Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б мог. Михаил Юрьевич Лермонтов, «Мцыри»
— То есть, ты утверждаешь, что передумала? Вот так вот… просто? Сердце львицы пустилось в бешеный танец, стоило Кову долго и пристально посмотреть на неё так. В этих изумрудных глазах читалась растерянность, непонимание, но в то же время мелькнувшая радость, расцветающая на морде льва не хуже майских ландышей. Как же отвратительно видеть убийцу таким довольным. — Ты обещал, — Киару передёрнуло. Ей не хотелось даже думать о подобном, но другого выхода просто не было, — что если я соглашусь, то исполнишь любое моё желание. Насколько я помню. — Это очень хорошо, милая, — повеселел бурый, и львице стоило больших усилий сдержать раздражённый вздох. Король посерьёзнел, с сомнением пробормотав: — Но… чего же ты хочешь? Киара давно знала, что стоило попросить, чтобы снять большую часть подозрений о возможном обмане. Очевидно, а, главное, это действительно сильно ей поможет — только бы Кову согласился! — Позволь мне иногда встречаться с матерью на границе. Я должна знать, как они там! Не прошу отпустить, просто видеться хотя бы время от времени. Король, тяжело вздохнув, с сомнением погрузился в свои мысли: видимо, искал подвох в её просьбе, изъян, который непременно позволил бы ей обрести желанную свободу. Однако ничего этого в её просьбе не было, ведь далеко не в ней заключался план побега; желание — отвлекающий манёвр, как и весь их уговор. — Я согласен, но при условии, что тебя будут охранять несколько львиц из моего прайда. — Киара кивнула в ответ. Другого она и не ожидала, но даже такое обстоятельство никак не сделает долгожданную встречу с родными хуже! Вот только следующая часть уговора повергла принцессу в шок. — В таком случае, я исполню твоё желание, а взамен ты станешь моей королевой. Она с удивлением взглянула на него. Плохая шутка, верно?.. Но лев оставался серьёзен. Серьёзен, о великие львы-предки… как о таком вообще можно было говорить серьёзно?! «Пойти под венец с убийцей моего отца ради свободы?» — Киара горько усмехнулась. Честь или свобода? Память истинного короля или возможность начать всё сначала? — «Стать его супругой в глазах великих королей прошлого, но после вернуться к по-настоящему дорогим мне львицам? Я… я не знаю…» Киара не рассчитывала, что Кову потребует от неё именно этого. Она ожидала просьбу о прощении, о любви, о том, чтобы она всегда была рядом с ним и безоговорочно любила в ответ; но Кову оказался умнее, чем львица рассчитывала. Он просто поставил её перед выбором, зная, что тот дастся ей с огромным трудом, и тем самым проверяя возлюбленную на искренность. Да какая тут могла быть искренность, когда она нарушит этот договор незадолго после его исполнения? Просто потому, что его существование было возможно лишь при условии, что однажды Киара своего слова не сдержит. Львица отвела взгляд, вымаливая у судьбы ещё хотя бы несколько мгновений на раздумья, и… Всё произошло быстрее, чем она думала. Несколько дней в преддверии подготовки к церемонии, и вот Киара, глубоко дыша, глядит на собравшихся у Скалы Предков подданных лже-короля. Они радостно роптали, перешёптывались, кричали от восторга и громко топали, приветствуя золотистую львицу — Киара не решалась взглянуть им в глаза. Нет, всё это неправильно. Первый шаг. В глубине души Киара понимала, что это место было предназначено ей по праву рождения, она — истинная королева, и иначе быть не могло. И львица ничего бы не имела против, если бы, когда она делала второй шаг навстречу коронации, рядом с ней были папа, мама, бабушка, её подруги… но сейчас все они слишком далеко. Эта церемония — шанс снова увидеть хотя бы некоторых из них рано или поздно. Когда она делала третий шаг, с ней не должно было бы быть рядом паршивца Кову, сломавшего её жизнь раз и навсегда. Стать его женой — предательство, но в то же время это и свобода, возможность помочь своим близким. Что сказал бы её отец на это? А чёрт его знает! Киара находилась на грани, чтобы просто не рассмеяться от накатившей истерики, как самая настоящая сумасшедшая. Происходящее гораздо больше походило на дурацкий кошмар, вот только она, как назло, всё никак не могла проснуться. «Он ведь закончится, правда? Правда закончится? Я так устала…» Четвёртый шаг. Земли Прайда предстали перед ней, как на ладони: алое солнце величественно западало за горизонт, и, глядя на него, Киара невольно задумывалась, а для чего она делает всё это. В душе вновь затеплилась надежда. Нельзя было отчаиваться, стоило хотя бы попытаться вернуться — сделать всё, что только можно было, бросить все силы, идти на любые риски! Вырывать свою свободу зубами из когтей убийцы. Иначе никак, иначе всю свою жизнь она проведёт рядом с ним, играя роль послушной любящей жены, променяв свободу и мечты на право существовать. Вот это будет самым настоящим предательством. Отец непременно понял бы её выбор, останься он в живых! Пятый шаг. Киара на самом краю Скалы Предков — с замирающим сердцем глядит на оживлённую саванну, чувствуя, что это место не было её домом. Перестало быть именно тогда, когда отсюда был изгнан родной прайд — могла ли она зваться принцессой этих земель без них? А королевой? Нет, конечно же нет. — Простите меня, великие львы-предки, — прошептала львица, и голос её заглушил гомон радостных подданных. — Прости, прайд Гордости. Прости, отец… я обязательно всё исправлю. Только позвольте сделать этот выбор. И она бы шагнула навстречу холодной пустоте неба, но было ещё слишком рано. Есть, за что бороться, были силы. Угрюмый маджузи подошёл к двум правителям, почтенно поклонился им, а после разломил яркий рыжий плод напополам. Раффики с сомнением поднял взгляд на Киару, словно переспрашивая: «Ты уверена?» Львица кивнула в ответ, слабо улыбнувшись. Принцесса не сомневалась, что старый мандрил всё понял по одному лишь её взгляду и робкому кивку головой. У неё был план. Маджузи провёл рыже-красную полосу сначала на лбу Киары, после с некоторой неприязнью сделал то же самое с Кову; лев обернулся ко львице, ища в её мордашке что-то вроде одобрения или радости, и Киаре пришлось специально для него натянуть счастливую улыбку, тешась мыслью, что всё это притворство совсем ненадолго. Раффики обратился к жителям, широко всплеснув руками: — Звери саванны, этот момент настал. Киара — новая королева Земель Прайда! Славьтесь, наши великие правители! Торжественное объявление маджузи было услышано, и в тот же миг всколыхнулась волна ликующих подданных, склонившихся в почтительном поклоне перед львом и львицей. — Славьтесь! Славьтесь! За спинами правителей зарычал львиный прайд, и хриплые голоса исхудалых львиц сливались в величественный, но грубый и пугающий рёв, что разносился далеко-далеко за пределами этих земель. «Верно, Нала тоже его услышит…»***
Киара с облегчением выдохнула, когда вся эта вычурная коронация подошла к концу. Она думала, что уже ничего не может быть хуже свадьбы с этим мерзким убийцей. Как же она ошибалась. Львица плохо помнила всё то, что происходило дальше. Да и вообще следующие три месяца злоключений поблёкли и выцвели в её памяти, всплывали размытыми отрывками, проносились настолько быстро, что оставляли после себя в душе лишь страх, боль и отчаяние. Хуже свадьбы всё-таки могло быть. В ночь после коронации она впервые смогла почувствовать себя хотя бы немного свободной, наивно полагая, что теперь её мало что удержит в этом гнусном прайде. Оставалось совсем немного подождать, чтобы после вырваться из позолоченной клетки и навсегда забыть о произошедшем! Кову разбил все теплившиеся в ней надежды. В ту ночь она осталась в пещере совсем одна. Сначала не придала этому особого значения: разум был затуманен мыслями о встрече с матерью и последующем побеге. Быть может, подумай она немного головой, смогла бы предвидеть неладное, но… поздно корить себя, если всё уже случилось. Крадущейся походкой Кову подошёл к ней. Киара чётко помнила, как она вздрогнула, почувствовав на себе его разгорячённое дыхание и взгляд, которым он одарил её в ту ночь: дикие изумрудные глаза, в них не было ни капли разумного. Прежде она не видела его таким, и вот тогда ей впервые стало по-настоящему страшно за саму себя. — Полагаю, пришло время исполнить твой долг королевы. Его шёпот заставлял сердце сжиматься от ужаса, и львица попятилась, прижимаясь к стене пещеры; Кову следовал за ней по пятам, словно хищник, загнавший свою жертву в угол. Ей было некуда бежать. — Нет, Кову, я… я ещё не готова, — ей едва ли хватало самообладания, чтобы произносить что-то вслух. Страх заполнил каждую клеточку её тела, и львица слышала, как стучало в висках собственное сердце. — Давай повременим, пожалуйста! — Как забавно видеть тебя такой, — лев сладко улыбнулся, зажав супругу у стены и с интересом разглядывая её, словно в самый первый раз. — Неуверенной. А как же первая брачная ночь? — Это безумие, как… как ты не понимаешь?.. Киара боялась даже посмотреть на него в тот момент, вжимаясь в стену, дрожа от натуги мышц и вопивших инстинктов самосохранения. Конечно, Кову её не слышал. Разве было ему дело до её слов? Он лишь хрипло рассмеялся, даже не думая отступать. А львице бежать было некуда. Она помнила вцепившиеся в неё когти, глухое рычание льва, ломящееся уставшее тело, дрожащие мышцы и собственные слёзы, которые, не переставая, ручьями бежали по её щекам. Помнила, что за это Кову язвительно называл её «маленькой плаксой», а она даже ответить не могла, насколько ей было больно и страшно. Ей казалось, что это никогда не закончится, и действительно лев прекратил лишь с первыми лучами рассвета. Она помнила, как после разлуки впервые увидела маму. После той ночи Киара долго не могла оправиться, пугаясь каждого резкого движения, громких звуков и особенно прикосновений. Даже совсем мимолётных. Но, стоило ей услышать о скором походе к границе для встречи с Налой, тут же воспряла духом. Вот только тогда, взглянув в её родные лазурные глаза, львица осознала, насколько же всё стало сложно. С этой треклятой проведённой ночью. — Как скоро ты планируешь бежать? — спрашивала Нала шёпотом, прижимая к себе Киару настолько крепко, словно намеревалась никогда не отпускать. Львице хотелось бы навсегда раствориться в этих объятиях, чтобы никогда не возвращаться к Кову и царящей жестокости вокруг. — Всё… усложнилось, — с трудом сдерживая слёзы, вымолвила королева. — Только дождитесь меня, я… я что-нибудь придумаю. Мы обязательно вернёмся домой. — В каком смысле мы?.. Узнав о том, что королева ждёт львят, Кову троекратно усилил прежде имевшуюся охрану. И тут ей стало совсем тяжко. Не проходило ни минуты, чтобы кто-то не смирял её долгим, пристально-внимательным взором — она не оставалась одна. Совсем. Спала под чутким надзором короля, бодрствовала с прикованными к ней взглядами её подданных, и каждый раз вокруг неё было очень много чужих ей львиц. Это давило, сводило с ума, усиливая тревогу от и без того не слишком гладко проходившей беременности. Она была ещё достаточно юна, чтобы становиться матерью. Не время. Слишком рано. Вот только Кову это мало волновало — тот сиял и пел, стоило ему задуматься о скором появлении на свет его малышей, пока Киара с отвращением наблюдала за***
Ночь опустилась, пожалуй, даже слишком внезапно. Она не была светлой и манящей, какой являлась в саванне обыкновенно, напротив — предстала в своём мрачном, гнетущем обличии, в коем непременно навлекала беду. Киаре не хотелось думать об этом. Она, крепко держа в зубах двух крохотных львят, мимолётной тенью пронеслась по Скале Предков, сумев вздохнуть с облегчением только тогда, когда её лапы коснулись сухой травы. — Не останавливайтесь, ваше величество, — раздался тихий шёпот за спиной. Витани нагнала принцессу; охотница держалась немногим позади неё. — За нами могут пуститься в погоню в любой момент. Каждое промедление может дорого обойтись. Киара прекрасно понимала, о чём говорила Витани, и всё-таки сложно было унять сердце, предчувствовавшее такую близкую, такую желанную свободу. — Ты права, поспешим. Но я уже точно никакое не «величество». — Как знаешь, принцесса. Две львицы скрылись в полумраке поразительно тихой ночи, когда сама природа вокруг замерла, затаив дыхание. Киара старалась бежать как можно быстрее и в то же время не выбиваться из сил — груз в виде двух маленьких львят, беспомощно пищащих у неё в пасти, никак не делал побег легче. Но без них она никуда не уйдёт. Светлый силуэт королевы вынырнул из-за высоких зарослей колючей травы, и следом за ним в блёклом свечении полумесяца явился второй. Они не останавливались, даже чтобы перевести дух; бивший в голову адреналин и мысль, что совсем скоро всё это закончится, придавали сил просто двигаться вперёд, дальше и дальше, пока судьба так удачно предоставляла эту бесценную возможность. Они с Витани спланировали это давно, но обстоятельства никак не складывались. Сначала Киара долго оправлялась после тяжёлых родов, потом Кову никак не желал ставить в качестве охранницы свою сестру — это притом, что повода сомневаться в её преданности при нём Витани ни разу не подавала, — но вот, наконец, долгожданный шанс появился. Киара сбежала, сопровождаемая своей «часовой». — Нала знает, что мы прибудем уже сегодня? — спросила Киара набегу. Витани спешно кивнула: — Да, я предупредила её ещё утром. И не мы, а ты. — То есть как… ты не пойдёшь со мной? — от удивления львица даже остановилась, но, вовремя спохватившись, снова набрала скорость и рысцой бросилась вперёд, с трудом нагоняя Витани. — О, поверь мне, если сбежим и я, и ты — Зира точно не станет удерживать Кову от того, чтобы напасть на остатки вашего прайда! — палевая тяжело вздохнула, отведя взор. — Нельзя… так рисковать. И без того крадём наследников из-под носа короля. — Они мои дети, не его! — воскликнула Киара, с облегчением почувствовав тепло, исходившее от львят. — Я их не брошу. И тебя не хочу бросать, они ведь накажут, если узнают! — За меня не переживай, принцесса, — Витани слабо усмехнулась. — Со мной всё будет в порядке. Зира была против того, чтобы ты становилась королевой, она удержит Кову от глупой ошибки. А мне ещё и спасибо скажет! — Ты уверена? На какое-то время повисла гробовая тишина, прерываемая мерным топотом лап, глухо раздававшимся следом за тяжёлым прерывистым дыханием, согревавшим стылый ночной воздух. — Не беспокойся обо мне. Больше Киара не осмелилась задавать вопросов, видя, в каком состоянии пребывала Витани. Что ж, подруга хоть и сильно колебалась в своей «уверенности», однако совсем не была напугана возможными последствиями. Это было так на неё похоже. Витани оказалась тем самым лунным лучиком, пробившемся в полумраке самой тёмной ночи, чтобы вытащить её из бесповоротного отчаяния и подарить призрачную надежду. Она жертвовала так многим, чтобы помочь Киаре, которую почти и не успела узнать… — Спасибо. Я этого не забуду. Они остановились, оказавшись на границе между Землями Прайда и Чужеземьем, где Киара уже не раз бывала раньше. Каменный лабиринт из скал от бескрайней холмистой местности отделял один лишь крохотный ручеёк, который при желании мог запросто пересечь вброд даже львёнок. Он тихонько журчал, стараясь не нарушать воцарившейся ночной тишины, и всё-таки довольно сильно выделялся на фоне двух могучих «громад», расположившихся по две противоположные от него стороны. Накала и Рэмбо внезапно притихли. Это насторожило королеву, но она решила не придавать тому слишком большого значения. Львица мягко коснулась водяного потока передней лапой, глубоко вздохнув. Пересеки она реку — окажется в их новом доме. Он, конечно, не заменит старый, там всё будет совсем по-другому, но там они со львятами непременно будут счастливы. — Была рада помочь. — Витани печально улыбнулась на прощание, отступая от Киары и львят. — Мне нужно возвращаться, подстроить известие о твоём побеге, и… — Не нужно, Витани. Я уже сам всё знаю. Киара сразу узнала этот голос. В тот проклятый момент она была готова в злости и отчаянии кричать в небеса о своём извечном невезении или простой неосторожности, но у неё не было даже короткой минуты на это. Кову пронзал её холодом и раздражением, которое маячило где-то на границе с безумием. Витани оскалилась. Она была готова защищать подругу до конца, но Киара сама сделала шаг навстречу королю. — Отпусти меня, Кову, — она смотрела на льва без тени мольбы в глазах, равнодушно, словно излагала всем давно известный факт. — В чём смысл держать меня здесь? Я не люблю тебя. И не полюблю уже никогда. Разве ты не можешь этого понять? — Понял, — бурый лев мрачно усмехнулся, — и уже давно. Неясно, на что надеялся. Король был здесь не один; за его спиной стояло несколько десятков верных ему отщепенок, готовых напасть, как только Кову подаст знак. Киара знала об этом и старалась выиграть время. Ещё не всё потеряно. Ей так хотелось в это верить… — Тогда, прошу, дай нам уйти, — львица покрепче сжала в зубах Накалу и Рэмбо, сделав шаг в сторону ручья. — Забудем о том, что произошло, раз и навсегда. У нас своя жизнь, у тебя своя. Кову в один рывок взметнулся с места и оказался за спиной Киары — та успела отпрянуть, но пошатнулась, когда вместо пути отступления застала себя, окружённую вражеским прайдом. Она пыталась защищаться, в панике выискивала взглядом Витани, но сестру короля нарочно не подпускали к ней. Палевая львица рвалась изо всех сил, вот только собственные подруги бесцеремонно повалили ту на землю, пускай Витани и не оставляла попыток вырваться из их цепкой хватки. — Здесь условия диктую я, принцесса, — прорычал король. Заметив, что львята встревожилась и начали пронзительно пищать, лев внезапно смиловался, и, с тяжёлым вздохом, холодно бросил супруге: — Ты можешь делать, что хочешь, Киара. Беги, спасайся, прячься от меня весь остаток своей жалкой жизни. Но львята останутся со мной. — Нет! — львица рванула в сторону, но Кову оказался быстрее. Лев сбил её с лап, и Киара в последний момент успела отбросить малышей на землю, чтобы не навредить. Именно на это и рассчитывал король, совершая удар; безмолвной тенью он двинулся ко львятам, и в тот же миг наперерез ему вскочила с земли королева, схватив за шкирку крохотный золотистый комочек. Напуганная дочка осталась в лапах короля. — Отдай её мне, — процедила львица, тяжело дыша. Её переполняла чистая, бурлящая ненависть, неприятным комом подкатывавшее к горлу отчаяние и безысходность. Она не могла бросить Накалу здесь. — Отдай, Кову! Позор для дочери иметь настолько гнусного отца! — Позор для детей иметь мать-предательницу, — сухо изложил лев, бережно коснувшись бурой шубки малышки носом. — Брат должен быть рядом с сестрой, разве не так, Киара? — Верни её. — А то что? Ей хотелось рассмеяться оттого, насколько больно и горько было осознавать, что она опять, опять в ситуации, когда не может ничего сделать. Абсолютно ничего. Даже если она чудом выхватит Накалу, что тогда? Разъярённый прайд не пощадит! — Что может сделать мне такая маленькая, такая никчёмная принцесса, как ты… что же ты будешь делать, Киара? Быть может, потратишь последнюю каплю разума на то, чтобы ранить короля на глазах у его прайда? Или даже убить? Какого же дочке и сыну будет знать, что мать прикончила их отца… Кову мог бы ещё долго издеваться над ней длинными, и, в сути своей, бессмысленными тирадами, но по ту сторону ручья раздался пронзительный львиный рык. За ним ещё и ещё. Отщепенцы с удивлением и страхом смотрели на то, как в ночном полумраке одна за другой из-за каменных скал являлись на поляну львицы. Те самые львицы, которых они изгнали с этих земель не так давно. — Кончай этот цирк, Кову. Киара и львята идут с нами. Нала была так же сильна и молода, как и в тот самый день. Бывшая королева Земель Прайда, теперь уже без своего покойного супруга, вела за собой остатки прежде великого и могучего прайда Гордости. Их было хоть и не так много, но каждая из них была имела больше чести и гордости, чем захватчики. Все, все они пришли ей на помощь. Отщепенки в недоумении смотрели на Кову, они совсем не планировали снова давать отпор целому прайду. — И что же ты хочешь предпринять, ваше величество? — Кову не был встревожен внезапным появлением противниц. Он шутливо поклонился песчаной львице, на время оставив Накалу без внимания, но стоило Киаре потянуться к дочери, как в тот же миг дорогу к малышке и королю преградили рычащие отщепенки. — Вас немного, вы измучены и истощены. Неужели ради двух львят не из вашего прайда вы готовы поставить на кон свои жизни? Не обещаю, что в этот раз буду столь же милосерден, как и в прошлый. — Ты недооцениваешь нас, — Нала зарычала. — На этот раз мы пришли сюда не одни. Из-за утёсов нахлынули к ручью быстрые юркие тени, в тот же миг заполонившие поляну; они разбавляли светлые пятна прайда Гордости пятнистыми тёмно-серыми шкурами. В ночной тишине раздался режущий слух хохот и визг, засияли сверкающие в темноте глаза. Отщепенки в ужасе зашептались, отступая подальше от струящейся ленты реки. — Гиены Чужеземья! — Когда их стало так много?.. — Почему они им помогают?! — Всем держать строй! — рявкнул на львиц Кову, хотя и он видел, насколько огромен оказался подоспевший на помощь врагам клан. Теперь всё сильно усложнялось. Зира упорно прорывалась сквозь толпу навстречу сыну. — Уже позабыли о нас, да, Кову? — предводительница гиен, Джасири, звонко рассмеялась, стоя бок о бок с Налой. Белые зубы хищницы сверкнули в полумраке. — Я не простила вам того, что вы сделали с прайдом Гордости. Киара — наша подруга, клан будет защищать её до конца! — Да как ты смеешь, плешивая шавка… — король хотел было продолжить, но его одёрнула подоспевшая Зира. — Хватит этого спектакля, — злостно процедила она. Львица уже была на грани срыва. — Мы сейчас же уходим. — У них Рэмбо! — возразил король, но Зира и слова не дала ему сказать: — Мне без разницы, Кову. Мы не полезем в войну с чужеземским кланом, не хватало нам лишних проблем! Может ты и стал королём, но тебе уж точно не всё дозволено. Ты зашёл слишком далеко. — Мне плевать, что ты обо мне думаешь, — фыркнул Кову, — у неё мой сын, и я его заберу! Гиены сорвались с места, шаткой походкой легко преодолевая ручей в несколько шагов. Пятнистые хищники заполонили поляну, и львицы, повинуясь приказу Зиры, начали отступать назад. Гиены не спешили нападать, но маячили рядом, скаля острые, как бритвы, клыки и оттесняя чужаков дальше от границы. Киара оставила Рэмбо на попечение львицам прайда Гордости, а после пошла следом за Кову, тщетно пытаясь спасти дочь. Король взял малышку за шкирку, и, на прощание наградив королеву холодным ненавидящим взором, скрылся в толпе отступавших отщепенок. — Ты не посмеешь! — Киара кинулась следом за ним, готовясь совершить, наверное, глупость, однако сердцем она чувствовала, что обязана спасти свою малышку из лап несчастного тирана. Когти рвали сухую землю, горячие слёзы бежали по щекам, но львица не сдавалась. Она бежала, и, верно, догнала бы врагов, если бы дорогу ей не преградила Нала. — Тише, Киара… — У них моя дочь! — завопила она, яростно вырываясь навстречу убегающему прайду. — Не останавливайте меня, я спасу её! Спасу, спасу, уйду только с ней! — Слишком поздно, милая. Они уже далеко. Кову не спустит глаз с единственной дочери… у тебя нет шансов. Она проклинала весь этот несправедливо жестокий мир. Билась в рыданиях, вырывалась из лап подруг и матери; её лихорадило. Шли дни, а из головы всё не выходил образ отступающего от ручья прайда и дочурки, стремительно отдалявшейся от матери. Киара видела во снах, как гонится за своей малюткой. Кричит, что есть сил, зовёт к себе, умоляет вернуться, но бурая львичка не останавливается и продолжает убегать от матери. Киара так и не догнала её. Ни разу. Кову раз и навсегда сломал её жизнь, сгубил всякую когда-либо жившую в душе надежду. Львята-близнецы теперь по разные стороны баррикад.