∆•°•°•°•∆
Однажды я услышал от знакомого фразу, что «Ничто не появляется из ниоткуда. Всё копится годами до определённого момента и потом всплывает» и, по правде говоря, не понял её тогда. Но, когда четыре месяца назад произошла со мной ситуация, которая даже выеденного яйца не стоит, не говоря уже о переживаниях, из-за которых всплыл невроз и депрессия, и выходом были антидепрессанты, то я потом проанализировал ситуацию и осознал, что виной были детские установки — по любой несуразной мелочи переживать так, будто это конец света, не иначе.
©Hikikomori
∆•°•°•°•∆
Шея ужасно болела от долгого нахождения в неудобном положении. В висках болезненно пульсировало так, что безумно хотелось пробить чем-то череп. Насквозь. Язык во рту был отсолютно сухим. Проведя им по нёбу, и, ощутив какое-то бархатное, но при этом шершавое и чужеродное движение во рту, желудок сжался в спазме. Отвратительно. Даже понимая, что это был собственный язык, тошнота не хотела отступать. Зажмурив глаза, и, задержав дыхание на несколько секунд, мальчик пытался успокоиться. Считая в голове, он пытался дышать под этот самый счёт. И не потерять содержимое желудка. Словно там было хоть что-то, кроме желочи и таблеток. Подумав о таблетках, которые он пил последними сегодня, на языке появилось фантомный привкус горечи, металла, грязных тряпок. Такси наконец-то остановилось, поэтому резко открыв дверцу машины, мальчик выскочил из неё, отбежал к ближайшему участку газона и, согнувшись пополам, опрожнил содержимое желудка. Разогнавшись, и, прижимая руку ко рту, пытаясь не соприкоснуться шеей ни с чем, он посмотрел в сторону, где стояли его родители. Разочарование. Он отчётливо видел на их лицах разочарование. Разочарование в нём. Верно. Разве можно испытывать к кому-то подобному что-либо, кроме отвращения и разочарования. Если они разведутся - будет виноват лишь он. Если его младших заберут из семьи - будет виноват лишь он. Разочарование. Только прошедшая тошнота вернулась вновь, засев глубоко внутри вместе с отвращением к себе. А сейчас будет приём у его психиатра, где его маман снова расскажет все, что она видит и знает лучше, чем он сам о своём здоровье и состояние. Со стороны же видно лучше, что творится внутри, в мыслях. Проведя по поверхности чёрного наушника, он продолжил воспроизведение остановленной ранее песни. До приёма ещё более получаса.…
Когда, наконец, ты меня разорвешь,
Когда ты под ребра засунешь мне нож
И вырежешь знак у меня на спине,
И как-то еще прикоснешься ко мне
Ты холоден, хмур, ты не можешь согреть
Зажги мое платье, я буду гореть
Сломай мою руку, ударь об косяк
Я так извелась, что согласна и так
Не жалей меня, будь жесток
Моя кровь — томатный сок,
Моя кровь — клюквенный мусс
Мне не холодно, я не боюсь
Не майся, не мучься, ты не одинок
Я рядом с тобой, кучка пепла у ног
И пара обглоданных белых костей
Невинная жертва…
•°•°•°•
Голова шла кругом. Глаза не получалось сфокусировать ни на чем-либо. Пятна плясали, а вокруг пахло металлом и чем-то горелым. В сознании на мгновение всплыл момент, как он лет в шесть попал в морг, после того, как деревня недалеко от места, где он тогда жил, сгорела за ночь. И морг был полон сгоревших останков. Руки были связанные верёвками, были прикреплены к чему-то высокому так, что пальцы ног едва касались холодного пола. Спину обожгло болью. Кто-то, кого он не видел, вырезал чем-то острым на его спине что-то. Страх. Страх охватил душу. Он всё ещё помнил как на протяжении лет его спину резали, а его насиловали. Он не хочет! Он не хочет проходить через это снова! — Лучше просто убейте! — кричал он. Ненависть. Ненависть поглотила сознание. Он ненавидит. Ненавидит их всех! Всех, кто сделал ему больно! Они не имели и не имеют на это право! — Лучше бы все умерли! — кричал он. Под ледяной кожей словно проснулось нечто живое. Оно ползло, словно по туннелям, что были по всему телу и извивалось где-то под диафрагмой. Горячее. Обжигающие. Заставляющие сгорать заживо. Запах горящей плоти. Холод снаружи. Ненависть поглощающая сознание. Жар, сжигающий изнутри. Боль. Извиваясь, и, пытаясь выбраться из удерживающих руки и тело верёвок, он словно через пелену слышал отвратительный треск костей. Рёбра обожгло болью, а на корне языка чувствовался металлический привкус. Пусть они все умрут.! Жар внутри всё усиливался и холод снаружи оттеснялся всё дальше и дальше. Он горел. Он ненавидел. Внутри не было место холоду и страху. Вырвавшись из пут в сознании была лишь одна мысль. «Убей недостойных». Отчаянно дыша, и, пытаясь наполнить лёгкие кислородом, мальчик пытался сосредоточить свой взгляд на чём-то. Жар и ненависть растворялись в небытие. Было холодно, а тело казалось перепачканно чем-то липким. Лёгкие наполнились запахом металла и смесью чего-то тошнотворного. Всё было залито кровью и кусками мяса, что когда-то составляли живых людей. Ужас охватывал душу. Над одним из растерзанных трупов возвышалась фигура. Фигура Бога. Его Бога.•°•°•°•
Это так сладко.
Это так жестоко — заключить Вечность в одно мгновенье…
И умереть в раскаленном потоке,
Чтоб Танцующий Бог мог получить наслажденье.