Молчанка для болтливого короля

      Казалось, что все начинало налаживаться, становиться так, как было прежде: Мария была рядом с королем, поддерживала его, выступала от его имени на заседаниях кабинета министров, делилась с ним идеями, принимала его помощь, вместе они, как и раньше, что-то придумывали и делали, на людях они были той самой королевской парой, которую ставят всем в пример крепкой любви и семейных ценностей, но наедине Николай ощущал гнетущую тишину, чувствовал вину и все еще не мог вернуть тот уровень доверия между ними. Во многом потому что не мог сказать заветные слова.       Воронцова не обращала на него внимание, она будто не чувствовала пропасти между ними, будто не ощущала неподъемным весом золото кольца на пальце, будто считала, что все было как прежде, но в кровати они только спали. Это было звоночком. Николай понимал, что девушкам иногда надо пожить пару дней без физической близости, понимал, что накосячил и заслужил наказание, но во всем остальном Мария была прежней. Она улыбалась ему по утрам, держалась за его локоток, поправляла лацканы его мундира, будто на них есть пыль, смотрела преданными и влюбленными глазами, но не делала ничего помимо этого, а Николай не знал, как подступиться.       Больше он конечно не думал отдаляться. Чтобы хоть как-то преодолеть какие-то внутренние проблемы, он иногда подолгу разговаривал с Женей, ставшей его личным психологом и советником в любовных делах. Сафина вздыхала и пожимала плечами на все ситуации с Марией, казалось, во дворце совершенно не понимали ее поступков. Ведь нормальная девушка бы обиделась, закатила скандал, как-то выразила свою боль, но Воронцова будто была несгибаемой сталью для всех, по крайней мере желала такой казаться, но ему позволяла увидеть себя слабой, прижаться к нему щекой и даже поплакать. Это она позволяла и в присутствии гришей.       Так оказалось, что она сдружилась с Зоей и Женей, которые устраивали посиделки раз в неделю у Назяленской в покоях. Никто из них не желал посвящать короля в их тайны и секреты, которые они обсуждают в такие ночевки. Николай кусал локти, предполагая, что на таких встречах с подругами его невеста выплакивает всю боль им, а не ему, рассказывает о всех проблемах между ними, которыми не делится с ним. Ведь проблемы же были? Ну были! Он их чувствовал, чувствовал, что между ними стена, пропасть, что-то, что мешает жить как прежде, и даже лучше, идти дальше, быть семьей, о какой мечтал король.       Но только он желал поговорить с Марией об этом, как у него будто отсыхал язык, будто все слова пропадали, и он мог только глупо мяться, не умея подобрать правильные слова, а после девушка гладила его пальчиками по щеке или руке, успокаивая, и он на какое-то время забывал о проблемах. Она будто понимала, что у него проблемы, а также понимала, что он не может их озвучить, но ведь она любила его с проблемами и без, а потому просто ждала, когда это наваждение спадет с Николая, и он сможет рассказать все.       Но он не мог. В какой-то момент он понял, что это его даже больше не огорчает, а злит. Он — Николай Ланцов, король Равки, герой войны, изобретатель, князь Удовский, майор двадцать второго полка, здоровый мужчина в самом расцвете сил, с демонической сущностью внутри, красавец и умелец на все руки. Какого черта он не может сказать чертовы слова? Простые слова, которые он мог всегда произносить с такой легкостью и быстротой, он мог придумывать слова на ходу, мог импровизировать, мог быть кем угодно, красиво подбирал предложения, мог околдовать и очаровать любую, но перед Марией он терял все свои прежние умения.       Винить в этом девушку было бы верхом глупости — здесь проблема в нем самом. Что-то не так стало с королем Равки, раз он уже не может менять личности, как перчатки, смешно шутить и говорить невпопад, но так метко и колко. Чтобы как-то восстановить в себе это ораторское умение, он стал больше общаться с Зоей, читал книги вслух, тренировал скороговорки, разминал мимику перед зеркалом, даже потренировался с Толей в писании стихов и рифмовании слов. Но перед Воронцовой он вставал в ступор и снова терялся, будто девушка являлась Святой, а он самым верующим человеком.       Николай смотрел на Марию, и его сердце гулко отдавалось в груди, он видел ее милые морщинку у глаз, которые появлялись от улыбки, видел, как она хмурит лобик и закусывает губку, когда надо над чем-то подумать, он замечал каждый отблеск небесно-голубых глаз, каждое движение тонких пальчиков, складываемых в жесты или же мягко оглаживающие его скулу. Она была такой манящей, такой мягкой и нежной, такой родной, но в то же время недостижимо далекой, потому что он теперь не мог всегда читать ее, как открытую книгу, какие-то ее взгляды он не понимал, а переспросить не мог, и это нависало над ними.       Но жизнь продолжалась, они занимались делами государственной важности, обсуждая с доверенными лицами и министрами инициативы новых законов, заканчивали суды с прошлыми дворянами и получали от них деньги в казну, они посещали мероприятия, связанные с всеми государственными делами, делегируя обязанности между друг другом, чтобы никто сильно не перенапрягался, они выслеживали заказчиков того обвала у Воронцовых. Жизнь кипела, и так оказалось, что и до собственных проблем они порой не добирались, потому что слишком уставали.       Насчет новых законов и кодексов, которые составлялись всеми деятелями в стране. Каждый из министров принимал активное участие, потому что в плане законов заинтересованы были все. Для начала были пересмотрены старые законы. Для этого приглашенный лектор из Кеттердама сделал анализ всех нормативных актов, чтобы резюмировать, какие из них устарели, а какие все еще возможно контролировать. Далее вместе с этим же лектором Мария составила основные блоки законодательства, которые необходимы развивающемуся государству. В некоторых из этих законов были применены старые законы, какие-то же необходимо было придумать.       За основу решено было взять государственную модель Керчии, но и некоторые акты взаимствовались из права Фьерды. Для того, что задумала девушка модель индустриальной капиталистической страны на острове была самой подходящей, ведь именно экономика Керчии была самой передовой и развитой. Однако многие их реформы не подходили Равке — все-таки родная страна Николая не имела такого потока торговли, не участвовала в торгах на бирже, не использовала торговые договоры, вообще не имела свободных денег в обороте. Многие планы Марии рушились на глазах, и девушка даже срывалась, горюя у него на плече, что ничего не получается, но тогда он находил нужные слова, находил в себе силы сказать слова любви и признательности, может быть потому что это не было связано с предложением руки и сердца?       Воронцова глубоко вздыхала, благодарно целуя его в щеку, утирала слезы и шла с новыми силами в бой на арену законодательных проблем. И Николай шел с ней рядом, не чувствуя пропасти, стены, чего-то, что мешало им быть вместе и понимать друг друга. Из-за всех проблем было решено оставить пока далекоидущие идеи на будущие, и сосредоточиться на том, что они могут сделать. Было отредактировано налоговое право, установлена четкая мера оброка, а также подушного налога, идея Марии с отслеживанием предпринимателей тоже была хорошо воспринята специалистом из Кеттердама. Вместе с фабрикаторами были разработаны первые лицензионные соглашения на осуществление какой-либо деятельности. В качестве принудительной меры и эксперимента все торговцы и предприниматели столицы были переведены на такое соглашение.       Каждому было объяснено, что каждый год они обязаны отчитываться о своей работе государству, и причем государственным деятелям было по большей части плевать, кто у кого что покупает, продает и занимает, главное для них — это уплата налога в казну от каждого хозяйствующего субъекта. Эксперимент в столице был проведен в рамках полугодия. И пока они пожинали только плоды недовольства и непонимания со стороны населения. Большинство из предпринимателей, получивших лицензию и государственную грамоту, не вели книги учета, не подсчитывали свои месячные и дневные прибыли, не платили своим работникам фиксированную зарплату, а жили по принципу — как пойдет.       Тогда в срочном порядке, но все равно на разработку ушло около двух месяцев, были разработаны стандарты ведения учета в организациях, а каждый магазинчик, каждый продавец в каком-то роде предприятие, поставляющее на рынок свои товары или услуги. Благо стандарты было откуда копировать — в очередной раз министры и государственные деятели обратили свой взор в Полвость на предприятие Марии. Николай не знал, вел ли кто-то еще в его стране так отчетность по организации, а потому полагаться он мог только на опыт Воронцовых. Однако и их отчетность не могла быть универсальной, потому как Мария сама призналась, что ведет ее лишь для внутреннего управления, а не для внешней передачи, и хоть, и имея базу, но пришлось многое исправить и дополнить.       Параллельно с экспериментом по внедрению лицензий и стандартов учета финансов на предприятии была организована деятельность государственной печатни. Эту идею предложил сам Николай, который считал, что народу необходимо знать о деятельности их правителя, и не из уст в уста, не из слухов и домыслов, а из собственных соображений и прочитанного материала. Выпуск государственной газеты помог бы решить несколько проблем: во-первых, это помогло бы освещать деятельность самого Николая и выставлять его в лучшем свете, во-вторых, такие газеты являются прекрасным способом донести до народа реформы и законодательные изменения, в-третьих, это могло бы повысить грамотность населения, потому что, чтобы читать то, что издает государство, необходимо было бы знать буквы.       Модель печатного станка Николай как-то видел еще в том же Кеттердаме, и тогда уже был невероятно возбужден идеей печатать на листках бумаги одинаковый текст, который развешивали потом в качестве рекламы по столбам, или же раздавали прохожим. Сам он уже планировал, что печатню можно использовать и не только в чисто государственных целях, а также предоставлять площади и оборудование в аренду для тех же торговцев, которые захотят сделать себе подобную рекламу. В газетах можно было бы размещать объявления или же рекламировать какую-то продукцию, как государственную, так и коммерческого сектора.       Мария с радостью восприняла эту идею, и горячо хвалила Николая, что он даже на несколько секунд загордился собой, да так сильно, что не заметил, как его идея уже стала развиваться в голове девушки и разрастаться все больше и больше. В общем-то, он никогда не сомневался, что Воронцовой нужен лишь небольшой толчок в правильном направлении, а после ее глаза загораются азартом, поток мыслей не остановить, а нежные ручки так и чешутся начать что-то делать. В этом он был с ней очень похож, иногда ему казалось, что они прекрасная команда, что, когда они вместе, то могут не просто придумать закон за ночь, развить какую-то рядовую идею до масштаба государства, а свернуть горы или отстроить заново разрушенные города. Вместе с ней он жил и творил, придумывал и мечтал. А после вспоминал, что не может сказать самое важное…       Зоя и Женя подхватили всеобщее настроение перемен и решили продолжить реформы, которые когда-то начала Алина. Теперь девушки знали, с кем посоветоваться, а главное могли быть уверены, что их не покинут в нужный момент и больше не стоит переживать из-за врагов со всех сторон. Так на базе Малого дворца Женя выдвинула предложение создать университет или же высшую школу как для гришей, так и для простых людей. Однако были проблемы в учебных программах, в размещении учеников и вообще в преподавателях. Сама Сафина предлагала учить в основном медицине, какому-нибудь военному планированию, может быть государственному делу, а потом уже расширять образовательные дисциплины. Зоя поддерживала стремление подруги, аргументируя тем, что Малый дворец может быть базой для обучения химиков и врачей, которые могли бы создавать и сертифицировать лекарства, так же школа гришей всегда будет восприниматься, как военная школа, да и в большинстве своем именно боевым искусствам там и учат, а насчет государственных деятелей, то все вокруг говорят, что им необходимы новые кадры, а никто ничего не умеет — значит, надо учить.       Николай был приятно удивлен, а Мария, кажется, только чего-то подобного и ждала от Триумвирата. Все-таки девушки смогли сдружиться, и наверное уже не раз обсуждали что-то подобное. К тому же Воронцова была частой гостьей в Малом дворце, общаясь с ребятней и иногда даже посещая некоторые из их занятий, она интересовалась жизнью гришей и очень заинтересовалась библиотекой при Малом дворце. Король любил видеть девушку, так по-домашнему завернутую в плед, сидящую на диване и читающую какую-то принесенную оттуда книгу. Она была невероятно милой, родной и нежной, а он все никак не мог…       С горем пополам, но проект государственного бюджета на год был принят и даже выполнялся, тоже с горем пополам, но все-таки… Мария билась день и ночь, сводя строки, решая экономить или вкладывать, просчитывая какими-то формулами риски, читая отчеты или же лично вместе с ним посещая деревни и села, куда необходимо было направить деньги. Были задействованы все князья и дворяне, все они были опрошены и подготовлены к будущей необходимости отчитываться о каждом потраченном золотом в казну. Пока что всех их девушка могла запугивать только одним способом — судом, который она не проиграла ни разу. Николай каждый раз скрывал довольную и гордую улыбку, когда девушка привычным жестом доставала из кармана листки договора, как раз в тот момент, когда хозяин поместья начинал рассказывать о чем-то больно интересном только ему. В таких договорах четко прописывались обязанности всех сторон — государство предоставляло определенную сумму из казны, а дворяне обязаны были выполнить все пункты работ: построить дороги, или провести сточные каналы, чтобы на улицах не воняло, или открыть школу или больницу, или предоставить крестьянам новое оборудование, или проследить за размещением гришей и их последующей работой. В общем, в этот момент лицо каждого кривилось от понимания, что не подписать бумагу он не может, а если подпишет и что-то не сделает, то эта девушка потом его засудит.       Николай вообще с удивлением замечал, какой вес стала иметь Мария в государстве. Если раньше только от него все шарахались, как от прокаженного, желающего все менять вокруг, то теперь их тандем образовывал ядерную смесь, а все консерваторы уже спешили бежать из страны или передать свои имения кому-то молодому, кто понимает веяния всех этих перемен и изменений. Королю от этого было весело. Вместе с Марией, с Триумвиратом и друзьями он ощущал себя некой бандой, шайкой сорванцов, которая хочет разрушить все старое и построить новое. И он не только ощущал это, потому что каждый из них грезил об этом, а потому что вместе с эти потрясающими людьми он чувствовал себя сильнее.       С недоброжелателями предприятия Воронцовых пока что было тихо. Заказчики решили залечь на дно после приезда короля, после активного вмешательства государства и личного участия Николая в расследовании. Возможно их враги почувствовали, что между влюбленными не все так просто, и решили бить на опережение, надеясь, что все уже в прошлом. Но теперь Николай не собирался покидать девушку, которая носит на пальчике подаренное им кольцо, не совсем правда подаренное, все-таки девушка сама взяла его, но ведь… Ну… Короче, Николай считал, что может своей фигурой отпугнуть любого вредителя и завистника. Со стороны расследования все было тихо — не удалось найти что-либо на складах, только подчистить ряды государственных изменников, которые продавали государственное имущество на черный рынок. Также удалось прикрыть пару лавочек и на самом черном рынке, но король понимал, что закрывается что-то одно — на его месте сразу появляется что-то похожее. Со стороны исполнителей тоже не удалось выяснить более весомые доказательства, а потому они были отправлены на службу на границу в качестве отбывания срока.       Николай тоже не сильно-то верил в виновность давнего врага или же друга Ивана Михайловича — соседа Путилова, который сначала чуть жену не увел, потом грызся из-за всякой мелочи, а потом еще и сына своего задумал женить на младшей дочери. Все-таки при личном знакомстве оказалось, что старик Путилов — копия старика Воронцова. Оба ворчливые и каждый на своем уме. Король лишь покачал головой, понимая, что подобная вражда лишь ребячество, которое не может перерасти в что-то большее по одной простой причине — каждый из соперников не хочет терять оппонента, потому что им нравиться это соревнование и ворчание друг на друга. Николай даже отметил, что женитьба детей очень даже радует обоих стариков, потому что тогда у каждого появиться больше шансов подкалывать другого. Наверное, это та старость, которую Николай хотел бы и себе.       Так же королю казалось вполне логичным предположение, что хотели навредить не самой девушке, а ему через нее. Та же Керчия могла так поступить, чтобы Мария дольше выплачивала кредит, а значит не могла сотрудничать с Равкой в поставке железа. Девушка долго не хотела верить в эту теорию, но все-таки согласилась на небольшую помощь от Николая. Так как по условию договора ей нельзя заключать контракты с государством, то пусть заключает контракты с Крыгиным или кем-нибудь еще, который потом бы перепродавал железо государству. Фактически Мария бы была не причастна к сделке с Равкой, а только предоставила сырье посреднику, откуда ей знать, куда денет этот посредник ее сырье? Ниоткуда, а потому она чиста. Конечно же слишком правильная Воронцова не хотела так поступать, но все-таки поддалась на уговоры, потому что Николаю удалось аргументировать это тем, что короне необходимо железо, а ей необходимо как можно быстрее вернуть долг — сама же говорила, что надо погасить внешние долги.

***

      Они сидели одни в зале совещаний, где обычно проходили собрания кабинета министров. Все министры уже разошлись по своим делам, получив нагоняй от Марии или же даже похвалу, но все они получили также новые задания, которые необходимо подготовить. Вообще, раньше Николаю казалось, что заседания в зале совещаний — самое скучное время, потому что зачитывались какие-то отчеты, комментировались какие-то бумажки, но теперь каждое заседание было похоже на настоящий разбор полетов, где каждый докладывал кратко о своих успехах, причем достаточно честно, а после Мария и сам Николай просто выдавали новые указания и что-то проговаривали для разъяснения. Все ускорилось и стало более логичным и последовательным. Не было больше долгих дебат и глупых вопросов — теперь в кабинете министров заседали только образованные и адекватные люди, никто никого не подсиживал, а наоборот старался помогать.       Сейчас они сидели вдвоем, просматривая отчеты, подготовленные кем-то из министров, а также девушка что-то подсчитывала из бюджета, получив донесения из разных уголков страны о выполнении дворянами своей части сделки. Буквы расплывались перед Николаем, а он вроде даже выспался, хотя каждое утро просыпался от боли в паху из-за долгого отсутствия женского тела, которое лежало рядом и вообще не подозревало о проблемах, но ведь он не мог же просто на нее наброситься, потому что ему захотелось. Если девушка сама не делает намеков, значит она обижена и не хочет, ведь так? А еще он просто устал сидеть в душных кабинетах и залах, на улице все цвело и пахло, было по-майски прекрасно и свежо, хотелось гулять и романтики. Но он даже не мог сделать предложение любимой девушки!       От очередного порыва злости на самого себя он стукнул кулаком по столу, отчего Мария ощутимо вздрогнула, поворачивая к нему взволнованное лицо. — Прости, — прикрыл лицо рукой Николай, потирая глаза. — Ничего в голову не лезет…       Нежные ручки мягко коснулись его рук, убирая пальцы от карих глаз. Она посмотрела на него успокаивающе нежно и добро, что у него сердце защемило. Он даже опустил взгляд вниз, и глаза зацепили золотой ободок кольца на ее безымянном пальце. Это его расстроило — он не может это сказать! Почему?       Мария поняла его по-своему. Она сняла кольцо и положила перед ним на стол. Николай в страхе поднял на нее взгляд, замечая все ту же нежность и любовь. Она показала качающиеся вниз-вверх чаши весов, тыкнула его пальчиком в грудь, показала крест, качая отрицательно головой, сложив пальцы на руках так, чтобы были видны только указательный и большой, она ими махнула в сторону, а после схватила что-то, будто поймав ладонью и откинула ее в сторону. — Нет, я… — он подвинул кольцо ей, не зная, что и сказать, в голове образовалась каша, сердце отбивало чечетку, а обще состояние можно было охарактеризовать, как паника. — Я должен сказать… Я…       Мария выгнула вопросительно бровь, но кольцо пока оставила на столе. Николай снова мялся, понимая, что сейчас надо сказать, но как? Она глубоко вздохнула, а после снова показала качающиеся чаши весов, тыкнула его пальчиком в грудь показала крест и показала указательный и большой, покачала ими из стороны в сторону, тыкнула себе в грудь пальчиком, ударила ребром одной руки по ладони другой и показала указательным вверх. — Да я сам не знаю, в чем проблема, — вскочил он на ноги, желая пройтись, желательно не обращать внимание на нежные и преданные небесно-голубые глаза, которые так не хочется подводить. — Я так хочу, так должен все сказать, но внутри что-то мешает… Ух, вот видишь хоть что-то…       Девушка поймала его за рукав, утягивая обратно на стул. Она мягко улыбнулась, тыкнула себя в грудь пальчиком, показала крыши и длинные дома Кеттердама, показательно соединила руки вместе, будто их пожимая, стукнула кулачком в ладонь, постучала по голове вертикальной прямой ладонью.. Николай насторожился, такого девушка ему раньше не рассказывала. Мария снова показала вертикальную прямую ладонь у лба и помотала рукой у рта, хмурясь не довольно, тыкнула себе в грудь. Она снова показала первый жест, ударила боком ладони по открытой другой, от губ, сложенных трубочкой, она указала на пол, и тукнула себя в грудь.       Переведя дух и наблюдая за его реакцией, она положила ему ладонь на щеку, нежно проводя подушечками по скуле. После тыкнула его в грудь и указательными пальцами провела две линии — от себя и к себе. — Вы обсуждаете это с Зоей и Женей? — выпалил он, почему-то подумав про это, хотя стоило бы просто поблагодарить ее за рассказ, но Мария вчера была весь вечер и всю ночь с гришами в Малом дворце, и ему было жутко интересно, о чем они говорили.       Мария выгнула вопросительно бровь. — Ну, вы так много общаетесь, секретничаете, наверное, о парнях там… Ну, что обычно девочки делают… — замялся он. — Я не против, просто… Мне бы хотелось, чтобы ты была рядом и сообщала мне, если у тебя со мной какие-то проблемы, а то обсуждая это с Зоей и Женей… — он не успел договорить, потому что на его губы лег нежный девичий пальчик.       Воронцова покачала головой отрицательно. После она нарисовала указательными пальцами круги сверху и снизу, снова покачала рукой у рта, и указала на свое платье. — Платья? — удивился он. — Целый вечер и ночь?       Мария усмехнулась, а после нагнулась к ногам, чтобы поднять подол своего орехового платья и стянуть туфельки с ног. Глазам короля предстали женские ступни, отчего он слегка сглотнул, все-таки голой он ее обычно видел только вечером и утром и то позволено ему было только видеть, но не трогать, и тут он только смотрел. Смотрел и видел что-то блестящее не ногтях. — Вы красили ногти? — выпучил он глаза, не веря в собственные догадки, но девушка довольно кивнула, потом похлопала ручками щечки, довольно улыбаясь. — И делали маски на лицо?       Николай и сам разразился смехом, понимая, как глупо выглядел, ревнуя свою девушку к обществу подруг, тем более если они там занимались какой-то девчачьей ерундой. — Да, — улыбнулся он. — Это в стиле Жени и Зои! — он чуть-чуть призадумался, кое-что вспоминая, — Вы ведь и нижнее белье наверняка обсуждали?       Мария хитро улыбнулась, не желая отвечать на этот вопрос. А он просто был счастлив, что хоть что-то они решили. Он сам взял колечко со стола и надел на ее палец, так и не сумев что-либо из себя выдавить, но как оказалось, это было и не надо. — Можно я тебя поцелую? — выпалил он.       Девушка нахмурилась и выгнула снова вопросительно бровку. — Ну… Я думал, что ты обижаешься, что не желаешь, чтобы я к тебе ну… лез, чтобы целовал и делал что-то более… м-м-м… более дерзкое…       Мария удивленно вытаращила на него глаза, а после постучала поочередно указательным и средним по горлу. Она тыкнула себя в грудь, показала на висок, тыкнула в грудь Николая, отрицательно покачала головой и снова указательным и большим помотала из стороны в сторону. — Что? — весь воздух даже вышибло из его легких. — Да я… Я вообще-то всегда готов!       Он демонстративно нагнулся вперед, сразу приступая к горячим и страстным поцелуям, на которые она с жаром и пылкостью ответила. Поцелуй скоро перерастал во что-то то самое «дерзкое», а потому они жались друг к другу, наконец добившись единения тел. Страсть охватила их, но и место играм и смешкам осталось. Потому что Мария отстранилась, хитро улыбаясь, она приспустила ослабевший вверх платья, показывая кружевной бюстгальтер, и свою широкую игривую улыбку. — Значит, все-таки обсуждали нижнее белье, — сглотнул пошло он, даже боясь представить во что могли нарядить его невесту Зоя и Женя, но всеми фибрами души желая узнать.       А потому он потянул ее из зала совещаний, забив на отчеты и письма, подсчеты и указания, задания и министров. Им нужно было в покои, срочно. На ее пальчике кольцо, под платьем судя по всему шикарное белье, а у него в штанах уже дико узко.