Молчанка для болтливого короля

      Николай уходил из гостиной самым последним. Со стола уже давно убрала все Глаша, а Женя и Зоя уже, наверное, видели пятый сон. Но ему не давала покоя реакция старшей Воронцовой на его слова. Что могло так обидеть девушку, как он подозревал, достаточно образованную с логическим складом ума? Может быть он как-то неправильно выразился насчет возможного ее приема другими министрами во дворце? Как-то неправильно расставил акценты, сделав ее в глазах окружающих беспомощной и почти калекой из-за того, что не говорит? Он не знал.       Угольки потрескивали в камине, начиная потухать. Глаша, откланявшись, удалилась на кухню ни то мыть посуду, ни то спать. Король затушил свечи в подсвечниках на столе и тумбах, оставив только огонь камина освещать гостиную. Еще одним источником света была щель двери кабинета. Оттуда не доносилось ни звука, то ли из-за напряженной работы, то ли из-за использования домочадцами языка жестов для общения. Он не осмелился больше туда заглядывать, предполагая, что сейчас лучше оставить их наедине друг с другом. Часы над камином пробили одиннадцать, когда дверь наконец скрипнула, и из кабинета вышла Наталия Ивановна.       Она удивилась королю, сконфуженно поклонилась ему, и поспешила к лестнице на второй этаж. Николай окликнул ее, успев задержать ее прежде, чем она занесла ногу на первую ступеньку. — Наталия Ивановна, могу я вас спросить о самочувствии вашей сестры?       Девушка улыбнулась, как улыбалась Женя за ужином: — Вас интересует моя сестра, Ваше Величество?       Младшая Воронцова прошла к дивану, не отрывая игривого взгляда от него. В карих глазах плескались заговорщицкие огоньки — девушка явно была рада интересу к собственной сестре. Николай даже не успел возразить, когда она начала снова говорить быстрым шепотом: — Вас интересует что-то конкретное? — Я бы просто хотел понять… — он снова не успел договорить, потому что девушка перебила его, видимо решив, что любую историю надо рассказывать с самого начала. — С Машей редко сходятся люди, потому что считают ее сумасшедшей, — призналась Наталия. — Из рассказов крестьян и соседей я знаю, что наша мама была певицей, что у нее был красивый тонкий голос, нравившийся даже королю… — Сколько вам было, когда… — Мне было два, я совсем ничего не помню, — с грустью ответила она. — От отца вообще ничего не добьешься про маму, а вот Маша… через слезы и приступы она рассказала мне, что маму позвали дать концерт в Ос Керво, а потому ей пришлось переплыть Каньон. По словам многих Маша тогда сама пробовала петь, и все ей пророчили красоту и голос матери… — Она говорила вам, что произошло в Каньоне? — напрягся король, хоть и зная итог истории, но надеясь, что все было не так плохо. — Говорила… — Наталия Ивановна сама замолкла, будто вспоминая или переживая боль сестры.       Николай не смел больше расспрашивать про Каньон, потому что и младшая сестра теперь не была так активна и жизнерадостна, как обычно. Это очень больная тема для всей семьи, а он не хотел делать им больно. Однако его также волновало и кое-что еще. — Вы сказали про приступы? — напомнил он. — Как они выражаются?       Девушка вздохнула, кинув взгляд на закрытую дверь кабинета, будто решая, стоит ли говорить такое королю. — Она замирает, уставившись в одну точку, почти перестает дышать, не издает никаких звуков… В сложных случаях она забивается в угол и закрывает рот ладонями, наотрез отказываясь подниматься… — младшая сестра помолчала. — Вы бывали в Каньоне? — И не раз. — Там правда было так страшно? — Там было хуже, — Николай вспоминал свои будни монстром, вспоминал заточение в мире между мирами, помнил каждый найденный им скиф в песках, каждую обглоданную человеческую косточку. — Как ей помочь в таких ситуациях? — Отец считает, что ее лучше выводить из такого состояния разговорами, но мне кажется… — Разговоры не помогают? — Помогают, но Маша… В такие моменты она будто снова оказывается там, и любые звуки вызывают в ней дрожь. Мне кажется лучше просто быть с ней рядом и молчать, — она сжала в ручках подол платья. — Обычно я крепко ее обнимаю, чтобы согреть… Иногда помогает… Но Маша сильная… — слезы мелькнули в карих глазах. — Она справится в любой ситуации. Простите меня, Ваше Величество, — шмыгнула носом младшая, вытирая слезы. — Я что-то не то сказал за ужином? Я ее чем-то обидел? У нее был приступ?       В глазах девушки снова мелькнуло озорство и заговорщицкий блеск деревенской свахи. Однако взгляд у нее был заискивающим, проверяющим, будто она не была так уверена в словах короля, а потому желала найти ответы в его глазах. Николай не знал, нашла ли она эти ответы и были ли они теми, какие она ожидала, но Наталия все-таки ответила: — Отец во многом прав насчет Маши — она слишком ответственная, слишком правильная, и реально желает помогать людям. Поэтому она проголосовала за вас на том собрании в Ос Керво… — он улыбнулся, почему-то не сомневаясь после всех их рассуждений о неправильности сил Зои, что Мария Ивановна проголосовала за него. — Она считает, что вы можете привести Равку к процветанию, если постоянно не будете тратить деньги на армию… — Сейчас я и правда собираюсь этим заняться, и мне правда бы пригодилась помощь вашей сестры, — подтянулся король ближе к Воронцовой, — Мария желает большего участия в реформах? — Она вас неправильно поняла, — улыбнулась девушка. — Ей показалось, что вы своими «консультациями» и письмами хотите лишь от нее отделаться, как от назойливой мухи… Не принимайте на свой счет, Ваше Величество, — поспешила она его успокоить. — С Машей не раз поступали подобным образом, игнорировали или унижали, ей нелегко довериться новому человеку.       Николай решил промолчать и не сравнивать такое поведение старшей Воронцовой с уже знакомым ему экземпляром — Зоей Назяленской, которая не подпустит никого к своему сердцу, пока не пройдет с ним огонь и воду. Впрочем, Мария Ивановна навряд ли собирается проверять его закалку и боевые данные, играть с ним в словесные перепалки, делиться колкостями и острометными шутками, здесь проверка будет на знания, на смекалку, которой по мнению короля у него хватало с избытком. — Но она не хранит обиды на вас, — заверила его Наталия. — Слишком много свалилось на нее за последнее время, поэтому ей сложно во всем этом так быстро разобраться. — Я понял вас, — кивнул король. — Могу я что-то для нее сделать?       Девушка понимающе улыбнулась. — Дайте ей время. Она сильная, намного сильнее, чем вы думаете. — Я и не считал ее слабой, — возразил он. — Даже, если честно, восхищаюсь ею…       Наталия Ивановна ничего не ответила, просто также понимающе улыбалась, будто уже все давно знала, и вообще сразу поняла, и догадывалась, что так и будет. Вскоре и она покинула общество короля, поклонившись напоследок и отправившись наверх спать. Николай еще посидел до половины первого, а потом и его начало клонить в сон. Свет из кабинета так и сочился сквозь щель, пока все домочадцы и гости спали в поместье. Он не решился помешать занятой, по словам сестры, девушке, а потому отправился наверх, в выделенную ему комнату. Когда его голова коснулась подушки, он еще успел подумать про девушку в кабинете, занимающуюся чем-то сверх серьезным, прежде чем веки его сомкнулись, и он уснул.

***

      Николай смутно слышал утром крики петухов и каких-то крестьян, он приоткрыл один глаз, видя начинающийся рассвет за окном. В голове он отметил, что перед дорогой в столицу можно было бы поспать побольше, да и несильно-то ему хочется возвращаться, если так подумать. А потому перевернувшись на другой бок, он принял решение еще поспать часик, пусть люди за окном уже поднялись, занимаются своими делами, спешат открыть свои лавки, затопить печи пекарни и кузни, может быть спешат на работу в шахты и плавильни, но ему можно никуда не спешить.       Биологические часы сработали отлично и четко по плану, а потому король проснулся, как и планировал, через час. Перевернуться на другой бок уже не помогло — в голове крутились разные мысли и о новой знакомой и ее предложениях, и о скором приезде в Ос Альту и деятельности по восстановлению дипломатических связей и начале множества реформ. Лишние полчасика бездействия для короля не означали отдых, скорее впустую потраченное время или же повод для самокопания и новых идей. А потому он, хоть и повалялся еще в постели, но быстро встал, приятно потянувшись в утренних лучиках солнца. Одежда его была на том месте, где он ее оставил, а потому Николай быстро и привычно оделся, приведя себя в порядок с помощью зеркала и гребешка.       Выйдя в коридор, он понял, что гриши пока не проснулись, а может просто не торопились выходить из комнаты, а значит, он мог пройти в ванную на втором этаже, чтобы принять утренние водные процедуры. Закончив все свои дела, он спустился на первый этаж, где Глаша уже накрывала на стол. Она вздрогнула, завидев короля, видимо не услышав его приближения, а потом привычно поклонилась, что-то промямлив про завтрак. — Ваша одежда, Ваше Величество, была выстирана и сейчас у прачки, которая высушит и выгладит ее для вас, Ваше Величество… — Отлично, спасибо, — не нашелся, что еще ответить он. — А где хозяева? — Ваше Величество, Иван Михайлович принимает лекарство и тоже скоро выйдет на завтрак, Ваше Величество… Наталия Ивановна отправилась на площадь за свежим хлебом и молоком, а Мария Ивановна… Ваше Величество, ночью произошло какое-то происшествие, Ваше Величество… Мария Ивановна вряд ли будет присутствовать на завтраке, Иван Михайлович распорядился отправить ей корзинку с едой, Ваше Величество… — Происшествие? — Мне ничего толком неизвестно, Ваше Величество, — заволновалась служанка, поняв, что сказала что-то лишнее. — Извините, Ваше Величество, мне надо… — Шагай, Глаша, — появился из кабинета отец семейства. — Я сам все объясню нашему гостю.       Старик был хмур. Видимо это было серьезное происшествие, раз он так переживал. Служанка быстро выскользнула по коридору в кухню, неистово краснея под взглядом старческих голубых глаз. Иван Михайлович проковылял к креслу у потухшего за ночь камина. Николай проследовал за ним, в голове пронеслись сотни мыслей о том, что могло произойти в этой деревушке: от нового появления тлена, до кергуд и парема. Воронцов не спешил рассказывать, смотря на угли, он будто собирался с силами, чтобы все объяснить. — После возвращения Машеньки из Кеттердама, она принялась за разработку залежей железа. Она пробивалась в каждой инстанции, терпя подколы и недоверие окружающих, здесь, в Полвости ее только учились воспринимать всерьез, а поставщики, покупатели, транспортные компании, соседи так вообще ни в грош ни ставили. Но она упертая у меня, — по-доброму хмыкнул он. — Наталия Ивановна рассказала, через что пришлось ей пройти, и как сложно Марии Ивановне доверять другим, — кивнул король, не желая снова слушать увлекательные истории, видимо в этой семье все начинали рассказывать с самого начала, с того, откуда по их разумению начиналась история, но порой это совершенно не соответствовало действительности. — Поэтому, когда дело выгорело, когда мы начали получать первую прибыль, развивать производство, обустраивать деревню, тогда у нас появились завистники… — Кто-то из соседей? — догадался Николай. — Других дворян? — Да кто их знает?! Кто нам пакостит? То дорогу завалят деревьями, то колеса у повозок поломают, то отравят похлебку рабочим, то вот… Взорвали стену шахты ночью. — Это уже преступление, — покачал головой король, удивляясь изобретательности и находчивости завистников. — Вы разве никого не подозреваете? Места осматривали, спрашивали людей, может стоит усилить охрану? — Машенька не желает выдавать свои секреты, — буркнул князь. — Она видимо у меня сама решила найти гаденыша и отдать его под суд. Сама все осматривает, сама всех расспрашивает, списывается с кем-то, ездила пару раз куда-то, не сообщив мне. Как будто я не смогу ей помочь? Я конечно старик, и многое в ее делах не понимаю, да и толку от меня хромого мало, но я все равно еще остаюсь князем и ее отцом! А эта взбалмошная девчонка! — старик снова грозно и зло стукнул тростью о пол, отчего мельтешащая позади Глаша вздрогнула, гремя тарелками. — Где именно случился взрыв? — собрался с силами король. — Я съезжу вместе со своими солдатами, даже если нам не удастся найти зачинщика всех ваших бед, то присутствие власти должно его напугать, а может и вообще разубедить его в совершении новых злодеяний. И мне хотелось бы вам отплатить за…       Договорить ему не получилось, потому что одновременно в гостиной появилось несколько человек — со второго этажа спустились Зоя и Женя, заинтересованные беседой короля и князя, и со стороны входной двери показались Мария и Наталия Воронцовы, несущие корзинки с вкусно пахнущем хлебом и булками, а также банку свежего молока. — Ночью что-то произошло? — безапелляционно заявила Зоя, строго и заинтересованно осматривая Воронцовых, будто это происшествие помешало ей спать, а сон для шквальной дело первостепенное.       Младшая сестра кинула взгляд на отца и на старшую сестру. Николай повнимательнее оглядел девушек. Младшая в этот раз надела красивое легкое розовое платье с вышитыми цветами на подоле, на плечи ее был накинут платок, а волосы снова небрежно собраны в косу. Старшая же выглядела бледно, на ней было прежнее бардовое платье, а под глазами пролегли огромные синяки, шоколадные волосы уже не были распущены, а наоборот собраны в шишку, видимо, чтобы не мешались при работе, на руках ее виднелись пятна грязи, а подол запылился и местами промок от росы. Николай понял, что Мария видимо не спала всю ночь, занимаясь сначала бумагами, а потом происшествием в шахте, до которой она видимо добиралась если не пешком, то на лошади.       Старшая сестра кивнула отцу, проходя к столу и выставляя корзину с едой и банку молока. После она повернулась к гришам, которые тоже прошли к дивану, ожидая пояснений. Девушка погладила ладонью одной руки обратную сторону ладони другой руки и прямой ладонью указала в сторону. Когда никто из гостей ее не понял, она перевела взгляд на сестру. Наталия Ивановна скрывала улыбку, а также с опасением и предвкушением посмотрела на гришей и короля, но все-таки перевела жест старшей. — Доброе утро, — сразу после короткой фразы она закусила губу, ожидая гнева или очередного непонимания со стороны гостей.       Николай так точно готов был разозлиться на эту взбалмошную девчонку, как назвал свою старшую дочь князь. Это надо же было игнорировать вопрос, вместо этого начиная все это с простого приветствия. Все же видели по ее виду, что что-то произошло, а также она явно была уставшей, но не спешила быстро объясниться, начиная ходить вокруг да около. — Да, — кивнула Женя, видимо больше привыкшая к вежливому общению в неподходящих ситуациях. — Доброе утро, мы прекрасно выспались, спасибо за гостеприимство.       А возможно Женя была просто на какой-то одной волне с Воронцовой, потому что та благодарно кивнула и уже намеривалась покинуть общество всех собравшихся и пройти в кабинет. — А вы не поделитесь последними новостями? — предположила Сафина, сохраняя спокойное и умиротворенное лицо.       Мария остановилась, поворачиваясь обратно к собеседнице, она кивнула на стол, показав жест приема пищи, а после указала на кабинет и собственный вид. На удивление всех это была понятная пантомима, а потому всем оставалось только согласиться на условия девушки. Она еще что-то показала своей сестре, отчего младшей пришлось кинуть боязливый взгляд на отца, а после выскочить на крыльцо, чтобы кого-то позвать.       Князь недовольно бурчал что-то себе под нос, поднимаясь из кресла с помощью трости. Мария уже исчезла в кабинете, когда туда же направился старик. — Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит? — скорчила недовольное лицо Зоя. — Я знаю, что ночью кто-то подорвал стену шахты, а потому Мария Ивановна в срочном порядке направилась выяснять, что случилось, никого не предупредив, а также тем самым разозлив отца, которому она не рассказывает подробностей, — пересказал кратко Николай. — Это может быть опасно, — заметила Женя. — Потому девочка и не привлекает никого в это дело, — пояснила Зоя, которая видимо в этой истории принимала сторону Воронцовой. — Не думаю, что она и нас посвятит в хоть какие-нибудь подробности…       В гостиной появилось новое лицо вместе с Наталией. Это был паренек в несуразном пиджачке и брюках, глаза его таращились в разные стороны, или же были настолько удивлены собравшейся компанией, что почти что выкатывались из орбит, он неуклюже кланялся и пытался что-то выдавить из себя, однако что-либо сказать вразумительное он не успел. Мария Ивановна вручила ему сумку через плечо, покачала отрицательно головой и описала круг сложенными вместе указательным и средним пальцем одной руки от ладони другой. — Конечно, Мария Ивановна, конечно, все будет сделано, конечно…       Девушка устало вздохнула, переводя взгляд на сестру, которая поспешила увести незадачливого собеседника на улицу. В это время в дверях кабинета снова показалась седая голова князя. — Разве твои бумаги не могут подождать еще несколько дней? — недовольно стучал он тростью по полу. — Сама же говорила про осторожность, а отправляешь парня в такой путь совсем одного! Маша, — позвал он строго дочь, — объяснись!       Мария Ивановна вздохнула, оседая на стул. Руки ее потянулись к графину с водой, но Глаша услужливо перехватила его, наливая воду в стакан и подавая его девушке. Выпив все содержимое стакана, Мария устало облокотилась на спинку стула, переводя взгляд на всех собравшихся. Она снова оказалась на ногах, когда подхватила отца под руку, чтобы отвести его к креслу, и хоть старик сопротивлялся и ворчал, но принял помощь и уселся, вытягивая кривые ноги вперед.       Наталия в это время успела принести влажное полотенце, чтобы вытереть пыль и грязь с лица старшей сестры. Сегодня они поменялись ролями — теперь младшая ухаживала за старшей и старалась сделать ее вид более презентабельным для важных гостей. Мария благодарно вытерла лицо и руки, устало прикрывая глаза, она снова вернулась на стул, глотнув еще воды. — Пострадавшие есть? — взяла наконец слово Зоя.       Мария отрицательно покачала головой, она расположила ладонь перпендикулярно груди, касаясь ее большим пальцем, а после добавила еще один жест, раскрытыми ладонями и растопыренными пальцами она, как будто что-то убрала со своих глаз, быстро махнув перед ними. — Нет, — перевела Наталия, севшая рядом. — Была же ночь. — Каков ущерб? — продолжил задавать вопросы Николай.       Подняв две руки, она расслабила кисти, махнув ими вниз, после снова расположила ладонь перпендикулярно груди, показала ладонь уже всем, будто кого-то останавливая, потом показала три пальца, двумя ладонями помахала в воздухе, будто что-то опуская вниз, собрала пальцы на руках вместе в воздухе, делая при этом круговой взмах, снова повторив первый жест, расслабив кисти в воздухе. — Улики? Свидетели? — добавил вопросов князь, поняв речь дочери, в отличие от всех остальных, но не особо заботясь о понимании других.       Мария не спешила отвечать, сложив руки на коленях. После она сложила указательный и средний пальцы на руках, взмахнув ими так, чтобы они изначально указывали крест, оставляя руки в том же положение, висеть в воздухе по разные стороны от нее, она сложила кружочком указательный и большой пальцы на руках и покрутила этой конструкцией в воздухе, тыкнув себе в глаза, она отрицательно покачала головой. — Вранье! — взревел старик. — Никто ничего никогда не видит, если не уметь правильно спрашивать!       Девушка тыкнула себе в грудь пальчиком, делая невозмутимое лицо, показав снова кружок из указательного и большого пальцев, она ладонью указала путь из своего рта вперед. Она снова тыкнула себе пальчиком в грудь, тыкнула также в висок и указал пальцем вниз, поболтав тем же пальцем в воздухе, она в конце постучала двумя кулаками друг о друга. — Знает она! — снова рассердился князь. — А поделиться своими знаниями — язык отсохнет? Я все еще твой отец, все еще князь на этих землях…       Мария взмахнула рукой, перебивая его. Она сложила руки в молитвенном жесте, указав пальцем на висок, а после стукнув им по ладони другой руки, она снова тыкнула себя в грудь. — Как я могу тебе верить, если ты что-то скрываешь? Вляпаешься в какую-то историю, а если что-то случиться? — не унимался Воронцов.       Дочь собрала пальцы на руках вместе в воздухе, делая при этом круговой взмах, снова поставила ладонь перпендикулярно груди, а после нарисовала зигзаг перпендикулярными ладонями. — Конечно, — саркастично заметил старик. — Будет, тоже мне!       Однако он больше не спешил перечить дочери, а та, устало поклонившись гостям, отправилась наверх. И больше не спускалась на завтрак. За столом Наталия пояснила гостям, что сестра рассказала про обвал в третьей шахте и про то, что знает, что делать дальше. Большего Наталия Ивановна не знала, как и никто, кроме Марии. Спросив у князя про парнишку, Николай получил ответ, что это посыльный в Кеттердам с письмами в банк, а также платежными поручениями.       Завтрак прошел в достаточно напряженной атмосфере, потому что князь все еще был обижен и зол на дочь, которая не явилась к завтраку, а также занималась самоуправством, видимо не желая не то что посвящать отца в свои дела, а даже просить у него помощи и совета. Король больше разговаривал с Наталией, которая рассказывала про шахты, а также про некоторые пакости, которые им кто-то постоянно устраивает. Зоя и Женя по большей части молчали, но слушали внимательно, иногда задавая интересующие их вопросы. Николай хотел пообещать королевскую защиту и помощь в случае чего, но младшая резонно заметила, что даже королю старшая не позволит вмешиваться в свои дела, да и как бы с такой помощью не сделать только хуже.       Отправление запланировали сразу после завтрака. Гриши уже успели собрать немногочисленные вещи и прихорошиться перед дорогой. В путь Глаша выдала им корзинку с бутербродами и бутылками воды. И хоть до столицы по расчётам Николая оставалось добираться около четырех часов на лошади, они приняли гостинцы. Также ему вернули выстиранную и поглаженную одежду, как и сопровождающим его девушкам, которые тоже просили освежить свои вещи после долгого пути. Кони были готовы — местный конюх с восхищением нахваливал породистых кобыл, рассказывал, что накормил их и осмотрел копыта, на случай если надо подковать подковы.       Князь со своими ногами не смог выйти дальше крыльца, а потому распрощался с гостями еще в гостиной. Наталия Ивановна сбегала за сестрой на второй этаж и через пятнадцать минут двое Воронцовых уже провожали короля и гришей на крыльце. Мария Ивановна успела за время своего отсутствия сменить платье на кремовое и струящиеся к ее ногам, а также заплела волосы в косу, которая ей совершенно не шла, личико и руки ее были чистыми, но в общем состоянии чувствовалась усталость.       Они распрощались формально, Николай напомнил Марии, что она может изложить ему все свои предложения в письменной форме или в любое время при своем визите во дворец, также он отметил, что Воронцовы могут рассчитывать на королевскую помощь в случае новых нападок завистников. Наталия поблагодарила за сестру, которая лишь коротко кивнула, видимо бывшая не в состоянии махать руками или хотя бы улыбнуться на прощание. Король покидал Полвость со странными чувствами, объяснение которым ему было сложно найти.       Казалось абсурдным так быстро привыкнуть и привязаться к до этого неизвестным людям, было странно предполагать, что помощь образованной девушки в правильном ведение реформ окажется весомой, тем более было невозможно так быстро найти в неговорящей девушке что-то особенное и невероятно интересное, к чему хотелось бы возвращаться, что хотелось бы узнать поближе и получше. Николаю и правда хотелось общения с Марией Воронцовой — это казалось логичным обоснованием необходимости получения консультации у знающего человека, а также простым желанием расширить круг общения. Ни то чтобы король был ограничен в выборе собеседника или был обделен вниманием женского пола, просто Мария Ивановна была другой во многих смыслах.       Она вводила его в ступор своими жестами, умиляла своей открытостью и эмоциональностью, интриговала своими секретами и делами. Что-то в ней не давало покоя королю. Николай знал многих жертв Каньона, две такие сейчас ехали с ним: Женя, потерявшая из-за Дарклинга свою красоту, Зоя, похоронившая свою тетю из Новокрибирска, обе они, видевшие, как их друзья гибнут на Гражданской войне. Он видел имена на той церкви, знал сотни солдат, что навсегда были заточены в песках Каньона при неудачных переходах, читал списки пропавших без вести. И не история потери дара речи волновала его в Марии Воронцовой, а она сама. То, как она справлялась с этим, как придумывала пути решения своих проблем, как самолично бросалась в гущу событий и находила себе новые проблемы.       А еще Николай просто не мог не отметить ее красоту. Шоколадные волосы ниже плеч, волнами спадающие, красивые, шелковистые, в свете огня они привлекательно переливались, отчего хотелось зарыться пальцами или поправить непослушную прядку, спадающую из-за ушка. Небесно-голубые глаза, такие живые и невероятно глубокие, в них хотелось тонуть, смотреть и утопать в их бескрайности. Тонкие руки, аккуратные пальцы с ухоженными ноготками, изящные кисти, которыми она общается, стараясь к жестам добавлять мимику — брови и глаза. Губы, складывающиеся в нежную улыбку, розоватые и блестящие от легкой помады.       Мария Ивановна была красива, умела подбирать платья, которые подчеркивали бы ее фигуры и скрывали ее недостатки, с кропотливостью и ответственностью вела документы, знала свои лучшие и худшие стороны. Думая о ней, Николай все больше задумывался, а была ли она в том списке невест от Зои? И если была, почему он не заметил ее? Спрашивать об этом у Зои он конечно не будет, но вот насчет другого не менее важного момента стоит поговорить. — Мария Воронцова была на собрании в Ос Керво, — начал он. — Она проголосовала за меня. И я бы сказал, что все из-за моей прекрасной мордашки или ее светлой веры в то, что я лучший король, но все не так… — Только не говори, что тебя так задело, что она не считает твою мордашку прекрасной? — закатила глаза Зоя. — Меня бы хватил сердечный приступ! Какие глупости! Моя мордашка сама прекрасная. — То есть главное, чтобы старшая Воронцова так считала? — Да так считают все, причем тут старшая Воронцова? — не понимал он в какой момент его душещипательный разговор свернул с истории, связанной с Зоей, на историю, связанную с Марией. — Потому что ее мнение о твоей мордашке тебе важнее всего, — пояснила Назяленская, и получив выгнутую бровь, она устало вздохнула: — Видел бы ты себя со стороны! Нельзя же так откровенно пялиться! — Я не пялился, — протестовал король, но шквальная качала головой, не веря. — Женя, скажи ей, что я не пялился. — Ты пялился, Николай, — подтвердила слова подруги Сафина, улыбаясь перепалки короля и генерала. — Да вы все сговорились! Ничего я не пялился, а наблюдал, смотрел, изучал… Мне стал интересен этот язык жестов, вот и все. — Сам-то в это веришь? — хмыкнула Зоя. — Вообще я про другое начал говорить! — сменил тему Николай. — Я говорил про Ос Керво и выбор Марии. Тогда она выбрала меня, потому что испугалась тебя…       Зоя молчала, будто ожидала подобного или же догадывалась о таком исходе. — Они вместе с отцом свято верят, что ты можешь оказаться следующим Дарклингом, — добавила Женя, ожидая хоть какие-то эмоции на лице шквальной, но Зоя молчала. — Я пытался их убедить, что это не так, но князь поведал историю, что пытался шантажировать моего отца, что грозился раскрыть… — Его связь со мной, — продолжила Женя, поняв, что Николаю сложно о таком говорить до сих пор. — Но тогда именно Александр третий уверял, что Дарклингу можно доверять, что тот желает лучшего для страны… Зоя, скажи хоть что-нибудь. — А что мне сказать? — хмыкнула та. — Что я чувствую примерно тоже самое? Что думаю каждый день, засыпая, о Дарклинге, мучающемся в том дереве с колом в сердце, понимая, что так поступил бы он, он бы хотел, чтобы его враг мучился вечно, он бы не проявил милосердия, и я его не проявила… А значит я уже ступила на путь становления… — Ничего ты не ступила, — возразил король. — Ты милосердно отнеслась к фьерданцам на поле боя, а они подло поступили с нами, с тобой, с другими гришами! Ты проявила милосердие и за это стала Санкта-Зоей. — Не произноси это, — скривилась она. — Если ты забыл, то Дарклинг тоже стал святым. И Елизавета была святой, и Юрис! — А еще Алина, — напомнила Женя. — И ни Алина, ни ты ни на грамм не похожи на Дарклинга!       Зоя молчала, а по ее лицу было видно, что она не поменяла своего решения. Николай задумался, молчал до самого приезда во дворец. Необходимо было наладить общение с Марией, может быть лично ей написать письмо, или все-таки подождать ее предложений, а может быть попытаться нарыть информацию о возможных врагах Воронцовых, кто мог подкладывать им таких свиней, надо что-то сделать, чтобы переубедить ее и ее семью. А если поверит один человек, что Зоя хороший гриш, что она и правда желает процветания своей стране и знает, какие границы никогда не переступит, если Мария сможет впустить в свое сердце веру в Санкта-Зою, то это будет проще сделать и с другими людьми, и с самой Зоей. Почему именно Марии выпал шанс стать объектом убеждения короля, он не знал, да и не думал больше задумываться о своих странных чувствах.