Семейное у нас не только безумие

      Сердце ранее трепетало от одной лишь возможности коснуться мягкого и нежного тела близнеца, что уж говорить о том, что Роланд уже успел покрыть тонкую шею и хрупкие плечи синяками и кровавыми укусами, а на бледных ягодицах с заманчивыми родинками оставить жгучий отпечаток ладони — в груди ритм какого-то бешеного дабстепа.       В глазах всё расплывалось, а рыжая голова дурела настолько, что в тягучем бреду можно было урывками заметить, как опухшие раскрасневшиеся губы вытягивались в улыбке, а влажные кудряшки мотылялись вверх-вниз от очередного уверенного, но не слишком грубого толчка.       Сколько бы раз Фроуд не готовил себя, сколько бы не заливал в себя смазки, для Роланда он оставался до смешного узким. А при взгляде со спины казался ещё невероятно хрупким и миниатюрным, что сожми в объятиях покрепче, и он сломается, треснув хрустальной фигуркой. Не сломается.       — Ро-Ро... — всхлипывал Фроуд, двигая бёдрами навстречу. — Помоги мне... Прошу...       Роланд специально обнимал так, чтобы младший не смог мастурбировать — сам ведь так поступал порой, вынуждая старшего рычать от негодования. Но жалобное лепетание, схожее с умилительным мяуканьем котят, откинуло прочь желание отомстить. Продолжая держать в объятиях одной рукой, — всё больше и больше начинал любить новое тело брата, — второй аккуратно взялся за член. Конечно, у Фроуда значительно меньше, но всё равно казался красивым, а на ощущения невероятно нежным. Предэякулят уже сочился вовсю из головки, потому скольжение по стволу шло легко и беспрепятственно. Пары движений хватило, чтобы Фроуд на последних силах отпрял от зеркала, вырвавшись из братской хватки, прижался к крепкой влажной груди спиной и застонал в голос, уже не понимая, двигаться ему вместе с толстым членом или же горячей ладонью.       Стонал так звонко и похотливо, что Роланда, всегда нежного и внимательного в постели, переклинило слишком сильно. Перестав себя контролировать, грубо впечатал брата в зеркало, пуская на отражения трещины. Не мастурбировал, но толчками направлял напряжённые бедра и вынуждал членом тереться о холодную поверхность. А Фроуд, закатывая глаза, уже не смел лепетать — просто кричал, теряя рассудок и равновесие. Пара движений, и оргазм прошёлся искрами по телу и излился семенем внутри и на зеркале.       — Прости, я забыл о презервативе, — прохрипел Роланд, целуя в дрожащее плечо.       — Н... Нормально... — успокаивающе ответил Фроуд, да тут же тихонько засмеялся. — Даже хорошо, потому что получится фокус. Вытащи член, чтобы я смог его почистить, и ты увидишь магию.       Не рассмеяться в ответ от такого заманчивого предложения было сложно, потому Роланд покорно, но демонстративно медленно вышел из брата. Да тут же поперхнулся воздухом, заметив на головке узелок от лилового флажка. Сначала один, затем второй, а там уже целая гирлянда...       — Что за?!       Потолок. Привычный потолок их спальни. Всё то же пятно от шампанского чуть дальше. Он на кровати. В одежде. Без узелка на члене. Всё это был сон.       — Мать моя... — просопел Роланд, стирая одеялом холодный пот с лица.       Можно выдохнуть и пойти умыться, но весь настрой сбила торчащая снизу нога и храп Фроуда. Склонившись, проверил — младший сладко спал, обнявшись с подушкой. Благо, в одежде. Точно сон. Но дурная мысль не давала покоя, потому потянулся рукой к спальным штанам с динозавриками. Уже схватился за пояс и оттянул, обнажая ягодицы...       — Утренние приставания караются Лорелай в задницу без смазки и предупреждения.       — Я просто проверить, можешь ли ты делать гирлянду из флажков...       — Задницей? — Роланд кивнул, сверкая глазами. — Лорелай, трахать!       — Нет!