Семейное у нас не только безумие

      Единственное, что была в силах делать Ингрид, это ругаться. Конечно, могла бы ударить как обычно, оттолкнуть. Да если бы всё было так плохо, то давно бы вырубила усатого гавнюка. Просто ситуация слегка вышла из-под контроля и без толковой подготовки грубо вошла толстым возбуждённым членом во влагалище по самые яйца. Пятому немного — да блять на скорости ошалевшего гепарда! — снесло крышу от недавнего задания. Неприятное чувство, когда гонишься за целью несколько дней, а в итоге её смерть происходит столь быстро и легко, что не получаешь должного удовлетворения. А кровь ведь кипит, заваривая ещё сильнее недавно принятое вещество от метафизиков Комиссии. Да, подобные срывы уже были, но тогда Пятый умудрялся сдерживать себя до отеля, а там уже хоть перфоратором долбись. Но в этот раз что-то перемкнуло.       Стоя раком на комоде, по всем заповедям жёсткого порно связаная по рукам и с порванными на причинном месте брюками и трусами, не могла понять и принять того факта, что у Пятого встал даже рядом с трупом, лежащим в трёх от них шагах. Что уж там, откуда-то нашлись силы для столь сильной долбёжки, что всякая ругань моментально сменилась протяжным гортанным воем. То вдавливал её голову в дерево, то резко тянул на себя за рыжие кудри, вынуждая прогнуться дугой так, что дикая боль пронизывала поясницу и лопатки. Прижимался к спине грудью, будоража сознание и опаляя кожу не звериным, а уже демоническим рыком и издевательскими смешками. А внутри всё сгорало от грубого трения и сводящей с ума заполненности, что неприятно сменялась пустотой, а потом обратно, что, кажется, вот-вот разорвёт. Это у Пятого игра такая: протолкнуться во всю длину, а затем выйти, оставив внутри лишь одну головку. И потом со звонким шлепком тел друг о друга обратно, по мошонку. Пока медленно. Раз. Два. Три. А затем с оттягом, большей резкостью и частотой. До нервного тика, до болезненной припухлости половых губ, до пены вместо привычной смазки. И ведь специально вторую руку оставил на поясе — удобнее следить за движениями девичьих бёдер, если вдруг решит сопротивляться.       — Пять! Прошу! Остановись! — истошно кричала Ингрид, понимая, что очередной оргазм приносил вместе с диким удовольствием ещё и жгучую боль.       Но Харгривз не слышал. Лишь ускорялся, пока имелись силы — а у него их на роту Агентов хватит. Толкался самозабвенно, уже теряя рассудок и человечность. Спустившись с затылка, сдавил почерневшими пальцами шею, заглушая так слезливые мольбы прекратить и, с хрустом в спине, притягивая к себе для принудительного поцелуя. Даже под опущенными ресницами можно было заметить пульсирующий яд, окутанный похотью, в его глазах. На губах ощущался металлический привкус крови: её, его и их цели. Рука с пояса переместилась к низу живота, а там вниз к открытой промежности.       — Я люблю тебя, мой свет, — трахал до потери пульса, но при этом говорил так сладко и искренне, что внутри всё узлом сворачивалось и покрывалось приторным сиропом.       — А я тебя... Пятый... — В самом деле начала терять сознание, но быстро пришла в себя.       — Апчхи! — Где-то с пола, в трех от них шагах.       — Какого?! Твою мать, Харгривз, я же сказала выстрелить в голову! — Тут же взбрыкнулась Ингрид, неприятно наступая Пятому на ногу и вынуждая отстраниться. Резкая пустота меж ног оказалась очень неприятной и какой-то даже оскорбительной. — Гадство! Я только во вкус вошла!       Дабы ещё сильнее не злить напарницу, Пятый, прикрыв низ пиджаком, вытащил ловко пистолет из кобуры и выстрелил. К счастью, во второй раз цель была действительно успешно устранена попаданием в голову и в каким-то адским чудом вставшую паховую область. К сожалению, после этого инцидента Ингрид запретила интим на местах убийств. Но Пятый успокивал себя тем, что всё же ей понравилась такая сексуальная грубость — повторят в другой раз дома!