Молчанка для болтливого короля

      В поместье Воронцовых они вернулись, когда была уже глубокая ночь. Весь день был потрачен на завалы, оказание помощи пострадавшим, выяснение вообще всей сути дела. Мария, выплакавшись на плече короля, нашла в себе силы идти дальше, с ним вместе, но идти вперед.       Вместе с Николаем они осмотрели добытые бумаги у исполнителей. Это и правда были списки ингредиентов и формулы, больше связанные как раз с ингредиентами, что в какой пропорции смешивать, чтобы получить взрыв, но и еще там были указания как стоит действовать. Король надеялся, что на хотя бы одном листке останется отпечаток, след от печати или имя заказчика, но все было чисто, будто заговорщики учли свои предыдущие проблемы. То, что это может быть та самая организованная группа, что и ранее, возможность была, и достаточно большая. Но и новые неприятели могли ворваться в игру на своих правилах.       По подчерку Николай и никто из его окружения не мог определить заказчика, как и сама Мария не опиралась на такой хрупкий аргумент, она делала акцент на список ингредиентов, на его последовательность и указание, где именно покупать. На это обратила внимание и Зоя, генерал знала, где находятся большие склады боеприпасов и взрывных веществ в Равке, все-таки хранить их в столице после некоторых последних событий прошедшей войны с Фьердой было нелогично, да и склады были поблизости военных баз, а иногда и в самих базах, где изготовлялось и использовалось такое оружие. И как ни Зое знать, что по результатам многих инвентаризаций таких складов оказывалось, что некоторых достаточно взрывоопасных и хорошо продаваемых ингредиентов не хватает.       Была отправлена специальная группа проверки на такие склады. На каждом охраняемом объекте Равки должны быть ответственные люди — охрана, кладовщик, вахтерша, минимум — какие-то свидетели. А потому необходимо было найти этих людей и допросить, а также обнаружить пути сбыта государственной собственности на черный рынок Равки. Мария запросила документальные отчеты от такой группы проверки, чтобы они записывали каждое незначительное изменение в количестве сырья и добивались четкого объяснения от руководства, куда было потрачено это сырье.       Помимо начальной точки отправления ингредиентов необходимо было и изучить известные пути снабжения на самом черном рынке. Туда направились Женя и Тамара, когда сделали все, от них зависящее, в полевом лазарете. Всего Николаю и правительству было известно пара путей продажи товаров на черный рынок Равки — порт в Ос Керво, где традиционно торговали антиквариатом, а порой и чем-то более существенным, а также внутренний рынок — где-то в районе Новокрибирска, где продавали кости святых, какие-то незаконно вывезенные из разных мест сувениры и конечно же что-то незаконное. Туда и отправились Женя и Тамара.       Ну и конечно же были допрошены исполнители. Сначала трое парней не желали выдавать заказчика, на жесты Воронцовой они никак не реагировали, на угрозы короля сжимались в комочек, но молчали, на угрозы простых крестьян, которыми оказались бывшие бандиты, спасенные девушкой от виселицы зимой, пленники только тряслись или же храбрились. Только Санкта-Зоя смогла пробудить в них чувство вины или же страха. Под ее грозным взглядом, иногда совершенно вертикального зрачка, они падали на колени, моля о милости, а также утверждая, что их семьям заплатят даже после их смерти только лишь за выполненную работу, а потому они должны были выполнить свою часть сделки, хоть они и не желали лично зла Марии Ивановне.       Но и четких указаний на заказчика они не могли сказать, потому что никогда лично с ним и не встречались. Вся переписка велась скрытно, не упоминались имена, не делались обещания, которые заказчик бы не выполнил, передавали они письма особым знаком, пряча послания в определенном месте. Глупые крестьяне считали, что над ними так шутили, но когда обнаруживали деньги в конверте за выполненную работу — верили в своего тайного покровителя. А потом он пообещал какую-то несусветную сумму за противозаконное дело. Конечно же бедняки на это согласились, подначиваемые письмами заказчика о том, что их никто не поймает, что на Воронцовых всем плевать, а при дворе удастся замять это дело.       Их откровенно обманывали, но пятьдесят процентов от конечной суммы все-таки предоставили авансом, отправляя простачков на дело, которое могло погубить их самих, потому что закрепленные взрывные смеси могли сработать и раньше, чем их создатели выбрались бы из шахты. Да и выбравшись, они неизбежно оставили следы, по которым их нашли заинтересованные в своей работе шахтеры и желающие отомстить за пострадавших товарищей. Именно так их поймали, так привели к Марии, выворачивая карманы, находя письма и записки без подписей и адресов.       Сами крестьяне предполагали, что это проделки их господина — князя Путилова. Они были под его началом, жили на его землях, а потому было логично предположить, что именно он воспользовался их силой, чтобы навредить соседям, тем более они предполагали, что потерпев такие убытки, Мария Ивановна наверняка попытается избавиться от бизнеса, но девушка считала иначе. Во-первых, она конечно же не желала расставаться с делом своей жизни из-за каких-то неудач и козней противников. А во-вторых, у Путилова не было таких денег, чтобы подговаривать своих крестьян на нападение. Да, заказчик по идеи выплатил лишь половину обещанной суммы, потому что он не попытается передать вторую половину, боясь своего разоблачения. Но даже таких денег не было у банкротов.       Мария, а после и подключившаяся к ней Наталия, объясняли, что старый князь Путилов имел привычку жить на широкую ногу, а потому совершенно не имел никакого представления об экономии и логики трат денег. На этой почве и по многим другим причинам его так недолюбливал отец девушек, который думал, что молодой Яков пойдет по стопам отца, но тот с детства бегал за младшей Воронцовой и следил за тем, как развивается их предприятие, а потому имел свои соображения и знания в области экономики. У Путиловых нет таких денег, да и не логично было себя так подставлять — отправлять своих крестьян буквально за забор портить жизнь соседям.       Если девушка и имела какие-то представления о том, кто мог быть этот загадочный заговорщик или же это была целая группа, то она не желала делиться догадками с королем. Мария все держала в себе, и это даже было не только из-за обид на Николая, но и из-за простой необходимости самостоятельно все обдумать. Он впервые видел такую сосредоточенность в ком-то, а также нежелание кого-либо обвинять без доказательств. Для Марии было важно иметь аргументы, быть на сто процентов уверенной в теории. Если многие спешили обвинять своих врагов всеми правдами и неправдами, то она стремилась к справедливости.       День выдался тяжелым, во многом потому что Николай все еще ощущал напряжение между ними, и из-за долгого отсутствия каждого в жизни друг друга он терялся в ее словах или взглядах. Как бы ему хотелось увести ее подальше от проблем и завалов, чтобы поговорить по душам, наконец определиться с жизнью и дальнейшей дорогой, но они были заняты насущными проблемами. Это одновременно радовало его и огорчало — казалось, что Мария приняла его обратно, но одновременно с этим она до конца не понимает, что это именно он рядом с ней.       Что-то в ее взгляде, в ее жестах указывало на то, что она отвыкла от его общества, или же наоборот не отвыкала и каждый раз до этого обращалась к нему в своей голове, к воспоминанию о нем, будто она никогда и не теряла с ним связи. И только он казался самому себе потерянным, особенно когда замечал ободок золотого колечка на ее пальчике. Это его вообще убивало и разрывало изнутри — что она подумала, что решила, почему отреагировала так? Девушка же продолжала дальше руководить, думать, жить, анализировать, только порой хватаясь за его руку или мундир, чтобы почувствовать, что он рядом.       Он был ей нужен все это время, был нужен простыми глупостями, которые он морозил только для того, чтобы разрядить обстановку и самому не впасть в депрессию, был нужен взглядами и движениями, такими, которые защищают ее и оберегают от всего мира, когда он встает за ее спину, чтобы не дать кому-то ударить ее в спину, хоть никто и не пытается, но все же, был нужен простым присутствием, может быть запахом или ощущением, чем-то, что позволяло бы ей не теряться, быть увереннее в себе, быть собой. Он был нужен ей, а она нужна была ему.       Она была нужна своей строгостью и уверенностью, сочетание которых он знал только в Зое, и то не мог в полной мере насладиться, потому что видел только сторону воина, но не сторону законодателя и мыслителя, нужна была своей нежностью и хрупкость, простым пониманием, что он важен для кого-то, что есть такая девушка, способная одним взглядом растопить его сердце, одним движением исцелить его душу, нужна была, как воздух, которого ему не хватало, он каждый день задыхался без нее, каждый раз терялся в этом мире, не имеющий возможности собраться воедино. И именно они вместе были единым целым.       Князь Воронцов встречал их уже за накрытым столом. Он не лез с расспросами, прекрасно видя состояние своей дочери — Мария Ивановна еле держалась на ногах, под глазами пролегли темные круги, а взгляд небесных глаз совсем потух. Наталия передала отцу все, что знала, да и Николай с Зоей попытались как-то внести свою лепту. Все-таки все пострадавшие были определены в местную больницу, теперь ими занимались уже не гриши, а простые медики, которым было необходимо следить за их состоянием или же менять повязки. Да и завал был разграблен так хорошо, что по приказу Николая, из дворца завтра будут направлены фабрикаторы, которые проведут исследования грунта и определят способы его укрепления для того, чтобы не повторились больше обвалы.       Иван Михайлович был рад таким известиям, да и вообще появлению короля, что сильно удивило Николая. Оказалось, старик долго ждал благодарного слушателя, а так как старшая дочь постоянно пропадает в Большом дворце, а младшая не очень-то жалует байки отца, то он уповал только на появление короля, но тот никак не спешил возвращаться в Полвость по той простой причине, что просрал все хорошие отношения с Марией, но князь видимо об этом и не догадывался. Завидев колечко на пальчике дочери, он начал уже ласково называть Николая «зятьком», и как бы ему хотелось внести ясности, но он и сам ничего толком не понимал.       Но ясность так просто заполучить было сложно. Проглотив свою пищу, Мария быстро направилась в кабинет, что-то писать и проверять или сверять. Все домочадцы лишь тяжело вздохнули, привыкшие к такой самопожертвенности девушки, но Николай не знал имел ли он право сейчас просто забрать старшую сестру спать, все-таки они не были женаты, да и помолвлены они не были, потому что он не мог никак выговорить нужные слова, но и чужими людьми они для друг друга ни были. Ведь не были? Да и как бы сама отреагировал на это девушка? Обижалась бы и хмурилась еще больше, это уж точно.       А потому королю оставалось только смиренно ждать. И хоть насыщенный день сказался и на нем — его тянуло спать, глаза закатывались, а никто не остался в гостиной, чтобы развлечь короля разговорами. Зоя отправилась в единственную гостевую комнату спать, Наталия какое-то время посидела в кабинете сестры, но и сама вскоре отправилась спать, старик же мало обращал внимание на молодое поколения, ссылаясь на колени и лекарства. И Николай остался один. Он сидел напротив камина в кресле и думал.       Думал, что же ему делать. Что делать им? Мария задала правильный вопрос еще там — у шахт. Он и правда не представлял, чем может окончиться эта история. Нет, он предполагал, но как-то все до этого не шло так, как он предполагал, а потому полагаться только на них он не мог. Николай мечтал, что сможет вернуть доверие девушки, что Мария его простит, и этот ее поступок с кольцом означал, что она согласна выйти за него замуж. Еще он предполагал, что это своего образа был откуп — как цветы или романтический ужин, в таком случае девушка его простила, но необходимо было искать новое кольцо для предложения, а значит все начинать с самого начала. А еще он думал, что девушка так лишь желала от него отмахнуться — она его не простила, просто тогда им было необходимо действовать и он был ей нужен.       Мысли снова и снова съедали его изнутри. Снова проснулись те страхи, может быть Дарклинг пробудил в нем не только сторону кровожадного, темного Николая, но и того, что боится собственной тени? Ведь когда-то в детстве он боялся много — боялся грозы, боялся войн и смерти, боялся высоких и незнакомых людей, боялся неизвестности. За его страхи он часто высмеивался братом, а потому маленькому Николаю пришлось стать полной противоположностью всех своих страхов, только чтобы держать марку, чтобы показывать себя людям. Перестал ли он внутренне бояться? Никогда.       Чтобы хоть как-то отвлечься от этого всего, и наконец получить хоть какие-то разъяснения по поводу отношений с Марией, он поднялся из кресла, когда стрелка часов перевалила за час ночи. Аккуратно подобравшись к двери кабинета, он решил не стучаться. Толкнув дверь и заглядывая внутрь, он обнаружил такую милую, но достаточно привычную картину для тех времен, когда он был счастлив с девушкой.       Она спала на бумагах, от ее дыхания мило колыхалась шоколадная прядка, спавшая на лицо, а также рука крепко сжимала перьевую ручку, будто она сбежит от нее. Николай застыл в проеме, наблюдая за этой потрясающей картиной. Снова и снова набатом било осознание по голове, что вообще-то он мог видеть это каждый день, если бы не глупил, если бы не трусил, если бы все не просрал.       Тряхнув головой, чтобы выгнать эти сожаления в очередной раз, он прошел внутрь кабинета. Мария не слышала его, только иногда хмурилась, стараясь улечься поудобнее, ведь лежала она на бумагах только головой, плечами и руками, спина изгибалась, чтобы большей частью туловища коснуться столешницы, а оттого, наверное, затекла и болела. Николай покачал головой недовольно, отмечая, что стоит предложить поставить в кабинете для таких вот случаев диван.       Он подошел к ней, аккуратно нагибаясь к ней, чтобы убрать волосы на одну сторону, приподнять ее голову, перенося на свое плечо. Девушка что-то хмыкнула или же попыталась открыть глаза, хватаясь пальчиками за его мундир. — Т-ш-ш, — погладил он ее по спине. — Тебе надо поспать в более удобном месте, Маруся, — выдохнул он шепотом.       Она что-то промычала, но особо не сопротивляясь, позволив поднять себя на руки, и даже помогла, более удобно сгруппировавшись в комочек и ухватившись за шею. Ее голова удобно устроилась на его плече, и даже на миг, когда он наклонился, чтобы проверить как она, ему показалось, что она улыбнулась. Но может быть она улыбалась чему-то во сне, может быть радовалась удобному положению. Николай не позволял себе верить, что она улыбается ему.       Король задул свечи в кабинете, сразу оказываясь в полутьме из-за луны, светившей из окна, а также нескольких фонариков с улицы. Мария на его руках выдохнула ему в шею, отчего у него пошли мурашки по всему телу, и он перехватил ее поудобнее. Ногой закрыв дверь за собой, в гостиной он ориентировался лучше, во многом из-за того, что камин все еще догорал. Он прошел к лестнице, замечая, что дальше-то вообще идет кромешная тьма. Набрав побольше воздуха в легкие, он сделал первый шаг на лестницу. Мария встрепенулась, желая спрыгнуть на пол и самостоятельно подняться, чтобы не напрягать его, и видимо посчитав его вздох, как усталость. — Все хорошо, — успокаивал он ее. — Просто темно…       Девушка прижалась носиком в его шею, и ему снова показалось, что она поцеловала его. Сглотнув вязкую слюну, и надеясь, что его сердце, отправившееся в усиленные бег, не сильно помешает ему соображать дальше.       Коридор второго этажа тоже был темный, но Николай видел очертания первой и второй двери, может быть ему помогало демоническое зрение, а может он просто привык к тьме. Оказавшись перед нужной дверью, он толкнул ее, отмечая себе в голове, что помнит прекрасно ту ночь, когда впервые оказался в комнате Марии, вместе с ней, в прекрасном легком платье, с горящими страстью глазами. Как много поменялось с того дня.       Комната не изменилась. Может быть потому что девушка практически в ней и не была, а может это просто показатель того, что есть он в жизни Марии или нет, у нее ничего не меняется. Тяжело вздохнув, он устроил девушку на кровати, размышляя стоит ли ее раздевать, или это уже будет слишком. Потрогать ее тело, ощутить мягкость кожи, увидеть хотя бы в полутьме ее красоту, он бы хотел, но хочет ли этого сама Мария? Не решаясь что-то предпринять, он покрутился по сторонам, желая найти какое-то покрывало или одеяло, чтобы укрыть ее.       Однако за его спиной что-то зашуршало, и он повернулся, желая узнать, что замыслила девушка. А Мария замыслила раздеться самостоятельно, совершенно не стесняясь его присутствия. На него она не смотрела, занятая своим делом, либо же не желая сильно открывать глаза, чтобы не терять остатки сна. Она расстёгивала маленькие пуговички на своем платье, поднявшись на ноги и покачиваясь ото сна. Скинув наряд на стульчик рядом с кроватью, она оказалась в бюстгальтере и трусиках. Ее кожа светилась, ему так казалось, потому что она была белой, такой нежной, и сама девушка, перекинув волосы вперед потянулась к крючкам на спине, показывая ему на сколько она хрупка и нежна.       Хотя он не думал, что она старается для него, что вообще помнит о его существовании, а потому ему захотелось напомнить ей о себе. Он поборол дрожь в руках, и протянул их к застежке бюстгальтера. Мария не вздрогнула, будто ожидая его действий. Николай с трудом сглотнул, помогая стянуть лямки с плеч, проводя руками по ее коже. На это она тоже никак не реагировала, забрав из его рук свое белье и положив его на тот же стульчик, она повернулась к нему.       Лицо ее было заспанное. Мария разминала шею, видимо тело все-таки хорошо так затекло и устало в неудобной позе. На него она снова не сильно-то обратила внимание, лишь изучила быстрым взглядом, а после направилась к постели, отдергивая покрывало и одеяла и беря из-под подушки ночную рубашку, легкую и шелковую. Недовольно хмурясь из-за боли в шее, она прошла к постели, и только там повернулась к нему, выгибая вопросительно бровь. — Я… мне… — и почему он рядом с ней терял дар речи? — Я могу сделать тебе массаж перед сном? — ляпнул он первое, что пришло в голову.       Это ее удивило. Мария даже улыбнулась, а после согласно кивнула на его предложение. И тут он понял, что теперь ему придется снять перчатки, может быть мундир, оказаться к ней непозволительно близко. А от всех проблем, всех страхов, он почему-то думал, что не должен так делать без позволения девушки, без ее разрешения, но она ведь дала разрешение, сама согласилась на какую-то его очередную глупость. И почему его никто не учил держать язык за зубами. Однако в нем эта вся перспектива вызывала не только страх, но и предвкушение. Он скучал по ней, во всех смыслах.       Она еще раз взглянула на него, как бы спрашивая, почему он медлит. И Николай спохватился, снимая перчатки и скидывая мундир. Чтобы залезть на кровать ему еще надо было снять сапоги и носки. Выглядел он наверняка странно, но Мария на него не смотрела, отвернувшись и улегшись на живот. Понадеявшись, что у него не ледяные руки, он коснулся ее плеч, мягко оглаживая их. Мария под его руками, расслаблялась, растекаясь по простыни. Далее он был более настойчив, делая уже более сильные нажатия и движения. Иногда она выдыхала от боли или удовольствия.       Находясь так близко к ней, он ощущал ее запах, ее тепло, ее всю. Под его черными когтистыми руками, сжимающими белую кожу, лежало тело прекрасной молодой девушки, которую он любил и желал. Хотел бы он именно сейчас сказать все, что накопилось, но почему-то в очередной раз в нем не находилось слов, которые бы все описали. Когда Мария уже начала засыпать от его теплых поглаживаний, он наконец решился: — Марусь, — мягко позвал он ее. — Прости меня, — снова и снова повторял он, когда ее голова повернулась в его сторону. — Я так сглупил, был таким слабаком. Я… не смог сделать все правильно, и это меня съедало, я ведь всегда… А тут…       Она перехватила его руки, заглядывая в глаза и кладя пальчик на его губы. Отрицательно покачав головой, она утянула его в кровать. — Я…       Она снова не дала ему ничего сказать. И от этого ему почему-то стало легче. Воронцова просто легла на кровать, закрывая глаза и укрываясь одеялом. От него она ждала того же. — Но…       Ее глаза сказали больше любых слов. И он больше не пытался что-либо говорить. Николай скинул рубаху и штаны, оставаясь только в трусах. Благо принять быстрый душ он успел перед ужином, как и девушка, которая сменила платье и привела себя в порядок после долгого и тяжелого дня. Он лег на вторую половину кровати, ожидая непонятно чего.       Но ничего не происходило, он старался дышать ровно, не выдавать своего волнения, но когда у него иссякло терпение, король повернулся в сторону девушки. И обнаружил, что она мило спит, свернувшись в клубочек и положив ручки под щеку. Тяжелый день на свежем воздухе, множество дел и хороший массаж окончательно добили ее, и она блаженно закрыла глаза, сразу засыпая.       Николай смотрел на нее, наблюдал за умиротворенным лицом, желая прикоснуться, поцеловать, провести рукой, но не решаясь это делать, чтобы не тревожить ее сон. В душе больше не было переживаний или боли. Она была рядом, отчего-то простое осознание этого ставило все на свои места. Не было мыслей про собственные ошибки и про женитьбу, просто хотелось, чтобы так было всегда. Так спокойно и хорошо. Николай придвинулся ближе, приобнимая ее и притягивая к себе, Мария даже во сне улыбнулась и с удовольствием нырнула в его объятия, устраивая так привычно и нужно голову на плече. Может им и правда не нужны слова? Не нужны предложения и свадьбы, просто потому что они уже чувствуют друг к другу намного большее?