Mormor

Моран едва успевает покинуть больницу, как на пути к себе его окликает старый знакомый. - Себастиан, рад видеть целым и невредимым, - Брайан Колман непринужденно кивает, выбрашись из машины и порвнявшись с ним, вынуждая замедлить шаг и вступить в разговор, - Хотя радоваться тут нечему. Сам знаешь, зачем я здесь. Еще двое сопровождают их на расстоянии двадцати футов. И табельное под курткой у Колмана тоже с собой. У них есть основания доверять друг другу, но Себастиан - опасный профессионал, плохо подчиняющийся уставу или законам. А в глазах руководства сейчас - предатель и преступник. И он готов к любым его действиям. Они пересекались с Мораном в Ираке, работали в одном подразделении в МИ-6, пока Брайан не перешел в МИ-5, занимающуюся внутренней безопасностью службы. - Ты неплохо "повеселился", - замечает он, - Не спрашиваю о причинах. Но простой личной мести тут явно не достаточно. Ты сам знаешь, что Управление делает с опасными хищниками, оказавшимися на свободе и вышедшими из-под контроля. Находит и отстреливает. Обычно обходясь без официальных инстанций. Но есть и другой вариант. Я попросил взять твое дело, чтобы поговорить с тобой и дать тебе выбор. Им нужна твоя голова. Дать тебе уйти я не могу. Но если ты согласишься сейчас пойти со мной, то можно рассчитывать на официальный суд. Прежние заслуги тоже могут сыграть в твою пользу. Так или иначе ты арестован, Себастиан. Себастиан был из тех, кто мог держать себя в руках в любой ситуации. Холодный и расчетливый, он был идеальным убийцей без чувств и совести. Корона ценила его, пока держала, или скорее думала, что держала, на коротком поводке. Моран ценил свое непоколебимость, свою стойкость и холодность. Но с Мориарти она давала сбой. Сейчас, стоя в палате уже в одиночестве, Морану приходится заново обретать способность дышать. Уйти было правильным решением. Уйти было единоверным решением, черт возьми. Он не может подвергать Мориарти еще большей опасности, чем тот обычно подвержен. Не может заставлять рисковать ребенком от мужчины, которого Джеймс любил и которого больше нет. Умывшись и забрав все свои вещи в палате, Моран покидает больницу, действительно радуясь, что не встречает Джеймса снова, ведь тогда будет еще сложнее уйти. Крыса МI-5. Было глупо надеяться, что он сможет вот так легко уйти, верно? Из лап спецслужб нельзя просто так вырваться, особенно, когда ты несешь для них прямую угрозу. Особенно, когда ты знаешь так много, что способен развалить своими заявлениями не просто карьеру парочки политиков или военных, а несколько стран. — Конечно, чего бы тебе не радоваться - арестовать "сорвавшуюся с цепи" псину это куда более престижно, чем обнаружить его в пулей во лбу, — отвечает спокойно Моран, шагая по дорожке прочь от клиники, оставляя Мориарти и Ричарда в относительной безопасности позади. — Ну вот, видишь, ты сам подтверждаешь мою теорию о том, что я могу еще немного пожить, раз ты меня "поймал", — усмехается Моран и тянется во внутренний карман, доставая оттуда пачку сигарет и зажигалку. Прикурив, полковник затягивается и качает головой. — Если две проблемы, Колман, — выдыхает вместе с дымом от затяжки Себастиан, глядя в глаза своего бывшего боевого товарища, пусть прям слишком хорошо они и не ладили. — Две. И обе в тебе. Первая: ты свято уверен, что тебе дадут за меня какую-нибудь награду или прибавку к военной пенсии, которой будет хватать на самый убогий дом престарелых. И вторая: я не доеду до суда живым. Вероятнее всего, никто из нас на этой прекрасной бронированной машине, в который ты и твои друзья сюда приехали, даже не отъедет от этой больницы. Знаешь, это как теория большого взрыва, только поменьше, с расходным материалом внутри железной коробки, которая этот взрыв примет... Уверен, что хочешь меня арестовывать? - Ну, разумеется, куда до тебя нам, простым смертным. Зачем просто исполнять то, на что подписался, когда можно играть по-крупному. И давать поводы для новостных агентств на недели вперед, - Колман вздыхает, без обиды на Морана, но с досадой, ему все еще хочется, чтобы Себастиан послушал и принял вариант, паршивый, но единственный, в котором есть на его взгляд здравый смысл, - Вот только что-то ни к чему хорошему это не привело. И проблем ты огреб по самое некуда. Он напрягается, когда Моран лезет во внутренний карман за сигаретой, находя рукой пистолет, и тихо ругается про себя, проследив жест полковника до конца. Насколько он знает Себастиана, того не прильстит подобный вариант. Дать себя арестовать и явиться с повинной, рассчитывая, что пожизненное ему скостят за примерное поведение. Моран никогда не был из тех, кто дорожит своей шкурой и согласился бы на любую жизнь. И он хорошо понимает, что загнать в ловушку опасного зверя - чертовски неблагодарная задача. Колман сам не знает, зачем он за это взялся, но получить на это разрешение оказалось той еще головной болью, и пока кроме перспективы, что он огребет за свою самодеятельность по возвращении, особой выгоды он в этом не видел. Только Себастиан не был типичным предателем или кротом, из тех, кого он выслеживал и убирал день за днем. Оставался и еще вариант - что Моран пристрелит его при сомнительной попытке к бегству. И, может быть, даже сумеет оторваться ненадолго. - Дело твое, - бросает он, - Не мне тебя убеждать. Я бы и сам в это не поверил. Но у меня есть основания знать, что Управление даст тебе эту своеобразную амнистию, и может гарантировать безопасность. Пойманный стрелок, раскрытая череда убийств будет им на руку. Их удовлетворит держать тебя за решеткой. Потом все об этом забудут. И кто знает. В машине я тоже уверен. Второй вариант у тебя все еще есть - пустить пулю мне в лоб посреди заполненной прохожими улицы и под прицелом ребят в паре шагов у нас за спиной. Ладно, даже если провернешь трюк, увернувшись от них, за тобой в ту же минуту отправят группу захвата. Весь город напичкан камерами и полицией. Это херовая партия, Моран, - Брайан мрачно задумывается, - Тебе есть куда бежать? - спрашивает вдруг он, - Есть третий. Если гребаные, от силы, пара часов тебе что-то дадут, то проваливай к хренам. Считай, что за тобой уже выехали. Прощаемся в том переходе. Он отдает несколько коротких распоряжений по связи оставаться на местах и ничего не предпринимать и дожидается подтверждения, - И "беги" так быстро, как только сможешь. Пустить Колману пулю в лоб сейчас было бы особенным удовольствием. Моран уже представлял как тянется за своим пистолетом, что был засунут за пояс и скрывался под курткой, но вместо этого лишь снова затягивается от сигареты, глядя на бывшего сослуживца. — Ты правда так считаешь, что я доживу до суда? — усмехается Себастиан, хотя ему откровенно хочется громко засмеяться от искренней наивности Брайана. Удивительно, как же все таки во внутренней безопасности легко "перепрошивают" мозги даже не самым глупым некогда сотрудников внешней разведки. Неужели Колман забыл, что было с Эренсом или Брайтом? Не самого ли Морана отправили за ними, чтобы "подчистить хвосты"? Глупо надеяться, что Себастиан переживет даже одну ночь в камере, если доедет до нее. Он опасен. Он может выйти на связь с любым журналистским изданием и уничтожить многих силой пары десятков строчек в газете. — Ты же знаешь, куда бежит дикий зверь, когда ему в спину дышит охотник з заряженным ружьем? — усмехается Моран и выбрасывает окурок в сторону, медленно шагая с мужчиной в сторону перекрестка, где они должны были разойтись. — И также знаешь, что если отпустишь меня, вот так просто, как предлагаешь, то для тебя ничего хорошего не будет. Моран заводит руку за пояс и снова легко усмехается, а дальше все происходит очень быстро. Выстрел в ногу. Не смертельный, только, чтобы ранить и даже не задеть ничего важного. Рев мотоцикла без номеров и иных опознавательных знаков, такой же безликий, как и его водитель. Себастиан запрыгивает пассажиром на едва остановившийся байк и спустя несколько секунд тот уже маневрирует между авто в плотном потоке. Нужно вырваться из плена камер. — Я больше в жизни не буду спасать твою шкуру, — рычит Ричард спустя долгих десять часов, падая на потертый диван в полной глуши где-то в туманных лесах Ирландии. Это первая фраза от кого-то из них за все это время. — И теперь я должен свалить отсюда, потому что это ты у нас безработный, а не я - у меня босс, задачи, задания. — Свалишь, когда отоспишься, — выдыхает Себастиан, снимая с себя промокшую насквозь одежду. Изз-за дождя в долго пустовавшем доме было сыро и холодно, но зато он отлично размыл все грунтовые дороги и теперь отследить где они скрылись было невозможно. Хотя Моран был уверен, что их потеряли еще на выезде из Лондона, когда они исчезли с камер прямо в тоннеле. Себастиан разжигает с трудом камин с отсыревшими дровами, вылив туда почти половину смеси для рожжига, складывает оставшиеся дрова поближе, чтобы те подсохли, и уходит переодеться. Пора привыкать к жизни отшельника на неопределенный срок. Колман сгибается и шипит от боли, ругая Морана последними словами, и стреляя, явно целясь мимо, и успевая дать сигнал остальным, чтобы не вмешивались. Пуля попадает в асфальт в паре метров от срывающегося с места черного мотоцикла, и оба пассажира растворяются в потоке. Прохожие, оказавшиеся ближе к ним, встревожено шарахаются. Это выглядит резонно для камер - дать им уйти. Стрелять в толпе гражданских в центре Лондона - не самая похвальная инициатива. - Чтоб тебя, Моран, сукин ты сын, - Колман зажимает рану, глядя ему вслед, - Больше мне не попадайся. Раздав все распоряжения по нитям своей сети и отпустив Ричарда присмотреть за Мораном, которому он сейчас будет гораздо нужнее, Джеймс остается в своей палате один и ложится, откладывая телефон. Он чертовски устал. Свет за окном постепенно блекнет, и в комнате становится все более темно. Долго игнорируемая усталость находит его и наваливается вместе с мыслями и осознанием. Он остается в больнице до следующего утра, вынужденный проявить хотя бы такую заботу о ребенке, и не чувствуя сам сил ни на что другое. Был ли их общий с Северином ребенок чем-то, что заставляло его держать себя, помимо собственной упрямости, и быть осмотрительней? Да. Но это не могло заполнить пустоту. Даже месть тем, кто был в ответе за смерть Северина, такая быстрая и обыденная - не принесла ни облегчения, ни удовлетворения Мориарти. То, что они были мертвы - ничего не меняло. Но оставалось только внезапное осознание предательства Северина, который не был до конца тем, кем Джеймс его считал, его смерть, правда о том, что просчитался он, в послелний момент пытаясь его спасти. Каждая из этих граней причиняла боль с новой силой, как нож, воткнутый в спину, который проворачивали внутри. Джиму больно, и он хочет уметь это отпустить, дать Северину в своей голове уйти. Научиться снова дышать, без него. Но его пронзает сейчас, наедине с собой, совсем другой, некой нерациональной, но реальной и ощутимой тоской и желанием не отталкивать и вернуть совсем другого. Присутствие Морана приглушает боль, в нем он находит того, кто живет так же, как он сам - давно просчитав все в этом мире, постоянно поднимая ставки, саморазрушительно, больно, сжигая и сгорая, не имея привязанностей. Джеймс уже просчитался однажды, позволив себе исключение с Северином. Это слишком больно, чтобы повторять. И это не приносит ничего, кроме слабостей. Вряд ли он может впустить кого-то после этого. Но и для Морана он видит в этом только разрушительное. Как и для себя. Их попытки удержать друг друга над бездной бессмысленны, каждый из них знает про второго, как про самого себя, что тот все равно сорвется рано или поздно, потому что по-другому не может. Но Джеймсу и не нужно другого. Не нужно обещаний и принятого долго и счастливо. Себастиан - тот, кому он может позволить составить себе компанию до того самого поворота, без обязательств и глупых просьб остановиться. Он единственный, кого он может видеть рядом с собой. Рядом с Мораном он получает некую анестезию, к которой стремится. Привязанности опасны, и его собственная возможность впускать кого-то вряд ли подлежит восстановлению. Почему же тогда сейчас его тянет вернуть Себастиана и сократить расстояние между ними. Как будто им обоим нечего ждать или терять. На следующее утро Мориарти отправляет Бруку сообщение: "Как он? JM" Переодевается в доставленную ему одежду. Футболка, джинсы, свитер оверсайз. Про классический стиль теперь придется забыть. И покидает больницу. Дела Организации приходится вести еще более жестко и четко, наводя безупречный порядок, чтобы вернуть под полный контроль те цепочки, звенья которых могли почувствовать себя слишком свободно. Устраняя и заменяя на новые. Джеймс присутствует лично на собраниях верхушки Организации, чтобы развеять слухи о том, что отвлекся и отошел от дел. Между делом Мориарти оттягивается на них, не без жесткого удовлетворения, устраивая показательные представления для укрепления дисциплины. И чем хладнокровнее он ведет дела на публике, тем больше рассыпается на части, забываясь от тоски и боли в одиночестве. Первым делом, выбравшись из больницы, Джеймс назначает встречу. - Ваши осведомители, по-прежнему, ни на что не годны, раз вы снова пришли ко мне, - ухмыляеися Мориарти вместо приветствия, устроившись в кожаном кресле с высокой спинкой одного из закрытых лондонских клубов. - Я тоже рад вас видеть, - отвечает Майкрофт Холмс, - Мои соболезнования. - В жопу себе засунь свои соболезнования, - невозмутимо отзывается Джеймс, старым приятелям, как и врагам, прилюдии ни к чему. Министр мысленно соглашается: возможно, выносить раз за разом общество преступного гения на самом деле - признак отчаяния. - То дело, на вашем столе. Уже зашли в тупик в своем расследовании? Зачем полковник разведки отправляет к праотцам одного за другим половину парламента... - Есть, что мне предложить? И чего же вы хотите взамен, Джеймс? - О, всего лишь моя давняя просьба - дайте зеленый коридор моим ребятам на вывоз тех партий оружия на Восток. Холмс некоторое время обдумывает его слова, быстро соображая. - Не смешите. Долбали вы мое разрешение. Если бы это было то, что бы вас действительно занимало, вы бы о нем не спрашивали. В чем на самом деле ваш интерес? - Все еще не разочаровываете, - усмехается Мориарти, - Ну, хорошо. Пролить свет на это дело сейчас в моих интересах. И его огласка сама по себе даст нужный результат. Так что просто пользуйтесь, пока можете. Маленькая личная прихоть, если хотите. Джеймс передает Холмсу флешку. - Вы получаете информацию о заговоре в верхах правительства, который все это время происходил у вас под носом. А взамен обеспечиваете безопасность и полную амнистию на территории Королевства тому, кто приложил руку к его предотвращению. - Ваша цена - свобода для Себастиана Морана? Я не буду даже пытаться понять, зачем это вам. - Вот и превосходно, - согласно кивает Джеймс, - И будьте уверены, я обращу те же сведения, и не только, против вас самих в случае, если вы нарушите свою часть договора. - В угрозах нет необходимости. Я привык платить по своим счетам. Особенно если цена не слишком значительна. - Мне виднее, мистер Холмс. Джеймс неспешно поднимается, его положение все же заметно сказывается на привычках и движениях, ставших более осторожными, и направляется к выходу, чтобы, также самовольно, как он появился, раствориться на непредсказуемый срок. Новости на следующее утро взрываются одним и тем же сюжетом, размусоленным десятком аналитиков по разным каналам, включая самые захудалые местные. Все убитые чины парламента и разведки были причастны к заговору в верхах правительства. Разыскиваемый по обвинениям в убийствах и госизмене офицер МИ-6 был обвинен в результате ошибки и плохой координации между службами, и действовал "по приказу одного из подразделений ведомства". Имя оказывается изменено. Но для всех заинтересованнях лиц оно очевидно. Оставлять Морана одного в єтом дома казалось Ричарду крайне паршивой идеей. Здесь не было мобильной сети и для связи с внешним миром был только спутниковый интернет, который Себастиан притащил с собой вместе с ноутбуком. До ближайшего городка час езды через лес и еще полчаса по проселочной дороге. Добывать как минимум продукты будет сложно, но самого военного это не волновало совершенно. Ричард бросил взгляд в зеркало заднего вида на старый дом и полковника, что стоял на его веранде с сигаретой, покачал головой и тронулся с места. Дождь все еще лил как из ведра и отлично скрывал следы от колес, так что уже через час никто и не подумает, что кому-то хватило глупости потащиться в лесную чащу в подобную погоду. "Как всегда упрямый, не многословный и хочется дать ему по лицу отчаянно сильно - обычный Моран, босс, ничего нового. RB" — Ты хорошо знаешь его и знаешь, где он залег на дно, — усмехается Барнс, один из ранее личных охранников Мориарти, толкая Ричарда в плечо на перекуре. — Может ты ему даже помог. А он же перевернул здесь все вверх дном и теперь умыл руки, словно и не виноват. Не думаешь, что босс не слишком доволен его самодеятельностью? — В отличии от тебя, я как раз таки использую свой мозг по назначению, Барнс, — выдыхает вместе с дымом от затяжки Ричард и косится на мужчину. Как же хотелось врезать, черт возьми. — Но босс "взрослый мальчик" и сам может сообщить нам, когда он чем-то недоволен. — Но всегда можно сработать на опережение... Нужно только, чтобы кто-то поднкинул нам немного информации. — Ты хочешь сработать на опережении своей смерти? Это меня устроит, конечно, но информации, которой ты так жаждешь, у меня нет. — Не ври, что ты не знаешь, где он. Ты из всех людей единственный, кто может и должен знать. Вы что там, гей-парочка или просто трахаетесь. — Уйми свои сексуальные фантазии, Барнс. Я не знаю где он и даже если бы знал - не сообщил бы тебе. Мог бы боссу, но, как понимаешь, он не спрашивает, а мне и сказать ему нечего, если все таки решит... "Ты мог бы вернуться. Прошло две недели уже с момента твоей официальной амнистии." — Брук отправляет сообщение, хоть и прекрасно знает, что не получит ответа. В лучшем случае Моран просмотрит его содержимое. — Придурок... — шипит Рич себе под нос, прикуривая сигарету и откидываясь на спинку своего кресла. Он понимает, что Моран не вернется, пока сам не решит, что это безопасно. В первую очередь для Мориарти.