Быть непохожей на других… это грех, который не прощает ни одно общество. Маргарет Митчелл. «Унесённые ветром»
Залитая кровью грудь судорожно сжалась, прежде чем издать последний вздох. Король стоял в луже алой крови, с ледяной ненавистью глядя на бездыханное тело младшей сестры. Запачканные свежим убийством лапы сводило судорогой, но лев, стиснув зубы, продолжал стоять на своём, сверля окровавленную львицу суровым взором. — Я… верил тебе, — глухо процедил король, зная, что в эту ночь в этой пещере были только он и мёртвая сестра. — Но ты посмела предать меня, Витани. И, что самое ужасное, я не понимаю, зачем и почему ты это сделала. Дружба? Тебе когда-нибудь было не чуждо это чувство? Или неужели… — бурый лев истерично рассмеялся, и раскатистый смех на грани с грозным рыком раздался далеко за пределами каменных стен. — Сострадание? Я правда не понимаю… ты взяла и разрушила всё, что я так кропотливо строил! — Это я ей приказала. Кову вздрогнул, узнав этот голос. Он не осмелился обернуться и взглянуть в глаза матери, дочурку которой лев только что бесцеремонно прикончил вдали от прайда и свидетелей. Впрочем, сам Кову об этом почти не беспокоился. Он король, может делать всё, что ему вздумается — да и разве предательница не заслужила наказания? Кову вынес Витани свой приговор. Зира слабо усмехнулась в ответ на молчание сына. Кову услышал, как в пещеру мягко прошествовал кто-то ещё, но ему не хотелось смотреть в глаза хоть кому-то. Перед ним всё ещё маячил испуганный взор сестры, прежде чем она навсегда заснула под его смертоносными когтями. — Зачем ты это сделала? — Потому что это переходило всякие грани, Кову. Ты совсем потерял рассудок, — львица тихо зарычала, по-видимому, стараясь сдержать подступавшие чувства и горе. — Притащил в прайд наследницу наших врагов, их главную ценность… ты хоть понимаешь, на что была готова Нала, чтобы её вернуть? Вернуть последнюю частичку от её горячо любимого Симбы? Поверь, на многое. И в ту ночь она это показала. Развязать новую кровавую войну, и на этот раз бороться до последнего вздоха, сколько бы не было пролито крови. Возможно, для тебя благополучие прайда и укрепление власти лишь пустой звук, но не для меня. — Ты преувеличиваешь, — отмахнулся бурый лев, слабо усмехнувшись. — Как-то они не очень-то спешили вызволять свою принцессу из «плена». Да и какой плен? Я сделал её королевой, в конце концов. Зира сначала усмехнулась — тихо, спокойно, но после не сдержалась и звонко рассмеялась во весь голос, и до чего же противным показался Кову смех собственной матери в этот момент. Надменный смех победителя над проигравшим. — Какой же ты наивный дурак, о, Айхью! Убил отца, захватил дом, заточил вдали от семьи и друзей, заставил себя снова полюбить. Ты действительно думаешь, что она была счастлива, что ты сделал её королевой? Это ведь изначально её место, Кову. Не твоё. — Но я люблю её! — возразил лев, всё ещё не смея обернуться. Зира растеряла всякое желание веселиться, когда вновь посмотрела на убитую дочь и на того, кто посмел это с ней сотворить. — Мой милый мальчик, а ты уверен, что она испытывала то же самое? Конечно же нет! Ты жесток, ты ей ненавистен. Всячески пытался вернуть её, но… стоило ли оно того? — львица глухо зарычала. — Стоила ли она того, чтобы убивать мою дочь? Твою сестру? — Стоила. Кову резко рванулся с места, на вспышке злобы намереваясь как следует растолковать матери, кто тут король, но он встретился с испуганными карими глазами, смотревшими на него из дальнего угла пещеры. Серая львица прижимала к груди крохотную малышку, и принцесса, хоть и была всё ещё очень беспокойна и тревожна, всё-таки принимала заботу от чуждой ей самки; крошка невольно искала маму. Накале Кату была никто до сей поры, и Кову не совсем уловил момент, когда всё решили поменять без его ведома. — Кто разрешил тебе к ней прикасаться, Кату? — фыркнул король, но при виде дочери немногим смягчился. Серая львица испуганно вжалась в каменный пол, не желая разделить несчастную судьбу Витани. — Она будет приёмной матерью Накалы, я уже всё решила, — Зира преградила путь ко львицам. Ещё одного убийства она не допустит. Кову зарычал с угрозой: — Когда это ты стала главной на Землях Прайда? Я здесь король, Зира! Эта роль была завещана мне великим Шрамом! — Ты всего лишь вспыльчивый мальчишка, не способный думать головой. И я не дам тебе из-за собственной импульсивности разрушить то, чего все мы добивались так много лет упорным трудом и расчётом, — равнодушно отозвалась Зира. — Самое страшное для тебя, как для правителя: это понимаю не только я, но и весь прайд. Отныне без моего слова ни один твой приказ исполнен не будет. Как же это было унизительно по отношению к нему. Кову с горестью стискивал зубы, пытаясь сдержать вскипавшую внутри него злобу; ему хотелось наброситься на мать. Впиться клыками ей в глотку, показать, кто здесь главный и кому принадлежит власть над прайдом, но… Но она была так несправедливо права. Львицы воспринимали Зиру гораздо больше, чем Кову; король для них — лишь красивая картинка, своеобразный «символ власти», завещанный им Шрамом. Он очень молод, многого не знает, поступает на бушующих в крови чувствах и эмоциях, которые сам лев ещё не был способен обуздать. Разве Кову не заслуживал простого счастья? Но как он мог быть счастлив без своей самой главной, самой трепетной любви! Горячие слёзы скатились с изумрудных глаз. Лев пытался не показать своей слабости, но от осознания собственной безысходности и неспособности хоть на что-нибудь повлиять в этом треклятом прайде становилось невыносимо больно. Пока жива его мать, всем в прайде заправлять будет лишь она. — То-то же, — Зира холодно усмехнулась, смиряя сына равнодушным взором. — А теперь подумай над своими поступками. В следующий раз ты не убьёшь члена своей семьи, обещаешь? В ответ молчание. Кову не поднимал глаз на мать, и Зира рывком сжала морду льва в своей когтистой лапе, оскалившись. — Обещаешь? Голос был спокойным, но сколько же ярости бушевало в этой властной львице в этот миг. Кову сник под её пристальным взором, покорно пробормотав: — Да, ваше величество. — Обещаешь больше никогда не своевольничать? — Да, ваше величество. — Обещаешь всегда слушаться свою мать? — Д-да… ваше величество. — Вот и умница, — Зира сладко улыбнулась, небрежно отпуская львиную морду. Кову отшатнулся на несколько шагов назад, думая, насколько стыдно ему было подчиняться матери, но… сейчас у него просто не было выбора. Иначе он потеряет то единственное, что у него осталось от призрачного спектакля под названием «семья». Зира с тоской взглянула на убитую дочурку, пробормотав что-то невнятное, но после, приняв былой невозмутимый вид, перевела взор на внучку: бурая львичка умудрилась заснуть под громкие распри своих плохо удавшихся родственничков, и при виде неё сердце Зиры невольно сжималось от жалости. «Лучше бы мать забрала тебя вместе с братом…» — Поскольку Кату одна из последних, кто беспрекословно доверяет тебе, — начала львица, обращаясь к сыну. Нянька принцессы зарделась на какой-то короткий миг, однако тому король не придал совершенно никакого значения, — я считаю её достойной роли твоей спутницы и матери Накалы. — П-почту за честь! — на одном выдохе выпалила Кату, но видя то, каким взором наградил её Кову, поникла. — Если король не против. Накала чудная кроха. — Король не против, — сухо усмехнулась Зира, не без удовольствия наблюдая за переменами в лице сына. — Готовься к коронации. Завтра ты станешь новой королевой Земель Прайда и матерью принцессы. — Да, ваше величество! Для меня это очень важно… Кову вдруг отчётливо понял, что это конец. Если раньше крохотный лучик надежды вернуть всё, что у него было, ещё жил в его сердце робким солнечным зайчиком, то теперь эта мечта была разбита вдребезги. Киара сбежала от него вместе с сыном, а дочка осталась без матери. Быть может, с бабушкой, которая попытается от неё избавиться. Быть может, с целым прайдом изгнанников, жаждущих возвратить свою «наследницу». Король злостно стиснул зубы. Уж этого-то он точно не допустит! — Надеюсь, возражений нет? — с издёвкой протянула Зира, и всё же Кову понимал, что он был обязан ответить. Что бы лев не думал по этому поводу, сейчас его слово абсолютно ничего не значило; как и всё в этом треклятом прайде, отныне решал здесь не он. Какое унижение и позор. — Нет…***
Возможно, когда-то всё было по-другому; это было давно, и львёнок мало что запомнил с тех далёких, пускай и не совсем счастливых времён. С появлением золотистой львицы и её малыша в их прайде всё так неправильно перевернулось с лап на голову. Львёнку это совсем не нравилось, но мог ли он возразить что-либо против? Против не-королевы и её не-наследника. Амбер родился здесь, в Чужеземье. Конечно, тот период своей жизни он практически не помнил за исключением частого голода, промозглого ветра и безграничной любви своей матери. Тиифу одаривала его всем, чем только могла в суровых условиях чуждых краёв: согревала холодными ночами, рассказывала истории и пела колыбельные, чтобы кроха мог хоть немного отвлечься от изнуряющего голода. Амбер никогда не жаловался, да и на что? Он не видел другой жизни, не привык к ней, впрочем, не особо-то и хотел. Ему вполне хватало заботы матери, и это было единственным по-настоящему важным для него. Судьба сыграла злую шутку. Его жизнь начала стремительно рушиться. Амбер хорошо помнил, каким был их прайд до прихода***
И всё-таки Амбер для своего прайда был чужим. Его янтарная шубка, жёсткая, как щетина, сильно выделялась на фоне золотистых, кремовых и бежевых оттенков; львицы сновали по своим делам, кто-то просто отдыхал, вспоминая славные былые времена. И только они с матерью держались от остальных чуть поодаль. Впрочем, Тиифу старалась приволочь сына поближе к остальным и вразумить его всеми известными ей способами. — И всё-таки ты не прав, милый, — львица провела шершавым языком по макушке львёнка, из-за чего бурый хохолок сильно растрепался. — Хотя бы насчёт Рэмбо не прав. Он славный львёнок, вы наверняка с ним подружитесь. — Он — одна большая проблема на наши головы. — Сейчас Амбер бурчал скорее не из-за самого Рэмбо, а из-за того, что Тиифу с совсем уж излишним усилием умывала его мордашку. Но и подлизываться к наследнику желания у него не было. — И вообще весь такого большого мнения о себе, что всем указывает… ну уж нет, дудки! — Но, — Тиифу, довольно улыбнувшись и окинув сыночка оценивающим взглядом, кивнула скорее самой себе и подтолкнула львёнка в сторону Рэмбо, — я всё равно считаю, что вы станете друзьями. Амбер устало вздохнул, измученно взглянув в глаза матери, совсем такие же, как у него, тёмно-зелёного цвета. Он ведь уже пытался подружиться с этим наглым наследничком. Пожалуй, попыткой это было назвать сложно — так уж вышло, что они с Рэмбо оказались единственными львятами на весь прайд, и временами оба малыша впрямь чувствовали себя одиноко без общения с ровесниками. И если Амбер ещё как-то пытался налаживать диалог с юными гиенами — причём весьма успешно, — то вот недо-принц не позволял себе до такого «опуститься». Вот и страдал от одиночества, но принципов держался. Амбер тогда как бы невзначай предложил Рэмбо присоединиться к игре с гиенами вместе с ним, но сыночек Киары наотрез отказался, смешно вздёргивая нос и фыркая. Янтарный львёнок подумал, что наследничка прайд выбрал странного, но ни капли не был задет подобной реакцией — ему же легче, никто не помешает лишний раз. И вот сейчас Тиифу предлагала ему снова сделать первый шаг и подружиться. Рэмбо с некоторой скукой играл с хвостом Киары, прыгая на него и зажимая между золотистых лапок, параллельно умудряясь следить за действиями матери суетливыми карими глазами. Ну не смешно ли? Уже готовят его нападать и лить кровь, а малышу-то всего полгода от роду! А прайд смотрит на это и радуется, с восхищением наблюдая за «становлением нового короля». Нет, Амберу совсем не хотелось с таким дружить. — Ты меня конечно прости, мам, но мне кажется, ты не права, — янтарный львёнок ласково коснулся носиком шеи матери, а та лишь усмехнулась в ответ: — В чём же? — Мы с ним точно не сможем подружиться, — Амбер помедлил, а после, видя, что полянка их прайда стала постепенно наполняться всё новыми и новыми наблюдателями за потрясающим боевым мастерством «принца», львёнок виновато улыбнулся Тиифу: — Я пойду к клану Джасири, хорошо? Киа и Тави обещали показать интересную игру, будет здорово! — И как ты ещё пятнышками гиен не покрылся, мой маленький беглец? — львица произнесла это ласково-ласково, и всё же в её глазах виднелась набежавшая тень печали. Амбер задорно пожал плечами, убегая с поляны: — Я думаю, это лишь вопрос времени! Тогда Амбер и представить не мог, насколько близка окажется к правде шутливо брошенная фраза. За всем происходящим, выглядывая из тени каменного коридора, внимательно наблюдала пара задумчивых чёрных глаз.***
Янтарный львёнок, уставший, но такой счастливый, возвращался к матери после долгой насыщенной игры с гиенами. Прайд жил неподалёку от клана, так что идти нужно было недолго, но Амбер никуда не спешил: сегодняшний закат был особенно потрясающим, пускай и увидеть его он мог лишь едва ли. В Чужеземье день и ночь с четырёх сторон ты был окружён высокими великанами-стенами, переплетавшимися друг с другом в хаотичном порядке, благодаря чему создавались многочисленные узкие коридоры и потайные ходы. Незнающий местности мог легко здесь заблудиться и не найти выход; оттого Амбер прогуливался крайне осторожно, но тем интереснее и азартнее было для него завернуть в соседний коридор, а не хорошо им изученный. Солнце золотило верхушки каменных скал, а видимый край неба красиво переливался мягкими пастельными красками — оторвать глаз было попросту невозможно! Львёнок так и брёл себе вперёд, вздёрнув голову и наблюдая за крохотным кусочком заката, соизволившим спуститься к нему в этот вечер. Как же потрясающе! — Ты свернул не туда, юный лев. Окликнувший его голос показался Амберу знакомым, и всё же он вздрогнул от неожиданности. Львёнок остановился, глазами поискав внезапного собеседника, но ничего кроме каменных стен увидеть не смог. — Ты ведь знаешь, что это опасно, — из тени вынырнула предводительница клана. Джасири держалась вполне серьёзно, но смеющиеся искорки в её глазах было сложно не заметить. — А если бы потерялся? — П-простите, — робко пискнул Амбер, опустив виноватый взор. Вот чего ему точно не хотелось, так это отвлекать своим присутствием такую важную гиену, как Джасири, от её дел! — Мне просто очень хотелось прогуляться, в Чужеземье на закате так красиво! — Хм? В самом деле? — настроение гиены в тот же миг переменилось, и в чёрных глазах мелькнуло нечто похожее на интерес. — Да. Ещё раз прошу извинить, мне, наверное, уже пора домой. Пятнистая хищница слабо усмехнулась: — Подожди-ка, излишне вежливый юноша. Амбер, правильно помню? — Львёнок слабо кивнул. — Прогуляйся со мной. С гиеной в Чужеземье ты уж точно не заплутаешь. — Я был бы правда очень рад! — в тот момент львёнок весь просиял от счастья, но опомнился и поспешно добавил, гораздо тише и скромнее: — Но мне не хочется, чтобы вы тратили своё время впустую… — Это приказ, — Джасири хитро улыбнулась и направилась в одном только ей известном направлении. Амбер медлил, не решаясь принять предложение. — К тому же, один ты отсюда не выберешься. Так что подумай ещё разок, ладно? И возразить на это львёнку было нечем. Он поколебался какое-то время, в нерешительности поглядывая то на небо, то на неспешно удалявшуюся гиену, а после сорвался с места, всё-таки надеясь её нагнать. Ему повезло, ведь в тот день Джасири хотела, чтобы он пошёл следом. Амбер немного устал, запыхался, но всё это быстро отошло на второй план, уступая место осознанию происходящего. Обычно тёмные и пустые коридоры были наполнены жизнью — тёплым солнечным светом, сквозившим отовсюду; львёнок смотрел и не мог насмотреться на то, как красиво плясали лучики у самых верхушек скал, надёжно скрывавших их от самых самых сильных ветров и самых страшных гроз. Здесь было красиво. Может, нормальным львам и были по душе бескрайние просторы засушливой саванны, но только не Амберу. Он мог бы часами блуждать среди каменных великанов и разглядывать каждого, как отдельную личность со своей многовековой историей — разве это не было правдой? «Эти скалы стоят здесь уже очень-очень долго, и всё это время гиены считали их своим домом». — Мы уже подходим к твоему прайду, малыш. Голос Джасири вырвал львёнка из мечтательной задумчивости, и Амбер погрустнел. Он с плохо скрываемой тоской смотрел на знакомый ему коридор, ведущий к одному-единственному чуждому ему месту. Видимо, гиена заметила перемену в его настроении. — Что-то не так? — А? Нет-нет, всё в порядке! — поспешил заверить её янтарный львёнок, старательно натягивая улыбку. По правде, притворяться он совсем не умел. И лгать тоже. — Уже пора домой… — Позволь спросить, если это, конечно, не слишком для тебя личное, — предводительница клана долго и внимательно смотрела ему в глаза, — я заметила, что ты всё чаще появляешься в лагере нашего клана. Амбер не стал отпираться, ведь это было правдой. Да и чего скрывать — юные гиены были отличной компанией в отличии от суровых взрослых львиц, ностальгирующих по былому дому! — Да, это так. Мы подружились с Киа и Тави, мне с ними очень хорошо. Как и со всеми гиенами. — Правда? — Амбер ожидал, что вот-вот на её мордашке появится сдержанная улыбка, однако Джасири, напротив, посерьёзнела. — Или дело не только в этом? А вот с этим было гораздо сложнее, ведь львёнок прекрасно знал, что не только. Причин было гораздо больше, но… мог ли он поделиться ими с Джасири? Она выглядела той, кому можно было доверять и кому уж точно не выгодно его подставлять