Someone to hear your prayers

Почему Гарри никогда не замечал, что в Хогвартсе действительно всех слишком много? Даже в его маггловской школе не было такого скопления народу разных возрастов, которые бы пялились на него из разных точек одного помещения. Нет, конечно, Поттер, появившись в середине ужина в честь Хэллоуина, вылез из своей депрессивной берлоги спустя неделю своеобразной спячки и произвёл фурор, отказавшись от формальностей черных мантий, но, послушайте, есть же место приличиям и этикету? Да будет Вам известно, что у него сегодня последний день жизни, так что мальчик-смертник имеет право на идиотский безразмерный вязанный ярко-красный свитер с мультяшными львами, потёртые кроссовки и абсолютно точно маггловские дырявые в коленях джинсы. Гарри Поттер сегодня на вайбе, захлопните завидовалки, черти. Вальяжно прошествовав на место за столом гриффиндора, юноша одарил всех присутствующих ослепительной улыбкой и плюхнулся между Гермионой и Невиллом. Схватил бокал, отсалютовав в сторону профессорского стола, и, не сводя глаз с Дамблдора, отпил. Ему жуть как хотелось, чтобы Альбус прочёл его мысли — или как там называется? Судя по удивлению на лице, он это и сделал. Разумеется, кому приятно, когда посылают на хуй? Видит Мерлин, Гарри сделал это несколько раз и с таким упоением от ситуации, что едва ли не расхохотался, проливая на погребальный наряд тыквенный сок. Возможно, Поттер трус и слабак, собирающийся прикончить себя, лишь добавив крови на чужие руки, оставить всех людей позади, а возможно — сильный и до зубного скрежета терпеливый, если стоически выносил всё, дав закономерную слабину только сейчас. Книззл знает, честное слово. Но он примет смерть как старого друга, что давно не появлялся на горизонте, улыбнётся и разведёт объятия, последние в своей жизни. Примет в них смело, не почувствует боли — и окажется свободным. Один шаг — и конец. Сильный ли это поступок слабого человека или слабый — сильного? Гарри прочтёт на крышке гроба, отпечатав изнутри холодных век ответ, позже процитирует его прожившим долго и счастливо друзьям. — Ты какой-то странный, Гарри, — Гермиона обеспокоено коснулась плеча вздрогнувшего парня и будто сквозь него стрельнула взглядом в начинающего паниковать Невилла. — День сегодня чудесный, — Поттер прямо из общей тарелки наколол себе печеной картошки, отправив в рот, — М! Софетую, офень фкуфно. Грейнджер нахмурилась. С Гарри определённо произошло нечто, о чём он либо предпочтёт никогда не вспоминать, либо зарыть настолько глубоко в себе, чтобы ничем нельзя было вытащить. Ни намёка не будет. Но Гермиона кого только из животного мира не съела в области Гарри Поттера. Она знает каждый мускул эмоций на его лице, каждую фразу и каждый жест. Она знает, что с Гарри что-то не так. Чувствует. Самое главное — знает, что потомственный, блять, гриффиндорец уже задумал что-то. Ей неспокойно. — Гарри, — начинает девушка мягко, склоняясь ближе к другу, — расскажи мне. Не сейчас, после ужина, хорошо? Попрошу Добби сделать какао, а домовики Хогвартса с удовольствием принесут пирога с патокой, как тебе? Гарри смеётся, жуя: — Ты ж, вроде, против эксплуатации эльфов, Миона? И смотрит. Таращит свои пустые осколки бутылок на Грейнджер. Они всё ещё такие удивительно яркие и по-оленьи большие, искренние, добрые, с маленьким тёмным пятнышком в левой радужке. Гермиона не позволяет своим бровям изогнуться в жалобном «домике» и давит в себе порыв обнять его. — Ладно, Гарри… — сдаётся она, отпуская плечо, — Хорошо, мы обязательно потом поговорим. Потом, да. — Конечно, — улыбается Поттер, толкает подругу локтем, — не кисни, у нас праздник! А ты, Нев, — Гарри поворачивается к однокурснику, — чего такой дёрганый, будто дементора увидел? Ты лучше б подумал о том, как Луну будешь на Рождество к себе звать! Мандрагоры за тебя на неё только накричат. И он снова заливается хохотом. Студенты оборачиваются, крутят у виска пальцем и шепчутся. А Гарри так плевать на них всех, на все их шепотки. В первый раз, что ли? Поттер подмигивает Снейпу в ответ на его уничтожающий взгляд и показывает язык Амбридж, чьё возмущенное жабье лицо корчится неприятными морщинами. Как же, однако, всё до тошноты неизменно. Гарри опрокидывает в себя бокал тыквенного сока, мысленно жалея, что пряный яблочный сидр — лишь вкус, а не составляющее. Деткам же алкогольчик нельзя. Гермиона снова не даёт упасть другу в пучину вопросов о важности его бренного существования, завлекая разговором про руны. Невилл, более расслабленный и улыбающийся этой своей кривозубой улыбкой, поддакивает по травологии. Видят насквозь, отвлекают. Несмотря на все те нелестные слова, высказанные Поттером в их адрес. Друзья. Как хорошо звучит это слово. Гарри в мгновение кажется, что зря он это всё задумал. Зря вновь не собрался с силами. Зря утопился в отчаянии и омерзении к себе. Зря, зря, зря. Он жуёт губу, отрывая тонкую кожицу зубами. Он же подросток с гормонами и заводной игрушкой обезьянки в голове. Гриффиндорец — семь раз отрежь, один хуй — криво. Гарри впервые за семь дней задумывается, а хочет ли он умирать? Подумать ему не дают двери Большого зала, с шумом впускающие в себя чёрное вытянутое облако. Поттер почти заворожённо наблюдает, как оно разделяется, и каждый кусок приземляется по периметру, некоторые разбиваются, открывая безликие белые маски Пожирателей, между факультетских столов. Преподаватели в одно движение — все, как по команде — достают палочки, старосты повторяют их действие, направляя на врагов, но не атакуя. Тёмные мантии не шевелятся. Гарри чувствует какое-то облегчение и пугается. Волан-де-Морт пришёл за ним. Весьма мило. — Зачем вы явились сюда? — Первой подает голос Минерва. Львица. — Отпустите детей — и мы спокойно поговорим. — О, моя дорогая Минерва, детей мы трогать не будем, а наш-с-ше приш-с-шес-с-ствие подраз-с-сумевает под с-собой с-сущ-ш-ший пус-с-стяк. А вот и сам великий и ужасный Тёмный Лорд Волан-де-Морт! Неебическим шипящим принцем на коне проходит через огромную арку, ухмыляясь безгубым ртом. Он движется плавно, будто плывёт, аристократично. Щели, что заменяют нос, подрагивают, улавливая запахи эмоций. Напряжение, страх… За такой коктейль мужчина не отдал бы и кната — приелось уже. Волан-де-Морт медленно обводит алым взглядом всё помещение, вылавливая среди студентов нужную вороную макушку. Гарри непроизвольно вздрагивает, сталкиваясь зрительным контактом с этим. Парень на автомате тянется к палочке, отодвигая Грейнджер к себе за плечо. Но вновь поддаётся общей игре в статуи. Старается оценить ситуацию и поставить ей баллы абсурдности. Так, окей. Вот он, Гарри Джеймс Поттер, вот Том Марволло Реддл, эй-кей Володя. Они в Хогвартсе. Смотрят друг на друга и ничего не делают, хотя пророчество, вроде, кричало абсолютно противоположное. Так, ага. Шибаните вот прямо сейчас Поттера по башке. В бокале точно был тыквенный сок? Десять из десяти, короче. Волан-де-Морт останавливается напротив Гарри, смертью возвышаясь и блестя серо-белой кожей. Ухмыляется и протягивает тощую когтистую руку к нему. — Палочку, Поттер. Где-то на периферии, за вытянутым преподавательским столом, по несуразно большому стулу стекло розовое пятно, томно охнув. По каменному полу покатилось чье-то древко. Малфой тупо хлопнул веками и поспешил вжаться в Нотта и Забини, сливаясь с ними в подобие Цербера. Гриффиндорец едва сдерживает себя от ехидного смешка в кулак. — Класс, — откашливается Гарри, шаря рукой по скамье рядом, — ни здрасьте, ни как дела, Вас кто манерам учил? Василиск? Парень находит нервно вспотевшую ладонь Гермионы и сжимает. Девушка отвечает. Она дрожит — Гарри это чувствует. Её кровь пульсирует в пальцах, отдаваясь стуком в сердце парня. Поттер бросает косой взгляд на вжавшего голову в плечи Невилла. Он жмурится, силясь раствориться в окружении. Волан-де-Морт ни на одного из друзей парня не смотрит, лишь вопросительно изгибает надбровную дугу. — Меня ли учить тому, кто не с-с-соблюдает школьного предпис-с-сания на форму волшебников, Мис-с-стер Поттер? Нет, это уже был удар ниже пояса! А Гарри так старался! — Чем тебе мой свитер не угодил?! — Возмущенно спрашивает Поттер, оттягивая ткань и разглядывая мультяшных львов как в первый раз, — Мне его подруга подарила, между прочим! Гарри остаётся только вскочить и ножкой топнуть для пущего убеждения. Волан-де-Морт прячет смешок за едким искривлением полоски рта. — И, вообще, — продолжает мальчишка, — это ты сказал, что «наще приществие щусий пущтяк», — он рисует пальцами одной руки кавычки в воздухе, пародирую шипящий говор мужчины, — вот и бери, что предлагают, не выпендриваясь! Нашёлся тут, критикан! А свитер суперский. Желваки Волан-де-Морта раздраженно дёрнулись. Гарри показалось, что мужчина сейчас заворчит: «раньше было лучше» — вся хуйня. Но тот упорно молчал и смотрел глаза в глаза. Багрянец темнел в карий при свете летающих тыкв и свечей, придавая взгляду что-то отдалённо человеческое, спокойное, какое-то до боли уставшее и знакомое. Поттер будто ухватился за эту часть лица Волан-де-Морта, совершенно позабыв о невероятных способностях к легилименции. Однако ни давления, ни грубого вмешательства и разрушения хилых ментальных блоков не было. В этой отчаянной гнетущей тишине и звоне вихрев разномастной магии они молчали, застыв в мгновении — Морганова картина эпохи возрождения. Волан-де-Морт смотрел, и Гарри смотрел в ответ. И все взгляды были на них. Каждый с ненавистью, отвращением к врагу и надеждой, верой в героя. А они — только друг на друга. Враг и герой. Лидер и ведомый. Взрослый и подросток. У них своя постановка — немой театр двух актёров, все остальные — лишь массовка, необразованный зритель с помидором в руках, тонущая в темноте зала публика, ждущая, когда кричать. Гарри казалось, будто рубин оголил его, оставив то, что он скрывает внутри. Казалось, что рубин, переходящий в карий, видит больше, хочет видеть, понимает. В голове было пусто и легко. Это — некое новое ощущение, пробирающее до мурашек по коже. Не было образа Волан-де-Морта, всей его пафосности, опасности, ненависти к нему, были только глаза. И глаза понимали. — Твою палочку, не заставляй меня переходить на крайние меры, — голос больше не шипел, но привёл в себя. Парень тряхнул головой и сморгнул наваждение, чтобы расслышать сказанное одними губами, — Гарри… Гарри почувствовал, как что-то, медленно отцепляя от мозга по когтю за раз, выскальзывает через его лоб, сквозь череп. Мягко, словно щекоча. Парень унял зародившуюся в руках дрожь. Глаза действительно понимали, потому что видели. Наблюдали всю ту ленту воспоминаний, кроме, пожалуй, самых далёких, тех, что Гарри пóтом, кровью и слезами затолкал глубоко. Поттер, честно признаться, никогда не предполагал, что легилименция бывает такой нежной и незаметной. Волан-де-Морт действительно мастер. Хотя всё ещё не понятно, зачем ему щадить своего врага? Гарри вздохнул. Не волнует. Возможно, это лишь отсрочка, чтобы выведать планы Ордена. Плевать. — Да-да, — Гермиона, призывая заткнуться и не делать ситуацию хуже, ткнула своим острым локтем Гарри в бок. Он это успешно проигнорировал, — иначе ты будешь очень грозно на меня смотреть и юзанёшь свою новую фичу — лазеры из глаз — знаем, проходили. Не волноваться Гарри привык уже давно. С момента, как понял, в какой семье ему предстоит жить до совершеннолетия. Меньше вопросов, меньше волнения — больше дела, меньше стресса. Выкинуть всё и выполнять механическую работу, в которую, зачастую, входила и генерация шуток. Глаза Волан-де-Морта озадаченно расширились, а брови — или то, что должно было ими быть — взмыли вверх. Гарри даже не стал останавливать себя от ехидной улыбки. Оказывается, змеиное лицо не было лишено эмоциональности. — Я, — мужчина замялся, — не умею делать то, что ты сказал, глазами, Поттер. Где-то послушался до боли знакомый смешок Драко, за которым последовали ещё три скрытых под кашлем. — Ладно, — Гарри пожал плечами, — но я б не удивился, честно. Негодование мужчины было настолько искренне человеческим и живым, что парню едва удалось сдержать подступающий к горлу хохот. Черт возьми, в Волан-де-Морте что-то разительно изменилось, однако в упор не ясно что. И это делает ситуацию интереснее. Было бы у Гарри немного больше времени, он бы выяснил причину, с дотошностью Скитер копаясь в складках мантии Тёмного Лорда и вынюхивая, выискивая кусочки земли с кладбища, на котором тот возродился. Будто в них был главный ответ на суть человечности Волан-де-Морта. Однако секунды капали и беззвучно разбивались о чашу, запускающую огненную стрелу из пасти дракона, словно в китайском цирке. Клоуном Гарри, возможно, и был — да так, напускное, — а вот опасный трюк выполнял сам, даже не привязанный к стулу. Лишь отсрочивал жалкую репродукцию самоубийства. Поттер вздохнул, разрывая зрительный контакт крепким зажмуриванием собственных глаз, в уголках которых собрались нервные морщинки. Он свёл брови и сжал вспотевшую горячую ладонь Гермионы сильнее. Та ответила, напуганно приоткрыв губы. Невилл с другой стороны отмер, осмелел и пошевелился — тронул Гарри за локоть. Их мягкая поддержка дала какой-то толчок за грань — Гарри расслабился и нежно улыбнулся. Медлить больше нельзя. Повернувшись к Грейнджер, Гарри аккуратно чмокнул её в вихрастый висок. Не глядя, вернул Логботтому несмелое касание. Прощался. — Гарри, нет… — первой, конечно же, поняла всё Гермиона. Она всегда была умницей. Девушка отчаянно вцепилась обеими руками в друга, выронив палочку. Невилл осознал несколькими секундами позже, когда Поттер, кое-как выскользнув из цепкой хватки, начал подниматься. — Гарри… — шепнул он. Гарри им подарил по тёплой улыбке. Гарри не хотел оставлять их и чувствовал вину за это, но сверх этого он чувствовал усталость и стыд. Чувствовал липкие пальцы на своей талии, в своём рту. Чувствовал грубое трение снимаемой одежды. Чувствовал вязкую пустоту апатии. Этого он не хотел больше. — Простите, мы увидимся, — только и молвил он севшим голосом. Встал, забрался на стол и, в шаг преодолев его, спрыгнул прямо перед Волан-де-Мортом. Быстро найдя палочку, протянул холодный остролист ручкой к мужчине. — Только давай по-быстрому, окей, Володь? — Поттер подмигнул. Волан-де-Морт хмыкнул и принял приятно жужжащую магией палочку. На его бледном лице не дрогнул ни единый мускул, а в глазах сверкнула решимость напополам с человеческим пониманием. Гарри вздохнул и в следующее мгновение отключился, услышав только тихое «сомниум» на парселтанге.