A magician can also love

В психологии существует пять стадий принятия ситуации. И пережили эти стадии все приближенные Лини. Это было невыносимо. Стадия первая: Отрицание. Свою влюбленность в таинственную девушку Лини долго не мог принять. Были совершенно все стадии принятия данной информации. Было вырвано сотни волос, пока он нервно ходил кругами по своей комнате и постоянно зачесывал назад уже давно растрепанную причёску. Придется перевязывать косу. И снова гладить рубашку. Какая незадача… Но он никак не мог влюбиться в нее. Нет — нет. Да они знают друг друга от силы несколько недель. Это немыслимо. Не бывает никакой любви с первого взгляда. Да и вообще, ему не до этого. — Правильно, мне это не нужно, — он выдыхает, поправляет растрепанную прическу и одежду, и стремительно уходит по делам. Этим голову он забивать не будет. Бред какой — то. И он упорно не будет замечать, как иногда заикается при ней. Это просто переутомление. Ему надо отдохнуть. Бесспорно. Стадия вторая: Гнев. Кулаки гневно ударяют по столешнице, глаза цвета аметиста упрямо смотрят в зеркало. В гримерке никого нет, и слава богу. В очередной раз, когда проходило выступление, Лини ненароком окидывал взглядом зрительские места. И надо же было зацепиться за белобрысую копну волос. Она так увлеченно смотрела представление, что он просто не мог допустить ошибки, но когда зашел за кулисы запнулся и чуть не столкнулся носом с дверным косяком. Да как он мог влюбиться в эту… в эту, чертов…девушку?! Язык не поворачивался кинуть в ее сторону бранное слово. Да, она знатно ему потрепала нервы тем, что отказывалась принимать его объяснения. Да, он Фатуи. И что с того?! Как будто она святая. Как она могла завладеть его мыслями на столько, что он стал рассеянным?! Еще этого не хватало. Тьфу. Любовь… Да никогда. Стадия третья: Торг. Да какой тут торг может быть, когда она такая идеальная?! Дерется настолько искусно, что аж дыхание перехватывает. Готовит как богиня. Поет, аки соловей. Играет на инструментах. У нее такой огромный жизненный опыт. Столько историй за плечами! Ни единого аргумента в противовес. Не смог его безупречный мозг оспорить влюбленные вопли сердца. Это был полный крах. Стадия четвертая: Депрессия. Он довел свою сестру до такого, что в миллионный раз делясь с ней своими сердечными переживаниями, она не выдержала и с дергающимся глазом выставила его из своей комнаты, с фразой: — Так признайся ей! Я за что эти муки получила! — Я не могу, — и он с протяжным трагичным стоном сполз по закрывшейся сестринской двери вниз, — Я не достоин ее. Для полного трагизма этой ситуации не хватало только туч над головой фокусника, который зарывшись пальцами в копне белого золота волос, тяжело вздохнул. Да как он может ей признаться. Она брата ищет, он только мешать ей будет. Да и он Фатуи, создаст только больше проблем… Стадия пятая: Смирение… Нет, принятие. И бедного застенчивого Фремине он довел до пунцового состояния, да заикания при каждом слове, пока его влюбленный до одури брат делился с ним одами восхваления о путешественнице. Начиная от ее характера, доходя до пикантных подробностей ее внешности. Она стала для него центром вселенной и… Выгоняла Линетт Лини из комнаты Фремине в момент того, когда мальчик уже чуть ли не потерял сознание от смущения. А его воодушевленный брат даже не заметил этого, да продолжал рассказывать как прекрасны ее глаза. А какие ключицы… Это было уже клиникой. — Если ты ей не признаешься, то я тебя самолично выгоню из дома, и зарабатывай на жизнь чем можешь! — Линетт остервенело поедала кусок утреннего омлета, с особой злостью протыкая вилкой, — А еще хуже, сама все ей расскажу! В особенности расскажу как ты храпишь! — Ты не посмеешь! — в изумленном возгласе, сидящий напротив за обеденным столом Лини, наставил на сестру вилку с листом салата, — Я — твой брат! Я важнее! — А еще, расскажу как ты сейчас сидишь в растянутой одежде с птичьим гнездом на голове! — чуть ли не хлюпая от злости, когда пила чай, девушка со стуком поставила чашку на стол, — Ты важнее, но еще более важнее мне моя нервная система… Создавалось ощущение, что всю реплику сестры Лини пропустил мимо ушей, в миг задумавшись и облокотившись щекой о руку, расплываясь в донельзя широкой и довольной улыбке. — Ах, а вот если у нас все получится, то с утра она будет видеть моё птичье гнездо на голове и будет помогать распутать, а потом я резко повернусь к ней, крепко обниму, уткнусь в мягкую…. — такого воодушевленного (читать: пошлого) хохота от юноши еще не слышали никогда, за что моментально он получил звучный сестринский подзатыльник, — Да я не специально! — капризно возгласил он. — Я. Даю. Тебе. Время. До. Вечера. — она вновь садится за стол. — Либо пиши завещание. И под возмущенный юношеский вопль все мирно окончили завтрак. Этот день наверняка будет одним из самых необычных.