Молчанка для болтливого короля

      Баня была затоплена на славу. Николай не мог припомнить, когда в последний раз так хорошо парился. Может быть во времена Штурмхонда? Или в той многодневной процессии с Заклинательницей Солнца? Может быть вообще еще с Домиником на войне? А может именно эта баня была особенной, потому что она помогала расслабиться после череды не самых легких не то что дней, даже не недель, а уже месяцев и лет. Не хватало компании, может быть холодного пива или кваса, душевных мужских разговоров.       В бане он был один, все-таки король. Ему оставалось только довольствоваться отрывками фраз солнечных солдат с улицы. На слова Николая о походе в баню они отреагировали должным образом — решили, что им необходимо охранять королевский покой и выстроились чуть ли не караулом по периметру бани. Король конечно же имел ввиду, что пойдет вместе с ними, что хочет провести этот ритуал омовения в компании, но что-либо изменить или остановить это самоличное желание подчиненных что-то сделать он не смог.       Огромным плюсом было то, что он догадался взять с собой из каюты флайера сменную одежду, иначе пришлось бы просить ее у князя. Николай конечно же не брезговал стариковскими одеждами, но прекрасно понимал, что смотреться в этом будет, как шут гороховый. Уж лучше слегка помятый, но его родной, сшитый под его фигуру сюртук и рубашка с брюками, чем висящий на нем бесформенным мешком какой-нибудь домашний халат или рубаха, почему-то именно так он представлял дворян после приема бани.       Вернувшись в гостиную дома, он чувствовал себя чистым, волосы все еще были влажными, а щеки горели жаром, но улыбка не сходила с его лица. Служанка накрывала на стол, постоянно шаркаясь из кухни по коридору к столу. Видимо Глаша была единственной прислугой в доме, ну может быть еще повар, и то его, наверное, только сейчас позвали, потому как приехали знатные гости. Хозяев опять нигде не было видно. Николай предположил, что они опять скрылись в кабинете.       Он прошел к закрытой двери и постучался. Никто ему не отвечал, и он уже решил, что там никого нет, но любопытство снова взяло над ним верх и он толкнул дверь, заглядывая внутрь. Только его мокрая голова просунулась в щель двери, как его карие глаза встретились с небесно-голубыми. Мария Ивановна сидела за столом и наблюдала за действиями короля. Она явно не собиралась вставать и приветствовать его, да и он этого от нее не ждал, но хоть какой-то знак хотел получить. Девушка, поняв его замершее в ожидание состояние, кивнула ему.       Николай благодарно вплыл в помещение, закрывая за собой дверь. Кабинет был просторным, с красивым большим столом из красного дерева, по стенам стояли книжные стеллажи до самого потолка, имелся небольшой круглый столик у окна с креслом и лампой, видимо для чтения. Напротив письменного стола также было пару кресел, видимо здесь Мария Ивановна и ее отец принимали партнеров и решали свои дела. Сама девушка не особо обращала внимание на короля, вернувшись к заполнению каких-то бумаг. Его угнетала такая тишина, но он предпочел дать время Марии закончить свои дела.       Сам же он прошелся глазами по полкам стеллажей, рассматривая название книг. Здесь была и художественная литература, несколько религиозных писаний, но больше трудов ученых и лекторов из Кеттердама: «Все для ведения бизнеса», «Добыча железа и его последующая обработка», «100 советов начинающему торговцу», «Финансовое дело и ведение бухгалтерии», «Разработка месторождений» и многие другие. Какие-то их этих трудов Николаю приходилось в свое время изучать при дворе в качестве школьной литературы маленького принца, что-то он сам искал в библиотеке Кеттердамского университета, а что-то видел впервые.       Из окна открывался вид на деревню, не такой красивый, как из комнаты Марии Ивановны на втором этаже, но тоже впечатляющий. Отсюда было видно, как затихает жизнь в Полвости, как жители собирают свои пожитки, сворачивают и закрывают лавки, ловят детей с улиц, заводя их домой мыться, ужинать и спать, как священник в местной церквушке читает последнюю молитву на вечерней службе, а после закрывает двери местного святилища. В окнах зажигаются свечи, пока на горизонте красным заревом полыхает закатное солнце. Было красиво. Николай даже не сразу оторвался от окна, понимая, что добрые минут десять смотрел на пейзаж и молчал, что с ним бывает редко.       Он отошел от окна, повернувшись к Марии Воронцовой, которая неотрывно на него смотрела. Она показала кружок из сложенных вместе указательного и большого пальцев, а после подняла его к своему лицу, разъединяя пальцы. В ее глазах мелькнула интонация вопроса, но сути он так и не понял. — Мария Ивановна, — улыбнулся он, присаживаясь в кресло напротив стола. — Могу я вас попросить на время, ну пока я не выучу ваш язык, попытаться мне как-то более понятно объяснять? Если честно, я чувствую себя полным идиотом, особенно сейчас с вами наедине, когда некому пояснить, что вы показали, — девушка скрывала улыбку плохо, а он почему-то хотел говорить: — Вы наверняка очень интересный собеседник, судя по всем вашим знаниям, этим книгам, и вообще стремлению заниматься делами шахты, плавильни, добычи металлов, и я бы хотел многое у вас узнать, потому как в свое время я не был прилежным учеником Каттердамского университета, признаюсь вам по секрету, — Николай нагнулся ближе к ней, — меня там практически и не было никогда…       Девушка улыбалась нежно и снисходительно. Король бы сравнил эту улыбку с улыбкой матери, смотрящей за своим чадом, но в голубых глазах мелькали искорки заинтересованности и кокетливости. Воронцова сама была не против общения с королем, может быть она хотела и сама что-то у него узнать, как хотелось думать ему. Все-таки он прошел ни одну войну, был и корсаром, и путешественником, он изобретатель и просто молодой мужчина, увлекающийся всем, что ему интересно. Так почему бы молодой девушке не заинтересоваться им? Хотя Николай отдергивал себя от подобных мыслей — лучше заблаговременно не давать себе надежду.       Мария Ивановна кивнула, а после ее глаза забегали, и король будто почувствовал, как она пытается сообразить что-то у себя в голове. Найдя нужный вариант, она тыкнула себе в грудь пальчиком, а после выжидательно посмотрела на него, будто спрашивая, понял ли он этот жест. Не желая торопить события или огорчать собеседницу, Николай принял правила игры, отвечая: — Вы, — кивнул он ей, на что она повторила кивок и улыбнулась, переходя к другому жесту.       Ее рука описала какую-то фигуру в воздухе, похожую на круг. С первого раза король не смог уловить очертание фигуры, но девушка терпеливо повторила рисунок в воздухе, которым оказался знак вопроса. — Вы задали вопрос, — соединил вместе первое и второе Николай, Мария снова согласно кивнула и улыбнулась, но после призадумалась, решая, что показать дальше.       Думала она недолго, а когда догадалась, то ее глаза загорелись чем-то особенным, морщинки на лбу разгладились, а лицо стало таким живым и эмоциональным, что Николай не мог оторвать глаз. Девушка сложила ручки сердечком у своей груди. Этот жест был понятен королю, а самое главное что-то в таком невинном знаке дало толчок ускоренному биению его сердца. — Любовь? — предположил он, Мария не была рада таком ответу, а покрутила в воздухе рукой, предлагая ему еще попробовать. — Симпатия?       Она снова нахмурилась, тяжело вздыхая. Еще несколько секунд она подумала, даже попыталась что-то схватить со стола, что помогло бы ей объяснить смысл слов, но она быстро отложила какие-либо предметы в сторону, чтобы иметь возможность показывать только руками. Девушка тыкнула пальчиком в Николая: — Я, — кивнул он, дальше она снова показала жест с сердечком. — Люблю, — предположил он, это не сильно ей понравилось, но явно было ближе к ее задумке, чем раньше, после она показала на окно, и тут он догадался. — Полюбилась ли мне ваша деревня?       Мария неопределенно повертела кистью руки, как бы показывая, что это не совсем то, что она задумывала. — Понравилась ли мне Полвость? — чуть исправил он свои слова, на что она кивнула, но добавила еще один жест: прочертила линии из глаз и обвела пространство рукой. — Понравилось ли мне то, что я увидел? — она вздохнула, снова задумавшись, но Николай уже втянулся в эту игру и понял все ее правила: — Понравился ли мне вид?       Этот вариант был правильный, это он увидел сразу. Лицо Марии посветлело, а широкая довольная улыбка расцвела на лице, она активно закивала головой, поправив шоколадные волосы. Король сам улыбнулся с собственной догадки. Девушка так красноречиво на это отреагировала, что он уже не мог больше себе позволить ошибаться в рассуждениях и позволять ей снова хмуриться. — Вид и правда у вас прекрасный, — спохватился он, вспомнив, что надо ответить на вопрос. — Я знаю почти каждый уголок и каждую деревеньку своей страны, кое-где я бывал и ни раз, но у вас тут все как-то по-особенному…       Девушка благодарно кивнула, слегка гордо подняв подбородок. Видимо она считала все изменения и улучшения в деревне заслугой своей семьи, впрочем, Николай был полностью с этим согласен. Если кто-то в его стране научился жить и добывать деньги торговлей, то он будет только рад, как король за своих людей, которые смогут стать лучше. Мария снова задумалась, но не решилась больше показывать сложные жесты, указав на окно. — Понравилась ли мне ваша деревня? — улыбнулся король, желающий сам ответить на этот вопрос и выразить восхищение.       Воронцова устроила ручки на столе, сложив их в замочек, и с невероятным интересом и какой-то долей преданности обратила свой голубой взгляд на него. Николай снова почувствовал кульбиты своего сердца, а также не смог отказать себе в удовольствии проследить за прядкой шоколадного цвета, упавшей с плечика девушки на ее грудь. Прочистив горло, он все-таки поделился своими первыми впечатлениями о Полвости, о догадках о шахте, а также восхищением от благоустройства и имеющейся инфраструктуры. Мария Ивановна слушала внимательно, иногда кивая или улыбаясь, в ее глазах блестела благодарность. Видимо гости и правда бывают редко в этих краях, и никто не может оценить проделанную работу Воронцовых. — Ваш отец сказал, что Наталия Ивановна принимала участие в перестройке некоторых домов, — предложил тему для обсуждения он, потому как вести долгий монолог казалось скучным.       Мария Ивановна кивнула соглашаясь. Она спохватилась, будто что-то вспомнила и начала рыться в шкафчике стола. Достав оттуда какие-то листки, она расправила их на столе, убрав свои документы на край. Перед Николаем предстали чертежи и эскизы домов, площади и общий план, практически карта Полвости. — Это все нарисовала ваша сестра? — догадался король.       Получив кивок, он снова вернулся к изучению рисунков. Многие из идей, изображенных на эскизах не могли быть воплощены в жизнь, Николай и сам это понимал, потому его чертежи иногда были настолько фантастичны, что фабрикаторам из Малого дворца приходилось опускать мечтательного короля на землю. Однако некоторые мотивы удалость перенести с холста на реальные здания. Так чертеж школы был воплощен практически идеально, немного изменилась крыша, но основные элементы, а особенно имеющиеся большие окна, сохранились. Также небольшие изменения претерпела аптека, которая планировалась одноэтажной, но после была совмещена с больницей, когда та понадобилась. Сама площадь на картах имела разную форму, видимо Наталия Ивановна планировала сделать ее либо круглой, либо квадратной, но в конечном счете имеющаяся площадь не имеет точной формы, а изгибается вокруг улиц и зданий.       Мария Ивановна привлекла к себе внимание короля. Николай мысленно подготовился, что сейчас будет отгадывать жесты и взгляды, и оказался прав. Она указала снова на себя, а потом рукой отмерила чей-то рост, показав примерно около своего плеча. Он усмехнулся. — Мне казалось, Наталия Ивановна не сильно ниже вас, — на что девушка закатила глаза, качая головой, после описав круг рукой, она отмерила совсем небольшое расстояние от пола. Король снова усмехнулся: — Она всегда для вас будет маленькой?       Она кивнула, подхватывая смешок Николая. — Ну, так, ваша сестра, — напомнил он, девушка кивнула, а после рукой начертила в воздухе квадрат и пальцем начала по нему водить. — Хотела быть художницей? — она снова кивнула и демонстративно загнула один палец на руке, после она указала на свою руку, проведя пальцем другой по ней, Мария начала корчить рожицы, будто изображая боль, а после начала забинтовывать руку несуществующим бинтом. — Хотела быть целителем? — Воронцова снова демонстративно загнула второй палец, сразу же после этого жеста пальцем поправила очки на носу и пригрозила Николаю строго пальчиком. — Хотела быть… эм… — Этого Николай не мог понять, а потому Мария продолжила показывать пантомиму, взяв книжку, она начала что-то там искать и будто продолжала указывать пальцем кому-то впереди себя и поправлять очки на носу. — Учителем? — девушка радостно кивнула, загнув и третий палец.       Она продолжала загибать другие пальцы, уже не удосуживаясь что-либо показывать, но просто объясняя, что ее сестра никак не может определиться с будущим. После Мария указала опять на рисунки и красноречиво изобразила прозрение, открыв ротик и глаза, а также выпятила пальцы у головы. — Из-за множества своих увлечений Наталия Ивановна смогла придумать такие рисунки и помочь вам изменить Полвость? — предположил Николай, и оказался прав, получив благодарный кивок.       Он хотел было спросить что-то еще по эскизам, потому что хоть и было заметно, что выполнял их любитель, но явная идея и некоторые углы обзора были выбраны оригинально и можно даже сказать, профессионально, однако их прервала зашедшая в кабинет Глаша. — Мария Ивановна, мой король, — поклонилась она Николаю, испугавшись его фигуре и явно не ожидав тут увидеть. — Ужин готов…       Положив кулак на подбородок, Мария перенесла его ко лбу, мягко улыбаясь служанке. Глаша поняла жест, в отличие от короля. — А Иван Михайлович? — пискнула служанка, замечая, как хозяйка поднимается из-за стола.       Воронцова указала на еще одну дверь за собой, скрытую книжными стеллажами. Глаша понимающе кивнула и поспешила позвать на ужин и князя.

***

      Стол накрыт был простой для королевского ужина и шикарный для обычного деревенского приема пищи. Приготовленная в печи утка в клюквенном соусе, поджаренные на сковороде до хрустящей золотистой корочки рыбные котлеты из щуки, отварная картошечка с маслицем и порезанной сверху зеленушкой, овощной салат с терпким редисом, темный хлеб, к которому подавались горчица и хрен, непонятно с каких погребов найденный в поместье Воронцовых коньяк десятилетней выдержки для хозяина и короля и сухое белое керчийское вино для дам. У домочадцев разбегались глаза при виде таких лакомств, в то время как столичные гостьи привыкли к более экзотичным блюдам.       Однако никто из гришей, да и сам король не жаловались. Ибо были голодны, а местный повар постарался на славу. Женя и Зоя были в привычных кафтанах, с красиво уложенными волосами, нарумяненными с помощью сил портной щечками, перед всеми они предстали привычными красавицами, вслед которым смотрят все во дворце. Николай на их фоне ощущал себя немного неопрятно — после парилки ему не хотелось особо прихорашиваться, да и вовремя не уложенные волосы высохли слегка в разные стороны, отчего он больше походил на только что очнувшегося короля, чем на хорошо отдохнувшего в бане.       Сестры Воронцовы тоже не особо изменили свои наряды. Старшая из-за постоянной работы в кабинете наверняка даже не поднималась в свою комнату, так еще и назойливый король отвлекал своими разговорами. Однако это не мешало Марии Ивановне выглядеть мило и очаровательно в своем простеньком платье цвета благородного бордо, а шоколадные волосы все также оставались красиво уложены волнистым каскадом на плечах девушки. Она не пользовалась косметикой, как заметил Николай, может быть только блеском для губ, и то не усердствовала, либо не ожидая прибытия гостей, либо просто не привыкшая к использованию косметики.       Младшая же успела сменить сиреневое платье на салатовое, добавив к нему бледно-желтенький поясок с цветочками, желтой лентой она повязала свои черные волосы в низкий хвост, а на ручку надела деревянный браслет с цветочным орнаментом. Наталия Ивановна тоже не была замечена в использовании косметики, возможно в этих краях ее просто не было, а потому девушки светили только естественной красотой. Зато в отличие от старшей сестры, которая то ли в силу возраста, то ли из-за постоянной изнурительной работы утратила азарт к жизни, младшая смотрела на все широко открытыми карими глазами, почти с открытым ртом слушала рассказы гостей и с удовольствием говорила за сестру, переводя ее язык жестов для всех.       Мария Ивановна снова перешла на знакомый домочадцам и видимо всему миру язык жестов, который не понимали гости. Николай рассудил, что их личную игру она оставила только на случаи, когда они будут наедине, тем более ей, наверное, легче использовать уже знакомые жесты, чем пытаться придумать способы объяснения какого-то слова или действия так, чтобы ее поняли. Впрочем, язык жестов она тоже использовала редко, общаясь больше на каком-то подсознательном уровне с родными, когда речь заходила о ней, то она передавала слово кому-то из отца или сестры, чтобы долго и упорно не махать руками за столом.       Королю отчего-то было грустно от этого. Казалось, что девушка сама лишает себя возможности высказаться даже с помощью единственного доступного ей способа. Но в тоже время он понимал, что она доверяет многое рассказать родным, потому что не хочет повторять одно и тоже, все-таки близкие люди и так знают, так почему им сразу не ответить гостям, а не переводить тоже самое из ее жестов?       Говорил же больше за столом, казалось, сам Николай. Сначала князь настоял на продолжении истории, к которой иногда подключалась даже Зоя, но ее слова странно действовали на Воронцовых. Наталия откровенно побаивалась ее, Мария старалась не смотреть шквальной в глаза, а сам князь каждый раз подбирался ни то, чтобы ударить гришу, ни то, чтобы защитить своих детей. Король пытался это игнорировать, начав разговор про проводимые им реформы. Это помогло — от Зои внимание точно отвлекло, но навлекло новую беду.       Воронцовы оказались народом скептичным и с собственным, иногда совершенно граничащем с властью, мнением. Что-то они критиковали, перебивая даже друг друга, в эти моменты Мария Ивановна агрессивнее махала руками, а бровки на ее личике сходились к переносице, другие же реформы они не спешили громить, утверждая, что хоть и задумка неплоха, и мировой опыт внедрения подобных технологий есть, однако в Равке подобное сложно выполнимо без поддержки государства, а власть не спешит поддерживать собственные инициативы потому как не имеет достаточно средств в казне. Тут уже Мария стала активнее принимать участие в разговоре, как единственный финансово образованный человек в комнате — она предлагала несколько путей решения данной проблемы: и утилизацию ненужного королевского барахла, как украшения и прочие мелочи, которые просто пылятся, как экспонаты либо в сейфах, либо на каждом углу дворца; и назначение уменьшенного налога для торговцев и предпринимателей, который смог бы поддержать некоторых дворян, желающих начать вкладывать во что-то деньги; также привлечение специалистов из-за границы или хотя бы использование гришей в кое-то веки не только как военную силу, но и двигателей прогресса.       Николай слушал внимательно, он не отрывал взгляда от старшей Воронцовой, которая махала руками, стучала ими, складывала пальцы, рисовала знаки в воздухе, пыталась даже что-то показать мимикой и глазами, в то время как Наталия все это переводила. Однако от Марии невозможно было оторваться, по мере повествования она больше увлекалась, иногда было видно, что она рассуждает, как высказать правильно свою мысль, отчего накручивает прядь на пальчик, или же ее щечки начинают гореть, как и глаза от темпа рассказа и ее собственной в этом заинтересованности. В эти моменты говорила только Наталия, переводя жесты сестры, ни князь, ни Женя, ни Зоя не пытались даже вставить слово, тоже завороженные этой магией.       Король сотню или даже тысячу раз видел, как используют свои силы гришы, как складывают пальцы, выдвигают вперед руки в боевом жесте, как делают знаки в воздухе, но пальцы и вид Марии Ивановны имели более гипнотический эффект, чем все взмахи руками сердцебитов. В какой-то момент Николай даже конкретно завис, наверное, даже забыв, как дышать, потому что сидевшая рядом Женя пихнула его под столом, кидая веселый взгляд на короля.       Резюмировав сказанное Воронцовой, Николай предложил как-нибудь ей самой наведаться во дворец или же изложить в письме лично ему все свои предложения. Девушка опешила от такого предложения, как и все в комнате. Князь, на миг побагровев, даже хотел подняться на ноги, чтобы что-то сказать или сделать королю, но Николай быстро его остановил заверением, что он просто желает прислушаться к советам Марии Ивановны, и если она сама захочет, то привлечь ее только лишь как консультанта в некоторые его будущие реформы, он не хочет, чтобы девушка страдала вдали от дома, да еще и в новом незнакомом обществе.       Эти слова успокоили отца семейства, но вызвали у самой Марии бурную негативную реакцию. Она соскочила с места, плохо скрывая гневный взгляд, который она обратила бы на Николая, и он бы хотел встретиться с ее голубым небом, чтобы попытаться понять или передать извинение своими карими, но она не смотрела на него — куда угодно, но не на него. Махнув что-то отцу и сестре, она снова скрылась за дверью кабинета. Князь тяжело вздохнул, переводя взгляд на оставшуюся дочь. — Я что-то не то сказал? — замялся король, разрываемый желанием пройти вслед за девушкой и объясниться. — Эх, — снова вздохнул Воронцов. — Машенька, она… — Хочет быть полезной, отец, — заметила Наталия Ивановна. — Ты же сам прекрасно понимаешь, что нас не всегда удастся удержать в золотой клетке… — Извечная доля родителей, — согласилась Женя. — Всегда приходиться отпускать детей. Кого в сложный и жестокий мир, кого замуж… — Точно подмечено, деточка, — дал прозвище Жене князь. — Одна спешит влезть в дворцовые интриги и быть полезной обществу, которое быстро о ней позабудет, а за лишний шаг — высмеет. А вторая… — он вздохнул, снова переводя взгляд на младшую дочь. — Спешит под венец с каким-то олухом… — Яков не олух! — капризно заметила Наталия, вводя гостей в еще большее замешательство. — Он — сын олуха! — стоял на своем князь. — Но это не значит, что он сам олух, — покачала пальчиком девушка. — Вы сами себе противоречите, папенька. — Ишь ты каких слов у сестры понабралась, — незлобно буркнул отец семейства. — Яков Путилов? — догадался Николай. — Сын вашего соседа, с которым у вас не получается договориться насчет земли для разработки залежей алюминия? — Сопляк не перечит отцу, который готов его в задницу целовать, даже в армию… — Яков пойдет в армию осенью против воли своего отца, потому что ему самому надоело такое отношение к себе, — перебила отца Наталия, а после стеснительно добавила, — да и он собирается совершить какие-то подвиги… — Тоже мне! — фыркнул Иван Михайлович. — Нашелся, видите ли, рыцарь. В армии нет места подвигам! — Ну не скажите, князь, — покачал головой Николай. — Сейчас может и нет места, поскольку и военных действий не предвидятся, хвала святым. Но ведь именно боями и подвигами закаляются мужи? — И что могут эти закалённые мужи, вернувшись на гражданку? — резонно заметил он. — Это Равка, — прервала спор Зоя, поднимаясь из-за стола. — Проблемы в этой стране никогда не закончатся.       Она внимательно изучила перед уходом лица собравшихся, видимо это было по меркам Зои достойное прощание, а после удалилась спать на второй этаж. — Вот про это я тебе и говорил, — прошептал Воронцов, продолжая смотреть на темную лестницу, даже когда скрипнула сверху дверь. — Она ведь уже угрожает… — Генерал Назяленская — героиня войны и святая, — обиделась за подругу Женя. — Ей не безразлична судьба Равки, она хочет направить свои силы на помощь и… — Деточка, — прервал ее слова князь. — Что-то подобное мне пытался объяснять и Дарклинг в свое время, да и король его свято защищал, а ведь я… Эх! — его лицо вмиг изменилось, становясь виноватым и грустным. — Я ведь мог все исправить, но побоялся большего их гнева, а потому, как трус, бежал к семье, скрываясь все это время от власти… Прости меня и пойми… — О чем вы? — О тебе. Я ведь знал, пытался… — Вот как вы хотели шантажировать короля, — догадался Николай. — Но бросили эту затею, потому что вашей семье пригрозил Дарклинг? — Он сказал что-то про то, что он желает добра Равке, сделает все для ее процветания и неважно какой ценой…       Женя молчала, как и сам Николай ошеломленный данной историей. Вот почему Александр третий называл Воронцова предателем, вот почему лишил его звания и должности, вот почему про бунтующего князя все быстро позабыли. — Вот почему я хочу тебя предостеречь, сынок, — пояснил Воронцов. — Я встречал и помню Черного генерала, и никогда не забуду, что вызывало во мне его присутствие — страх, как и от вашего генерала сейчас… Подумай над этим, не иди сейчас против, просто будь начеку.       И князь поспешил подняться из-за стола с помощью трости и подоспевшей младшей дочери. Откланявшись они тоже поспешили удалиться в кабинет, по пути еще успевая снова поругаться по поводу сына соседнего дворянина.       Женя молчала. А Николай не знал, что и думать. Конечно он не верил, что Зоя может оказаться новым Дарклингом, он даже сразу отмел эту мысль. Теперь перед ним стояла задача убедить народ, что Зое можно верить, что она лучше, что не совершит ошибок прошлого. Ведь если такие мысли появились у Воронцовых, то может быть и у других представителей дворянство аналогичное недоверие к генералу? А он должен это исправить, ведь должен же? — Николай… — Да, Жень, нам надо будет все обсудить, — кивнул он. — Но ты не поверишь, но кажется сегодня я так устал, что не вынесу еще одного разговора. — Ты прав. Я тебе не поверю, — шутливо вздохнула она. — Как так может быть, чтобы Николай Ланцов и устал от разговоров? Кто вы и что сделали с моим королем? — Очень смешно, Женя, — покачал головой король. — Я вообще-то не смог пережить осознание, что являюсь полным идиотом в языке жестов, а ты мне тут про обычные разговоры… — Это ты поэтому так пялился на Марию? Я думала тут что-то иное, — хихикнула она, поднимаясь из-за стола и проходя к лестнице на второй этаж. — Но не могу не согласиться, что в этом есть что-то завораживающее…       Николай не успел оправдаться, да собственно зачем ему это надо было? Он заводит полезные знакомства, в этом же нет ничего плохого? А еще он просто хочет на нее смотреть, да именно так — просто хочет, и кто посмеет ему запретить это? Возможно князь, но ему видимо важно, чтобы зять не был олухом, а король не олух… Да и не претендует он на звание зятя, точно не претендует, а просто смотрит. Просто ему нравится, нет, просто ему интересно. Да, просто интересно. Интересно так, что хочется изучить досконально каждый миллиметр кожи, а также узнать каждую эмоцию на светлом личике. Просто интересно, просто.