***
Томас Джефферсон, эталон красоты с дерьмовым характером, ненавидел быть слабым. В его кудрявой голове, слабость – это ходить с тростью из-за больной ноги. И, начиная с проблем с коленом, он почти всегда старается обходиться без клюки. Если начинает хромать, то старается не замечать. Однако, мужчина не может предугадать, когда у него снова прострелит многострадальческий сустав. — Томас, еще одна такая самоволка, и ты можешь остаться без колена. — заботливо, но раздраженно отчеканил Джеймс, размешивая чай. Минутой раньше он вколол хорошую дозу обезболивающего, осталось привести друга в чувства. — Ты же знаешь, как это мерзко. Ну... ощущать зависимость от предмета, без которого ты не можешь ходить. — обреченно выдохнул Джефферсон, по-немногу восстанавливая дыхание. Больно. — Ты же знаешь, что можешь остаться просто без ноги. Это всего лишь трость, Том... — Нет, это не "всего лишь трость"! Это значит, что я смирился. Я не собираюсь просто принять это как должное. — моментально вспылил министр, подскакивая и тут же валясь обратно с обречённым шипением. Он никогда не примет то, что Джеймс прав. — Когда последний раз такое было? — вздохнул Мэдисон, кидая кубик сахара в кипяток. — Во Франции. Сентябрь, кажется. Я тогда мотался весь день по Парижу пешком, потому что не мог поймать экипаж, и к вечеру мне уже помогал Лафайет. Без него я бы не добрался даже до аппартаментов. — Даже Маркиз понимает, что тебе нужна помощь. Подумай об этом, и возвращайся, как только станет лучше. Я поговорю с Вашингтоном, он поймет и простит. — Вообще-то... — И ничего слышать не хочу! Не заставляй меня вызывать Салли и отправлять тебя домой. — Шантажист.. — буркнул Томас, откидываясь на спинку кресла.***
Дорогой читатель, здесь нужно уточнить, что Джеймс и Александр друзьями не были. Хорошими знакомыми – да, может даже приятелями, но не друзьями. Они были почти с разных планет, а так же у них расходился вкус в выборе знакомых. Например, Гамильтон не одобрял дружбу с Джефферсоном, считая его полнейшим эгоистом, неспособным любить, в то время как Мэдисон с трудом понимал, как можно общаться с гиперактивным и беспардонным Лоуренсом (Кто бы говорил!). Впрочем, это не их дело. Их приятельство держалось лишь на редкой помощи вроде отгула у Вашингтона, а так же совместной работы над "Записками Федералиста". Джеймс тогда сыграл не последнюю роль. Редко, очень редко в их разговоры влезали Томас и Джон. Они, скорее, были объектом обсуждения, нежели участниками беседы. Часто – немыми зрителями, неспособными перекинуться ничем, кроме дежурного приветствия. — Джеймс, что с этим кудрявым недоразумением? Именно этот вопрос выбил виргинца из колеи. Он ожидал что угодно: шутки, даже злые, может быть сплетни и упреки. Но не беспокойный, почти заботливый вопрос. Конечно, Александр попытался прикрыть это самодовольной ухмылкой (он обожал оставлять за собой последнее слово), однако вышло скверно. Сейчас всё внимание было приковано к Ноксу, что распинался о невооруженности армии, таким образом отвлекая Джорджа. — Смотря, зачем ты спрашиваешь. — скрыв интерес в интонации, Мэдисон повернул голову в сторону говорящего. — Мне показалось, что ему не очень-то хорошо. — Можно и так сказать. Томас – наполовину инвалид, у него больное колено. Он должен ходить с тростью, чтобы не хромать, но этот гений так не считает, вот и прострелило сустав. — брюнет хотел сказать что-то ещё, но закашлялся в платок, отчего кариб похлопал его по спине. — И.. это врождённая "травма" или приобретённая? Не отвечай, если это какой-то секрет. — Не то чтобы и секрет, мы просто не очень любим об этом говорить. Мы оба были в старшей школе, а меня часто дразнили из-за астмы. Обидно не было, но Томаса это подбешивало. Пару раз задиры перешли черту, начиная распускать гадости за спиной, и он полез в драку. Они отделали друг друга до состояния отбивной, несмотря на неравные силы – двое на одного. Томасу очень метким ударом выбили колено и сломали нос... — секретарь на секунду замолчал, думая, как бы сказать правильнее — ...в итоге начала развиваться болезнь Кенига, а при его вечном желании всё успеть она быстро прогрессировала. Теперь стабильно раз в несколько месяцев происходит это, приходится вкалывать хорошую дозу обезболивающего и брать выходной. И не говори ему, пожалуйста, что я тебе это рассказал, он нам обоим головы открутит. — Ясно... спасибо за данные. Думаю, они могут мне пригодиться. — почесав отросшую щетину изрёк Александр, переведя взгляд с собеседника на президента, что с нескрываемым любопытством разглядывал обоих — И, пользуясь случаем.. я на прошлом заседании увлёкся спором, и накричал на тебя, когда ты закашлялся. Извини, я не хотел, просто твой кучерявый приятель вывел меня из себя. Не находил момента, а тут как-то к слову пришлось.. — А, забудь, я не злюсь. Главное, что ты признаёшь ошибку и не упустил шанс. — Ага, в этом я мастер... — Заранее извиняюсь за вопрос, но я уже интересовался у Джефферсона, и хотел бы услышать твою точку зрения. Скажи, если бы вы с ним не были как кошка с собакой, вы могли бы подружиться? — в голосе промелькнула надежда на то, что не всё потеряно. Мэдисон смерил министра любопытным взглядом и тяжело вздохнул, но Алекс начал говорить. — Возможно, я жалею о таких отношениях с Джефферсоном. Возможно. Он тоже, знаешь, ведет себя не лучшим образом. Он.. он яркий и громкий, и слишком высокого о себе мнения! Мы слишком разные. А ещё меня бесит, что во время войны он отирался во Франции, а не с нами. — Слишком разные? Алекс, раскрой глаза, вы друг друга стоите. По секрету скажу, что мы с Генри и Джоном делаем ставки на то, кто из вас первый начнёт кричать! Адамс всегда ставит на тебя, и последние три раза выиграл. Подумай над моими словами, хорошо? — Джеймс улыбнулся. И улыбка – чертовски заразительная вещь. — Томас – не плохой человек. Да, язва. Да, сарказм в теле человека. Но не плохой. — Учту. Но не рассчитываю на то, что он тоже этого захочет... кто знает? Они пожали плечами, возвращаясь к обсуждению вопросов заседания. Вашингтон облегченно выдохнул. Одним потенциальным конфликтом меньше.***
«Возможно, я жалею о таких отношениях с Джефферсоном»
Слова повторялись в голове раз за разом. Правда ли он жалеет? Или это хитровыдуманный план Джеймса, чтобы завлечь мужчину на свою сторону? Хотел бы он дружить с Джефферсоном? — Алекс, ты вообще живой? А-а-але-е-екс? — Лоуренс тронул друга за плечо, выбивая из транса. — Извини, я задумался. Так о чем это мы.. — Я беспокоюсь о тебе, ты ещё не разу не рассказал, какой Джефферсон самовлюбленный мудак. Всё хорошо? — Да, наверное.. не знаю. Долго объяснять. Веди меня в тот ресторан, иначе я умру с голоду! Джон не стал более допытываться. Не хочет говорить – не надо. Все равно сам расскажет. Над головой дзынькнул колокольчик. В нос ударил запах жареного мяса и воска. Сейчас они поедят и снова разбредутся по делам, забывая об этом происшествии.