Мечта (Ферхат)
Хозяйка велела приготовить машину через час, и Ферхат, как обычно, заверил ее, что беспокоиться не о чем, все будет исполнено в срок. Она кивнула и ушла к себе, сказав, что ей еще нужно закончить кое-какие дела. Ферхат, разумеется, сразу же выполнил приказ: он отправился в гараж, на всякий случай осмотрел автомобиль Азизе ханым, проверил, все ли в порядке, после чего завел мотор и вывел машину за ворота. Махмут, который, как обычно, был, что называется, под рукой, предложил еще протереть стекла и зеркала. Чтобы, как он любил повторять, машина хозяйки «блестела, как новенькая игрушка». Ферхат ласково потрепал воспитанника по голове и сказал, что его идея неплоха. Миран бей и Генюль ханым были слишком заняты, они сидели на качелях, листали какую-то книгу, и то смеялись, а то начинали о чем-то увлеченно спорить. Наверное, именно поэтому они не бросились к нему со всех ног, чтобы он «дал им немного порулить». Обычно они по очереди залезали на водительское сиденье и изображали из себя шоферов. На кухне собралась почти вся прислуга, которая работала в доме, так как близилось время обеда. Кухарка Фидан, заметив Ферхата, так обрадовалась, будто год его не видела, и тут же усадила за стол. — Я обедать пока не буду, — сказал он, — не стоит беспокойства. Мне бы только чайку. — Сейчас, дорогой! — улыбнулась Фидан. — Там у меня еще хлеб с сыром остался от завтрака, дать тебе? — Опять госпожа куда-то собирается, не дает тебе поесть спокойно со всеми вместе? — спросила у Ферхата горничная Эмине. Честно говоря, эта «молоденькая свистушка», как ее честила временами Фидан, довольно-таки длительное время пыталась обратить на себя внимание Ферхата, а заодно и еще пары-тройки молодых и холостых охранников, потому что, как она любила повторять, ей уже скоро двадцать шесть, и ей надо срочно искать мужа. Ферхат раз попробовал отшутиться, мол, он-то Эмине в отцы годится, на что она заявила, мол, ежели муж старше жены, так это даже лучше. Впрочем, к счастью, Аллах, кажется, внял его мольбам, и Эмине поняла наконец, что с ним она теряет время. Во всяком случае, в последнее время она явно переключилась на охранника Йигита. — Скорее всего Азизе ханым на кладбище отправится, верно, Эсма? — спросила Фидан у молчавшей до сих пор Эсмы ханым. — Должно быть, так, — пожала плечами та. — Но вообще-то она никому не докладывает, как ты понимаешь, куда пойдет, и что собирается делать. — А вот странно, — задумчиво протянула Эмине, — почему Азизе ханым так часто навещает могилу Мехмет бея, да покоится он с миром, а к мужу своему на моей памяти ни разу не ездила? — Что ж, — строго взглянула на нее Эсма ханым, — в следующий раз я попрошу хозяйку лично отчитаться перед тобой, Эмине! Фидан прыснула со смеху, а Эмине резко покраснела и уставилась в свою тарелку: — Да не сердитесь вы, Эсма ханым! — пробормотала она. — Я же просто так! Тем временем Фидан налила Ферхату чай и поставила перед ним тарелку с бутербродами. — Спасибо, сестра Фидан, — кивнул ей Ферхат. — А правду говорят, — спросила у Эсмы неугомонная Эмине, — будто покойный господин Асланбей выкрал Азизе ханым из родного дома, потому что ее отец не позволял им пожениться? Эсма поперхнулась, да и Ферхат чуть бутербродом не подавился: — Откуда ты выкопала эту сплетню, Эмине? — усмехнувшись, проговорил он. — Мне служанка из дома Озгюров сказала, — пожала плечами Эмине. — Нашла тоже мне знатока! — фыркнула Фидан. — У служанки Ибрагима Аги, видимо, как и у хозяина, склероз от старости! — Вообще-то, она примерно одних лет с моей мамой, — стояла на своем Эмине, — и она все прекрасно помнит! Она еще сказала, что Ибрагим Ага лично был свидетелем на свадьбе Азизе ханым. И между прочим, он и его сын (тогда тот еще жив был) помогал Нихат бею выкрасть невесту из отчего дома. — Да это сын Ибрагима Аги, если хочешь знать, чужую жену умыкнул, — всплеснула руками Фидан, — а ему за то голову и отрезали и отцу его отправили, дескать, вот вам — на чужой каравай рот не разевай! А что до Нихат бея, то это его родители запрещали сыну жениться на Азизе ханым, потому что она была небогата. Она познакомилась с Нихат беем и сразу очаровала его, он прямо-таки голову потерял, а родители его были против бедной девушки. Но он так ее любил, что пошел против воли родных, вот! А потом отец его очень грубо с ней обращался, так как считал, что она обманула Нихат бея, обольстила его. И сестра его… забыла, как ее звали, тоже так считала. — О Аллах, а эту чушь кто тебе наплел, Фидан? — спросила Эсма ханым, отставив в сторону свою тарелку. — Это кухарка доктора Шахина рассказывала, — невозмутимо ответила Фидан, — а уж этой почтенной женщине можно доверять! Ей ее хозяин сам все рассказал, а он тут живет испокон веков, все своими глазами видел. — Ой, я не могу! — рассмеялась Эмине. — Твой распрекрасный доктор Шахин лучше бы следил за своей беспутной доченькой, а то она того и гляди второго ублюдка нагуляет, замучается пристраивать незаконных внуков по приютам! Кстати, — горящими от возбуждения глазами оглядела Эмине собеседников, — вы в курсе, с кем нынче снюхалась эта ненормальная Нилюфер? С каким-то юнцом, который приехал сюда работать учителем в школу для бедных! И конечно, у него ни гроша в кармане, но ей до того дела нет, ей же не деньги от мужчин нужны, а… — Все, хватит! — не выдержав, Эсма стукнула ладонью по столешнице. — Просто удивительно, до чего люди любят сочинять всякую чепуху, а вы с радостью все эти дурацкие сплетни собираете! Фидан, я ведь, кажется, не раз уже говорила: прекратите обсуждать всякие глупости, а особенно — сплетни о нашей хозяйке, потому что если она узнает… — Так как она узнает-то? — невинно захлопала глазами Эмине. — Если только ты ей не проболтаешься! — В отличие от тебя… — начала было Эсма, но Фидан ее перебила: — Слушай, сестра Эсма, ты ведь пришла сюда работать раньше нас и, кажется, застала еще Нихат бея, вот и скажи, правдивы ли эти слухи? — Он был очень красивым? — томно закатила глаза Эмине. — Впрочем, можешь не отвечать, достаточно посмотреть на Ахмет бея, он же, как хозяйка любит повторять, «копия отца». И если покойный Нихат бей был хотя бы и вполовину так хорош собой, то неудивительно, что хозяйка не устояла! Что и говорить, Азизе ханым несказанно повезло с мужем. Эх! Так всегда и бывает: кому-то все, а кому-то — ничего! — И не говори! — вздохнула в ответ Фидан. В ответ Эсма лишь вздохнула и покачала головой, укоризненно глядя при этом на Фидан и Эмине: — Нет, это невыносимо, точно горох о стену! — воскликнула она. — Еще раз повторю, Фидан, я устала от вашей бесконечной трескотни, вы точно хотите, чтобы госпожа узнала, как вы тут ей кости перемываете! — Ладно, — Ферхат тем временем допил чай и поднялся из-за стола, — спасибо, сестра Фидан, очень вкусно! — На здоровье! — кивнула ему Фидан. — Что ж, хорошо с вами, — развел руками Ферхат, — но мне уже пора. До встречи! — Удачи тебе, брат Ферхат! — махнула рукой Эсма. Да, подумал Ферхат, люди, кажется, и впрямь жить не могут без того, чтобы не перемыть все косточки своим соседям и знакомым. Даже если они чего-то не знают, то ведь всегда можно придумать какую-нибудь историю. И как правило, история та оказывается красивой, романтической, полной всякого рода тайн и загадок. Однако, реальность может оказаться даще еще более невероятной: драматичной, полной боли, потерь и разочарований…***
В дом Асланбеев Ферхат попал в четырнадцать лет. Собственно, сначала его отец два года проработал у Хамита Аги шофером, а когда после его смерти мать осталась совсем одна, то попросилась на место помощницы кухарки. Ферхат же отправился с ней, потому что хотел помочь. Мать вскоре заболела, у нее было слабое сердце, и не смогла оставаться на тяжелой работе. Она уехала в деревню, к своей старшей сестре, а Ферхат остался. Сначала он помогал мыть полы на кухне и подметал двор, а потом правая рука Хамита Аги и его личный шофер Якуп решил, что «из мальчишки будет толк» и стал обучать его своему ремеслу. Теперь же, усмехался про себя Ферхат, история повторилась, и он сам обучает Махмута, готовит себе замену. Если вдуматься, то это — всего лишь еще одна причудливая усмешка судьбы. Нихат бей был примерно одних лет с Ферхатом, и потому очень скоро Хамит Ага приставил его к сыну, наказав заодно докладывать ему время от времени, в какие притоны Нихат бей приказывает его возить, и что он там делает. Правда, он не учел, что шофер был столь же молод и горяч, как его хозяин, и потому они быстро нашли общий язык. Нихат бей частенько позволял Ферхату «немного развлечься» и вручал прибавку к жалованью, в обмен на то, чтобы он не рассказывал ни о чем отцу. Когда Хамит Ага отправил Нихат бея учиться за границу, тот упросил отца отпустить вместе с ним и Ферхата. Разумеется, молодой хозяин больше времени проводил в ресторанах и ночных клубах, нежели на лекциях, а Ферхат потом вытаскивал его оттуда, иной раз приходилось даже идти на хитрости, дабы унести ноги от полиции. Иногда, будучи в подпитии, Нихат бей принимался откровенничать с Ферхатом, жаловался ему на родителей, которые «всю жизнь плевать на него хотели», а теперь так и вовсе «сбагрили с глаз долой». Еще он рассказывал про вероломную возлюбленную, дескать, она «попользовалась им и вышвырнула, будто кожуру от гнилого апельсина», сбежала в Америку к своему «старому импотенту»: — Ну, а ты как хотел, у него же денег куры не клюют! — плакался Нихат бей. — А я вынужден клянчить у старого дурака, папочки моего, а раньше приходилось выпрашивать у этой шалавы, милой мамочки! Вот так-то, учти, Ферхат, если тебе какая приглянулась, то пользуй ее в свое удовольствие, но не привязывайся, не присыхай к ней сердцем. Потому что в этом случае намучаешься. Понял? — Понял, Нихат бей! — вздыхал Ферхат, после чего помогал ему подняться из-за стола в очередном баре и вел к машине, чтобы отвезти домой. Через пару лет Нихат бей вдруг решил, что ему надоела архитектура, его тошнит от «этого идиотского Лондона», и пусть папаша его хоть поколотит, но он возвращается домой. Он даже не стал дожидаться ответа Хамита Аги, просто собрал вещи и купил билеты на самолет. Хамит Ага, впрочем, кажется, даже обрадовался возвращению сына, потому что ему самому уже трудновато становилось управляться со всеми делами в доме и на фирме, и поэтому он надеялся на помощь сына. Через пару дней после возвращения домой Ферхат, вымыв, как обычно, хозяйскую машину, шел в дом, чтобы попросить кухарку Бегюм дать ему что-нибудь перекусить. Он уже и не помнил, о чем вдруг задумался, так что почти не смотрел ни под ноги, ни по сторонам. На пороге он чуть было не столкнулся с незнакомой девушкой. Она, негромко охнув, отступила в сторону, а Ферхат, мигом придя в себя, тут же рассыпался в извинениях. — Ничего, — тихо проговорила она, подняв на него взгляд. Ферхат кивнул ей и улыбнулся, она же, казалось, совсем не обратила на него внимания. А он несколько минут потом стоял столбом, глядя ей вслед. На ней было платье с длинными рукавами, темные волосы перевязаны шелковой лентой, а глаза… В этих золотисто-карих глазах, показалось Ферхату, можно было утонуть! — Кто это? — спросил Ферхат у Бегюм. — Где? А, ты про Азизе! Она наша новая служанка, — ответила та. — Хамит Ага взял ее работать в прачечной, ну и по кухне она мне помогает, в комнатах убирается. Хорошая девушка, работящая! — Да, — задумчиво протянул Ферхат. Один раз он попытался завести с ней разговор, а заодно хотел помочь донести корзину с выстиранным бельем, но Азизе, чуть вздрогнув, лишь помотала головой и сказала, что и одна справится. После чего она быстро подхватила корзину и поспешила удалиться. Ферхат вновь застыл, точно соляной столп, провожая взглядом ее стройную фигурку. — Хороша пташечка, правда? — хлопнул его по плечу Мерт, один из охранников и шоферов Хамита Аги. — Что? — попытался сделать вид, что ничего не понял Ферхат. — Хороша, говорю, девка, лакомый кусочек! — хмыкнул Мерт. — Но ты учти, что придется занять очередь. Как только Нихату надоест, то я следующий, а сразу после меня — пользуйся на здоровье. Правда, пока она еще кобенится, цену себе набивает, но ничего, и не таких обламывали! Тем более, если молодой хозяин в игру вступил, а у него с такими цыпочками, сам знаешь, разговор короткий: затащил в укромный уголок, и дальше ей останется только молча получать удовольствие. — Ты совсем, что ли, уже? — возмутился Ферхат. — Думай, что несешь, ты в конце концов о девушке говоришь! — Ой, держите меня! А для чего, по-твоему, бабы нужны вообще, ты в курсе? — расхохотался Мерт. — И эта мало чем от остальных отличается. — Займись лучше своей работой, Мерт, — процедил сквозь зубы Ферхат, — и прекрати вести себя подобным образом, до добра это не доведет! На всякий случай Ферхат однажды остановил Азизе, когда она шла на рынок в компании своей младшей сестры, и сказал, что если ее кто-нибудь попытается здесь обидеть, то пусть она тут же скажет ему, а он, если что, доведет до сведения хозяев. — Благодарю, — кивнула она, медленно подняв на него взгляд. И у Ферхата вновь внутри все будто перевернулось, когда он встретился с ней взглядом. Однажды он увидел, как Нихат бей о чем беседует с Азизе во дворе, а на другой день он велел Ферхату отвезти их на прием к доктору Осману. — У нее там что-то со спиной, — рассказал потом Нихат бей. — С ней какой-то несчастный случай произошел, она чуть не сгорела, представляешь! — Какой ужас! — покачал головой Ферхат. — Я тебе, как брату, могу признаться, Ферхат, — разоткровенничался Нихат бей, — никогда еще таких, как она, не встречал. Она… ты понимаешь, совсем не такая, как мамашины знакомые, которых та мне все подсовывала. А Азизе… С ней говоришь, и… она слушает, и ей не все равно! Если я ее упущу, Ферхат, никогда себе не прощу! — Если она вам нравится, хозяин, то, разумеется… — пожал плечами Ферхат, — но вот только она же вам… Вы разные, я хотел сказать. — Да мне плевать! — отмахнулся Нихат бей. — В конце концов сейчас не те времена, чтобы заморачиваться подобной чепухой, да и вообще, моя мамаша, если ты помнишь, тоже не могла похвастаться так называемым благородным происхождением. Так что я ни перед чем не остановлюсь! Ферхат вздохнул, поняв, что, кажется, ему ловить уже нечего… Впрочем, в то время он понял только то, что хозяин прав, эта девушка действительно отличается от всех прочих… Однажды (это случилось вскоре после того разговора) Ферхат как раз приготовил для Нихат бея машину, поскольку тот заявил, что ему нужно «съездить по делам» и пошел лично доложить ему. Нихат бей поблагодарил его, сказал, что уже идет, вот только допьет свой кофе. Ферхат вышел во двор, достал сигареты, но тут вдруг его внимание привлек какой-то шум возле прачечной. Ферхат сразу же направился туда и увидел, как Мерт грубо схватил Азизе за локоть: — Хватит уже строить из себя невесть кого! — проговорил он, в упор глядя на нее. — Старика ублажала, с Нихатом путаешься, а мной, значит, брезгуешь?! Ну, ничего… Рывком Мерт притянул ее к себе, попытался поцеловать, но она, замахнувшись свободной рукой, залепила ему довольно-таки увесистую пощечину и, пользуясь тем, что он чуть ослабил хватку, вырвалась. — Что вы себе позволяете?! — воскликнула она. — Я немедленно пожалуюсь… — Ах ты подстилка хозяйская! — прорычал Мерт, после чего вновь схватил ее за руку и замахнулся. — Мерт! — крикнул Ферхат и бросился к нему. — Живо отойди от нее, грязный ты ублюдок! — Нихат бей, который вышел во двор вслед за Ферхатом, разумеется, тоже увидел эту сцену, обогнал Ферхата и со всей силы ударил Мерта по лицу. Ферхат обернулся к Азизе, которая стояла поодаль, закрыв лицо ладонями, и дрожала, точно в лихорадке. — Вы в порядке, Азизе? — спросил ее Ферхат, дотронувшись при этом до ее плеча. Она вздрогнула и отшатнулась от него: — Уйдите! Не трогайте! — крикнула она и бросилась бежать. — Ферхат! — позвал его тем временем Нихат бей. Он за шиворот поднял Мерта с земли, еще раз ударил по щеке, после чего оттолкнул, швырнул на землю и пнул под ребра. — Выброси его за ворота! — приказал Нихат бей. — И чтобы духу его здесь больше не было! Можете с ребятами еще наподдать ему напоследок. — Не вы меня на работу нанимали, Нихат бей, — прохрипел Мерт, сплевывая кровь, — так что выгонять меня вы не имеете никакого права! — Ты еще о правах мне будешь говорить, недоносок?! — Нихат бей схватил его за грудки и прибавил, тщательно проговаривая каждое слово. — Пошел. Отсюда. Вон. Иначе я просто прикончу тебя! Ты, кажется, забыл, что твоя шлюха, с которой ты развлекался, никого не стыдясь, уже не сможет за тебя вступиться. Убирайся, пока цел, понял?! После этого Нихат бей вновь повторил свой прежний приказ — выставить негодяя Мерта за ворота — и отправился на поиски Азизе. Ферхат же тем временем позвал людей, и они, подхватив Мерта под руки, увели его. После этого он сам решил посмотреть, что там с хозяином, а заодно и с Азизе. Ферхат нашел их на скамейке в самом дальнем углу двора, Нихат бей держал ее за руку и что-то увлеченно рассказывал. Приблизившись, Ферхат деликатно кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и доложил, что, дескать, все распоряжения выполнены. Нихат бей кивнул, а после велел Ферхату быть поблизости, на всякий случай. — Ну, вот, — сказал Нихат бей, вновь взяв Азизе за руку, — больше эта сволочь к вам не подойдет! А если еще хоть один недоумок вздумает хотя бы взглянуть в вашу сторону, то сразу говорите мне, хорошо? Азизе лишь всхлипнула и отвернулась. Ферхат стоял чуть поодаль, у каменной ограды, он почти не видел Нихат бея и Азизе, потому что обзор ему закрывал угол небольшой хозяйственной пристройки, но зато слышал их разговор. — Не надо больше плакать! — сказал Нихат бей. — Ведь все закончилось… Ну, Азизе, не плачьте, что мне сделать, чтобы вы улыбнулись? Хотите… Ой! — спохватился он. — Я же совсем забыл! Вот. Возьмите. — Слива? — удивилась Азизе. Она подняла голову и вытерла глаза. — Угу, — кивнул Нихат бей. — Берите! Они сладкие, правда, съешьте и сразу легче станет! Надо всегда что-нибудь вкусное, чтобы порадоваться и забыть о печалях. Мне так Бегюм говорила… Давно, еще в детстве. — Спасибо! — Правда, вкусно? — Очень. — А почему вы меня не спросите, где я их взял? — И где же? — заинтересованно взглянула на Нихат бея Азизе. — В саду у Ибрагима Аги нарвал, — невозмутимо ответил Нихат бей, и Ферхат усмехнулся. — Он на соседней улице живет. Вот я пошел туда, перелез через забор и… — Правда?! — воскликнула Азизе, а Нихат бей в ответ расхохотался. — Нет, конечно, это Бегюм на базаре сегодня утром купила. Но, знаете, когда-то давно я действительно лазил через забор в соседский сад. Спускаюсь, значит, как-то раз с ограды, и тут раздается голос: «Вот так номер, а я думал нормальные люди через дверь ходят!» Так я познакомился с Искандером. Мне было лет двенадцать, что ли. Ну, мы разговорились, выяснилось, что он в той же школе, что и я, учится. Только Искандер был на год моложе меня… А один раз я его подговорил улизнуть с уроков и пойти в кино. Вот так и сбил зубрилу и отличника с пути истинного! Родители такой переполох подняли!.. — Я тоже, — вспомнила вдруг Азизе, — один раз подбила брата с уроков сбежать. Он всегда был таким послушным и прилежным учеником, а я вечно что-нибудь устраивала. От матери попадало, конечно… — Ну вот! — обрадовался Нихат бей. — Вы уже улыбаетесь, Азизе. Пообещайте, что больше не будете плакать, хорошо? — Хорошо. Спасибо вам еще раз, Нихат бей, за все! Потом она заговорила вдруг о том, что должна уехать, потому что здесь теперь все станут судачить о том, что, дескать, Нихат бей оказывает ей знаки внимания, а он убеждал ее остаться. Потом он, что несказанно удивило Ферхата, предложил Азизе стать его женой, а она попросила у него время подумать. Выходит, решил Ферхат, хозяин отступил от своих принципов: «не привязываться сердцем к одной женщине», — впрочем, удивляться не приходится. Если бы только у самого Ферхата была хоть малейшая возможность, он бы тоже сделал все, дабы завоевать эту девушку. Но, выходит, опоздал: Нихат бей опередил его, значит… как говорят, не судьба. Между тем Нихат бей начал подготовку к свадьбе, не обращая внимание на то, что его сестра, к примеру, была резко против. — Ох, бедняжка Азизе, — вздыхала украдкой кухарка Бегюм, — сама не понимает, в какую петлю голову засунула! — Ну, зачем вы так, тетушка Бегюм? — спросил у нее один раз Ферхат. — Вдруг они будут счастливы, ведь Нихат бей, кажется, разительно переменился. — Горбатого могила исправит! — поморщилась Бегюм. — Помяни мое слово, Ферхат, намучается она еще с ним! Он же весь в мать свою покойную пошел, как и сестра его, думает лишь о себе и своих прихотях. Лучше бы, — вздохнула Бегюм, — эта девочка с ним не связывалась, ведь и так уж настрадалась! — Не стоит сгущать краски, тетушка Бегюм, — продолжал убеждать ее Ферхат, — все будет хорошо, я просто уверен.***
Нихат бей женился на Азизе ханым, и Ферхат, который в тот день лично отвез их в муниципалитет Мидьята на церемонию бракосочетания, искренне желал им обоим счастья. Честно признаться, иной раз он жалел своего хозяина, особенно когда тот, бывало, рассказывал ему о своих родителях, от которых он ждал, но так и не получил любви. Поэтому-то ему хотелось, чтобы в семейной жизни Нихат бей был счастлив, и получил наконец желанное тепло и ласку. Он видел, как светились глаза хозяина, когда тот смотрел на Азизе ханым и искренне желал, чтобы они прожили жизнь в любви и благополучии. То, что он на самом деле испытывает к жене хозяина Ферхат окончательно понял когда заболела его мать, и Азизе ханым, не раздумывая ни минуты, вручила ему необходимую для операции сумму денег. Нихат бей почему-то отказал ему, заявил, мол, Ферхат и без того получает достаточно высокую зарплату, так с чего бы вдруг требовать такие премиальные. Ферхат был готов потом хоть всю оставшуюся жизнь хозяину те деньги выплачивать и работать бесплатно, но Нихат бей уперся и заявил, что у него не банк, и кредитов он не дает. — Ханым, — Ферхат опустился перед хозяйкой на колени, — я никогда не смогу вас отблагодарить! Я… клянусь вам, в огонь и в воду за вас пойду! — Встань, Ферхат, что ты, перестань сейчас же! Жизнь твоей матери — это для тебя сейчас самое важное. Поверь, я, как никто, знаю, как тяжело терять тех, кто тебе дорог. — Я никогда вашу доброту не забуду, ханым! Лишь бы только у вас не было потом из-за меня неприятностей. — Глупости! — улыбнулась она. — Я отдала тебе свои сбережения, так что беспокоиться не о чем. Позаботься лучше о своей маме! Ферхат поцеловал ей руку и понял, что если потребуется, он жизнь за нее отдаст. И дело тут не только в помощи его матери. Он вдруг осознал, что в принципе не встречал в своей жизни женщины, которая бы сравнилась с ней. И наверное, уже никогда не встретит… Нихат бей и в самом деле мог рассердиться на жену, но, кажется, в тот раз все обошлось. Тем не менее, Бегюм была права, когда говорила, что Азизе ханым придется трудно с Нихат беем. Ферхат прекрасно видел, что семейная жизнь у них была, если так можно выразиться, далеко не радужной. Вернее, первые несколько лет, особенно когда родились дети, все вроде бы шло хорошо, и Нихат бей жену буквально на руках носил. Она целиком и полностью взяла в свои руки хозяйство, безупречно вела дом, воспитывала сыновей и помогала мужу на предприятии. В этой строгой, утонченной и невероятно красивой женщине теперь трудно было узнать ту испуганную девушку, которую Ферхат увидел тогда во дворе особняка Асланбеев. А потом, что уж там произошло, один Аллах ведает, Нихат бей принялся ревновать свою жену буквально к собственной тени, и они стали частенько ссориться. Когда горничная один раз сболтнула, что своими глазами видела, как хозяин ударил Азизе ханым, Ферхат не поверил. Он попросту не мог представить, как мужчина может опуститься до того, чтобы поднять руку на женщину, а уж тем более — на нее. Но однажды Ферхат своими ушами слышал, как Нихат бей просил у Азизе ханым прощения. Они, как и в тот самый день, когда он предложил ей выйти за него, сидели на скамейке во дворе, а Ферхат, как обычно, стоял на своем посту у ограды, ожидая распоряжений хозяина. — Я не знаю, что на меня нашло, Азизе, — проговорил Нихат бей и поцеловал ей руки, — прошу, не злись на меня, не обижайся! Прости меня, родная, умоляю! — Нихат, — вздохнула она, — тебе не надоело? Каждый раз одно и то же, я… — Клянусь тебе, Азизе, больше никогда… Я тебе обещаю, только прости меня! — он придвинулся поближе и обнял ее за плечи. — Больно было? — тихо спросил Нихат бей, целуя ее в щеку. Она не ответила, только помотала головой. — Красавица моя! — Нихат бей провел ладонью по ее волосам и по щекам. — Любимая… Тебе больше не будет больно, вот посмотришь! — Я давно уже привыкла к боли, Нихат, — вновь вздохнула она. — И иногда я думаю, если ты как-нибудь просто возьмешь и убьешь меня, то… — Тшш! — он еще крепче прижал ее к себе и уткнулся лицом ей в шею. — Не говори так! Без тебя… вообще ничего не будет, понимаешь? Меня, этого дома, детей… Все это есть только благодаря тебе! Понимаешь, Азизе? Я не смогу без тебя, и наши дети тоже. — Все, перестань, Нихат, — ее голос дрогнул. — Давай… действительно оставим эту тему! — Ты меня прощаешь? — просиял он. — Прощаю, — тихо произнесла она. — Если бы только и ты не забывал о своих клятвах! — Я не забуду! В этот раз точно не забуду, вот увидишь! Потом, насколько Ферхату было известно, подобное повторялось не единожды: супруги ссорились, Нихат бей в своей несдержанности и жестокости поднимал на жену руку, бил ее, а после падал ей в ноги и, чуть не плача, умолял простить его, все забыть и дать ему еще один шанс искупить свою вину. Иногда Ферхат думал, что если еще раз Нихат бей перейдет черту, то он возьмет пистолет и попросту разрядит его своему патрону в голову. Пусть, думал он, его посадят в тюрьму хоть до конца жизни, но он освободит Азизе ханым от мучений. Его останавливала лишь мысль о том, что это может вызвать нешуточный скандал, в результате которого пострадает главным образом хозяйка и ее дети. А иногда он думал, что мог бы признаться ей во всем, забрать ее и увезти отсюда далеко-далеко! Он спрятал бы ее у своей матери в отдаленной горной деревеньке, вряд ли там их нашли бы. Ферхат попытался бы сделать ее счастливой, пусть бы они жили не во дворце, но она знала бы: он никому не даст ее в обиду. Конечно, Ферхат быстро одергивал себя, прекрасно понимая, что этой мечте никогда не суждено сбыться. Это ж только в сказках принц сажает принцессу на коня, и они мчатся в прекрасную страну, где царит одна только любовь. В жизни все гораздо прозаичнее: во-первых, Нихат бей из-под земли их достанет, и на что он тогда пойдет — одному Аллаху ведомо, во-вторых, даже если он и отпустит жену (что в общем-то совершенно невозможно представить), то ни за что не отдаст ей детей. Он просто не сможет упустить такой возможности отомстить! А без детей Азизе ханым не мыслила своей жизни, она что угодно готова была вытерпеть ради них, именно они давали ей смысл жить, и она делала все, чтобы они были счастливы. Да и вообще, вряд ли ей нужна его любовь, кто сказал, что она тут же бросится ему в объятия? Даже тогда, много лет тому назад, почему она должна была обратить на него внимание, когда он ровным счетом ничего особенного из себя не представлял?.. А теперь и подавно, не захочет Азизе ханым впустить кого бы то ни было к себе в душу. После всего, что пережила — точно не захочет… Значит, остается одно: быть рядом с ней, как ее верный страж и соратник. И только так Ферхат сможет помочь и защитить ее. Иной раз он удивлялся, как это Нихат бей ни разу не заподозрил его и в тени симпатии к Азизе ханым, ведь ко всем остальным охранникам и шоферам, не говоря уж о своих деловых партнерах, он начинал ревновать стоило им один только взгляд в ее сторону бросить. Видимо, за столько лет он настолько привык к Ферхату, что тот был для него чем-то вроде мебели, оттого и не воспринимал его в качестве соперника. Кроме того, Ферхат был, как там ни крути, профессионалом своего дела и незаменимым помощником, а заодно и жилеткой, в которую можно поплакаться при случае. Эту привычку Нихат бей взял еще с юности: всякий раз, когда ссорился с родителями, он велел Ферхату отвезти его в бар «пропустить стаканчик чего-нибудь покрепче», а по дороге домой только и делал, что плакался, как его никто не любит, не ценит и не понимает. Родители у него никуда не годятся: мать его ненавидела и только и делала, что колотила, а отец — тряпка и вечно шел у матери на поводу. А уж про сестрицу и говорить не приходится, Фюсун ханым думает только о деньгах. Наверное, в его словах был резон, думал иной раз Ферхат, но ведь и сам Нихат бей, мягко говоря, не подарок. И все же в такие моменты Ферхат, случалось, жалел хозяина, ведь кто знает, может быть, ему действительно не хватало тепла и поддержки близких. Однако, после того жуткого случая все остатки жалости и сострадания к хозяину у Ферхата улетучились сразу и навсегда. В тот день Нихат бей велел ему ехать в его любимый бар прямо после обеда. Хозяйки дома не было, она с утра уехала куда-то по делам. Всю дорогу Нихат бей ворчал, что, дескать, «она могла бы и считаться со своим мужем хоть иногда». У Ферхата чесался язык напомнить ему, что буквально на днях Нихат бей сам сказал, мол, дает жене полную свободу заключать какие-то там важные сделки, но промолчал. Ферхат лично вез их тогда из офиса, когда с полдороги Нихат бей велел ему изменить маршрут, и они поехали в ресторан — отметить удачный контракт, ну, и побыть немного вдвоем. Домой тем вечером они вернулись уже ближе к полуночи, Ферхат поставил машину в гараж, проверил охрану во дворе и у ворот, на всякий случай напомнив ребятам, чтобы поменьше курили, болтали, а следили за порядком. — Да не переживайте вы, — заверил его охранник Ильхан, — все будет в порядке! — Чужих мы сюда точно не пропустим, — поддакнул Ильхану его закадычный приятель Тарык. Удостоверившись, что все в порядке, Ферхат собирался пойти к себе и лечь спать, так как очень устал за день, но тут послышались какие-то крики, и во дворе появился Нихат бей. Он тащил за руку полубесчувственную хозяйку, а потом вдруг схватил ее за грудки, выкрикнул площадное ругательство и со всей силы нанес ей удар прямо по лицу. Ферхат ахнул, ринулся было на помощь, но Ильхан удержал его: — Стой, брат Ферхат, не вмешивайся! У господ свои дела, они и без нас разберутся. — Хозяин, как всегда, в своем репертуаре! — хмыкнул Тарык. — Опять, наверное, приревновал ее, — пожал плечами Ильхан. — А вот мой отец тоже говорит, что жену надо воспитывать, чтоб не фордыбачилась! — отозвался Тарык. Нихат бей тем временем швырнул хозяйку на землю и принялся избивать прямо ногами. — Нихат бей, остановитесь, умоляю, вы же ее так убьете! — экономка Эсма выскочила во двор, бросилась к Нихат бею и схватила его за руки. — Уйди! — рявкнул Нихат бей и оттолкнул несчастную, так что она не удержалась на ногах. Он же тем временем схватил жену за волосы: — Вставай немедленно! Слышишь, ты, шлюха, мерзкая дрянь, двуличная и продажная тварь, вставай, я тебе говорю! Я тебя научу уважать меня, потаскуха! — он снова ударил ее и швырнул прямо на мраморные ступеньки. Не выдержав, Ферхат, стряхнув с плеча руку Ильхана и крикнув, чтобы не лез к нему, тоже бросился к Нихат бею: — Стойте, хозяин, не надо! — воскликнул он, схватив Нихат бея за плечи. — Не трогай меня, ублюдок! — Нихат бей попытался оттолкнуть Ферхата и ударить его, но он был не совсем трезв, а Ферхат держал крепко: — Не надо, перестаньте, Нихат бей, не делайте этого, хватит! Нихат бей все же высвободился из его хватки, попытался было поднять Азизе ханым, но она была без сознания. Какое-то время он молча смотрел на жену, а потом вдруг рухнул на колени рядом с ней: — Что… Как же так, Азизе?.. Что с тобой, тебе больно, да? — прошептал он, пытаясь стереть кровь с ее щеки. — Азизе, ну… посмотри же на меня! Она… Ферхат, — жалобно взглянул он на него, — что ты встал, помоги, сделай что-нибудь! Нихат бей осторожно опустил Азизе ханым обратно на землю и рухнул на колени рядом с ней. Ферхат со всех ног побежал в дом, чтобы вызвать скорую, Эсма, не в силах сдержать рыдания, кинулась следом за ним. После того, как врачи увезли хозяйку в больницу, Нихат бей, более-менее пришедший в себя, велел Ферхату вновь вывести машину из гаража, потому что ему «нужно быть рядом со своей женой». Али бей, который как раз вернулся домой от друзей, просил взять его с собой, но Нихат бей отказал, нечего мальчику там делать, и наверное, он был прав… Всю дорогу хозяин молчал, а Ферхат с трудом сдерживался, чтобы не остановить машину, вытащить этого мерзавца на воздух и отходить как следует. Ногами. Пусть бы на своей шкуре почувствовал, что натворил! В больнице хозяина встретил Осман бей, лечащий врач, и сказал, что хозяйке очень плохо: — Я вам прямо скажу, Нихат бей, положение тяжелое. — Что с ней? — хрипло спросил Нихат бей. — Она… выживет? — Пока рано делать какие-либо прогнозы, к сожалению, — вздохнул Осман бей. — Травмы, которые получила Азизе ханым… — Можно мне к ней? — перебил его Нихат бей. — Она в реанимации, — покачал головой Осман бей, — и пока я не могу вас пропустить. — О Аллах! — со слезами на глазах воскликнул Нихат бей, а Ферхат стиснул зубы и сжал кулаки. — Спасите ее, доктор бей, — умоляющим тоном проговорил он, — я ведь… без нее я не хочу жить! И не буду! Он или псих, или потрясающий лицемер, подумал вдруг Ферхат, это же уму непостижимо: сам чуть не угробил свою жену, а теперь рыдает, будто ни в чем не виноват. — Нихат бей, — внимательно взглянул на него доктор Осман, — могу я переговорить с вами с глазу на глаз? Это срочно! — Да, конечно! — кивнул Нихат бей. — Ферхат, — кивнул он ему, — подожди меня на улице. — Да, хозяин, конечно! — вздохнул Ферхат и отправился на улицу, к машине. На обратном пути Нихат бей молча смотрел в окно и вздыхал. Уже на подъезде к дому он перехватил вдруг взгляд Ферхата и тут же отвернулся: — Не смотри так, — глухо проговорил он, — и без того знаю, что ты хочешь сказать, но никак не можешь решиться. Что ж, говори! Ведь все правда: я один виноват! И она уже не простит меня. Никогда! — Доктор… он сказал вам… Азизе ханым поправится? — еле слышно спросил Ферхат. — Сам же слышал, — отозвался Нихат бей, — что надо ждать. Операции там какие-то будут делать. Он мне говорил, говорил, а что я понимаю во всех их этих… диагнозах! Дети послезавтра приедут, надо им сказать… — пробормотал он. — И остальным тоже, чтобы… не болтали! Ладно, иди отдыхай пока, — махнул он рукой Ферхату. Остаток ночи Ферхат так и не смог уснуть; с утра пораньше он поднялся, пошел на кухню, где нашел Эсму и Бегюм, жалобно всхлипывающих и вытирающих слезы. Последняя на три дня уезжала в свою деревню к родным, вернулась буквально на рассвете и потому не видела вчера всего ужаса. Однако, приходящая горничная, которая тоже только что пришла на работу уже успела ей рассказать про аварию, в которую якобы попала хозяйка. Очевидно, Нихат бей уже успел отдать распоряжение охране и пригрозить им, чтобы держали язык за зубами. — Аллах всемогущий, — плакала Бегюм, — да как же так! Это же несправедливо, хозяйка ведь такая молодая, жить бы да жить! — Типун тебе на язык, уж прости меня, тетушка Бегюм! — не выдержал Ферхат. — Азизе ханым жива, что ж ты ее хоронишь-то? Врач сказал, что она непременно поправится! — Слава Аллаху! — кивнула Бегюм. — А то вон, Ильхан мне сказал, что ее без сознания увезли, всю в крови… Ладно, пойду я на рынок, а то ведь в доме шаром покати! — Врач правда так сказал, Ферхат? — спросила у него Эсма после того, как Бегюм ушла. Ферхат пожал плечами: — Он говорит, что надо ждать. Но там… я плохо понял, в общем, пока рано еще говорить, что опасность миновала. Потом он Нихат бея в свой кабинет позвал, с глазу на глаз ему что-то надо было сказать, а меня они выставили. Представляете, сестра Эсма, он там еще и слезу пустил перед врачом, умолял спасти ее! Какой же подонок! Я думал, что не выдержу и придушу его там на месте. Я знал, что он мог быть жестоким, но такого… — И не говорите лучше, брат Ферхат! — вздохнула Эсма. — У меня до сих пор этот ужас перед глазами: когда он ее… ногами! А она, бедная, даже и кричать уже не могла, потому что потеряла сознание. — Форменное зверство, — покачал головой Ферхат. — А ведь она — его жена, мать его детей! Как же так можно?! — Он ко всему прочему еще очень много выпил. — Но это же не оправдание! — Ваша правда… Дай Аллах, чтобы все обошлось, и она вылечилась! — Дай Аллах! Через несколько дней приехали Мехмет бей и Ахмет бей; они, разумеется, сильно расстроились, а на несчастного Али бея и вовсе было больно смотреть, мальчик никак в себя не мог прийти из-за того, что случилось с матерью. Мехмет бей чуть не каждый день ездил в больницу, справлялся, как там Азизе ханым и неизменно спрашивал, когда ее можно будет увидеть. Нихат бей ждал его возвращения и первым делом спрашивал, как идут дела, и что говорит врач. Мехмет бей подробно пересказывал ему свой разговор с врачом, а после шел к братьям, судя по всему, чтобы и они были в курсе происходящего. Когда же у Мехмет бея и Ахмет бея закончились каникулы, и настала пора уезжать обратно, Мехмет бей решил остаться. Он говорил, что нагнать учебную программу всегда успеет, и пока матери не станет лучше, он и с места не тронется. Ахмет бей, поколебавшись немного, все-таки решил уехать, сказав, что, как бы там ни было, он ведь все равно помочь ничем не сможет… Когда хозяйке наконец-то разрешили посещения родственников, Нихат бей помчался в больницу прямо с утра пораньше. Ферхат ждал его в машине на больничной парковке и считал минуты до его возвращения. Он и сам бы с радостью хотел бы пойти и проведать Азизе ханым, но, разумеется, это было невозможно, ведь он не является даже дальним родственником, посему, его к ней не пропустили. Вернулся Нихат бей сам не свой, сел на заднее сиденье своего автомобиля и велел Ферхату ехать домой. — Как там хозяйка, Нихат бей? — не выдержал Ферхат. — Ей лучше? — Да, — кивнул Нихат бей, — лучше. То есть, она пока очень слаба и… прогнала меня. Сказала, что не хочет меня видеть. Ничего, — через силу улыбнулся он, — когда она окрепнет, то… все будет хорошо! Как раньше. — Да, Нихат бей, конечно, — вздохнул Ферхат, проглотив замечание, что странно было бы ожидать, что Азизе ханым бросится своему мужу на шею после всего, что было. В отличие от мужа, Мехмет бея хозяйка рада была видеть, и он ездил к ней практически каждый день, Али бей тоже не отставал от своего старшего брата, и иной раз даже пропускал занятия в колледже, чтобы навестить мать. — Мехмет бей, — попросил однажды Ферхат, — вы передайте пожалуйста Азизе ханым, что… я молюсь о ее выздоровлении! Пусть у нее все будет хорошо! — Иншаллах! Спасибо тебе, Ферхат! — кивнул Мехмет бей. — Я обязательно передам твои слова маме, она знает, что ты всегда был верным и преданным человеком. Когда Азизе ханым вернулась наконец домой после окончания лечения, все в доме, включая, разумеется, и самого Нихат бея, обрадовались, и наперебой повторяли, что они ждали ее и безумно скучали. Тем не менее, Нихат бея она все же не простила, и даже одну комнату с ним делить отказалась, о чем горничные шептались украдкой по углам, опуская взгляд и озираясь по сторонам, чтобы сама хозяйка не застукала и не отчитала, а то и выставила вон за сплетни. Что же касается Нихат бея, то он с той поры, как говорится, будто с цепи сорвался. Он каждый день караулил хозяйку перед тем, как она собиралась уезжать куда-нибудь по делам, просил «уделить ему пару минут для важного разговора» и просил прощения. Ферхат пару раз сам видел, как хозяин вставал перед женой на колени и целовал ей руки. Азизе ханым неизменно отвечала, что устала от этих бесконечных разговоров об одном и том же, а на самом деле они с Нихат беем давно уже все выяснили. После она уезжала, Нихат бей полдня ходил из угла в угол, срывая злость на всех, кто попадался ему под руку, а ближе к вечеру звал Ферхата и приказывал везти его в публичный дом. После визита в сие увеселительное заведение Нихат бей, как правило, заезжал еще в ресторан, чтобы «выпить чего-нибудь покрепче». Приговорив чуть не целую бутылку коньяка (любимого своего напитка), он, как правило, начинал искать на свою голову приключений: задирал случайных посетителей, нарываясь на драку. Ферхат, как в старые добрые времена их юности, шел за своим господином, вытаскивал его из кабака и вез домой. Иной раз Нихат бей вместо своей спальни шел прямиком к дверям комнаты Азизе ханым, стучал и умолял впустить его и поговорить по-человечески. Она не отвечала, и тогда он колотил в дверь, как сумасшедший, кричал, что все равно войдет, и тогда хозяйка «горько пожалеет, что унижает своего мужа столь бесстыдным образом». А после, так и не дождавшись ответа, садился на пороге и плакал, повторяя, что прекрасно понимает, каким подлецом и мерзавцем всю жизнь был, но нельзя же убивать его теперь за это. Заканчивалось все тем, что Ферхат подхватывал его под руки, помогал подняться и отводил в спальню: — Идемте, Нихат бей, — приговаривал он, ведя его по коридорам, — не надо так кричать, поздно уже! Давайте же… вот так! Вам лучше прилечь и отдохнуть. — Ну почему, Ферхат, — схватив его за рукав, спросил однажды Нихат бей, — почему она так жестоко со мной обошлась? Да, да, я виноват! Я ей сделал очень больно, но я же теперь скорее руки себе позволю отрубить, нежели причиню ей вред! Я же… Я люблю ее, понимаешь? Только ее одну всю жизнь и любил, никого больше, это я… понял теперь! Лишь ее одну! Меня никто никогда не любил за всю мою чертову жизнь! А сейчас… даже она не любит! Так зачем мне жить, Ферхат, зачем, скажи! Ферхат мог бы, конечно, многое сказать Нихат бею, но он привык делать свою работу, поэтому просто отмалчивался или повторял лишь, что хозяину лучше всего лечь спать, а там, глядишь, обойдется как-нибудь… Наверное, Нихат бею следовало бы смириться с тем, что жена относится к нему как к пустому месту, иногда Ферхату казалось даже, будто она давно уже решила положить конец этому браку и будто выжидала удобного момента, чтобы разойтись с мужем окончательно. Дети уже выросли, разве что Али бей был еще несовершеннолетним… Может быть, именно этого она и ждала: когда младшему сыну исполнится восемнадцать? Впрочем, это всего лишь домыслы, хотя… когда Ферхат начинал думать об этом, его давняя, похороненная в глубине сердца мечта будто вновь оживала. Но Нихат бей не желал мириться с подобным положением вещей и медленно но верно шел прямиком к пропасти. Закончилось все трагедией: в один далеко не самый прекрасный для него день Нихат бей, отдохнув как следует в излюбленном своем увеселительном заведении, вернулся домой, отослал Ферхата, сказав, что сразу пойдет к себе. Ферхат еще порадовался: кажется, хозяин решил не устраивать ежевечерний дебош под дверью у супруги. А через час в доме начался переполох, который подняли охранники, дежурившие в тот день у ворот; они, как оказалось, лично видели, как Нихат бей упал с лестницы, с верхней террасы, прямо на каменные плиты двора. Хозяйка, казалось, была совершенно выбита из колеи, но она сумела быстро взять себя в руки, велела вызвать врачей и полицейских. Разумеется, те предположили, что он вышел на террасу, и у него попросту закружилась голова, так как никаких следов насилия они не обнаружили. Ферхат подтвердил, что Нихат бей много выпил накануне вечером. Когда тело увезли в морг, все наконец-то разошлись, возбужденно переговариваясь. Тарык даже предположил, что хозяин покончил с собой, потому что Азизе ханым «была слишком жестока к нему». — Она же, — объяснил своему приятелю Тарык, — не желала с ним мириться, а он без конца умолял ее о прощении. Так что… Если по уму разобраться, она его и довела! Зато теперь все богатство себе заберет, повезло ей, нечего сказать! — Он же ее чуть до смерти не забил — возразил ему Ильхан. — Что она, по-твоему, благодарить его должна была? — Так это когда было! — махнул рукой Тарык. — И потом, он ее муж, а слово мужа для жены закон. Так меня отец учил… — Может быть, хватит уже идиотских разговоров! — осадил их Ферхат. — Как две старые сплетницы! После похорон Нихат бея Азизе ханым уволила всю прислугу, работавшую в доме, за исключением Ферхата и Эсмы. — Вы — моя правая и левая рука, — сказала она ему. — Тебе, Ферхат, я могу целиком и полностью доверять. Подбери нужных и надежных людей, которые будут охранять этот дом и не станут болтать почем зря, как тот юнец Тарык. — Не беспокойтесь, Азизе ханым, — улыбнулся Ферхат, — вы можете на меня положиться. Я все сделаю, никаких нареканий не будет. — Я надеюсь, — кивнула она.***
Как ни странно, но после смерти мужа Азизе ханым будто ожила. Разумеется, ей было нелегко заниматься всеми делами одной, но очень скоро Мехмет бей и Ахмет бей стали помогать ей, а бесконечные скандалы и ссоры с мужем, рукоприкладства, — все это, хвала Аллаху, осталось в прошлом, и больше не отравляло ей жизнь. Вскоре появились внуки, и хозяйка с удовольствием взялась за их воспитание, особенно же это касалось дочки Ахмет бея, которая была ее любимицей. Гибель Мехмет бея стала для Азизе ханым еще одним тяжелейшим испытанием. Ферхат знал, что она винила себя в том, что не воспротивилась отношениям сына с Дильшах ханым, а напротив — поспособствовала заключению этого брака, который в итоге привел к гибели любимого сына. Наверное, если бы не Ахмет бей, Али бей и внуки, хозяйка не пережила бы столь горькую утрату, но они, как она сама любила повторять, придавали ей сил, не позволили сломаться. Тем более, что сын Мехмет бея и Дильшах ханым остался круглым сиротой, и Азизе ханым взяла все заботы о нем в свои руки. Хотя, разумеется, смириться с горем ей очень трудно, прошло уже три года, а она до сих пор тоскует по Мехмет бею, впрочем, странно, если бы было иначе… Если бы Ферхат мог хоть как-нибудь ей помочь, то, разумеется, жизнь отдал бы, лишь бы она не страдала, но тут, наверное, лишь время могло излечить столь глубокую рану. Ферхат же мог лишь, как и прежде, оставаться ее верным слугой и помощником, правой рукой, как она сама выражалась. И, как и прежде, восхищаться ею, потому что, несмотря на пережитую боль, она старалась изо всех сил превозмогать ее и идти дальше. — Ферхат, у тебя все готово? — спросила у него вышедшая во двор Азизе ханым. — Да, ханым, — живо отозвался Ферхат, — машина ждет вас! — Что ж, тогда едем. Сначала в офис, мне нужно подписать кое-какие бумаги, а заодно перенести совещание с подрядчиками… Ну, а потом уже — навестим последний приют моего бедного сына. — Как прикажете! — Бабушка! — Миран, заметив их, тут же оставил игры, а заодно и закадычную свою подружку Генюль, бросился к Азизе ханым со всех ног. С того самого дня, как его родителей не стало, мальчик практически не отходил от Азизе ханым, когда она была дома, и безумно скучал по ней, если она задерживалась хотя бы на пару часов. Вот и сейчас он с бросился ей на шею, прильнул к ней, словно не желал отпускать от себя надолго. — Миран, что случилось, мой дорогой внук, что с тобой? — улыбнулась Азизе ханым, обнимая внука. — Тебя кто-то обидел, или вы опять с Генюль поссорились? В ответ Миран отрицательно помотал головой: — Ты уезжаешь? — спросил он, что было сил стиснув объятия. — Мне нужно отлучиться по делам, Миран. — А ты не к маме и папе едешь? — Пока нет, дорогой, мне нужно уладить кое-какие важные вопросы в компании. — Ясно, — тяжело вздохнул Миран. — А я хотел с тобой! — Вот когда вырастешь, — она погладила его по голове, — то будешь ездить в офис вместо меня и выполнять всю работу, да? — Это еще когда будет! — вздохнул он. — А к твоим родителям мы с тобой поедем завтра. — Правда? — Разумеется! — она наклонилась, поцеловала внука, а после присела рядом с ним на одно колено, чтобы ее лицо было наравне с его. — Может быть, привезти вам с Генюль что-нибудь вкусное? На обратном пути заеду в кондитерскую! — Ну, если только персиковый лукум для Генюль, — просиял Миран. — И еще розовый. — Ты же не любишь розовый! — улыбнулась Азизе ханым. — Зато ты любишь, — Миран вновь обнял ее за шею. — Я отдам его тебе, чтобы ты порадовалась! — Милый мой! — прошептала Азизе ханым, погладив Мирана по голове. — Аллах, как же так… Совсем как Мехмет! Просто слово в слово! Ладно, Миран, мне уже пора. До вечера, хорошо? — Хорошо, бабушка. Возвращайся скорее! — Миран поцеловал ее в щеку и разжал объятия. — Беги скорее в дом! — она легонько подтолкнула его. — Идем, Ферхат! — велела она ему. Уже у самых ворот, Ферхат заметил, как Азизе ханым, которая шла чуть впереди оглянулась, и он невольно последовал ее примеру. Миран стоял у лестницы и, улыбаясь, махал ей рукой. Азизе ханым улыбнулась ему в ответ и кивнула, а Миран, заметив это, послал ей воздушный поцелуй и убежал в дом. — Нет, ты слышал? — усмехнувшись, проговорила она, когда Ферхат распахнул перед ней дверь машины. — Розовый лукум, чтобы я порадовалась! — Надо же, помнит! — умилился Ферхат. — Мальчик так любит вас, ханым, и это неудивительно. — Да, — задумчиво отозвалась она, — любит… Поехали, Ферхат, довольно попусту тратить время! «Вас просто нельзя не любить!» — подумал про себя Ферхат, заводя мотор. И пусть он никогда не скажет ей этого вслух, поскольку она была и останется его недостижимой мечтой, но как и прежде, и как всегда он будет рядом.