– Вижу, ты понял, – дядя Серёжа смотрел на Диму открыто.
Дима кивнул.
Ну конечно он понял. Ещё во время игры: по ведению стратегии, по умению предсказать ход мысли противника, по одному жесту безымянным пальцем у левой брови. А уж когда они сообща напоили Антона, хотя пили как будто бы все одинаково, сомнений и вовсе не осталось.
– Могу я узнать ранг? – вежливо поинтересовался он.
– А сам как думаешь? – другого ответа Дима и не ожидал. – Если даже Антон не знает.
Да… Если уровень секретности настолько высокий, значит, всё это время в Массиве под прикрытием жил военный рангом не ниже майора.
Дима кашлянул:
– Сергей Бори…
– Так, – его тихо, но резко оборвали. – Я здесь для чего одиннадцать лет дядю Серёжу из себя строю? Чтоб ты мне одним днём всю маскировку коту под хвост пустил?
Дима провёл ногтем большого пальца по подушечке указательного.
– Винов… Кхм… Простите.
– В городе будешь субординацию соблюдать, – велел дядя Серёжа строгим полушёпотом. – Здесь я дядя Серёжа. Никаких Сергеев Борисовичей.
– Понял, – Дима собрался. – Дядя Серёжа?
– Ну?
– Жду указ… Хотели чего-то?
Специальные агенты под прикрытием не доверяются младшим офицерам просто так. Даже если этот агент – дядя Серёжа, а ты близкий друг его сына. Дима был нужен. Для него было какое-то задание и, более того, дядя Серёжа ждал его в Массиве и готовился к его приезду. Рассчитывал сразу отправить на дело. И это казалось настолько безумным, учитывая, что ещё несколько часов назад Дима ехал в поезде с мыслями, что из Функционала его вежливо отправили на вечную скамейку запасных.
– Другое дело, – довольно отметил дядя Серёжа. – Ты помнишь Арсения.
Интонация была утвердительная, но от Димы всё-таки ждали ответа, и он кивнул:
– Когда я уезжал из Массива он всё так же не вылезал из костёла.
– Да, – подтвердил дядя Серёжа. – Он и сейчас там сидит. Омаживает стёкла объективов и продаёт в город. На это и живёт.
Серьёзно?! Столько книг перечитать, столько рассуждать о высоких материях, чтобы в итоге сидеть у сервера и макать стёкла в магию?
Дима в очередной раз ощутил прилив раздражения.
– Ага?
– Мне нужно, чтобы ты тоже там ошивался.
Раздражение вместе с дыханием опустилось куда-то на дно лёгких, потому что сейчас было не время выпускать его наружу.
– Просто так или с конкретным поручением? – уточнил Дима.
– Ну конечно с конкретным, – устало возмутился дядя Серёжа. – Ты что, думаешь, я единственного толкового бойца отправлю красить траву, что ли?
Дима снова легонько царапнул себя ногтём, а дядя Серёжа зашёл совсем с другой стороны:
– Вы с Антоном со станции шли не по главной дороге, я думаю?
– Не по главной, – Дима кивнул.
– Ну? – вводная информация закончилась так же внезапно, как и началась. – Подсолнухи видел?
Ну… Видел, конечно…
Дима начал вспоминать.
Они шли по полю, потом начались подсолнухи… Высокие такие…
Детали. Нужно больше деталей…
Жёлтые в сумерках… Обильно политая земля… Первый шаг – и по всему телу мурашки…
Мурашки, цветные диодики!
Это не было телесным чувством радостной ностальгии. Это вообще были не Димины эмоции. Это было извне. Из земли.
Соцветия подсолнухов – это солнечные батареи. Они накапливают электричество и подают его по корням-проводам в Рогадек. Но, поскольку корни полуорганические, часть энергии уходит в землю. В нормальных условиях магия, в небольших количествах содержащаяся в почве, заземляет электричество, но несколько часов назад, когда они с Антоном пробирались через подсолнуховое поле, земля была наэлектризована так сильно, что даже над её поверхностью скопилось немного статики – иначе Дима бы просто ничего не почувствовал. И сейчас, восстанавливая в памяти картинку, Дима припоминал, что жёлтые цветки не были повёрнуты в сторону заходящего солнца: энергии накоплено под завязку, они перешли в режим экономии.
– Твари здесь, и их много, – тихо ответил Дима.
Дядя Серёжа кивнул:
– Ну, пока ещё не совсем здесь и не слишком много: статика ощущается только на последней четверти поля. Пока что.
Так вот почему все эти годы дядя Серёжа с таким энтузиазмом сажал подсолнухи. Это не было прихотью ошалевшего городского, решившего посвятить себя жизни на лоне природы. Подсолнуховое поле было своеобразным радаром, с помощью которого дядя Серёжа отслеживал близость смертельно опасных существ, питавшихся магией. Вот почему с каждым годом он занимал всё большую площадь. Вот почему он так ревностно следил за тем, чтобы земля всегда была обильно полита, несмотря на то, что эти цветы до определённого момента программировались на саморегуляцию за счёт солнечной энергии.
– Понял… – Дима сосредоточенно прищурился. – А Арс здесь причём?
Дядя Серёжа взглянул на него удовлетворённо:
– Возвращаемся к сути. Пару лет назад, просматривая ночную запись с камеры наблюдения на Старой улице, я увидел, как из костёла выходит Арс. Он волочил за собой какой-то свёрток. Поскольку Старая улица – это, в общем-то, снова окраина, – далеко он не ушёл: просто швырнул свой груз за бывшую изгородь и отправился восвояси. Рано утром я прогулялся до изгороди. В свёртке лежали остатки твари. Судя по всему, когда-то это был молодой медведь.
Сказать, что слова дяди Серёжи Диму шокировали, пожалуй, было бы преувеличением. Тем не менее, такого рассказа Дима действительно не ожидал. За счёт искусственного интеллекта твари очень быстро учились. Справиться с ними было нелегко даже опытному солдату, а уж тем более если системы подсоединились к телу крупного хищника. А Арс? Арс никогда не был чемпионом деревни по рукопашному или любому другому бою. Да ладно это – он даже магией не владел. Над ним, как над белой вороной, в детстве потешались не особо одарённые мозгами мальчишки.
Или Дима чего-то не знает?
– За время твоего отсутствия ничего не изменилось, – дядя Серёжа словно прочитал его мысли. – Это тот же самый Арс. Магией не владеет, драться не умеет. Костёл я тоже проверил: там, кроме сервокамней, ничего нет. Арс только своими омаживаниями увеличил источник – на него, видимо, тварь и пришла.
Дима задумчиво покусывал кончик большого пальца, глядя в никуда.
– Я тоже без понятия, как он это сделал, – дядя Серёжа снова выдернул его из раздумий. – Это я и хочу, чтобы ты выяснил.
У Димы на душе стало нехорошо. Некоторое время он молчал. Желание выполнить приказ боролось со старой преградой.
– Дядь Серёж… – наконец, сказал он. – У нас с Арсом очень давно испорчены отношения. Боюсь, он мне не расскажет.
Дядя Серёжа, в отличие от Димы, был настроен оптимистично:
– Я в курсе, что вы друг друга недолюбливаете.
Э-э-э… Ну, допустим, можно и так это назвать…
– Кроме тебя, Дим, некому. Друзей у Арса как не было, так и нет. С Антоном вот подружился, но к нему он относится больше как к младшему брату: Антон доверяется Арсу сильно больше, чем Арс – ему.
Это да. Что-то такое Дима себе и представлял.
– Да и потом, какая из Антона разведка? Ну, а со всеми остальными Арс гладкий, как, блин, скотч с неподогнутым кончиком: верти хоть весь день, пытайся поддеть – ничего не наколупаешь.
Дима вздохнул.
Дядя Серёжа смотрел на него всё также спокойно, его голос внушал уверенность:
– Я потому на тебя и ставлю. Во-первых, сегодня я увидел, что чему-то в Функционале тебя смогли научить. Значит, что-нибудь да придумаешь. Во-вторых, если вы с Арсом всё ещё в плохих отношениях, значит, у тебя есть шанс вывести его сначала на эмоции, а потом, кто знает, может, и на откровенность, – взгляд его был необычно суров. – Сам понимаешь: вряд ли, если сюда сойдётся новая свора тварей, к нам пошлют роту солдат. Военных и так дефицит, а в Массиве их с сегодняшнего дня уже двое.
Да… Справляться придётся собственными силами, и лучше бы подготовиться к охоте. Она с высокой вероятностью будет.
Что там произошло в этом костёле, будь он неладен? Может быть, Арсу просто повезло: произошла какая-нибудь нелепая случайность, вот и всё. Но и вероятность того, что опять-таки совершенно случайно Арс нащупал слабое место тварей, тоже существовала, и Дима был абсолютно согласен: это необходимо было выяснить.
– А что с Ястребами? – спросил он больше инстинктивно, чем руководствуясь какой-то логикой.
Дядя Серёжа едва заметно нахмурился:
– Андрей в дурке. Стас – уехал в город работать – он же был единстенный техник из их троицы.
– Да… – Дима задумчиво кивнул. – А Кирилл?
Дядя Серёжа вздохнул:
– А Кирилл здесь. Нервный. Арса избегает и ругает на чём свет стоит. Скорее всего, употребляет.
Вот как. Значит, почти все Арсовы мучители (да и Димины в некотором роде тоже) отправились каждый по своим делам. Кроме самого главного, конечно…
Дима опустил голову и некоторое время кусал губы. Наконец, он вздохнул и понизил голос до едва слышного:
– Разрешите приступить к исполнению.
– Завтра приступишь, – так же тихо ответил дядя Серёжа. – Поздно уже. Кто знает, насколько сейчас безопасно ночью шастать по деревне. Ты думаешь, я почему картошку запёк заранее?
А ведь правда. Об это Дима даже успел забыть. Вот почему они не стали сидеть у костра.
– Оставайся у нас. Утром уже дуй к себе. Ну и к Арсу.
Ночевать в Матвиенковском трейлере было привычно, уютно и тесно. В отсеке, служившим спальней Антона, была только в меру длинная (кто ж знал-то, что Антон так вымахает) и относительно широкая (скорее на одного, чем на двоих) полка-кровать, накрывавшая, как в поездах, ящик для вещей, и встроенный в стену узенький одностворчатый шкафчик, похожий на самолётный. Дверца без ручки открывалась нажатием и закрывалась так же.
Заслон на окне был опущен до самого низа, не пропуская свет, – что было даже удивительно, учитывая, в каком состоянии Антон ушёл с кухни.
Дима стянул с себя одежду, бросая всё плюс-минус в один угол на полу. Нашарил край кровати. Ладонь почти сразу легла Антону на колено. Это, естественно, не предвещало ничего хорошего.
Дима наклонился к его уху и позвал громким шёпотом:
– Антон.
Антон вздохнул сквозь сонную вату и на второй зов выдал недовольное «М-м?».
– Подвинься.
– Угу…
Послышалось недовольное сопение и спустя некоторое время и неимоверное количество усилий Антон на пару сантиметров подвинул бёдра.
«Спасибо», – саркастично вздохнул Дима и попятился на освободившееся место. Бёдрами вперёд, оттесняя Антона к стенке до тех пор, пока не оттеснил достаточно, чтобы можно было лечь, не рискуя свалиться. Его тут же сгребли в охапку, сквозь сон по привычке обнимая рукой и ногой и утыкаясь носом куда-то в волосы рядом с шеей. И Диме стало горячо. Горячо по-хорошему и по-плохому, возвращая в двенадцать лет, когда они ночевали здесь так же, в обнимку, если Позовы-старшие отлучались по делам в город. И в четырнадцать – когда Диме просто казалось классным ночевать не дома. И в шестнадцать – когда его родители погибли, и было страшно и больно возвращаться домой.
Природа и техника сосуществовали бок о бок достаточно давно, чтобы слиться в симбиотические формы. Подсолнухи с солнечными батареями и более устойчивыми к холоду корнями-проводами. Камни-серверы. Горноскрёбы с вросшими в породу современными технически оснащёнными квартирами. Но не звери, не птицы: они слишком были подвижными и создать органичный симбиоз не успевали.
При жизни.
Проблемы начинались после смерти. Вот тогда программные коды внедрялись в ещё не распавшуюся ДНК. Произраставшие теперь везде в изобилии мелкие и крупные детали вживлялись в тело, образуя новую форму жизни. Некоторые в шутку называли их зоозомбями – но это только те, кто не сталкивался с тварями вживую.
Твари были страшными: когда алгоритмы, наконец, получали в своё распоряжение полноценный мозг, они создавали настоящий искусственный интеллект. Не то жалкое подобие, которое столетиями пытались воспроизвести люди. Это были настоящие киборги. Они очень быстро учились. И они хотели убивать. Вернее, они всегда испытывали голод, и утолить его можно было только магией. А самый лучший источник магии – люди.
И если проблема мёртвых людей и домашних животных легко решалась обычной вакцинацией при жизни, то дикие животные стали настоящим кошмаром, особенно для деревень. В каждой деревне существовало содружество охотников, которые ходили на дичь с ружьями, заряженными инъекциями. Они не убивали, а лишь выполняли санитарную функцию. Но это только снижало риски, не сводя их полностью на нет. Жители любой деревни, можно сказать, жили на спящем вулкане, каждый день подвергаясь риску, что твари соберутся в свору и устроят организованную охоту. Спасал только крайне короткий срок жизни этих существ.
Спасал, но не всех. И в числе тех, кому не повезло, были Димины родители.
Дима нахмурился сквозь полудрёму.
Ужасно глупая история.
Был конец года, Дима писал контрольную за контрольной. Нужно было вакцинировать Джема. В Массиве закончились вакцины, и родители на машине повезли пса в ближайший город. Дима остался у Антона и дяди Серёжи – готовиться к физике. Вот это и был день, когда он видел свою семью в последний раз.
Их тела не нашли, но, в общем, всё было ясно. Тем летом был всплеск активности…
…Антон тихонько завошкался, устраивая руку у Димы на талии и обнимая его поясницу животом.
Мысли потихоньку переставали подчиняться, утягивая Диму в более давние воспоминания.
Диме тринадцать, Антону девять. Дима лежит дома с воспалением лёгких, и его поят до тошноты отвратительным лекарством. Стакан с буроватой жижей стоит на тумбочке: буквально несколько минут назад должен был стартовать очередной круг торгов, уговоров и угроз, но, к счастью, родителей отвлекли решившие навестить Диму старший и младший Матвиенко. Дядя Серёжа бодренько о чём-то болтает с родителями на кухне, а Антон по-турецки сидит на Диминой кровати.
– Фигово? – спрашивает он с сочувствием.
– Паршиво, – невесело отзывается Дима. Он сидит в изголовье кровати, притянув к себе колени. – Но самое отвратительное – вот это, – кивает на стакан на тумбочке. – Пьёшь эту горечь, она остаётся на языке, на нёбе, в горле. Запивай, не запивай – полдня потом её выдыхаешь.
Антон сочувственно смотрит на Диму, потом слезает с кровати, берёт лекарство, осторожно принюхивается и едва заметно морщится. Поднимает на уровень глаз и пристально смотрит не то на жидкость, не то сквозь неё, легонько болтая стаканом. Цвет содержимого из бурого становится больше похожим на фиолетовый. Удовлетворённый Антон протягивает лекарство Диме:
– Пей сразу. Оно пока сладкое.
Дима смотрит на Антона с недоверием:
– Обещаешь?
Антон кивает. Дима, обречённо взяв стакан, на выдохе вливает в себя фиолетовую жидкость одним глотком и смотрит на друга с обескураженным облегчением.
Послевкусие действительно сладкое. Чуть приторное, но на это, если честно, всё равно.
– Правда сладкое, – только и находит, что сказать Дима. – Обалдеть. Может, ты моим доктором будешь, а?
Антон одной рукой обнимает Диму за плечи, другой – мягко гладит по голове.
А Дима в очередной раз убеждается в том, что магия органиков в миллиарды раз круче, чем его, техническая. Всё, чему он научился к тринадцати годам, – это силой желания включать чайник. Что получается сильно дольше, чем просто подойти и нажать кнопку.
***
Диме четырнадцать. Он болтает с дядей Серёжей на скамейке у трейлера, пока Антон доделывает домашку.
– А ты что делаешь? – невозмутимо спрашивает дядя Серёжа, когда Дима делится с ним переживаниями о том, что к четырнадцати так и не научился владеть своей силой.
Отвечать на этот вопрос, если честно, немного стыдно. Дядя Серёжа тоже техник.
– Представляю цветные квадратики из Пейнта, – признаётся Дима, уставившись на носки своих кроссовок.
– Зачем? – спокойно удивляется дядя Серёжа.
Дима и сам понимает, что этот способ абсолютно тупой, но другого он не знает.
– Александр Борисович из айти-клуба так учил.
– То есть, рассказал какой-то частный случай, который, видимо, работает только для него, – крякает дядя Серёжа.
Дима расстроенно кусает губу.
– Так себе из него учитель, – лениво вздыхает дядя Серёжа. – В следующий раз, когда решишь попрактиковаться, – попробуй расслабиться. Полностью расслабься, дыши, слушай звуки вокруг себя. Попробуй почувствовать, что в данный момент готово тебе подчиниться – а потом направляй.
***
Диме четырнадцать, Антону десять. Поздний вечер.
Дима уводит нервного Антона с дискотеки.
Жопа болит немилосердно. И ноги. У Антона, впрочем, тоже. Три дня назад за разбитые стёкла местного магазинчика дядя Серёжа велел горе-футболистам разгружать фургон с продуктами. Не надрываясь. Брать понемногу. Но каждый раз полностью забираться в кузов по небольшим приставным ступенькам. И спускаться тоже по ступенькам. Один раз даже разрешил сделать перерыв минут на десять. Сам в это время болтал о чём-то житейском с хозяином магазина, наблюдая, чтобы проштрафившиеся отбывали наказание как следует.
– Антон, – Дима садит друга на старую, потрескавшуюся от времени каменную оградку возле школы. – Давай серьёзно.
Антон беспокойно трясёт ногой, выстукивая по земле какой-то сбивчивый ритм.
– Мы уже почти год дружим. Ты каждый раз говоришь, что всё нормально. Думаешь, я не вижу, что с тобой каждый месяц что-то не так?
Антон смотрит на Диму и явно проживает ожесточённую внутреннюю борьбу: рассказать или сохранить в секрете. Немного поколебавшись, решает, видимо, всё-таки держать в секрете. То ли раздражённо, то ли отчаянно выдыхает и просит Диму почесать между лопатками.
Дима кладёт ладонь на внезапно подставленную спину и нежно проходится подушечками пальцев вдоль позвоночника. Антон нетерпеливо елозит и просит нажимать сильнее. Взволнованный Дима на автомате вместо обычных поскрёбываний начинает ощупывать мышцы, скорее массируя, что Антон воспринимает неожиданно благодарно и всё так же странно: ещё больше дёргает ногой, выгибает спину, подставляя под Димины пальцы всё новые и новые участки, чуть ли не сам трётся о его руку. Дима начинает касаться его двумя руками, уже самостоятельно нащупывая более напряжённые места, где-то чуть сильнее надавливая, где-то – обводя пальцами, где-то – откровенно царапая.
– Ты нечто, – на выдохе бросает Антон и закусывает низ своей футболки.
– Скажи спасибо всему всратому времени, пока твой батя не научил меня колдовать, – усмехается Дима. – За четырнадцать лет… Хм… Ну ладно, скажем, за последние года три – я столько научился делать руками. И не в том смысле, в каком ты подумал. …Хотя и в этом тоже. В общем, теперь рассказывай, что там у тебя.
– Аллергия, – сразу сдаётся Антон.
Дима немного ошарашен:
– …Чего?
– Аллергия на собственную магию, – повторяет Антон.
– Блин, да ладно, и такое, что ли, бывает? – удивляется Дима, а потом вспоминает: – Кстати, точно. У нас в старших классах один пацан учился – сейчас уже в город уехал, он техник был – так вот он не мог пользоваться техникой с жидкокристаллическими экранами. Сразу ожоги получал.
– Ага, – в голосе Антона не слишком много сочувствия к уехавшему пацану.
– А у тебя что? – спрашивает Дима.
Антон шепелявит, потому что изо всех сил кусает футболку:
– Я в фолнолуние вуть как хофу ферефинуться волфом.
Дима, всё это время продолжавший делать Антону массаж, ошарашенно замирает и чувствует, как в ответ на это Антон съёживается, видимо, жалея о том, что рассказал, наконец, свой секрет.
– Но ты не бойся… – пытается оправдаться он, но в этот момент Дима берёт его за руку и уверенно тащит в незапертое «хозяйственное помещение», в народе – сарай, где хранится школьная утварь типа стремянки, метлы, ведра со шваброй и прочего.
Почти плотно закрыв дверь, оставив только маленькую щёлочку, чтобы внутрь проникал свет луны, Дима командует Антону:
– Перекидывайся!
И подростку, который всё это время так старательно сдерживался, этой команды оказывается достаточно, чтобы без промедления обратиться не то в волка, не то в нескладную серую собаку на задних лапах, виновато поглядывавшую на Диму из-под бровей.
Дима смотрит на него с восхищением. Как мощны его лапищи, как сияют в лунном свете шерстинки!
Совсем без страха, исключительно с научным интересом Дима спрашивает:
– Ты хочешь охотиться и убивать?
Волкособ энергично мотает мордой, а потом снова принимает личину Антона:
– Не хочу. Это только оболочка, я не всамделешный оборотень. Просто в полнолуние мне до зуда хочется выглядеть, как волк. Это сложно объяснить: я и сам не понимаю, зачем. Но вот, понимаешь, надо.
Дима кивает.
– А чего не обращаешься тогда? Ты же пару дней каждый месяц прям изводишься.
Антон неловко пожимает плечами:
– Не хочу никого пугать.
Дима некоторое время обдумывает услышанное. Сдержанный интерес в его глазах медленно перерастает в восторг:
– А давай пугать?! – предлагает он заговорщическим голосом.
Антон сначала съёживается, но понемногу им овладевает Димин азарт.
Жопы у обоих заранее начинают болеть вдвое сильнее.
Дима проснулся от того, что снова балансировал на краешке кровати. Антон стискивал его, как плюшевого медведя, только не притягивал к себе, а сам мигрировал всё ближе и ближе.
– Антон, – строго шепнул Дима.
– Чего? – испуганно отозвался Антон сквозь сон.
– Подвинься.
И, поскольку в ответ послышалось нечто среднее между «угу» и «хм?», Дима повторил:
– Двигайся.
– Куда?! – возмутился Антон.
Диме аж неловко стало.
– К стенке, – ответил он уже с меньшим напором.
Антон вздохнул максимально страдальчески и отпустил Диму, отворачиваясь к стене и подвигаясь, насколько это было возможно. Дима с облегчением устроился удобнее и, в свою очередь, обнял Антона.
Спокойной ночи…
