A magician can also love

Объяснились они не сразу. У каждого свои заботы, дела, намеченные цели, которые никак не состыковались. Они были разные. Кардинально. Разговаривали они долго. Это был вечер, вода мягко укрывала ступни, песок щекотливо засыпал пальцы при каждой волне. Они долго гуляли вдоль берега, оставив на суше обувь. Он поведал на столько много, сколько смог о своих переживаниях. Почему скрыл, почему не доверяет, и она его поняла. Да и, по — честному, поняла она еще тогда, во время судебного заседания, но в силу характера признавать не хотела. И она поделилась тем, что могла. Объяснила свою позицию. И то, что крылась у нее обида в груди. И это была его маленькая победа. С этого началась их дружба. Люмин сблизилась с его сестрой, Линетт. Стало легче понимать ее хладную отстраненность, подколки в сторону брата и вообще, они оказались интересными людьми с тяжелым прошлым. Паймон в детском восторге свободными вечерами зачарованно наблюдала за фокусами ребят, заинтересованно расспрашивая как они делают тот, или иной трюк. — Серьезно?! У вас есть мега сильная стая прирученных голубей, которые могут вас выдержать?! — по — детски маленькие ладошки прикрывают широко раскрытый рот, а шокированные огромные как блюдца глазки изучают Линетт. — Безусловно. А ты как думала? — фокусница со слишком серьезным лицом уверенно кивает и смотрит так, как будто раскрыла государственную тайну, — Паймон, об этом никто не должен знать, — и она грозит указательным пальцем, — Или мне придется от тебя избавиться, — глаза зловеще сверкают, что маленькая феечка аж испуганно икает. — Я могила! — она прижимает ручку к сердцу и взвизгивает, когда Линетт с каменным выражением лица хватает Паймон за плечи и начинает щекотать, — Люмин, спаси меня! — кричит феечка, пытаясь отодвинуть от себя всеми возможными способами проворные руки фокусницы, хрюкая от безудержного смеха. Мешая другим посетителям, по кафе разнесся мелодичный смех Путешественницы. Девушка даже не пытаясь сдержать свой порыв, вытирает выступившие слезы и смеясь, негромко стучит по столешнице кулачком. Другие люди нервно озираются на столик, стоящий рядом с ними, и, цокая, стараются делать вид, что не замечают такого немыслимого бескультурия. — О Архонты, Паймон, тебе расскажи, что Райден Сёгун по вечерам практикует жонглирование, ты и в это поверишь! — и мечница уже двумя руками закрывает себе рот, чтобы только сдержать смех от еще более ошарашенного вида девочки. — Ты это знала и скрывала от меня?! — возмущению не было предела. Как она могла скрыть такую важную информацию от своего верного Компаньона?! От своей трепетно любимой подруги! Не мыслимо! Рот феечки в негласном возмущении то открывался, то закрывался, не зная как прокомментировать предательство подруги. — Это провал, — и смеясь блондинка заваливается плечом на рядом сидящего Лини, все это время наблюдавшего за цирком, представшим перед ним. Чашка чая в руке юноши дрогнула, жидкость чуть не выливалась за края от трусящегося женского плеча, — Вот скажи, и как я могу с ней общаться о чём — то важном?! И в этот момент он понял, что пропал. По телу как будто пробежал стремительной вереницей электрический ток, а сердце предательски пропустило удар. Она такая теплая. Даже сквозь плотную ткань белоснежной рубашки невозможно было не почувствовать тепло ее обнаженного плеча. Волосы цвета пшеницы шкодливо щекотали юношескую щеку, а сам он замер как вкопанный, покрываясь румянцем, казалось, с головы до пят. -Эт-то и вправду п-провал, — заикаясь ответил иллюзионист и, избегая медового взгляда, притворно закашлялся в кулак. И прокомментировал он далеко не наивность Паймон, далеко не в этом был провал… И какой же, черт возьми, у нее прекрасный смех. Стоп. Погодите. Это что еще такое?