Возмездие низвергнутых Архонтов

      Один вечер, один несдержанный поступок разрушил так долго возводимые стены. Казалось, они надёжно прятали таящиеся взаперти чувства и трепетные мысли. Думалось, что созданная иллюзия сможет всё сдержать, не даст свершиться ошибке, но каждый день лишь явственнее проявлял истину. Стены трещали, по ним раскидистым древом расползалось множество трещин, пока своды не задрожали и не рухнули, подняв облако пыли, что затуманило мысли. Люмин полночи пролежала в постели, не в силах сомкнуть опухшие после долгих слёз глаза. Она — всемирно известная воительница — не смогла совладать с собой, не сумела сдержаться. Разум проиграл волнующемуся, страдающему сердцу. Оно словно восстало и, как ураган, настигло девушку с немыслимой силой, что неподвластна была никакому самообладанию.       «Всё кончено», — думала Путешественница, глядя на тёмное небо сквозь щель в занавеске.       Она была совершенно уверена, что Сяо ни за что бы не понял её, не поверил бы их совместному прошлому. Этот поступок наверняка вызвал в нём бурю негодования, оттого он покинул её, лишь бы не разразиться громом. Захочет ли юноша теперь говорить с ней, станет ли требовать объяснений или же просто запрётся в комнате и больше не подпустит к себе нахальную девчонку ближе чем на десять шагов — для неё оставалось загадкой. Люмин и сама думала о том, что больше не сможет делать вид, словно прошлого не существовало.       Лишь когда головокружение окончательно отступило и её перестало подташнивать, девушка смогла погрузиться в долгожданный, но беспокойный сон. Уже давно не посещавшие её разум кошмары вновь постучались и без разрешения ворвались в и без того тревожные хоромы. Люмин снился Итэр. Все полученные в Тейвате знания смешались, как пролитые краски, в одну невообразимую массу, являя мрачные образы и сцены, что бросили тело в дрожь и холодный пот. Потаённый страх вырвался, сестра и брат сцепились в жестокой схватке, надеясь отстоять каждый свои интересы. Итэр предстал перед Люмин в совершенно безобразном образе, почти неотличимым от хиличурла. Он приказывал ей присоединиться к нему, но она отчаянно сопротивлялась.       Хаос сражений и вихрь несвязных образов захватил уставшую девушку. Мокрая от холодного пота Люмин металась по постели, что-то несвязно бурчала и взмахивала руками, старясь отогнать обезумевшего брата. Казалось, кошмару не будет конца. Девушка понимала, что это сон, что всё это неправда, но не могла заставить себя пробудиться. Она думала, что так и погибнет от руки родного человека, пока тёмные тона не начали рассыпаться прямо у неё на глазах. Маги Бездны и хиличурлы растворились в зелёных лугах, затянутое чёрными облаками и дымом небо разъяснилось. Ветер волновал её искрящиеся от выглянувшего солнца волосы, разгоняя вонзившуюся в сердце тревогу. Девушка улыбнулась цветам и, словно не было ушедших страшных мгновений, побежала в сторону тёплого моря. Мягкий бриз коснулся её щеки, вызвав лёгкий румянец.       Сон медленно таял, образы тонули в темноте. Первое, что ощутила Люмин перед пробуждением, это что-то шершавое и теплое на своём лбу. Оно-то и вернуло девушку в реальность.       — Я в порядке, Паймон, — прошептала Люмин и почти с головой скрылась под одеялом. — Спи.       Секунда, другая — ответа не последовало. Девушка вяло раскрыла глаза и тут же встретилась с Паймон, что тихо сопела, раскинув руки и ноги поверх одеяла. Осознание, что девочка и не думала просыпаться, побудило Люмин резко присесть и осмотреться. В комнате кроме путешественниц никого не было. Всё оставалось на своих местах, но сердце девушки беспокойно колотилось, словно где-то рядом прятался таинственный зверь. Протерев сонные глаза, она поднялась и прошла к чуть волнующейся занавеске. Откинув её ладонью, девушка выглянула на улицу. Сумерки всё еще гуляли по Тростниковым островам, чёрные тени от облаков пятнами плыли по синеватому от лунного света снегу. Ветер поднимал лёгкие снежинки и уносил куда-то на север, подхватывая с собой всё больше небесных крошек. Люмин устало зевнула, потянулась и вновь легла в постель, решив всё же насладиться остатками сна, пока он окончательно не отступил.       Подружки проспали завтрак и впервые проснулись ближе к обеду. Они не сразу разобрали, почему такой шум, а когда осознание осветило ещё сонный разум, вскочили, словно обожжённые. Путешественницы обещали помочь Верр Голдет с опросом постояльцев, но всё проспали. Ругая себя за беспечность, Люмин и Паймон быстро переоделись и поспешили на этаж регистрации.       Ещё на подходе путешественницы услышали знакомый голос и с улыбкой переглянулись. Слух их не обманул. На общем балконе сквозь приоткрытую новую дверцу виднелся силуэт Чун Юня. Он стоял боком и с кем-то разговаривал, протягивая чуть помятый конверт. Из-за стенки Люмин не сразу поняла, с кем вёл беседу юноша.       — Простите, мне бы не хотелось создавать неудобства Вам, но я необходим. Мною было потрачено немало лет на обучение, я многое умею. Вы мне только скажите, с чего начать. Я сам буду оттачивать навыки.       — С кем это он… — договорить Паймон не успела, её оборвал резкий, но сдерживаемый голос.       — Я всё сказал. Ты зря пришёл, — ответствовал пареньку Сяо. — Можешь вернуть эту ненужную бумагу Цисин и передать, что учеников я не возьму. Ты совершенно не представляешь, о чём просишь.       — Представляю, — чуть повысив голос, прервал его Чун Юнь. — Оттого и пришёл учиться. Дайте мне испытательный срок. Объясните основы. Дальше я сам справлюсь.       — Лучше иди и занимайся тем, что по твоим силам, — дверь распахнулась шире и в ней появилась рука Яксы. — Не лезь туда, где не справишься.       Тяжёлая и мрачная фигура Адепта вошла в зал регистрации и, даже не осмотревшись, пронеслась к себе в комнату. Люмин догадалась, с какой просьбой явился Чун Юнь и мысленно посочувствовала упёртому пареньку. Когда он вошёл со склонённой головой в помещение, Паймон тут же бросилась его приветствовать, вызвав на бледном лице искреннюю улыбку.       — Не получилось? — как бы между делом поинтересовалась Люмин, хотя знала, какой последует ответ.       — Нет. Но ведь это ещё не конец. Я бы и сам уже взялся помогать, да вот знаний мне не хватает. Цисин одобрила мою кандидатуру, а вот Охотник на демонов — нет. Думает, что я слаб для этого. Но он ошибается! Я ведь как-то сдерживал их, когда…       — Вряд ли Сяо думает, что ты слаб, — прервала его Путешественница, когда парень на эмоциях начал говорить лишнее. — Ты знаешь, как тяжела и опасна эта работа. Он бы не стал брать на себя ответственность за тебя.       Чун Юнь недовольно отмахнулся и присел на искусно вырезанную лавочку.       — Я и не прошу. Сам могу справиться. Моя жизнь только на моих плечах. Но он же не может и дальше один… Цисин решили, что так не будет продолжаться, — парень поднял на Люмин яркие голубые глаза и чуть улыбнулся. — Может, вы поговорите с ним?       — Ох, нет, — отмахнулась девушка, а внутри её всю передёрнуло от одной мысли, как начать с ним разговор. — Боюсь, что он никого не послушает.       Люмин хотелось побеседовать с Чун Юнем, ведь давно не видела его, но для начала решила поговорить с Верр Голдет. Как оказалось, женщина уже сама провела опрос и заверила девушку, что беспокоиться не о чем. Хуай Ань помог ей с этим вопросом, но Путешественнице до ужаса было стыдно за своё опоздание.       Выпустив уйму извинений, девушка вернулась к Паймон и Чун Юню. На этаже почти никого не было, оттого они легко беседовали, делясь последними новостями. Юноша поведал, что всё время проводил в тренировках, оттачивал свои и без того отличные навыки владения мечом и попробовал изучить стрельбу из лука, но пока у него ничего толкового не вышло. Люмин совсем забыла, каким скромным и сдержанным может быть парень. Совсем не такой, каким она видела его в смутные времена. Она слушала Чун Юня и улыбалась, мысленно радуясь выздоровлению. Казалось, что тех страшных времён будто и не было, но его повзрослевшие лицо, шрамы и потемневшие глаза не давали забыть страшные муки кармы. Как юноша вновь добровольно решил подписать себя на эти страдания, она и помыслить не могла.       Когда наступил час обеда, они вместе спустились в трапезную и присоединились к Тигнари, что попивал чай за угловым столом. Встретившись с учёным вновь, Чун Юнь ещё раз поблагодарил его за спасение и рассказал, как чувствовал себя после принятия лекарства. Оказалось, Тигнари не так давно брал на анализ и его кровь, заметив, что всё осталось неизменно. Чун Юнь поправился и лишь совсем мелкие крупицы всё ещё жили в его теле.       — Это нестрашно. Они никак не будут тебя беспокоить, — комментировал Тигнари, покачивая ногой. — Тебе даже не придётся снова прокалывать лекарство, — он посмотрел на Люмин и чуть нахмурился. — А вот с Сяо всё сложнее. Я час назад получил письмо из Академии. Они уже получили анализы его крови.       Люмин вжалась в стул, чувствуя, как тело вмиг потяжелело. Тон Тигнари уже говорил о том, что сказанное дальше ей не понравится.       — Концентрация яда выросла, но не скажу, что значительно. Его кровь хорошо борется с заразой. Произошедшее ему не грозит в ближайшие десятилетия. Придётся периодически ставить капельницы. Но есть другая незначительная опасность.       — Какая ещё опасность? — оперевшись на стол, взволнованно вопросила Паймон.       — Нужно наблюдать за изменениями. Есть множество зараз, которые адаптируются к лекарствам. Так было с элеазаром. Пока яд хорошо поддается воздействию препарата, но нет гарантии, что в будущем не придётся его модифицировать. Я связался с лекарем Ли Юэ, и мы договорились всё обсудить. Завтра я покину гостиницу.       — Тигнари, ты даже не представляешь, как я благодарна тебе, — улыбнулась Люмин дрожащими губами.       — И я тоже, — поддержал девушку Чун Юнь. — Ещё раз приношу искреннюю благодарность тебе и всем, кто к этому причастен.       Тигнари, как и обычно, отмахнулся от всех благодарностей, заверив, что он преследовал также научный интерес.       Друзья просидели в трапезной пока все столики не опустели. Тигнари предложил прогуляться и осмотреть старые диковинки, которыми ему не удалось насладиться в прошлый свой визит. Люмин не была против прогулки, но всё же, проходя к лифту, бросила тяжёлый взгляд на лестницу. Перед Сяо она так и не объяснилась. Да и что сказать толком не знала. Её разрывал стыд, вина и желание вылить всё, что накопилось. Голова слишком туго соображала, чтобы суметь подобрать нужные слова, оттого она решила отложить разговор.       Ничего лучше не снимало тяжесть, как прогулка с друзьями, их спокойная беседа и свежий воздух. Снег под их ногами завораживающе хрустел, прохладный ветер трепал волосы, птицы перепрыгивали от одного куста к другому, разыскивая ещё непогибших от холодов насекомых. Пока друзья делились опытом своих путешествий, Люмин поглядывала в изменившие свои очертания холмы, деревья, реку. Видеть регион таким белым, практически однотонным она всё ещё не привыкла. Мир словно сошёл со своего привычного пути, нёсся в совершенно немыслимом направлении. От этого регион замер в неведении. И это незнание ощущали даже хмурые скалы, издавна наблюдавшие за Ли Юэ. Большие птицы уже спешили покинуть некогда родные просторы, устремляясь куда-то на запад. Первыми улетели журавли, за ними утки. Лишь мелкие птахи по-прежнему жили надеждами, что мир вернётся на их горячо любимые земли. Люмин чувствовала эту незримую тревогу, догадывалась, что ни к чему хорошему такой казалось бы безобидный снег не приведёт, оттого всеми силами не хотела оставлять регион.       Её сумбурные мысли развеялись, как только они подошли к тихой замерзшей заводи. Ни земноводных, ни птиц там уже не было. Лишь замёрзшие листья камыша шуршали на ветру. Люмин вдруг вспомнила, как пробовала лёд на прочность на Драконьем хребте и открыла для себя довольно интересное развлечение. Поставив ногу на треснувший лёд, она цокнула.       — Чун Юнь, а не мог бы ты больше наморозить льда?       — Зачем тебе это? — удивился парень, а в ответ получил хитрый смешок Паймон.       — Узнаешь, — улыбнулась Люмин после недолгой паузы и пропустила Чун Юня вперёд.       Взмахнув ладонью, парень топнул ногой по льду, и он отозвался гулким скрежетом, словно под ним кто-то надеялся вырваться.       — Эм, готово, — пожав плечами, заключил парень и ахнул, когда Люмин схватила его и Тигнари за руки.       — Вам непременно понравится. Только осторожно.       Девушка втянула двух парней на припорошенный воздушным снегом гладкий лёд и отпустила, когда сумерец чуть не навернулся.       — Отталкивайтесь ногами и скользите!       Люмин, стараясь не упасть раньше времени, осторожно оттолкнулась от примерзшей травинки и легко прокатилась по идеально ровному льду. Восторг тут же наполнил её тело, и она оголила в улыбке зубы.       — Что ж вы стоите? Давайте!       Застывших в неуверенности парней подтолкнула Паймон, воткнувшись ладонями в их спины. Тигнари навернулся сразу, но упал на удивление плавно, словно скатился по стенке, а вот Чун Юнь смог удержаться и даже немного прокатился на плоской подошве. Люмин, посмеиваясь, подошла к Тигнари и помогла ему подняться.       — Ладно, это не считается, — отмахнулся он и последовал её примеру. — Не надо ожидать от меня много. Я лёд второй раз в жизни вижу.       Несмотря на данный факт, Тигнари быстро совладал с собой и смог даже прокатиться. Пусть парни и несильно прочувствовали должного азарта, но разговор потёк в более живом русле. Они отталкивались, скользили ногами и иногда плавно падали, ушибив лишь локти. Паймон вилась вокруг Люмин и по-тихому закидывала её снежками, шутя, что девушка никогда не попадёт по ней в ответ, и была в этом права. Ни Путешественница, ни юноши не могли выловить её быстрые движения, оттого всегда промахивались.       Такое лёгкое и беззаботное веселье развеяло остатки присущей Чун Юню скованности, а мысли Люмин обрели ощутимое расслабление. Она вдоволь насмеялась, наконец-то получила ушибы не от сражений и извалялась в снегу.       Насквозь промокшие друзья вернулись в «Ваншу» уже ближе к ужину. Договорившись встретиться через час в трапезной, они разошлись по комнатам. Снимая заледеневшие штаны, Люмин думала, что готова объясниться перед Сяо. Она быстро переоделась в тёплую и сухую одежду, перевязала как можно аккуратнее волосы, заколола их жемчужной заколкой и подкрасила глаза. Почему-то ей хотелось выглядеть хоть немного привлекательной даже для себя. Её порадовало, что после прогулки на свежем воздухе отёки с лица спали, и оно заметно преобразилось.       — Думаешь, тебе это поможет? — наблюдая за суетой подруги, вопросила Паймон.       — Нет, конечно. Мне сейчас поможет только чудо. И то вряд ли, — отшутилась девушка и почувствовала, что руки тронула волнующая дрожь. — Не знаю, почему не могу всё оставить так, как есть. Дождалась бы решения ситуации с Ли Юэ и ушла бы спокойно в Натлан. Ох, да кого я обманываю.       Люмин села на кровать и протёрла горящее после прогулки лицо ладонями.       — Если он вздумает тебе грубить, скажи, что Паймон съест его. Или давай Паймон всё-таки пойдёт с тобой. Укушу его, если вздумает тебя ещё обидеть. Надоел уже, — девочка недовольно сложила руки на груди и вздёрнула подбородок, заставив подругу улыбнуться.       — Хорошо, я ему так и пригрожу. Наверняка испугается.       Люмин протяжно выдохнула сдавленный воздух из дрожащих губ и вышла из комнаты. Боясь сбиться с мыслей или вообще передумать, она быстрыми шагами поднялась к его двери и тихо, как мышка, постучалась. Никакого ответа не последовало, лишь тишина царила в его комнате. Вновь поднять руку девушка не решилась, заключив, что Сяо наверняка где-нибудь на улице. Застать его в гостинице превратилось в невыполнимое задание. Он всегда где-то пропадал. Если ещё год назад с ним можно было пересечься в трапезной, то теперь это практически невозможно.       Не то, чтобы Путешественница сильно этому обрадовалась. Смешанные чувства накрывали её с головой. Ей хотелось разрешить эту неурядицу, поставить на всех вопросах точки и не ломать голову тайнами. Она и помыслить не могла, что сможет случайно зацепиться за кого-то в Тейвате. Эта привязанность остановила когда-то её движение к цели. Брат оставался так недосягаем, словно его и вовсе не существовало в этом мире. Второй человек, к которому она пригрелась душой и сердцем, тоже держался в стороне, старался не подпускать близко. В какой-то момент Люмин начало казаться, что её прокляли. Все горячо близкие ей люди сами сторонились её, отталкивали, словно ненужную вещь. И лишь какая-то неведомая ей сила оставляла хрупкое, потрескавшееся сердце целым.       Глубоко задумчивая девушка спустилась на этаж к Верр Голдет и подпрыгнула от испуга, когда помещение разорвали истошные детские крики. Совсем юная девочка всполошила не только этаж регистрации, но и всю гостиницу. Она вырывалась из рук державшего её Сяо, кусала его в шею и руки, царапалась и вопила так, что все кошки Верр Голдет разбежались по разным углам.       — Тигнари! Приведи его ко мне! — нечеловеческим голосом прорычал окровавленный Якса и тут же исчез вместе с девочкой.       До безумия ошеломлённая Люмин не помнила, как долетела до комнаты Тигнари, как, не обнаружив его там, спустилась в трапезную. Несвязные фразы вырвались из её уст, призывая парня поторопиться. Напуганная Паймон встретилась им по пути. Она засыпала побледневшую подругу вопросами, но та не ответила. Путешественница и сама толком ничего не успела понять.       Надрывные крики, доносившиеся из комнаты Яксы, заставили друзей перейти на бег. Ворвавшись в комнату, Люмин застыла от жуткой сцены. Сяо прижимал вертевшуюся в агонии девочку к полу, сдерживал её красные от его крови руки и отчаянно рычал, когда она рвалась прочь. Её мутные, широко раскрытые глаза метались по комнате, а алый рот извергал оглушающий визг и нечеловеческие хрипения.       — Лекарство… Оно здесь? — сверкнув звериными глазами в сторону Тигнари, прорычал Сяо.       Парень лишь молча кивнул и вылетел за дверь. Оцепенение быстро покинуло тело Люмин. Схватив с кровати полотенце, она подбежала к девочке и, пока Сяо сдерживал её руки, перевязала запястья. Малышка извивалась, задыхалась от усилий и кусала всё, что подворачивалось рту. К моменту, как прибежал Тигнари с лекарством, она успела сделать три укуса на предплечье Охотника на демонов, проткнув маленькими зубами ткань перчатки.       — Держи голову, — скомандовал сумерец Люмин, но она и так знала, как следует действовать.       Совместными усилиями им удалось усыпить зараженную ядом девочку. Когда она размякла, Сяо положил её к себе на кровать, а Тигнари закрепил у её изголовья капельницу.       — Она выживет? — глубоко и жадно дыша, вопросил Адепт.       — Не знаю. Девочка слишком юна. Если лекарство для неё окажется слишком сильным, то мы ничем не сможем помочь.       — Что произошло? — вмешалась Люмин.       Сяо протёр влажной от крови перчаткой лоб и отошёл к шкафам. Его руки резво открывали один ящик за другим, пока он не извлёк амулет с замысловатым символом и спрессованные перетёртые листья.       — Я зайду через час. Если будут изменения, ты знаешь, где меня найти, — изрёк Тигнари и, бросив сожалеющий взгляд в сторону бледной девочки, покинул покои Охотника на демонов.       — Так что же случилось? — покачиваясь рядом с плечом подруги, тихо прошептала Паймон.       — Это моя вина. Они напали сразу в двух местах, — Сяо забил курильницу травами и уже давно отточенным движением легко поджёг их. — Разделавшись с одними, я едва успел ко вторым. Они были почти на границе с Цинцэ. Я был слишком занят их сдерживанием и не заметил, как шум битвы привлёк её. Видимо, она прибежала из деревни… Не знаю. Осколки проникли в неё. Мне следовало убить и её, но я подумал, что поможет… Как я её не заметил? Их было слишком много… Амулет даст ей сил.       Встревоженный голос юноши перешёл на шёпот, и Люмин уже не могла разобрать, что он говорит. Паймон, напуганная происшествием, прижималась к подруге. Казалось, Сяо совершенно забыл об их присутствии, развешивая над растрепанной головой девочки амулеты. Его испачканные и липкие руки дрожали, сам он не был на себя похож. Якса бесчисленное количество раз убивал поражённых ядом не только взрослых людей, но и детей. В этом был его долг. Но сейчас он выглядел так, словно жизнь этой незнакомой ему смертной действительно имела для него вес. Быть может, решила Люмин, крохотная надежда осветила мысли Яксы, дала шанс спасти хоть раз живое существо от смертоносного копья.       Не желая тревожить юношу своим присутствием, девушка решила дойти до кухни.       — Люмин, ты куда? — с ноткой осторожности прошептала Паймон и, глянув на Сяо широко раскрытыми глазами, вылетела за ней.       — Я за водой, — уже в коридоре ответила Путешественница. — Когда девочка очнётся, ей не нужно видеть кровь.       Подружки вместе сходили за тазиком, подогрели в нём воду и поднялись вновь в комнату, заверив мимолётно взволнованную Верр Голдет, что у них всё под контролем.       Когда подружки вернулись, тот тут же встретились с густыми сумерками. Сяо погасил все лампы, и лишь свет с улицы немного освещал помещение. Стойкий запах лекарства и крови возвращал Люмин в те времена, когда она днями и ночами сидела у кровати Яксы и молилась, чтобы он поправился. Эти страшные времена девушка пожелала бы забыть, но они чётко отпечатались в её голове, как выгравированный в камне рисунок. Это воспоминание дрожью проносилось по телу и убеждало, какой же хрупкой может быть жизнь. Неважно человек ты, Адепт или же Архонт — ничто не вечно.       Всплеск воды развеял тусклое наваждение. Паймон тихо намочила тряпочку и протянула её Люмин. Девушка осторожно, стараясь не тревожить несчастное дитя протирала ей окровавленный рот, шею и руки, смывая тёплой водой следы агонии. Сяо, занятый раздуванием курильниц, отвлёкся и с заинтересованным видом уставился на действия Люмин. Она лишь краем глаза видела его взор, но её мысли были слишком сосредоточены на процессе, чтобы смутиться юноши.       Стерев остатки кровавых потёков, Путешественница осторожно осмотрела тело девочки и удовлетворительно кивнула, не найдя на нём никаких повреждений. Паймон, не отлетавшая от плеча Люмин, что-то нашёптывала и протягивала подруге смоченную её руками тряпочку.       — Бедняжка, — заключила Паймон, когда Путешественница отошла от постели. — Она дрожит. Наверное, ей больно. Ну ничего. Лекарство поможет. Раз она только заразилась, значит, скоро очнётся.       — Да. Думаю, через пару часов, — подтвердила с виду спокойным тоном Люмин, хотя внутри вся содрогалась от слов Тигнари, что не дал гарантий на выздоровление.       Обмакнув в уже красной воде когда-то чистое полотенце, Путешественница повернулась к Сяо. Выглядел он так, словно попал под кровавый дождь. Вся его одежда была покрыта пятнами, с пореза на лбу стекали алые струйки, а шею украшало несколько круглых укусов. Раны с виду не были опасны Яксе, но Люмин разрывалась от жалости к нему. И каждый раз, много столетий подряд он выходил из битв в таком или даже хуже виде. Ей страшно было представить, как часто юноша испытывал боль, отчего такие мелкие раны перестали совершенно его волновать, словно их и не было вовсе.       От сжимающих сердце мыслей девушку отвлёк журчавший, как горный ручей, живот Паймон. Такая с виду обыденная вещь вызвала улыбку на лице Люмин. Девочка уже давно не ела, и её вечно голодное пузико настойчиво требовало еды.       — Идите, — первым прервал тишину Якса, поглядывая в окно. — Я позову, если что-то изменится.       — Да, — потянувшись, Паймон опустила ладонь на плечо Люмин и с понимающей улыбкой кивнула. — Паймон пойдёт пока закажет себе еды. Тигнари и Чун Юнь наверняка ещё там, — перед тем, как вылететь за дверь, она наклонилась к уху подруги и едва слышно прошептала: — Только ты не сильно задерживайся. Паймон одной страшно в комнате.       Когда девочка покинула комнату, в воздухе повисла неловкая пауза. Сяо продолжал неподвижно обозревать дальние просторы, как каменные стражи озера Лухуа, а Люмин сверлила его чуть сгорбленную от усталости спину. О чём он думал, догадаться было несложно, это и тревожило Путешественницу. Наверняка, казалось ей, Охотник на демонов воспроизводил в своей голове прошедшие события, размышлял, как смог не заметить человеческое дитя.       — Она поправится, — нарушила молчание Люмин и протянула юноше смоченное полотенце.       Сяо ничего не ответил. Не щадя свои раны, он стёр уже подсохшую кровавую плёнку с лица и шеи и протяжно вдохнул аромат исходивших из курильниц благовоний. Казалось, напряжение покидало его с каждым вдохом, лёгким осадком осев в чуть покатых крепких плечах.       Положив полотенце в алую воду, юноша пробежался глазами по лицу Люмин и вышел на маленький балкон своей комнаты. Девушка печально заключила, что он сторонится её и уже собиралась уйти, чтобы не навязывать своё общество, но его тихий голос остановил вялые движения.       — Эти окрестности не меняли своего очертания уже пятьсот лет.       Глянув мимолётно на неподвижную сопящую девочку, Люмин отставила таз с водой и вышла к нему на балкон.       — Я приложу все усилия, чтобы те времена не повторились, — продолжил он, когда девушка припала локтями к перилам.       — И не ты один. Чун Юнь сообщил, что Цисин начали созывать мужчин на военную подготовку. Пока без особых причин. Под предлогом профилактического обучения. Наверное, они решили перестраховаться.       — Даже если и так. Людям не справиться с Архонтами и поражёнными, — Сяо повернул голову и воткнул острый взгляд в Люмин. — Я должен найти их. Скажи, ты знаешь что-нибудь о павших Архонтах? Есть хоть какое-нибудь предположение? Где они могут прятаться? Где я появлялся чаще всего?       — Всегда по-разному. Я знаю лишь, что там было темно и влажно, — непрошенная фраза сорвалась с губ быстрее, чем Люмин успела её поймать. Осознание, что сейчас посыплются новые вопросы, на которые ей не хотелось бы отвечать, отразилось в широко раскрывшихся глазах девушки.       — Так ты была там? Где это? Почему ты молчала?       Повышенный тон Сяо заставил Люмин осесть и опустить взгляд.       — Потому что понятия не имею, где это находится. Эта информация ничего бы тебе не дала. Даже Чжун Ли не смог догадаться, где это место.       — Опиши его. Что ты видела?       Путешественницу передёрнуло от одной лишь мысли, что вновь придётся воспроизводить режущее сердце воспоминание. И всё же она смогла побороть схватывающий душу страх и рассказала, как запомнила окружающую её тогда обстановку. Сяо слушал так внимательно, что ни разу не оторвал нахмуренный взгляд от бледного лица.       — Это всё, что мне известно, — заключила Люмин. — Что скажешь?       — Ничего. Я не помню его, — Сяо провёл ладонью по волосам и протяжно выдохнул, снимая с себя напряжение. — Проклятая карма. Как много проблем она несёт.       Когда плечи юноши опустились, а руки вяло повисли на перилах, тревога чуть отступила от сердца Люмин. Они вместе замолчали и пустили взгляд на лежавший как на ладони замерзший залив. Вечер уже окутал местность холодными объятиями. Казалось, дни летели быстрее обычного. Из-за зачастую облачного неба в регионе никогда не наступали яркие будни. Всё словно померкло, вселяя в душу зёрна тоски.       Путешественница зачастую поглядывала на юношу, думая, как бы поскорее скинуть с себя остатки тяжести, что мучила её с прошедшего вечера. Пусть это было не самое лучшее время, но, выловив его на миг повисшее спокойствие, всё же тихо прошептала:       — Мне бы хотелось извиниться за вчерашнее. Я поступила неподобающе.       Люмин совершенно не представляла, как он отреагирует, что скажет, оттого замерла, словно её поразила молния. Широко раскрытые золотые глаза наблюдали, как лицо Яксы менялось. Его губы чуть приоткрылись, брови дрогнули, и он отвернул голову в сторону дороги, ведущей в гавань. Это ещё сильнее встревожило девушку, пустив по спине противный холодок.       — Ты знаешь что-нибудь о традициях Ли Юэ? — спокойный, как шуршание травы на лугу, тон сбил Люмин с толку. Совсем не это она ожидала услышать.       — Что-то мне известно, но вряд ли всё. Почему ты спрашиваешь?       Когда он вновь посмотрел на неё, дыхание Путешественницы тут же спёрло. На его лице не было осуждения или злобы. Оно излучало какое-то неподвластное её пониманию умиротворение, не шедшее в сравнение ни с чем, что она когда-либо видела.       — Эту бабочку ведь тебе подарили в Ли Юэ? — Сяо кивнул в сторону её подвески и вновь устремил взгляд куда-то вперёд. — Возможно, ты не знаешь, что она значит.       — Знаю. Поэтому она мне очень дорога и… — Люмин догадалась, в какое заблуждение он впал. Ей хотелось объясниться, дать понять, что она вовсе не думала предавать чужие, как ему казалось, чувства, даря свой поцелую ему, но он не дал ей договорить.       — Человек, подаривший тебе подвеску, вложил в неё гораздо больше смысла, чем, возможно, ты догадываешься, — Сяо сцепил в замок ладони и заметно напрягся. — Он не лгал. Ничего не изменилось.       Девушка бегала по его застывшей позе широко раскрытыми глазами и чувствовала, как сильно сдавило грудь нестерпимое жжение. Что он имел в виду, она даже боялась предположить, боялась ошибиться. Её приоткрытые сухие губы цеплялись за прохладный воздух, надеясь сохранить самообладание, что едва держалось на убеждении, что слух обманывает её, что разум играет злую шутку.       — Ты знаешь, кто подарил мне её? — едва слышно на одном дыхании прошептала она, придерживая рукой бабочку.       Ответа не последовало. Он молчал, словно забыв о её присутствии. Его взгляд застыл на одной из горных вершин, а ладони так сильно напряглись, что только недавно покрывшиеся коркой раны вновь закровоточили. Что всё это значит, Люмин не хотела думать, старалась отогнать все созревшие предположения. Она твёрдо решила дождаться его ответа и не тешить себя вновь ложными надеждами. Её трясущийся взгляд застыл на его хмурых бровях, на поджатых губах. Сердце шептало ей быстрыми ударами, что стоит решить всё самой, задать волнующие вопросы, а разум убеждал, что стоит подождать. Но никакие убеждения не могли умалить дрожь её рук и тела, не могли снять сильное стеснение в груди, что перехватывало глубокое дыхание.       Бушующая невообразимая борьба в голове Яксы начала спадать, и его лицо чуть размякло. Строгий взгляд оторвался от дальних земель и опустился на порванные от укусов перчатки. Он протяжно выдохнул и покачал головой.       — Я живу в Тейвате уже не одну тысячу лет. Никогда не тешил себя мечтами или надеждами, что присущи людям. Я их не понимал. Наблюдал за ними столетиями, но не мог разобрать. Они были словно неведомыми мне существами с совершенно отличным от меня устройством. Из всех Якс я единственный не мог проникнуться к ним всей душой. Многие их поступки оставались для меня невообразимой тайной. Мне было жаль их, не стану этого скрывать, но по-своему. Я видел, как они рождаются, как идут по миру, как стареют и умирают. И так бесчисленное количество раз. Их жизнь — это краткий миг в моих глазах. Но как сильно они цепляются за неё, как борются и ценят каждый её день. Со мной никогда не было такого. Я не видел ничего, за что мог зацепиться…       Сяо шевельнул плечами и вновь ненадолго замолчал, словно подбирая нужные слова. Люмин понимала его чувства так, словно они принадлежали ей, и ощущала его тяжесть от бесконечной жизни, где нет места никаким привязанностям, присущим людям. Эти чувства вызывали боль в её сердце, и она с трудом держалась, чтобы не дать выскользнуть из глаз уже скопившимся морем слезам.       — Я пытался выяснить смысл их существования, но так и не смог понять истину. Они мечтали о продлении своей жизни, я же хотел умереть. Каждый день, уходя на битву, готовился к смерти, ждал её как давнего друга, но она всё время где-то задерживалась. Хотел ли я покончить с собой? Да, хотел. И не раз. Но не делал этого из чувства долга. Такова моя судьба, таков мой путь. И сойти с него добровольно я не решался, — он повернулся к Люмин и нахмурился, наблюдая, как по её щекам покатились слёзы. — Не нужно жалости. Я её не терплю. Этот выбор я сделал сам.       Люмин опустила взгляд и быстро смахнула мокрые дорожки, мысленно ругая себя за несдержанность.       — Не так давно, открыв глаза в залитой светом комнате, я вдруг осознал, что значит жить по-настоящему. Что значит вкушать земную еду и улавливать в ней интересные ноты, а не искать ту консистенцию, что так напоминала мне сны. Что значит просыпаться с чувством, что ты в этом мире неслучайно. Люмин… — губы юноши дрогнули, и он оборвался, словно ненароком оговорился.       Девушка впервые за год услышала, как с его уст слетает её имя. Имя, которое будто не принадлежало ей. Она привыкла к своему громкому прозвищу — Путешественница. По имени её мало кто называл. Но даже тогда, когда кто-то произносил «Люмин», оно звучало совсем не так, как с его уст. Никакие комплименты не шли в сравнение с тем, как он произнёс лишь одно слово — её имя. От этого девушку волнующе передёрнуло, и она чуть отступила, словно желая освободить для себя больше воздуха.       — Не знаю, права ли Мадам Пин, но мне бы хотелось верить её опыту. Она же всё-таки давно живёт в мире людей, обладает большими познаниями, — Сяо опустил взгляд, скрыв чуть дрогнувшие губы тёмными прядями. — Могло многое измениться. Я думал, что получится справиться, отставить всё, но не получается. Ты спросила: знаю ли я человека, что подарил тебе эту подвеску. Знаю. И он говорит, что не смог забыть тебя.       Сяо неловко хрустнул пальцами и, почесав затылок, провел ладонью по лицу.       Люмин смотрела на него неморгающими глазами. От её провалившейся из-за дрожащего выдоха груди расплывался жар, согревая каждую клетку продрогшего на холоде тела. Казалось, мир в округе растворился в ускоряющемся сердце и во всепоглощающей радости. Она отражалась так ярко на её расплывшемся от широкой улыбки лице, что тусклые сумерки словно отступали. Розовые губы дрожали, а мысли раз за разом прокручивали сказанные им слова. Так долго державшее её неведение, напряжение, мучающие сердце чувства вылились из глаз, унося с собой все сомнения прошлого. Люмин больше не хотела сдерживаться, не хотела запирать чувства внутри, разразившись облегчающими слезами.       Ошеломлённый такой реакцией Сяо замер на месте, с трудом найдя в себе силы притронуться к дрожащему девичьему плечу.       — Я не хотел. Прости… Может быть, что-то не так сказал.       Люмин покачала головой и, сорвав с губ короткий смешок, распахнула объятья. Она так крепко прижалась к нему, словно надеялась слиться с ним, с его душой и телом. Стать единым целым, лишь бы никогда больше не сталкиваться с той болью, что преследовала её долгие месяцы. Её трясло от покидавшего тело отчаяния и тяжести. Ей хотелось смеяться и плакать. Люмин прижималась к его ещё мокрой от воды одежде и улыбалась, вдыхая дым от его курильниц. Она чувствовала, как его руки обняли её спину, и размякла, как масло на солнце. Порыв чувственных слёз быстро отступил, но их объятья не ослабли. Девушка покачивалась, не в силах сдержать дрожь в теле. Как часто ей снился этот момент, как много она грезила этими мечтами, до последнего надеялась вновь попасть в его объятья, ощутить кожей его кожу и тёплое дыхание, что щекотало щёку. Люмин казалось, что она не стоит на балконе, а парит где-то высоко в облаках, остро ощущая колючий ветер на своих пылающих скулах и дрожащих руках. И опускаться ей никак не хотелось, но едва различимый стон в комнате разорвал их долгожданное объятие.       Девочка, что лежала на кровати Яксы, очнулась и уставилась на вошедших такими большими и напуганными глазами, что, казалось, в комнате таились страшные монстры.       — Сходи за Тигнари, — шмыгнув носом, с улыбкой произнесла Люмин, а сама присела рядом с девочкой. — Всё хорошо. Не волнуйся. Как ты себя сейчас чувствуешь?       — Где я? Где мама? — огромные глаза проводили Яксу за дверь, а после тут же воткнулись в Путешественницу испытывающим взором.       — Скоро придёт. Скажи, у тебя болит что-нибудь?       Люмин осторожно вытащила из вен девочки иглы и прикрыла ранки бинтом, что лежал на тумбочке рядом.       — Пальцы жжёт, — ответила девочка и чуть расслабилась, когда Путешественница погладила её по голове. — А где я? Как сюда попала? Мама не разрешает мне разговаривать с чужими людьми.       — И правильно делает. Но ты не волнуйся. Тебе нечего бояться. Ты была когда-нибудь в «Ваншу»?       — Нет. Меня не берут в походы. Говорят, я ещё слишком маленькая.       Путешественница улыбнулась девочке и убрала с её мокрого лба тёмные пряди волос.       — Моё имя Люмин. Как тебя зовут?       — Саяни. Но мне скоро будет одиннадцать, и я попрошу, чтобы меня называли Сяоцзе Саяни.       — Ты торопишься повзрослеть, Сяоцзе Саяни? — посмеялась Люмин и протянула девочке чашку воды. — Попей.       — Когда я буду взрослая, то буду покупать себе всё, что только захочу.       Распахнувшаяся дверь заставила девочку замолчать и с осторожностью приглядываться к вошедшим. Но скованность быстро прошла, когда ловкая на язык Паймон разговорила её. Саяни любезно отвечала на вопросы Тигнари и не сводила глаз с его длинных ушей.       Состоявшийся осмотр показал, что девочка совершенно здорова. Никаких признаков яда в ней не присутствовало, но Тигнари на всякий случай взял и её образец крови. Было решено оставить Саяни в гостинице под присмотром местного лекаря, пока не придут анализы крови. Родителей известить попросили Верр Голдет, и уже тем же вечером им было направлено письмо с просьбой явиться в «Ваншу».       Оставлять малышку одну никто не собирался. Верр Голдет решила сама за ней присмотреть, завидев, что её кошки пришлись по душе девочке.       Люмин заметила, с каким взглядом Сяо смотрел на человеческое дитя. Это был первый ребенок, пораженный кармой, которого ему не пришлось убивать. И это довольство читалось на его мягком лице. Оставаясь в стороне, он наблюдал, как она носилась за кошками и играла с ними в прятки. Глядя на него, Люмин переполняли нежные чувства. Она до сих пор не могла осознать, что произошло пару часов назад. Сердце в груди волнующе колотилось, а взгляд всё чаще падал на его фигуру.       — Удивительно, как же всё-таки тонка жизнь, — произнёс Сяо, когда Путешественница и Паймон встали рядом с ним.       — Очень. Никто не может предсказать её ход. Надеюсь, у этой девочки будет светлое будущее.       — Паймон тоже надеется. Хотя мы сами не знаем, что произойдёт завтра, — покачивая головой, подхватила слова подруги фея.       Они замолчали. Люмин думала о Саяни, что совершенно случайным образом повезло выжить, а вот судя по изменившемуся настроению мысли Сяо улетели за пределы гостиницы. Его хмурый взгляд смотрел в пол и совершенно не двигался, пробудив в девушке лёгкое беспокойство. Чем дольше они молчали, тем напряжённее становился юноша. Путешественница уже думала спросить его, что случилось, но он сам прервал их тишину.       — Ты сказала, что потолок у зала был высокий, — завершая свою мысль, изрёк он и посмотрел на Люмин. — Там были колонны?       Девушка прикусила губу в задумчивости. Досконально помещение ей плохо удавалось припомнить, но какие-то очертания всё же всплыли в голове.       — Точно не могу сказать, но, вроде бы, да. Широкие.       Зрачки Яксы сузились, а из носа вышел громкий выдох.       — Я знаю, где это.       Тёмное облако окутало его тело, и он исчез прежде, чем напуганная Люмин успела его остановить.