Вдвоём и всюду

      Отстранившись, Кирю наконец смог отдышаться. Это было непросто. «Офицер» дрался как зверь. Но в итоге его удалось поставить — уложить — туда, где ему самое место. Победить его же оружием.       Пристёгнутый наручниками к спинке кровати Маджима ещё пару раз из принципа взбрыкнул, но от взгляда Кирю не укрылась его донельзя довольная ухмылка, не сходившая с его губ всё то время, пока «пленник» волок к постели и обездвиживал своего «пленителя». Он лежал на животе, зарывшись головой в подушку и выгнув плечи; его униформа сбилась и измялась. Так и просилась, чтобы от неё избавились.       Немного переведя дух, Кирю снова наклонился к нему, расстёгивая форму, чуть приспуская её с плеч. Ему нечасто удавалось оказаться в настолько выгодной позиции — и нечасто он был в настроении в ней оказываться. Но сейчас Маджиме удалось его разозлить, пускай и совсем немного. Поэтому и он не будет церемониться. Захочет полюбоваться — будет любоваться: его растрёпанными волосами, его изящным, дышащим силой телом, расписанным, как полотно, прекрасными ирэдзуми, его затянутыми в ткань брюк бёдрами.       Захочет взять — возьмёт то, что захочет, и так, как захочет. Офицер определённо заслуживал наказания за свою бестактность.       Пока Кирю ослаблял пряжку его ремня, Маджима успел ещё пару раз лягнуться, но так и не достал его, неразборчиво ворча что-то в подушку. А у Кирю, когда он наконец стянул с него штаны, перехватило дыхание. И, словно бы ощутив чужой восхищённый взгляд, Маджима глухо хихикнул и, внезапно став куда покладистее, кокетливо и плавно взмахнул ногами — одной, второй.       Чёрные, до середины бедра доходившие чулки с кружевным верхом, пристёгнутые за тонкие ленты к поясу на его талии, шли ему не хуже сетчатых. А уж от одной мысли, что офицер ходил в них, вероятно, весь день, у Кирю голова пошла кругом. Он безотчётно прикоснулся к его ногам, благоговейно проводя по гладкой нейлоновой поверхности, которая подчёркивала каждый изгиб. Очнулся, лишь когда со стороны подушки послышался тихий самодовольный смех.       — Ну и кто ещё здесь шлюха? — вмиг посерьёзнев, Кирю звонко шлёпнул его по заднице, отходя к прикроватной тумбочке. Он уже пару раз бывал здесь и знал, что внутри можно отыскать что-нибудь подходящее. Сильно экспериментировать он не любил, но кое-что ему всё же приглянулось, и вместе с тюбиком смазки Кирю достал из ящика кляп.       — Не хочу, чтобы на твои крики приехала настоящая полиция, — хмыкнул он, на что Маджима оскалился и щёлкнул зубами:       — Ну давай, если не жалко пальца или двух!       Приподняв бровь, Кирю положил ладонь на ему основание шеи и провёл вверх, к щетинистому выбритому затылку.       — Жалко, — ладонь скользнула под горло и сжала несильно, на пробу, — поэтому тебе придётся открыть рот.       Маджима глянул на него игриво, но не расцепил зубов. Поэтому Кирю пришлось сдавить сильнее, пока из чужого горла не послышались хрипы. Чуть ослабить — Маджима сипло втянул воздух, но пока держался. Ещё пару раз — и он откинув голову назад, стал отчаянно хватать ртом воздух, чем Кирю и поспешил воспользоваться.       И он бы ощущал себя немного перед ним виноватым, если бы Маджима, продышавшись через нос, не смотрел на него таким влюблённым взглядом.       — Ты помнишь о знаках? — спросил Кирю, поглаживая его по спине, где из-под наполовину снятой формы виднелись яростные глаза Ханни. Маджима энергично закивал. — Мне нужно убедиться. Покажи знак «стоп».       Маджима, закатив глаз, показал ему сперва средний палец, а потом и нужный знак — вытянутые средний и указательный.       — Хорошо, — с коротким характерным звуком открылся тюбик смазки. — Продолжаем?       Маджима соединил большой и указательный пальцы в кольцо: «Продолжаем». А по его нетерпеливому ёрзанию Кирю угадал и вторую часть фразы: «…Шевелись уже». И снова с размаху шлёпнул его — потому что офицер был больше не в том положении, чтобы отдавать приказы. Ответом был сдавленный звук, мало походящий на протест, зато куда больше — на стон предвкушения.       Чтобы стянуть с него трусы — конечно же, идеально подходившие ко всему остальному параду, о чём речь — чулки пришлось отстегнуть. Не теряя больше времени, Кирю пристроился за ним на кровати, сам избавляясь от лишней одежды и принимаясь растягивать его, придерживая за талию, потому что Маджима уже выгибался и раскрывался ему слишком, слишком соблазнительно. Потому что Кирю мучительно хотел его — хотел тогда, в пустом переулке, в этой абсолютно-точно-не-фетишистской полицейской форме; хотел его, стоя перед ним на коленях со сведёнными за спиной руками, пока офицер крепко держал его за волосы; и он хотел его сейчас, в этих таких-же-совершенно-не-фетишистских чулках, усмирённого, распростёртого и заведённого с новой силой от грубого обращения.       Когда он решил, что с приготовлениями достаточно, Кирю вытер пальцы о простыни и вошёл сперва медленно, жмурясь от ощущения чужого жаркого, тесного нутра и коротко выдыхая, погружаясь почти до основания. Стон, который издал при этом Маджима, наверно, разбудил бы всех соседей, если бы не кляп. Но это было не то, чего Кирю от него добивался — не то, ради чего он его затыкал.       Когда он, всё так же медленно выйдя почти на всю длину, резко толкнулся обратно, так, что от его движения кровать чуть пошатнулась, Маджима дёрнулся в своих оковах и закричал по-настоящему, и Кирю не хотел думать, чего в этом крике было больше — боли или дикого восторга. У него все мысли заволокло пеленой доведённого до края возбуждения, и, ведомый этим, он задал быстрый и беспощадный темп, крепко держась одной рукой за чужую талию, а вторую перемещая на плечо — так удобнее было насаживать его на свой член, хрипло выдыхая и ощущая, что с каждым грубым толчком разрядка всё ближе.       Накрытый волной оргазма, Кирю кончил под истеричные визги Маджимы, с которыми кляп едва справлялся. Но, выйдя и придя в себя, обнаружил, что тот всё ещё твёрд как камень. Можно было бы протянуть ему руку помощи, но…       …но сегодня офицер определённо заслуживал взыскания.       Кирю снова проник в него двумя пальцами — теперь сделать это оказалось куда проще, — и отыскал жаждущий внимания комок нервов. Маджима снова выгнулся и всхлипнул; двинул бёдрами, в отчаянии готовый трахнуть хотя бы матрас, но Кирю не дал ему такой роскоши, удерживая в мёртвой хватке и ни на секунду не оставляя его простату в покое.       — Спокойно, офицер, — снова способный говорить, он вернул Маджиме его же фразу. — Я знаю, второй раз всегда труднее… В конце концов, это должно быть для тебя наказанием.       От тона, которым Кирю это сказал, Маджима весь задрожал и всё-таки кончил, сжимая в кулаки скованные руки и сильнее зарывая голову в подушку. Когда он окончательно обмяк, Кирю вынул пальцы, теперь скользкие не только от смазки, но и от его собственной спермы — ничего лучше, чем вытереть их о ту же простынь, он не придумал.       Маджима что-то промычал из подушки. Спохватившись, Кирю тут же вынул у него изо рта кляп и взял ключи от наручников.       — Что говоришь? — отстёгивая его, он наклонился ближе с лёгким беспокойством, которое всегда приходило к нему после таких бурных сессий.       — Я разорюсь, блять, на прачечные с тобой, — с притворным возмущением повторил Маджима, лениво перекатывая голову на бок.       — Ты уже разорился на платье, парик, аренду «Азии», постановку зомби-фильма, костюм айдола, такси… — Кирю глянул на те остатки одежды, что ещё каким-то чудом не слетели с него, — …и полицейскую форму с пистолетом, — поняв, что освобождённый Маджима вполне в порядке, он успокоился и лёг рядом с ним на безнадёжно испорченные простыни. — Не думаю, что один-два похода в прачечную сильно ударят по твоим финансам, ниисан.