юноша с нежным трепетом наблюдал за тонкими девичьими кистями, что волной описывали воздух, за изгибающейся талией и быстрыми аккуратными ножками. Она выглядела как Богиня, спустившаяся с небес лишь на этот праздник. Такая нежная снаружи, как распустившийся по весне первый цветок, и прочная, как молодое деревце, внутри. Сяо смотрел на её раскрасневшееся от радости лицо и сам ощущал, как что-то притягательно тёплое растекалось от живого сердца. Он не смог отвести взгляд, даже когда она заметила его. Люмин ничуть не смутилась пристального внимания и даже не остановила свой задорный танец. Она улыбнулась беззаботной улыбкой, помахала ладонью и, поменяв локти с Паймон, двинулась в обратную сторону.       Одна мелодия сменялась другой, лица людей всё сильнее краснели, а глаза хмелели. Люмин несколько раз звала Сяо рукой, но он сопротивлялся. Юноша слишком многого опасался, оттого предпочитал оставаться на крыше, пусть желание слиться с толпой с каждой мелодией всё сильнее возрастало. Он смотрел, как Сян Лин, Люмин и Паймон затягивали Тигнари к себе в круг, как заставляли его двигаться, и завидовал, что не может оказаться на месте улыбчивого паренька. Сумерец недолго сопротивлялся настырным девчонкам. После нескольких попыток уйти он всё же сдавался и скромно двигал ногами и руками. Его танец отличался от того, какой совершали мужчины Ли Юэ или Мондштадта. Его руки двигались плавнее и чаще держались на уровне груди, а ноги почти никогда не оставались на одном месте. Узнать в нём сумерца не составляло труда, пусть он и скромничал.       Когда очередная задорная мелодия сменилась на медленную и протяжную, Тигнари выпил последнюю кружку и покинул многолюдную толпу. Девушки, как понял Сяо, планировали присесть на скамейку к покачивающейся от удовольствия Мадам Пин, но их остановило двое мужчин. Лишь одна Паймон присоединилась к старушке, а Люмин и Сян Лин составили компанию любезным кавалерам. Неприятное жжение схватило юношу за грудь, словно в неё только что вцепилась тысяча гремучих змей, когда незнакомец провел ладонью по руке Путешественницы и, сцепив свои пальцы с её, маняще улыбнулся, вызвав на лице партнёрши стойкий румянец. Тяжесть в животе и на сердце становилась всё ощутимее. Сяо хотелось глубоко вздохнуть, но его рёбра словно что-то сдавило, принося почти физическую боль. Совсем недавно царившая лёгкость улетучилась, и ему захотелось уйти куда-нибудь подальше.       Осторожно поднявшись на напряжённые ноги, юноша глянул в сторону замерзшего залива. Оставаться в гостинице ему почему-то не хотелось. Он надеялся, что свежий воздух снимет с него странные отвратительные ощущения. Когда музыка стихла, Сяо в последний раз посмотрел вниз и невольно поймал на себе взгляд Люмин. Он не сомневался, что она смотрела именно на него. Отойдя от своего шатающегося партнёра, девушка махнула рукой в сторону и сама последовала по тому направлению.       Сяо не хотел думать над тем, зачем понадобился Путешественнице, оттого спустился туда, где она остановилась — за территорией гостиницы. Паймон была с ней, что-то щебеча о прошедшем танце.       — Привет, — спрятав за ухо вылетевшую из прически прядь, с улыбкой произнесла Люмин. — Почему ты так и не пришёл туда? Мадам Пин тоже звала тебя.       — Мне лучше было наверху.       Люмин понимающе кивнула и ковырнула носком маленький холмик снега.       — Сегодня было много игр, — вмешалась Паймон и потрясла рукой, украшенной простым браслетом. — Это Паймон выиграла. А где был ты? Всё территорию осматривал?       Сяо лишь коротко кивнул. Жжение в груди начало спадать, но тяжесть всё ещё висела на его плечах.       Люмин немного постояла на месте и медленно пошагала в сторону залива, маня за собой своих собеседников. Шагая рядом с ней, Сяо ощущал аромат выпитого ей алкоголя, перемешанный с её духами.       — Как встреча с Чжун Ли? Удалось что-нибудь прояснить? — не поднимая головы, быстрее обычного протараторила Люмин.       — Почти ничего. Лишь только то, что скоро придут новые снегопады.       — Ох, только не это. Паймон не готова к новым метелям. Сейчас только чуть-чуть потеплело.       Снова молчание. Сяо вдруг невольно вспомнил, как много раньше Путешественница рассказывала в письмах, а теперь больше молчала, чем говорила. Зачем тогда позвала его, юноша не мог сообразить.       Не говоря больше ни слова, они прошлись по замерзшему берегу, стараясь высмотреть в темноте дальние территории. Дальше сотни шагов от гостиницы почти ничего не было видно, кроме маленьких огоньков патрульных отрядов. Жуткая мгла остановила шаги Люмин, и она вновь вернулась границе гостиницы, где всё ещё играла весёлая музыка, развеивающая остатки тоски.       — Из-за этого холода Паймон хочет кушать. Давайте заглянем к торговой лавке и съедим что-нибудь горяченькое, — девочка дёрнула прислонившуюся к невысокому забору Путешественницу.       — Пока не хочется туда возвращаться, — девушка достала из привязанного к поясу узелка несколько монет и протянула Паймон. — Купи себе, что хочешь. Только сильно не объедайся.       — А тебе принести питу? — воодушевилась девочка, когда в руках заблестела мора.       — Да, я бы не отказалась. А ты, Сяо, будешь что-нибудь?       Есть ему и вправду хотелось, оттого он не отказался. Когда радостная Паймон улетела в сторону освещённой площади, в воздухе вновь ненадолго повисла неловкая пауза.       — Тебе удалось что-нибудь ещё вспомнить? — большие глаза отразили свет фонарей гостиницы и взглянули на бледное лицо Адепта.       Как бы юноше не хотелось утонуть в этих очах безвозвратно, он не поднял на неё своего взгляда.       — Почти ничего. Лишь только… Я хотел бы… Сейчас моя голова занята поиском истины. Хочу знать, к чему всё ведёт.       Не в силах удержать наплыв какого-то сильного волнения, Сяо оттолкнулся от забора и прошёл в сторону заваленной снегом тренировочной площадки.       — Мне кажется, всему виной павшие Архонты, — резко выдала Люмин и прикоснулась ладонью к потрёпанным чучелам.       — Я тоже так думаю, но у меня нет доказательств, — кивнул юноша, и они снова погрузились в свои мысли.       Разговор каждый раз заходил в тупик, но Сяо этого не хотелось. Он надеялся, что девушка разговорится, будет с ним так же легка, как с Тигнари или с тем мужчиной, что смело прикасался к её ладоням, но всё напрасно. Она молчала, поглядывала в сторону «Ваншу» и напряжённо расхаживала по площадке. Её молчание изводило его, рой мыслей пожирал сильнее, чем карма. Он знал причину безмолвия, оттого всё тяжелее становилось на сердце. Ему хотелось исчезнуть, но не мог. Она как свет в ночи притягивала его и не желала отпускать. Сяо мысленно молил её уйти, скрыться от его глаз, умолял оставить, потому что знал, что сам уже не в силах это сделать.       — Ты боишься меня? — резко и совершенно ненамеренно вырвалось из пересохших уст.       Люмин развернулась, облив его напряжённое тело удивлением.       — Почему ты это спрашиваешь?       Сяо замялся. Он уже десять тысяч раз успел отругать себя за несдержанность, оттого не смог вымолвить больше ни слова. Его так сковало напряжение, что даже пальцем пошевелить совсем не удавалось.       Широко раскрытые глаза Люмин чуть прикрылись, лицо смягчилось, и она взглянула в сторону гостиницы.       — Слышишь? Ты знаешь эту музыку?       Оцепеневший юноша не слышал ничего, кроме своего тревожного сердца, пока она не сдвинулась, проведя плавно рукой по воздуху. Сяо чуть повернул голову и прислушался к завываниям скрипки, флейты и ещё каких-то инструментов, слившихся в совершенно воздушную мелодию.       — Да, я знаю её.       — Ты знаешь, что делают под эту музыку? — немного бледное лицо Люмин осветилось улыбкой и лёгким румянцем.       — Знаю.       Девушка сделала к Сяо всего несколько шагов, и он окончательно потерялся, когда её ладонь взяла его холодную перчатку и потянула на себя.       — Когда-то твоя мечта была надеть маску не для своего долга, а для того, чтобы станцевать. Разве нужно вечно ждать…       — Откуда ты знаешь? — едва слышно выдохнул Сяо, ощущая, как по спине пробежал холодок, а тело вздрогнуло от волнения.       — Ты сам мне сказал это перед тем, как я ушла в Фонтейн, — Люмин отпустила его руку и посмотрела на него мутными, но притягательными глазами. — Станцуй со мной, Защитник Якса, танец ветра.       Сяо смотрел на неё совершенно потерянно. Это то, о чём юноша действительно мечтал. Это была его сокровенная тайна, и он никому и никогда не доверял её. Почему Якса рассказал об этом, почему выдал свой секрет самовольно, у него не возникло вопросов. Он чувствовал, что сделал это без тяжести и опаски. Сяо нутром знал, что ей можно верить без сомнения.       — Пожалуйста, — тихо прошептала Люмин. Её молящие глаза пронзили Сяо насквозь, призывая сделать хотя бы шаг навстречу. — Никто здесь ничего не увидит.       Мелодия эхом разлеталась по округе, оттого её хорошо было слышно. Люмин распрямилась и взмахнула рукой, заставив снег на платформе чуть перекатиться. Именно так плавно и легко начинался танец ветра. Сяо знал все движения. Он много раз видел, как его танцуют мондштадцы и все те, кто владел анемо Глазом Бога. Это танец свободы, и юноша не думал, что когда-нибудь его станцует.       Люмин продолжала плавно двигаться, лишь раз печально взглянув влажными глазами на застывшего юношу. Сяо мешкал, глядя на её завораживающие движения. Он не знал, чего так опасался, почему негласно запретил себе такие действия. Возможно, не хотелось даже на миг приблизить себя к людям, зная, что это не для него, или не считал себя достойным столь чувственных движений, или, быть может, думал, что убийце не положены любые развлечения. Яксы раньше часто забавляли себя танцами, выходили к людям, брали у них уроки ещё до времён, когда их сущности стали опасны. Потом всё изменилось. Сяо лишь смутно помнил, что Бонанас и Индариас пытались научить скованного юношу движениям, и в миг, когда пришло осознание, что ему это начинает нравится, он отрёкся.       Видеть в глазах такой светлой и доброй девушки не скрываемую печаль юноше совсем не хотелось. Он долго боролся с собой, прежде чем желание не победило его голову, заставив руки оторваться от тела. Якса отвлёк свои терзаемые сомнением мысли воспоминаниями о всех когда-то увиденных движениях. Сяо никогда не танцевал этот танец, но перед закрытыми веками всплывали на помощь образы и действия, какие следовало сделать под удары глухих барабанов, под протяжный вой флейты. Суть манипуляций руками и ногами сводилась к одному. Анемо маги взмахами ладоней подчиняли своему велению всё, что лежало у их ног. Обычно в воздух поднимались листья или пыль, но в столь необычный вечер только снег мог поддаться плавным взмахам.       Лёгкая белая полоса оторвалась от деревянной платформы и, обвив руки магов, устремилась вверх. Сяо открыл глаза, чтобы убедиться, что всё делает правильно, и столкнулся с белоснежной улыбкой Люмин. Она смотрела на него с такой благодарностью, что щёки тут же обрызгали алые пятна. Девушка водила руками чуть быстрее чем он, но вскоре замедлилась и попробовала уловить его движения. Они вместе передвигали вихри снега, вместе шагали в стороны, вместе улыбались. Сяо мог поклясться, что никогда ничего ярче не испытывал. Его переполняли эмоции, которые юноша едва сдерживал. Они бились у него в груди, вызывая тяжёлое и глубокое дыхание. Всего мгновение назад он и представить не мог, что испытает так много чувств от такого с виду простого танца. Его движения становились более уверенными, точными. Он слушал музыку и всецело растворялся в моменте, забыв, кто есть на самом деле и где находится. Мир вокруг словно замылился, скрывшись за поднявшимся вихрем. Волосы его и Люмин покачивались от дуновения ветра, они, как и положено, стали частью танца, подчиняясь движениям магов.       Мелодия, что невидимыми нитками двигала тела, начала затухать. Танец подходил к концу. Накрывшая душу и сердце эйфория потихоньку сглаживалась. Опустив резким движением влажные от жара руки, маги раскидали вихрь снега по сторонам, сбив всё с платформы. И девушка, и юноша глубоко дышали, оглядывая округу. Сяо не мог вообразить, что так сильно ему понравится обычный танец. Люди за всю жизнь танцуют сотни, тысячи раз, а он так редко, что совсем забыл, как это бывает. Протерев мокрый лоб, Адепт посмотрел во влажные глаза Люмин и засомневался, что всё сделал правильно.       — Тебе понравилось? — выдохнула она дрогнувшим голосом, хоть и не переставала улыбаться.       — Да, — ответил он ей. — Я что-то сделал неправильно?       — Нет. Всё очень хорошо, — Люмин легко посмеялась и протёрла искрящиеся глаза. — Ты спросил: боюсь ли я тебя. Нет, не боюсь. И никогда не боялась.       Сяо не мог скрыть своего удовольствия от такого ответа, оттого чуть улыбнулся и опустил взгляд на блестевшую от света фонарей бабочку, что висела поверх её тёплого платья. Он прекрасно знал, что она значит. Если Люмин носила её, значит, для неё она была очень важна. В точности такую же Сяо видел в торговой лавке Ли Юэ. Юноша даже ненароком вспомнил её стоимость. Сорок тысяч моры. Откуда ему была известна эта информация? Он не мог припомнить, чтобы подобные украшение когда-то интересовали его. Адепт даже подумал наведаться к торговцу, чтобы для чего-то убедиться, что воспоминания не обманывают голову.       Юноша так увлёкся своими мыслями, что не сразу обнаружил, как близко к нему стояла Люмин. Её глаза блестели от скопившихся солёным озером слёз, а губы и тело дрожали так, словно она замерзла. Девушка с шумом вдохнула холодный воздух и положила на горячие скулы юноши обжигающе ледяные ладони. Он ничего не успел понять, не успел как-то отреагировать. Его приоткрывшиеся губы от так и не слетевшего вопроса накрыли пухлые губы, и юноша окончательно потерялся, как брошенный в воду птенец.       Будоражащее покалывание прострелило тело Яксы, словно в него ударила молния. Сердце замерло в ожидании невесть чего, а кожу тут же накрыл немыслимый жар. Её губы были такими мягкими, тёплыми и гладкими, что в них хотелось раствориться. Сяо ощущал, как сознание улетает куда-то восвояси от её поглаживаний за плечи, от осторожного поцелуя. Он не отвечал ей тем же. Замер, как многовековой монумент. Но сдерживаемые, таящиеся где-то глубоко в груди и мыслях чувства и сердце оживили его мертвое тело, когда она надумала чуть отстраниться. Широкие ладони сами упали на её горевшую талию. Он даже сквозь перчатку почувствовал, какое сильное тепло исходит из неё. То тепло, которое Сяо уже ощущал.       Воспоминание прострелило голову беспощадной стрелой, заставив резко отстраниться. Сердце безумно колотилось в груди, когда сознание шептало, что это не первый с ней поцелуй. Юноша опустил взгляд на свои перчатки, задыхаясь от нахлынувших ощущений. Это была она. Это ей он доверился и позволил стянуть перчатки. Вот почему его так тянуло к ней всё время. От осознания, что они были в прошлом ближе, чем просто друзья, вскружило его голову, заставив мир заплясать буйный танец.       — Сяо, прости меня. Так глупо, я не должна была, — отойдя на несколько шагов от юноши, всхлипнула Люмин и смахнула с щёк побежавшие ручейки слёз. — Но это невыносимо. Я так больше не могу.       Адепт смотрел на неё не моргающими глазами, сжимая ладонь до хруста перчаток. Она сжигала его сердце нахлынувшими чувствами, разрывала голову сомнениями. Как он, палач, очернённый ядом, смог с ней сблизиться? Зачем Люмин тянулась к его опороченной сущности? Он не был человеком, не был тем, кто мог быть рядом. Ему нечего ей дать, кроме страданий и боли. Сяо даже страшно было вообразить то, что испытала она, когда пыталась остановить его поражённое кармой тело. Он мог убить её даже не моргнув, но она не сдалась и не оставила его даже после того, как яд скрыл от него греющие душу воспоминания. Сяо не был достоин всего того, что она несла с собой, и это убивало его изнутри.       — Я знаю, что ты думаешь. Наверное, я сумасшедшая, что алкоголь вскружил мне голову. Возможно. Но ничего не могу с собой поделать… Я боролась с собой. Хотела лишь знать…       — Люмин, что случилось? — резко, как северный ветер, ворвалась в горькую тираду Паймон и гневно посмотрела на застывшего Сяо. — Ты ей что-то сделал?       Сяо склонил голову, проиграв своим чувствам. Сейчас не самое время что-то решать, так он рассудил.       — Я должен… Мне нужно всё обдумать, — только и произнёс Якса напоследок перед тем, как раствориться в тёмных всполохах.