Молчанка для болтливого короля

      Именины в этот раз должны были быть не такими пышными, потому как король не желал тратиться на себя любимого, да и из родственников после того самого празднования особо никто не выжил. Тем более этот день в Ос Альте воспринимался, как напоминанием того дня, Николай и сам помнил, чем он заплатил и что потерял в тот день. Да и настроение устраивать грандиозные празднества не было, может быть сказывалась старость, из-за которой он последнее время больше хотел уединения с близким кругом друзей и любимой, чем шумное сборище малознакомых лиц, которые только и норовят побольнее уколоть; а может быть все было более прозаично — а именно из-за нехватки средств в казне.       Николай до сих пор помнил многие разговоры с молодыми дворянами и простыми крестьянами, которые считали, что большинство их денег уходит на глупые желания жить богаче самой короны. И до поры до времени все так и было. Николай помнил пышные балы, многочисленные пиры и званые ужины, на которые тратились баснословные деньги, а самое главное и король, и королева еще и обеспечивали свою свиту, наряжая и обучая зачем-то непонятных людей в своем окружении. Сам нынешний король не стремился к такому, распустив всех лишних, по его мнению, во дворце людей.       Но денег все равно не хватало, в основном из-за продолжительных войн, его личных разработок и простого желания привести в порядок страну. Только после общения с народом, с теми же дворянами и Марией, он понимал, что все его попытки что-то исправить были смешны и глупы, потому что у него никогда не было четкого плана, а главное не было контроля на всех уровнях предполагаемого действия, а потому его просто не делали. Он с трона не мог видеть, что происходит во всей Равке, не мог контролировать все, но больше всего угнетало то, что он не смог контролировать даже тех, кто находился рядом — министров и членов совета дворянства.       Однако сейчас все должно было наладиться. Николай это чувствовал, был в этом уверен и сам уже предвкушающе потирал руки, потому что рядом с ним была прагматичная, милая, но сильная и во многом смелая девушка, сумевшая открыть глаза королю на многие аспекты жизни и власти, о которых он даже не подозревал. На ее фоне он чувствовал себя слегка идиотом, что раньше не попытался все это внедрить и сделать, может быть сказывалось отсутствие должного образования, вместо которого он поскакал на поиски приключений, может быть он просто не был знаком со многими сферами жизни так близко, как Воронцова, потому как ему банально постоянно везло, но далеко на везении не уедешь, может быть ему просто нужен был рядом человек, который направлял бы его и помогал, который бы позволил ему заниматься интригами, изменениями и изобретательством, направляя эту деятельность в правильное русло.       Николай считал, что ему просто нужна была Мария, как воздух, как необходимая часть его самого. Нужен был ее взгляд небесно-голубых глаз, ее нежная улыбка, ее невероятно вкусный запах шоколадных волос, смешанный с цветочным ароматом духов, ее маленькие ладошки, сжимающие его руки в поддержке или же показывающие разные жесты, чтобы что-то объяснить. Ему нужна была ее уверенность, находчивость, ее боевой настрой и хитринка. Рядом с ней он хотел действовать, что-то делать, помогать ей, просить помощи у нее. Или же просто обнимать, обнимать, наслаждаясь уютным молчанием и нежными поцелуями.       Во дворце ее наконец начинали воспринимать не просто всерьез, а уже как будущую королеву. Во многом потому что слуги и стражники уже шептались и придумывали слухи про их отношения. Николай порой хотел вырезать языки этим сплетникам, которые подливали огня в его хрупкое душевное равновесие, когда ее не было рядом. Они болтали, что Мария давит на жалость, что и король полюбил ее только из-за ее недуга, потому как посчитал, что молчаливая королева не будет устраивать ссоры из-за его измен с генералом, тем более не говорящая ни слова жена не выдаст его темные тайны, не расскажет направо и налево о его демонах, ну и конечно же король, который женился на молчунье будет выгодно выглядеть для союзников, так как проявил жалость и милосердие к бедной девушке.       Другие заговорщики делали из Марии коварную женщину, которая охмурила короля и готова вить из него веревки, потому как диктует ему свои правила, настаивает на своих реформах, и вообще околдовала его, женится — отравит и будет править вместо него. Эти же мрази выражались насчет ее красоты и сексуальности, обсуждая, чем же она могла захомутать Николая: невнушительной грудью, смазливым личиком или раскрепощенностью в постели? Такого король терпеть не стал — от Тамары он потребовал фамилии тех, кто смеет так думать о нем и его девушке. Именно Тамара сообщала ему все это, убеждая, что он должен действовать наперед, продвигать свою избранницу, показывать ее лучшие стороны, убеждать всех вокруг, что он любит ее по-настоящему.       Слушать подобное в обществе самой Воронцовой он не мог, хотя Тамара пару раз высказалась и при ней, отчего его Маша, нежная и любимая девушка, лишь хмыкнула, пожимая плечами. Николай боялся, что это оттолкнет ее от него, может быть она расстроится или заплачет, но она лишь покачала головой, объясняя ему, что это не в первый раз. Его сердце болезненно сжалось, когда она объясняла жестами, что вообще-то половину жизни провела в Кеттердаме, где над ней издевались, а после налаживала отношения с партнерами, которые воспринимали ее либо как сумасшедшую, либо как говорящий объект сексуального вожделения. А потому она вполне привыкла к таким слухам.       Но к ним не привык Николай, который всю свою жизнь хоть тоже и был преследуем слухами о своем происхождении и учился противостоять им, но не мог такого допустить для любимой девушки, тем более уже достаточно пострадавшей и из-за Дарклинга, и из-за идиотов по всему миру, которые делали из нее невесть что. А потому он собрал необходимую информацию на этих подстрекателей и выпнул их из дворца подальше от себя — кого командировал в отдаленные военные части и базы, кого отправил наместником в какие-то затхлые далекие деревушки. Хотелось конечно всех их казнить, но людей можно было использовать и на благо страны, а для нового уклада во дворце нет не заменимых людей, особенно, если эти люди прогнили внутри.       Но и ему приходилось часто игнорировать все слухи, иногда открыто их опровергать, встречаясь с распространителями этих слов, или же сразу заявлять более открыто на собраниях и встречах, чтобы все знали его мнение, а также понимали, что король знает все. Николай любил, когда Мария была во дворце, ему нравилось наблюдать за ней на собраниях и судах, нравилось читать ее записки и колкие комментарии к каждому новому отчету министров и дворян, нравилось водить ее по залам или саду, сжимая ее ручку и украдкой целуя в щеку.       Это правда порождало новые слухи, которые в общем-то оказывались, наверное, правдой, потому что все говорили, что в такие дни король благосклонен и добр. В такие дни Николай светился и шутил, казалось, не было никакой тьмы ни внутри него, ни кругом, все было простым и естественным, хотелось жить, совершать какие-то глупости. Например, как-то раз он решил, что обязан показать Марии рассвет с крыши Большого дворца. Он просек то место еще в детстве, а потому ни свет, ни заря потащил туда Воронцову в один из ее последних приездов. Мария была сонная, она дрожала от холодного ветра и жалась к его руке, особенно когда оказалось, что зимой крыша ужасно скользкая. Это была вылазка, которая могла стоить им жизни, но он считал, что это романтично — приволок туда Машу, обнял, согревая, начал даже что-то рассказывать, когда понял, что она сопит в его объятиях. Девушка не так давно легла спать из-за бумажной волокиты, а потому ей видимо было плевать, где спать.       В другой же раз он решил устроить вечер при свечах в оранжерее. Все было приготовлено на высшем уровне. Толя с Тамарой подкалывали его насчет стражи дверей в оранжерею, но он отказался, понимая, что это будет уже слишком. Николай хотел сделать сюрприз, а потому никому ничего не говорил, даже саму девушку он решил позвать лишь запиской. Оказалось, она в это время была в мастерских фабрикаторов, о чем-то спорила с Леони, что было невероятно странно, потому как Леони не особо-то и любит перечить и спорить. А потому вместо Марии в оранжерею вбежал Адрик, которому Николай подарил цветы, потому как сработал рефлекс на открытие двери. Жабин был в шоке, принял цветы, хмуро что-то буркнув, а после попросил короля проследовать за ним, чтобы тот помог ему разнять спорящих девушек. Оказалось, Мария и Леони спорили самым своеобразным образом — передавали друг другу записки, но делали это так горячо и гневно, что напряжение в комнате можно было резать ножом. Как раз в этот момент в мастерскую вошел надухаренный при параде король, который готовился к свиданию, как к параду, и видит двух взъерошенных девушек. Когда же он увел оттуда Марию, свидания все равно не получилось, потому что она весь вечер жестикулировала ему, краснея от возмущения и что-то доказывала, а после сама с собой спорила и ходила кругами, подбирая аргументы.       Был еще случай, когда Николай повел девушку на озеро, покататься на коньках. Он рассчитывал, что будет ее учить этому искусству, что сможет дольше держать ее за руку или же ловить в свои объятия при падении. Но она и так умела прекрасно кататься, но в этот раз почему-то король растерял всю свою грацию, что даже завалился в сугроб ломая себе палец на руке и вывихнул плечо. Толя оперативно вправил плечо на место и заживил кости пальца, все равно крепко его зафиксировав и вообще сказав, чтобы Николай его не напрягал. Мария взволнованно крутилась рядом, расстроенная происшествием. Ему не удалось впечатлить ее своими умениями, зато она за ним ухаживала еще два дня, оставшись во дворце и дольше задерживаясь в его покоях, чтобы сменить повязку. Наверняка это мог сделать и сам король, ну или Толя, но она настояла, что будет все делать сама, виня себя в этом происшествии.       Вот и сейчас Николай не собирался праздновать свой день рождение в большой шумной компании, он принял все посылки и поздравительные письма от партнеров и союзников, ответил им благодарностями, извиняясь за отсутствие празднества из-за многочисленных государственных дел, отнимающих у него силы и время. Сегодня он лишь пригласил гришей, нескольких сослуживцев, перспективных дворян и Марию на небольшой ужин. Девушка должна были приехать из Полвости, а также она раззадорила его каким-то своим тайным подарком, что у него уже кончались нервы ждать ее.       Большинство гостей уже поздравили его, близкие друзья одарили подарками: Зоя подарила именной набор стаканов с гравировкой из его имен и прозвищ; Женя вручила крем для рук, который был создан по записям Давида, когда тот делал ей мази для шрамов, этот крем должен был уменьшить когти, убрать темные вены; Тамара привезла из последней своей поездки в Шухан красивый кинжал в резных ножнах, он прекрасно ложился в его руку и был смертельно остер; Толя конечно же вручил ему сборник романтичных стихов и поэм, чтобы король рассказывал и читал их своей королеве; Адрик и Леони на двоих собрали небольшую модель кораблика, который так походил на «Волка Волн». Николай радовался каждому подарку, хотя убеждал всех, что дарить что-то королю совсем необязательно, тем более что главные его подарок — это любимая девушка. Король уже начинал переживать, как бы с Марией чего не случилось, ведь солнце давно уже село, а ее так и не было во дворце.       До него доходили сведения о какой-то шайке бандитов, которые грабят повозки и устраивают налеты на незащищенные деревушки. Николай отправлял разведку найти этих бандитов, но пока что все было тихо. Но последние пострадавшие были недалеко от Полвости, и это его очень сильно волновало.       Однако Мария появилась в дверях зала, сразу суматошно оглядывая собравшихся, видимо ища его. Николай поспешил к ней, издалека рассматривая ее наряд — сегодня на ней было горчичное платье с песочными вкладками на юбке. Ее щечки раскраснелись, а грудь быстро поднималась — видимо бежала, чтобы успеть. Шоколадного цвета волосы были закручены в аккуратные кудри и собраны на макушке лентой. В ручках она сжимала какой-то небольшой предмет. Завидев его, она спрятала руки за спину, чтобы он раньше времени не увидел ее подарок, а после счастливо кинулась ему в объятия, целуя в щеку.       Широкая улыбка растянула его лицо и больше не пропадала весь вечер. Он по-хозяйски устроил руки на талии, покружив немного девушку в своих объятиях, наслаждаясь ее радостными смешками и выдохами, слышными лишь его уху. От ее шейки так вкусно пахло цветочными духами, что он готов был оставлять поцелуи на ней, задевая зубами и губами пульсирующей венки. Но как только он оставил первый поцелуй, Мария выдохнула ошеломленно и так расслаблено ему воздух прямо в ухо, что он пожалел, что вообще устроил этот день рождение хоть с какими-то гостями, потому что надо было звать ее лично в свои покои и целовать, целовать, выпросить самый сладкий и вкусный подарок на свои именины. Что бы кто не подарил ему — она лучше и желаннее всего.       Дыхание обоих сбилось к чертям от такого поцелуя и реакции на него. Они отстранились друг от друга, сталкиваясь с вожделением в глазах напротив. Николай видел впервые такой цвет ее глаз — они уже не были небесно-голубыми, теперь небо начинало темнеть, как бывает после заката. Сам он с трудом сглатывал ком в горле, и мог оторвать руки от ее бедер, куда они самопроизвольно съехали. Мария с новым вздохом облизнула губы юрким язычком. Это движение вызвало в нем такую бурю, которую можно было сравнить лишь с воплощением демона в нем. Однако он снова глубоко вздохнул, понимая, что если сейчас украдет глубокий поцелуй у девушки, то украдёт и саму девушку раз и навсегда.       Мария заправила волосы за ушко, неловко оглядываясь и краснея. Она помахала руками у груди, будто снизу подмахивала воздух к лицу, но он знал, что это лишь жест «здравствуй». Страсть и возбуждение сменились неловкостью и милой скованностью, Николай улыбнулся ей, поднимая подбородок пальцами, чтобы она взглянула ему в глаза и поняла, что он не подумает никогда плохо о ней, его стесняться не надо — он никогда ей не навредит. Это было нельзя передать словами или жестами, только глаза в глаза. Она поняла его, мило улыбнувшись, девушка посмотрела на свои руки, в которых все еще что-то сжимала, а после это что-то передала ему.       Отрываться от Воронцовой было сложно, но он все-таки опустил глаза вниз, осматривая ее подарок. Сердце заколотилось, а улыбка не сходила с лица. В руках девушка сжимала карманные часы на цепочке, на крышке часов была гравировка в виде лисы в короне, отчего он благодарно взглянул на девушку, снова не удержавшись, оставив поцелуй на ее щеке. Николай взял подарок в руки и, нажав на боковую кнопку, открыл часы. Они оказались непростыми — внутри помимо циферблата и часовой и минутной стрелки, также были и стороны света с крутящейся стрелкой компаса, а еще глубже внутри механизма были видны две расписные красивые стрелки, на кончиках которых золотело солнышко и серебрилась луна.       Николай удивленно выдохнул, добрые пять минут изучая подарок. Это было что-то нереально интересное и красивое. Мария как-то рассказывала про умелого фабрикатора из Кеттердама, но король даже не мог представить, что это все возможно сделать и совместить. Он провел пальцем по стёклышку, отгораживающему его от этой красоты и механизма, в восхищении пытаясь прикоснуться к великому. Подняв глаза обратно на Марию, он заметил ее предвкушение и легкое волнение. Она по молчанию короля не могла понять, понравился ли ему подарок или нет.       А потому Николай поспешил ее успокоить, счастливо улыбаясь и оставляя новый поцелуй. — Это невероятно, — выдохнул он, снова осматривая часы. — У меня когда-то был компас, я считал его счастливым… Но теперь думаю, с такими часами счастливым стал я, и для этого компас мне не понадобился, — захлопнул он крышку, убирая подарок в карман мундира, так удобно расположенном под рукой. — Чтобы стать счастливым, мне понадобилась ты…       Глазки девушки вспыхнули миллионом искорок, улыбка осветила весь зал, а ее ручка в его руке оказалась такой правильной и нужной, что он больше не отпускал ее весь вечер. Они кружились в медленных танцах, общались с гостями, пробовали лакомства, которые приготовил королевский повар. Они все делали вместе, и отчего-то ему хотелось, чтобы так было всегда. — Почему ты задержалась? Были какие-то проблемы? — взволнованно спросил он. — Или ты решила подержать интригу, вывести меня, чтобы я извелся, ожидая тебя?       Ему нравилось ворковать возле нее, вводить ее в краску, или говорить какую-то романтичную чепуху. Хотя почему сразу чепуху? Он так и правда считал, да и слова всегда подбирал так, чтобы как можно презентабельнее донести его мысли, порой правда с этой презентабельностью проскакивала двусмысленность.       Мария вздохнула, вмиг погрустнев. Он напрягся. Видимо и правда были какие-то проблемы. Положив ладошку ко лбу, как если бы она что-то высматривала, а потом опустив ее в таком же положении к подбородку, она показала в сторону мизинцем, при этом сжав остальные пальцы в кулак. Теперь уже держа ладошку вертикально, она коснулась ей лба, а после указала в сторону, и постучала сложенными вместе указательным и большим по обратной стороне ладони. — Сильно? Может быть отправить лекарей? — заволновался Николай. — Если все так плохо, то могла остаться дома, я бы понял…       Она отрицательно покачала головой, устало положив ее ему на плечо. Король приобнял ее за талию, успокаивая. Девушка посмотрела на него своими небесно-голубыми глазами, и он понял. — Может быть мне с ним поговорить? Я бы попытался настоять на лечении…       Мария снова устало вздохнула, недовольно закатывая глаза. Николай тоже вздохнул — отца девушки сложно в чем-либо переубедить. Оставалось надеяться только на его собственное здоровье, да на терпение сестер, которые заставят его принимать чужую помощь. Хотя король предполагал, что Иван Михайлович лечится, только вот в его возрасте уже мало что помогает. — Вас не беспокоят бандиты? — спросил он после очередного бокала шампанского. — Может быть мне стоит прислать к тебе более основательную военную поддержку, кроме твоих шахтеров с кирками?       Девушка улыбнулась, покачав головой. А после нахмурилась, после достала из воображаемой кобуры пистолет и указательным пальцем из него выстрелила в воздух, и нарисовала в воздухе знак вопроса. — Да, до меня доходят сведения о какой-то шайке грабителей, которые обворовывают картежи и устраивают набеги на деревни… — он удобнее устроил свою руку на ее талии. — Последний инцидент был недалеко от Полвости…       Николай сощурил глаза, всматриваясь в задумчивое лицо Марии. — Не нравится мне, когда ты так подозрительно молчишь, — ляпнул он, а потом подумал.       Девушка удивленно подняла глаза, а после рассмеялась, все-таки для проформы дав ему локотком по ребрам. — Прости просто… — он задумался в этот раз. — У тебя бывает такое выражение лица, будто ты что-то задумала, и молчишь ты при этом так странно и ну… Ну, вот так…       Она ухмыльнулась, выпрямив спинку и подняв высоко подбородок. В ее глазах сверкало озорство, а губки были обиженно надуты. Мария косо на него взглянула, всем видом показывая, что она обижена на его слова, но на самом деле готова в любую минуту рассмеяться. Николай принял правила игры. Он тоже встал ровно, будто и знать не знает Марию Ивановну, только разве что устроенная так по-собственнически его рука на ее талии, да и грозный взгляд на любого предположительного поклонника.       Держались они недолго, потому что рука на талии — это огромное преимущество, особенно когда начинаешь слегка щекотать пальцами девичью спинку. Мария успела легонько хлопнуть его ладошкой по руке, чтобы он ее убрал, но он даже не думал так делать, а потому с удовольствием слушал ее звонкий смех, сжимая в своих объятиях изворотливое тело. На них косо и понимающе смотрели приглашенные гости, которые стали разъезжаться по домам или расходиться по предложенным им покоям. Зоя с Женей косо взглянули, покачав головой, но улыбнулись друг другу, перешептываясь.       Николай утащил в центр залы смеющуюся девушку и прижал к себе в очередном медленном танце. Чтобы больше не повторять ошибок осеннего бала, они танцевали только медленные чувственные танцы. Мария комфортно устроила голову у него на груди, выдыхая последний смешок, а он, перекинув ее волосы на другую сторону, уткнулся носом в плечико и изгиб шейки, чтобы вдыхать и пьянеть от ее запаха.       Как бы ему хотелось целовать ее в своих покоях, обнимать и нежить на кровати. В его голове слишком часто стали появляться эти мысли, слишком сильно он стал хотеть не только духовной близости, а единение тела. Ему не хватало ее, казалось, что они должны сложиться вместе, как детальки пазла, чтобы наконец быть целыми и правильными. Уже больше месяца в его голове жила мысль сделать ей предложение, встретить ее у алтаря в церкви при Большом дворце, назвать ее своей женой, а после сделать ее своей окончательно. Слишком пошлые мысли и сны его преследовали, слишком много слухов, и слишком хороша была Мария, чтобы перестать о ней думать.       Но он боялся. Боялся уже не собственных глупостей, что она ему откажет, не боялся он и слухов при дворе, потому как принял для себя решение переубедить всех шептунов или же выгнать их взашей из дворца. Нет. Он боялся за Марию. Боялся, что она встретит его демона, встретит ту тьму, которую всю жизнь боялась. От этих мыслей хотелось истерично смеяться. Ведь когда-то он боялся и сам этого существа, этой тьмы, потом предпринял попытку от нее избавиться, но по итогу только понял ее суть и даже примирился с ней, после он использовал ее в бою и в жизни, как собственный козырь, вот он наконец стал собой, и никакой демон не мог ему мешать, и появилась она, ради которой он бы попытался снова от него избавиться.       Грудь сжимали противоречивые чувства. Чего греха таить — он привязался к демону, потому что демон — это часть его самого, а потому отрывать его грубо говоря от сердца казалось больным и ужасным. Но ради сильной девушки, которая и так пострадала от тьмы, которая видит в ней только зло, которая заставляет его сердце стучать сильнее, чем любой выброс адреналина, может быть стоит попробовать его изгнать?       Николай не знал, но со вздохом и неимоверной болью решил попробовать кое-что. — Мне необходимо тебе кое-что показать, — прошептал он в ее волосы.       Мария вздрогнула от его тона — слишком серьезного для такого праздника. Она взволнованно посмотрела на него, а после привычно положила ладошку на его щеку, успокаивая. Глупышка, он хочет тебе показать своего демона, порождение тьмы Дарклинга, боится, что ты навсегда после этого от него убежишь и будешь права в этом решении, а ты успокаиваешь его?       Николай усмехнулся, приобнимая ее за талию. — Пошли…       Он отвел ее в свои покои. Как бы он хотел сейчас другого продолжения вечера, как бы он хотел отблагодарить ее за прекрасный подарок, как бы он просто хотел ее, но… Николай отошел к окну, всматриваясь в зимний пейзаж. За спиной послышался шорох дивана и ее платья. Она ждала. И он его отпустил. Так легко стало, спокойно и свободно. Король снял перчатки, замечая, что руки приняли прежний вид. Он с замиранием сердца повернулся к ней.       Мария не дышала, сжав в кулачках юбку платья, она во все глаза наблюдала за повисшей в воздухе фигурой и ждала чего-то. Приступ. Догадался Николай. Аккуратно он подошел к ней, помня, что она еще больше пугается в такие моменты лишних звуков. Король взял ее ручку в свою, накрывая каменный кулачок. В ее глазах плескался страх и боль. Это было сильнейшим ударом для Николая, но он попытался что-то предпринять. — Маш… — шепотом позвал он ее, поворачивая ее голову к себе. — Смотри на меня…       Она сфокусировала взгляд на нем, делая рваные вдох-выдох. Ее небесно-голубые глаза заслезились, а он придвинулся ближе. — Я здесь, — убеждал Николай, проводя рукой по ее волосам. — Я никогда тебе не наврежу, никогда не позволю ему сделать тебе больно… — он сглотнул. — Посмотри на него… — она отрицательно покачала головой, хватаясь за его руку. — Посмотри пожалуйста…       Сделав пару глубоких вдохов, она повернулась, снова каменея от одного только взгляда на него. — Видишь — он похож на меня, — продолжал шептать он, поглаживая ее в своих объятиях. — Он — это я… А я тебе никогда не наврежу, никогда… Слышишь?       Мария неуверенно кивнула, мелко задрожав. Из ее глаз потекли слезы. Она справлялась, понимал Николай. Справлялась с трудом и болью, но продолжала смотреть в лицо своему страху, а возможно просто пыталась найти в чертах демона больше черт Николая, чтобы понимать, что тот не опасен. — Маш… — он провел снова рукой по ее волосам, по спине, другой рукой стер дорожки слез. — Любимая, прости, что делаю тебе больно…       Она прижалась к нему ближе, скрываясь на его груди. — Прости, что я такой…       Она крепче прижалась, все еще содрогаясь от слез и дрожи. — Прости… — он бы сказал еще чего, но был прерван резким и недолгим поцелуем.       Мария быстро впилась в его губы, ее глаза были плотно закрыты, из них все еще текли слезы, но она его целовала, будто только так могла спастись от страха. Николай обнял ее, устраивая на себе и углубляя поцелуй. Он был осторожен, понимая, что сейчас это не нежность, не страсть, это — необходимость. Ей просто было нужно его поцеловать, просто понять, что он настоящий, что она все еще его любит, что он и правда будет аккуратно ее целовать, не отдаст монстру, не придаст и не оттолкнет. А в мыслях короля и не было идеи оттолкнуть ее, только наоборот удержать около себя, согреть, защитить. — Маша… — позвал он ее, когда она снова спряталась на его груди. — Я никак не смогу от него избавиться, да и… Он — это я, и против самого себя я…       Она посмотрела на него, и он замолчал. В ее глазах все еще отражался страх, но она льнула к нему, желая просто быть ближе и правда ощущая, что он может ее защитить от всего, даже от самого себя. — Ты примешь меня… такого? — задал он ей волнующий вопрос.       Не задумываясь ни на секунду, она снова подтянулась к нему, чтобы рвано поцеловать. Примет. Примет и поцелует. Дыхание сбилось, а глаза начало щипать. Снова они ревут вместе из-за тьмы одного конкретного индивида, который когда-то сыграл с ними злую шутку. Николай целовал ее в ответ, слизывал капли слез с ее щек, оставляя свои, он благодарил ее, не веря в собственное счастье, он прижимал ее, желая, чтобы она стала частью него, а не демон, который все это время метался по гостиной, что-то раскидывая или заглядывая в разные ящики. — Маруся… — шептал он, выбрав для себя определенную форму ее имени, чтобы только ему так ее называть.       Она дернула его за рукав, продолжая мелко дрожать. Он отстранился, боясь, что его ласки зашли слишком далеко, что напугали ее. Однако Мария кинула взгляд на черную фигуру, а после перевела взгляд на него. Он кивнул, призывая демона обратно в тело. На руках снова появились черные вены и когти, а внутри — темная сущность, скребущаяся о стенки тела, чтобы выбраться. — Прости… — снова извинился Николай, обнимая ее.       Мария устроилась на нем, положив голову на грудь и закинув свои ноги на его, а после крепко прижалась, пряча лицо в его камзоле. — Прости…       Она поцеловала его в щеку, тоже слизывая его слезы, и потерлась носом о его нос, успокаивая. Николай выдохнул, прикрывая глаза. Покрепче перехватив в руках ее тело, он устроил голову на спинке дивана. Краем сознания он отметил, что девушка в его объятиях затихла и сопит, а потому и он вскоре уснул. Сегодня все было слишком, даже без шумных пирушек и громких гостей. Он сам умеет развлечь себя и свою любимую.