***
Августовскую ночь не пускали внутрь своды костёла. Пустое пространство окутывало своим неуютным зиянием, подгружая куда-то фоном тревогу и желание зябко обхватить локти. У Арса под глазами обозначились тёмные круги, его лицо едва заметно заострилось. Он пронизывал Диму холодным, неуютным взглядом, словно протягивая сквозь него невидимую струну. – Наверное, ты пришёл поговорить – сказал он спокойно. Его голос вызывал на коже странный холодок. Дима заставил себя расправить плечи: – Да, поговорить, – сказал он, садясь на скамейку напротив Арса. Сейчас искренне извиниться и вывести на разговор. – Прости за вчера. Сам не знаю, чего меня так понесло… – М-м, – тут же поддакнул Арс. И слова спутались. Арс улыбнулся уголком губ. – Я тебя обидел… Тогда, давно… Мне жаль, Арс… Всё должно было пойти совсем по-другому. Дима подготовился, знал, что скажет. А сейчас внутри оказался какой-то винегрет. – А, – Арс качнул головой. – Так это всё ради того, чтобы поговорить о прошлом? Дима смутился: – Ну… – Ну давай поговорим, – Арс подвинулся на камне, приглашая Диму сесть к источнику. Тут же внутри шевельнулось предчувствие, что соглашаться на разговор не стоит. Арс в этот раз выглядел примерно так же, как Дима, когда предлагал сыграть в Перудо, заранее зная, что выиграть не даст. Но выбора не было: за дверями костёла, где-то там, опьянённый чувством ложной безопасности, оставался Антон, ради которого Дима сейчас и пришёл сюда. Он перебрался на камни и сел, подогнув ноги. – Ну что, давай посмотрим, – Арс вытянул руки вперёд, вращая запястьями, чтобы немного поднять сползшие на кисти рукава, и заправил за уши нисколько не выбивающиеся из причёски пряди волос. – Что там у тебя? И Дима вдруг снова почувствовал всё раздражение к Арсу, преследовавшее его уже годы и особенно обострившееся по возвращению в Массив. Раздражение его манерой разговаривать, его любовью к книгам и привычкой сидеть к усточника. Раздражение цветом его глаз, движениями бровей и едва уловимой мимикой уголков губ. Интонацией. Вздохами. Даже молчанием. Арс раздражал его просто всем. Полностью. Кажется, даже если бы Арса не стало, это бы тоже бесило. А Арс смотрел на Диму и как будто чувствовал его раздражение: – Здесь желания извиниться я не вижу. Ты же, вроде бы, извиняться пришёл? – уточнил он как будто даже деликатно. – Я тогда посмотрю что-нибудь ещё. И в этот момент Дима вздрогнул от неожиданности: с него как будто рванули игольчатый покров, оставив его без защиты. – Так, – Арс внимательно вглядывался куда-то внутрь него. – Что у нас здесь? – Едва заметно усмехнулся. – Как будто бы ничего, правда? Под иголками и правда было ничего. Белый шум, вата, серая пелена, звукоизоляция. Никаких чувств – даже раздражение куда-то пропало. Никаких переживаний. Можно было сколько угодно слоняться по этому нафталину, так ни на что и не наткнувшись. И, раз уж они пришли к такому выводу, стоило на этом и закончить – потому что какой смысл, если нечего искать. – Но я-то на это не поведусь, – признался Арс ласково и одновременно угрожающе. – Раз так старательно закрашено, значит, там явно есть что-нибудь ещё. И вот в этот момент Диму тронула тревога. Потому что никакого «ещё» там не было, как Арс этого не понимал? Хотелось сгрести всю эту вату поплотнее и прижать к себе, чтобы не растерять. Потому что она была очень важна. Не нужно было в ней копаться, не нужно было её так бесцеремонно ворошить и дербанить, но Арс деликатность хоть и изображал, на деле ей не отличался, и Дима вздрогнул снова, когда с него сорвали драгоценную изоляцию, обнажив кожу, кое-где поблёскивающую сукровицей. – Ну вот, – с довольным видом подметил Арс. – Здесь у нас что такое кипучее? А, вижу. Злость. Злость… Злость! Злость сначала была приглушённой, как будто старой. Но, чем дольше Дима в ней находился, тем сильнее она разгоралась. – Вот злость на Кирилла, на Стаса, ага, очень интересно… На Андрея. В памяти возникли уродливо смеющиеся лица Ястребов. Лица, которые хотелось ударить. Много раз. Разбить носы и посмотреть, как исчезает то выражение собственного превосходства, которое расторопно пряталось всякий раз, когда поблизости появлялся кто-нибудь взрослый, и вновь появлялось, как только Ястребы оставались со своей жертвой наедине. Вспомнилось удивлённо-напуганное лицо Кирилла в их недавнюю встречу у айти-клуба. Стало до жжения в груди жаль, что Дима в тот вечер воспользовался магией. Нужно было разрешить себе разок совсем потерять контроль. Выставить самый пустяковый щит, чтобы не пускать его вялые порывы причинить магический вред, и пойти напролом, игнорируя все его попытки защититься. Швырнуть на землю, если он сам от страха не осядет, выйти в маунт и бить по лицу. Долго. Разбивая костяшки и пачкая его своей кровью – и плевать и на закон, и на военный кодекс. За то, что посмел думать, что Диму можно доставать всё так же, как и пятнадцать лет назад. Арс, тем временем, продолжал в нём копаться: – Ещё злость – ты смотри, как много. На кого в этот раз? На меня, м-м. «М-м». Конечно, Дима злился на Арса! За то, что он сидел вечно в своём костёле! За то, что читал свои глупые книги и совсем не умел драться – а мог бы научиться! За то, что совсем не прятал свою странность! Был бы обычным – может, и не привлёк бы внимание Ястребов. За то… За то, что спрашивал с Димы и не хотел его понять! – И на Александра Борисыча из айти-клуба? А он-то в чём виноват? Ну ладно, дело твоё. Дурацкий неуч! Сам не разобрался, как пользоваться магией, так ещё и детей решил учить. Поделом клуб закрыли и забросили. И Александра Борисовича пусть бы тоже все забыли. В этом тёмном закутке души Дима надеялся, что их айтишник до сих пор жив и, всеми забытый, коротает пенсию в какой-нибудь гниющей трущобе. Арс словно касался ободранной кожи, причиняя боль и вызывая желание зашипеть. – Так… А вот злость ещё на кого-то. Интересно… Не могу рассмотреть, хм-м… Дима чувствовал, как никнут плечи, и ничего не мог с этим поделать. Он уже какое-то время смотрел на Арса снизу вверх, опустив голову. – Ну, на кого же ты ещё злишься, Дим? – Арс не давал увильнуть. Он вдруг заговорщически улыбнулся и спросил тихо-тихо: – Не на себя, я надеюсь? И что-то внутри заметалось. Чему-то понадобилось срочно бежать, но бежать было некуда. И защищавшие Диму иглы раздражения, так бесцеремонно сломанные Арсом, из своих прочных оснований проросли внутрь, причиняя сильнейшую боль и отравляя даже не злостью – ненавистью к самому себе. За то, что был слабаком. И что пошёл в этот глупый айти-клуб. Доверился, блин! Что с какой-то стати верил в собственные силы, хотя жизнь в то время наглядно демонстрировала, что никаких сил у него нет. За то, что старался там, где надо было бросить миллион раз! За Ястребов. За Арса. Арс смотрел на него голодным взглядом: – Ну, давай посмотрим, что же там дальше. Нет! Стоп! Рывок в какой-то момент замедлился, сходя на нет и заставляя Диму болезненно закричать. – Оуч, – этого даже Арс не ожидал: он сочувственно поморщился. – Видишь, когда сопротивляешься, делаешь себе только хуже. И безжалостно рванул до конца, будто сдирая с Димы кожу. Превращая в дрожащий комок мышц и нервов. Оставляя совсем беззащитным. Хотелось съёжиться, забиться куда-то в уголок, обняв себя руками. Хотелось спрятаться от темноты, от эха костёла и, прежде всего, от Арса. А он с ненормальным упоением касался его обнажённого нутра, причиняя ещё большую боль. – Страх, – в голосе Арса слышалось чуть больше удовлетворения. – Это уже интереснее. Его взгляд был таким холодным, что обжигал. Он снова сунулся куда-то внутрь, заставляя скрючиться от боли, и какими-то задворками сознания Дима понял. Там, с Антоном и с Косом – он понял, что Арс с ними делал. Кос не бредил, когда рассказывал, что Арс вынул из него суицидальные мысли, глядя в глаза. Видимо, это и было его даром. Его магией, какой-то совершенно особенной. Не органической, не технической. Как её назвать? Он как будто работал с материями души. Он стал, можно сказать, доктором для Антона и Коса: проник куда-то в чувства, нашёл болезнь и исцелил. А ещё Дима чувствовал, что сейчас он – беспомощный пациент, зафиксированный на столе опытного, невероятно образованного хирурга. Арс причинял ему изощрённую боль и прекрасно понимал, что делает. Видимо, каким-то таким способом он упёк в психбольницу Андрея. До Стаса не добрался – он вовремя уехал в город. Кирилла он, судя по всему, успел только слегка задеть – именно поэтому этот псих теперь держался от Арса подальше и лаял на всех, кто поддерживал с ним общение. Арс, можно сказать, разделался со своими врагами. И последним его врагом был Дима. – Очкарик и Прокажённый, – Стас крепко прижимает к стене, у него за спиной, как всегда, куражится Кирилл, – союз века! – Что, скорефанились? – смеётся Андрей. Дима делает попытку вырваться, но Стас крепко держит и, возвращая на позицию пленного, больно ударяет спиной о раковину: – Куда собрался? С Димы слетают очки, а потом Стас бьёт его в живот. Движение короткое, без размаха, снизу вверх, так, что Дима сначала приподнимается, а в следующую секунду опадает на кулак своим весом, вышибая из себя дух и складываясь пополам. Стас позволяет немного отдышаться, и Ястребы с интересом наблюдают, как Дима пытается прийти в себя. А затем следует новый удар. Диме слишком больно, он не может сопротивляться и терпит удар за ударом. В голове пульсирует мысль, что фиг с ним, с туалетом, надо было потерпеть до дома и свалить с остальными детьми. Кто же знал, что сегодня после занятия эта троица зайдёт поиграть в «BXR35.Silent razors»? Стас бьёт прицельно, Кирилл – жжёт магией, Андрей – цепляет кулаками, куда попадает. – По лицу не бей, – негромко учит Стас. – По лицу не надо. Дима снова пытается вырваться, но Стас держит крепко. Андрей хватает за горло. – Остановись, – Стас тут же отталкивает Андрея свободной рукой. – Не души его. Родаки синяки увидят. Дима сидел на камнях, подтянув к груди ноги и вообще стараясь стать как можно меньше. Арс стоял над ним – такой высокий и сильный, хотя драться до сих пор не умел. Казалось, сейчас, если он захотел бы, он бы раздавил Диму одним пальцем. – И что же было дальше? – шутливо поинтересовался он. Дима сидит, привалившись к стене у окна, и пытается отдышаться. Живот и рёбра болят от ударов, на плечах расцветают несимметричные синяки от железного захвата Стаса, кожу на спине режут ожоги от магии Кирилла. Ястребы стоят рядом и обсуждают, что им делать дальше. – Нет, пойдёмте в костёл, – предлагает Стас. У Кирилла загораются глаза: – Очкарика уже проучили – теперь очередь Прокажённого. Диму обжигает изнутри. – Щас как устроим ему тёмную, – веселится Кирилл. – Ты заходишь с задней двери, – говорит Стас Андрею. Андрей обижается: – Чего это вдруг? – Чтобы этот щенок не сбежал. – Я не пойду через заднюю дверь, – упрямится Андрей. – Пусть Кир… – упирается взглядом в Кирилла, – я только с вами, чё вам двоим всегда самое весёлое. – Придурок, ты с нами и будешь, – злится Стас, – просто зайдёшь с другой стороны. Андрей собирается возразить, но тут вмешивается Кирилл: – А давайте с задней двери Очкарик пойдёт. Троица оборачивается на Диму улыбаясь. Дима делает отчаянный рывок, снова пытаясь сбежать. – Тихо, тихо, – держит его Стас. – Чего ты дёргаешься? – Я ничего ему не буду делать, – шипит Дима. – Не будешь, – успокаивает Стас. – Просто дверь закроешь, чтобы он не сбежал, и подопрёшь чем-нибудь потяжелее снаружи. – Прокажённый – это раньше была такая болезнь, – Дима уже плохо соображает, что говорит, лишь бы что-нибудь говорить, лишь бы дать время этим говнюкам немного остыть. Параллельно пытается снять с плеча руку Стаса, но это не работает. – От неё были такие струпья на коже и можно было заразиться. А от Арса нельзя заразиться. – Ну вот и хорошо, – Кирилл копирует спокойный голос Стаса. – Видишь, значит, тебе ничего не угрожает. Поможешь нам немного и пойдёшь домой. Дима выкрикивает в отчаянии: – Не буду я вам помогать! Он мне ничего плохого не сделал! Ненадолго повисает тишина. Стас прислушивается, не идёт ли кто-нибудь к туалету. – Зато мы – сделаем! – негромко обещает он. Они с Андреем не сговариваясь заталкивают Диму в туалетную кабинку. Кирилл командует снаружи: – Держите его крепче! Диме казалось, что у него внутри перемешали все внутренности. Арс там шерудил не церемонясь: – Итак, ты согласился. – Арс, – голос у Димы стал совсем тихим. – Прости… Арс расхохотался, и от этого стало совсем жутко. – «Прости»... Просто интересно, знаешь ли ты хотя бы, за что просишь прощения? Дима больше не мог это выносить. По лицу стекал пот, тело же – напротив, дрожало от холода. – За то, что я им помог. За то, что они тебя избили. За то, что я ничего с этим не сделал. Арс наклонился к Диме, заставляя его снова посмотреть себе в глаза: – А знаешь, что случилось после того, как меня избили? Дима знать не хотел. Дима вообще не хотел продолжать этот разговор. Не нужно. Просто не нужно. Пожалуйста. Арс впился в него своей голубизной. – Остановитесь, – объявляет Кирилл. Стас останавливается сразу, Андрей – ещё некоторое время продолжает пинать в поясницу. У Арса перед глазами только лицо Димы, закрывавшего заднюю дверь. – Как там говорил Очкарик? Он ещё не Прокажённый. У него нет болячек на коже. Андрей растерянно поднимает брови, но Стас всё понимает. В следующую секунду Арса поднимают и тащат к источнику. – Прямо лицом, давай, – подначивает Кирилл. Что за второе дыхание открывается у Арса – неизвестно, но в последний момент он выворачивается – и его окунают в источник плечом. Больно становится почти сразу: техномагия быстро просачивается сквозь ткань футболки. Диме казалось, что он вот-вот перестанет дышать. Горло болело от какой-то обжигающей судороги. Своды костёла давили своей пустотой. – Понравилось? – Арс, – Дима почти шелестел, чувствуя, что не особо имеет право о чём-то таком просить, – прости… Пожалуйста… – Сунешь руку в источник? – предложил Арс вместо ответа. На скамьях за его спиной как будто сидели десятки невидимых зрителей. Дима сделал вдох. Это не так страшно. Больно… Но не страшно… В этом деле главное – обмануть мозг. Главное – убедить себя и в этот обман поверить. – Стоп, – почти приказал Арс, когда Дима уже был готов одним рывком, без дальнейших раздумий окунуть левую руку в голубую дымку. – Это не так страшно, правда? Да и я этого не хочу. У Димы сбилось дыхание. Ещё немного – и он не выдержит. – А вот лучше давай посмотрим ещё. Раздражение, злость, страх – это мы уже видели. А что там у тебя дальше? – Нет, Арс, – взмолился Дима. Остановись. Пожалуйста. Арс заставил Диму покрыться инеем изнутри. А потом – рванул. Без жалости. Дима стоит у боковой стены костёла: там, где внутри скопилось больше всего сервокамней. План созрел по пути. Сегодня – тот день, когда Дима должен обуздать свою магию. В костёл проросло много техники, да что уж: там даже возник источник. Если у Димы получится, он спасёт Арса и наподдаст этим Ястребам так, что мало не покажется. Нужно просто очень сильно захотеть. Дима закрывает глаза и представляет квадратики из программы Paint. Разноцветные квадратики из палитры для рисования. Квадратики чинно выстроились в ряд в левом нижнем углу старого компьютерного экрана. Дима, кажется, так хорошо представил, что даже слышит, как работает вентилятор в процессоре. Усилием воли он бросает всю эту энергию на источник, на сервокамни, чтобы… Чтобы что? Чтобы ужалить Кирилла и Андрея электричеством, а Стаса – как следует шарахнуть! Дима отпускает воображение и представляет, как магия в источнике превращается в большую змею и возвышается над заигравшимися четвероклассниками. На несколько секунд она будто бы замирает, расправляя капюшон, а потом резко бросается, жаля незваных гостей. Дима открывает глаза и прислушивается. Из костёла по прежнему слышны смешки крики и грохот. Ещё слышатся напуганные вскрики, но не Ястребов. Дима закрывает глаза и в отчаянии представляет квадратики снова. Снова сооружает змею и нападает. Открывает глаза. Ничего! Нужно пытаться до тех пор, пока не получится! Дима злобно зажмуривается и чувствует, как намокают ресницы. В этот раз даже представить квадратики не получается. Дима напрягается всем телом, пытаясь заставить себя наколдовать хоть что-нибудь. Тело мгновенно отвечает болью синяков, но Дима продолжает напрягать каждую мышцу до тех пор, пока не слышит хлопок двери. Из костёла не то выбегает, не то вываливается Арс. Выглядит он ужасно. На секунду они с Димой встречаются взглядами, и Арс видит, что всё это время Дима просто стоял поблизости. Просто стоял, не сделав ничего. Арс скрывается за поворотом. Дима в отчаянии ударяет кулаком по стене костёла, и от новой боли слёзы текут ещё сильнее. – Прости... Веки жгло мокрой солью. Костяшки правой руки сочились кровью после – теперь уже по-настоящему сильного – удара о камни. – Так что же там, на самом дне? – спросил Арс, пристально глядя Диме в глаза. Самое страшное. – Прости... Прости... То, о чём не хотелось даже вспоминать, не то, что касаться. А сейчас – оно переполняло Диму и затапливало изнутри. Чувство собственного бессилия. – Прости... Прости... Прости... Прости... Прости...***
<Из дневника Майкла Дарлинга> Под прошлой записью появился один просмотр. Что ж, значит, эта история кому-то интересна, и я продолжу. Что вам рассказать? Или тебе, если точнее: ты ведь здесь один. Я расскажу немного о том, кто ещё бывает в нашем доме. Больше всего времени здесь проводит миссис Дарлинг – потому что за домом нужно постоянно следить. Мистер Дарлинг, вообще-то, работает. Он у нас редкий гость. Конечно, в одиночку со всеми детьми миссис Дарлинг трудновато, но что поделаешь: няню ужасно трудно найти. Хотя некоторое время у нас была Нэна. Нэна присматривала только за Вэнди, но её сложно за это винить: в конце концов, если пытаться уследить за всеми детьми сразу, можно не уследить ни за одним. Сейчас Нэна от нас ушла, но как будто бы не совсем. Раньше Вэнди любила играть в машинки, но Нэна её отучила. Теперь она, как и подобает девчонкам, читает книжки и умничает. Пожалуй, я увлёкся, не думаешь? Пойду посмотрю, что там делает Джон.